Этилизм

Мир снова начал становиться противным и серым. Сплошное разочарование от нового дня и существования, отсутствие смысла и мотивации что-либо делать. Смысл был когда-то, а может его никогда и не было, просто он не замечал. Утро, а точнее день, давался организму тяжелее всего. В голове всё звенело, виски пульсировали, ударяя с каждым разом всё больнее. Тело бил озноб, желудок явно желал опустошения, желчь подкатывала к горлу. Все эти симптомы похмельного синдрома стали хроническими в теле Юлиана Леттенхофа. Его день начинался с осмысления собственной ничтожности и бесполезности. Всё, что было в его жизни, он успешно проебывал. Талантливый юноша, прекрасный гитарист, один из лучших студентов своего ВУЗа, любимый сын, желанный любовник. Всё это уже в прошлом, сейчас же у него нет ничего. Каждый день был похож на предыдущий. Конечно, он пытался прервать этот бесконечный круг, но не хватало сил. И снова обманывает себя, и снова всё сначала. Лютик понимал, что если не прекратит травить свой организм огромным количеством спиртного, то он просто не выдержит, что было бы плюсом для него самого. Живя в комнате подвала многоквартирного дома, в одном из самых неблагополучных районов Лондона, начинаешь ценить то, что имел раньше. Работая за копейки хуевым дворником и то изредка, начинаешь сожалеть, что вылетел с 3 курса. Только сожаление было бы уже ни к чему. Как уже стало понятно, алкоголь отравил не только тело, но и всю жизнь. Наверное, он уже смирился со своим положением. Он пытался и что-то исправить, правда выпивка всё портила снова. Ему не хотелось быть трезвым. Ему не хотелось чувствовать боль, а ему больно. Будто алкоголь сглаживает углы стекла под кожей, что рвут душу. Только в опьянении он ощущал себя настолько легко и одухотворённо, музыка сама писалась, тексты ложились на лист. В эти моменты он не осознавал себя одиноким, но пелена таяла, и наступала горькая правда: ‒ Всем привет, меня зовут Юлиан Леттенхоф, мне 23, и я алкоголик.

***

В тишине маленькой квартирки звук поворота ключей и возни возле двери раздавался особенно громко. Юлиан тихо простонал, ему было сейчас абсолютно не до нравоучений тётушки Эрнесты, собственно, как и всегда. Он снова пожалел, что однажды в не совсем трезвом состоянии отдал ей запасные ключи, ведь теперь она его контролирует в разы больше. ‒ Какого хуя ты пришла? – вместо приветствия спросил хозяин квартиры, хотя и вопрос скорее риторический. ‒ И тебе привет, ‒ не обращая внимания на грубость Лютика, ответила миссис Тёрнер, продолжая выкладывать продукты из пакета. ‒ Какого хрена ты там притащила? ‒ чуть привстав с стула, возобновил опрос юноша. ‒ Я конечно знала, что мозг деградирует от алкоголя, но не настолько же, ‒ усмехнулась женщина, ‒ это еда, которую ты судя по всему с моего прошлого визита не покупал и не ел, потратив все на свою гадость, ‒ последнее слово она выделила с особым презрением выделила. ‒ Во-первых, спасибо, но никто тебя блять не просил, во-вторых, эта "гадость" – мое ебаное спасение, ‒ процедил заплетающимся языком парень. ‒ Очнись ты уже наконец! Смотри, что она сделала с твоей жизнью! Думаешь, родители бы гордились, тем что их сын стал пьяницей?! ‒ вспылила миссис Тёрнер. От упоминания родителей, сердце Юлиана пробил ток и выбило его из колеи. ‒ Нахуя ты опять пришла?! Чтобы опять мне напомнить, что я ничтожество, да? Что я полное разочарование? Что я полное дно?! Убирайся живо отсюда, тварь, ‒ Лютик злился всё больше и больше, да и алкогольное опьянение давало о себе знать. Он терпеть не мог критику, особенно когда ему указывают, что делать. ‒ Ты опять пьян, ‒ дрожащим голосом прошептала испуганная женщина. ‒ Я тебе что сказал? Какого хуя ты еще здесь?! Уебывай отсюда, реще, ‒ срываясь на крик, толкал бедную миссис Тёрнер к выходу. Та быстро выскочила из квартиры, едва увернувшись от летящей в нее бутылки из-под какого-то дешевого виски.

***

‒ Да-да, войдите, ‒ не отрывая головы от бумаг, пригласил мужчина. Осторожными шажками в кабинет вошла невысокая женщина, лет пятидесяти-шестидесяти, но одежда делала ее еще чуть старше, словно она попала сюда из девятнадцатого века. Вид у посетительницы был испуганный и потерянный. Она быстро прошла по комнате, присела на край стула и громким шепотом заговорила: ‒ Мистер Уайт, у меня вся надежда на вас, мне не на кого больше рассчитывать. Понимаете, просто… ‒ Подождите, для начала выпейте воды и успокойтесь, ‒ перебив ее, он протянул стакан с водой и продолжил, ‒ пожалуйста, представьтесь. ‒ Эрнеста Тёрнер. ‒ Хм, ‒ сделал заметку мистер Уайт, ‒ Итак, можете продолжать. ‒ Дело в том, что мой племянник на протяжении нескольких лет страдает алкоголизмом. За эти несколько лет он превратился из прекрасного человека в настоящего монстра, ‒ на глазах миссис Тёрнер заблестели слезы. ‒ И сколько я не пыталась, всё бесполезно. Мне зарекомендовали вас как лучшего нарколога, и я очень на вас рассчитываю. Я готова отдать любые деньги, да я готова отдать всё, лишь бы хоть как-то ему помочь, ‒ слезы уже бежали по ее щекам. ‒ Миссис Тёрнер, я уверен, что мы можем помочь вашему племяннику. Мы приложим все должные усилия, даже самые сложные случаи можно вылечить. Назовите, пожалуйста, имя вашего племянника. ‒ Юлиан Леттенхоф. ‒ Ваша задача ‒ пригласить его хотя бы на один мой сеанс, дальнейшие действия я беру на себя. Оплату обсудим чуть позже, когда определимся с лечением, ‒ заверил её нарколог, ‒ и да, чуть не забыл. Не давите на него сильно, это приведёт к куда более серьезным для вас последствиям. ‒ Я…я…я даже не знаю, как вас и благодарить, ‒ женщина не верила, что всё может решиться, что её любимый Лютик снова станет прежним. ‒ Я же его еще даже не вылечил, ‒ улыбнулся мистер Уайт и забрал свои белые волосы в небольшой хвост. ‒ Первый сеанс, так посмотрим, когда там у нас свободно, ‒ бормотал себе под нос врач, ‒ первый сеанс в понедельник, двадцать восьмого числа. ‒ Спасибо большое, я обязательного его уговорю, ‒ одарив благодарной улыбкой мужчину, миссис Тёрнер скрылась за дверью.