Крик в пустоту

— Почему ты не можешь?       Уже около получаса одну и ту же фразу выкрикивал младший, пытаясь достучаться до брата. Но ответа с его стороны не было.       Они стояли друг напротив друга в безлюдном месте Сноудина. Совсем недавно закончился снегопад, и теперь на обледенелой земле лежал свежий снег. Но даже эти звукоизолирующие сугробы не могли заглушить пронзительные крики скелета, раздавающиеся эхом на весь окружающий лес. — Почему ты не можешь рассказать мне?       Сжав руки в кулаки, Папирус чуть продвинулся вперёд, скрипя снегом под ногами. Всё происходящее начинало по-настоящему выводить его из себя. Уже как несколько недель он не может нормально поговорить с братом. Закрываясь у себя в комнате на долгие часы, Санс совсем не обращал внимания на младшего. Игнорируя все вопросы, он оставался молчалив, улыбался в ответ, пытался шутить невпопад. Всё, кроме нормального ответа на один единственный вопрос о том, что с ним происходит. Но он не хотел говорить. Не хотел травмировать психику брата, заваливая того своими проблемами. Они были слишком незначительны, чтобы раскрывать их всем и каждому. И иной день, Санс всё твердил одну и ту же фразу: — Тебе не обязательно это знать. В этом нет ничего важного.       Идущий навстречу брату Папирус внезапно остановился и недовольно нахмурился, скрестив руки на груди. Такое положение дел его совершенно не устраивало. Уже сколько времени брат избегал его под любыми предлогами, оставляя младшего в неведении и одиночестве.       Папирусу снились кошмары. Теперь уже каждую ночь он внезапно подрывался с места и начинал рассеянно ходить по комнате, выкидывая из головы ужасные мысли и смахивая с глаз мелкие слезинки. Последнее время его очень редко пробивало на плач. Без брата он стал… Самостоятельнее, перестал быть таким чувствительным и эмоциональным. Просто потому, что теперь ему приходилось самостоятельно себя успокаивать. А делать это каждый раз… Становилось слишком трудно. Поэтому выход оставался один. Просто не давать себе повода успокаиваться. Отсутствие братской поддержки в каком-то смысле делало его сильнее, но это было не то воспитание силы воли, какое полагалось бы. — Почему ты избегаешь меня? Скажи, прошу, брат, я могу помочь! — впервые за столько времени Папирус не мог сдержать слёз. Чувства накатывали, извергаясь наружу бесконечным плачем, которого порой так не хватало высокорослому скелету. Шумно вздохнув, он поднял голову, уставившись в небо и часто заморгал, сбивая мелкие слёзы. Впервые в жизни он был в ярости. А самое главное — старший даже не думал реагировать на такое его состояние. Он стал совсем другим. На его лице не было прежней улыбки, хмурое выражение только сильнее пугало младшего. Санс стоял, не двигаясь, пронизывая младшего жутким пустым взглядом, не выражая никаких эмоций. — Скажи наконец, что происходит?! — из последних сил крикнул младший. Он протянул руки к брату, зазывая к себе, норовя успокоить, но на лице старшего отражалось лишь безразличие. Было бесполезно взаимодействовать с ним, и Папирус знал это. Но надежды не оставлял, — скажи хоть что-нибудь… Не молчи, прошу…       В ответ лишь тишина. Не было слышно ничего, кроме лёгкого ветра и редких переступаний длинных ног младшего брата. Сжимая и разжимая кулаки, он нервно переминался с ноги на ногу, то и дело поглядывая из стороны в сторону в поисках невидимой поддержки. Скрип снега только напрягал, и Папирус вперил взгляд в брата, ожидая хоть чего-нибудь. — Папирус… Ты не догадываешься, что происходит…? — голос брата нарушил тишину, вопрос отразился в сознании сомнительным чувством, — посмотри вокруг себя… Не догадываешься, куда пропали все монстры? — Может быть, они уехали на каникулы или что-то вроде… — неуверенно начал Папирус, перебирая пальцами край шарфа. Его оптимистичность можно было назвать необыкновенной. Даже во внезапной пропаже всех жителей Сноудина он не думал о чём-то плохом, — или… — Нет, Папирус. Они не уехали на каникулы, — беззвучно хмыкнув, Санс поднял глаза и заглянул в лицо брату, — только глупец не понял бы…       Вдумчиво прокрутив в голове последние слова старшего, Папирус нахмурился, додумавшись, что его только что назвали глупцом. Но это было правдой. Если его предположения были не верны, он и близко не понимал, что происходит вокруг него. — Ты разве не заметил, что все… Все они… Бесследно пропали. И не только в городе. ВЕЗДЕ. Не заметил, что Андайн перестала тебе звонить? — Санс немного помолчал, что ещё больше испугало младшего, — не заметил, что я становлюсь сильнее…?       Душа младшего тяжело рухнула вниз. Он понял, что происходит… — Ты… ТЫ УБИЛ ИХ! Санс, ты… КАК ТЫ МОГ?! — слезы хлынули из глазниц младшего как никогда раньше, — ты никогда не был таким! — Папирус не мог больше держаться. Эмоции безостановочно хлестали из его души, выливаясь потоком криков, — ты… Как ты…!       Он был не в силах стоять на ногах. Ещё мгновение — и высокорослый упал на колени, уперевшись руками в обледенелую землю и тихо всхлипывая. В голове все прокручивались те самые слова: «Тебе не обязательно это знать. В этом нет ничего важного.» — По-твоему это не важно?! То, что ты поступаешь, как хладнокровный убийца, а я даже не знаю об этом! Что на тебя нашло, брат?!       Как бы младший того не добивался, Санс не реагировал на его бесконечные рыдания. Холодный взгляд было не сбить. — Это всё человек… Поверь, Папирус… Я сам не хочу этого делать… Но мне нужно… — в миг старший стал выглядеть еще страннее. Он сделал пару шагов вперёд, — прости, Папи…       Резкий взмах рукой. Что-то щёлкнуло, и магия низкорослого загорелась ярким синим светом. Ещё мгновение — и десяток тонких раостренных костей пронзили броню младшего. Оглушающий крик боли нарушил тишину леса. — САНС! — из глаз Папируса катились крупные капли слез, — ТЫ НЕ МОЖЕШЬ ЭТОГО СДЕЛАТЬ! ПРОШУ, БРАТ! Я МОГУ ПОМОЧЬ! — Ты уже не сможешь помочь тому, кто окончательно сошёл с ума, — тембр голоса старшего набирал обороты, становлясь все более жутким и устрашающим, — ты не можешь ничего! Она убьет тебя так же, как убивала миллионы раз до этого! — орал Санс, его магический глаз с синего цвета опасно мигал красным, — а ты даже не помнишь, что происходило! Не можешь представить, через что мне пришлось пройти! Я делаю это для тебя, Папс! Потом я… Смогу перезапустить. И мы будем жить как раньше, без человека! Разве ты не хочешь этого?! — Я лишь просто хочу помочь! Столько дней ты скрывался от меня вот так, чтобы убить последним?! Опомнись, Санс, ты не убьёшь родного брата! — срывался младший, двумя руками он вцепился в одну из костей, пытаясь выдернуть её, но все тщетно. — Прости, бро. У меня просто нет другого выхода.       За спиной низкорослого медленно проявился огромный череп дракона-змеи, окутанный синим пламенем. Лишь по щелчку пальцев он медленно раскрыл костяную пасть и где-то там, внутри, начал формироваться магический мощный огненный шар.       Раздался оглушительный грохот испепеляющего голубого луча, и когда все затихло, Санс медленно открыл заплаканные глаза.       Папирус сидел перед ним, проткнутый десятками костей, Санс буквально мог видеть почти что разорванную на части слабую душу. Бластер не уничтожил его полностью. Сдвинувшись чуть в сторону, он пронзил огненным лучом ровно половину высокорослого скелета. Папирус улыбался. Несмотря на слезы и адскую боль, он улыбался… Из последних сил он протянул единственную руку к брату, будто прося обняться напоследок. Детская улыбка не сходила с его лица.       Глаза старшего, настолько безэмоциональные пару минут назад, наполнились слезами. Он сделал пару аккуратных шагов вперёд, но, не совладав с собой, сорвался с места, влетев к младшему в объятия, поливая слезами прорванный шарф. — Я просто хочу помочь…       В миг не осталось ничего. Лишь опустошенная броня и алый шарф, оставшийся без хозяина. Лёгкий ветерок, подхватив бесполезную кучку серого праха, беззаботно разносил пыль по ветвям заснеженных деревьев. Из глазниц старшего скелета неумолимо катились слезы, дырявя снежную подушку и распадаясь на льду на мелкие капли. Всё, что осталось у него в руках — шарф, его же подарок младшему, который Санс изо всех сил прижимал к груди и трясся в безутешных рыданиях.       Прошло не так много времени после того, как скелет наконец успокоился. Все еще содрогаясь, он медленно поднял взгляд, до конца осознавая, что он натворил.       Внезапную тишину леса прорезали отчаянные крики, вперемешку с безумным смехом.