Часть 1
17 января 2021 г. в 20:22
Иногда Элайджа чувствовал себя подавленно.
Ему нравилось притворяться, что это не так. Он был хорош в этом притворстве. Однако Гэвин и детективом звался не за красивые глаза.
Он видел это по тому, как плечи Элая были всего лишь чуточку перенапряжены, улыбка — всего лишь чуточку тоньше, чем обычно, а глаза — всего лишь чуточку расширены. Изобретатель был уже на пятом бокале шампанского, а на вечеринке они находились всего час, и свой возрастающий уровень опьянения он прятал, разговаривая чуточку быстрее и смеясь чуточку громче.
Большое количество таких мелочей создавало большую проблему. Элайджа был расстроен, и Гэвин не знал из-за чего.
Они находились на каком-то благотворительном балу для продвижения экологически-чистого-чего-то-того-или-другого. Гэвин осознавал, как это важно. Ему, наверное, стоило больше разузнать о филантропии перед тем, как посетить мероприятие в качестве «+1» к Элайдже. Но ведь всё равно никто не хотел вести беседы с «низкосортным копом», повисшем на руке Создателя Андроидов, поэтому не имело значения, как много он знал по теме. Да и ему самому больше нравилось зависать рядом со столиками с закусками, забавляя самого себя тем фактом, что даже чванливые богачи не воротят нос от крекеров и сыра.
Но больше ему не было смешно. Прямо сейчас ему требовалось вызволить Элайджу от его чуточку-чересчур-быстрого разговора с дамой, облачённой в блестящее красное платье, которое наверняка стоило больше, чем машина Гэвина.
Он отошёл от сыров, поправил манжеты костюма — Господи, такое он не носил с самого выпуска из академии, но Элай с лёгкостью умел выдёргивать его из зоны комфорта — и с улыбкой приблизился.
— Мне ужасно жаль прерывать, — солгал он, перебивая скучное объяснение женщины о перерабатываемом нижнем белье (мерзость!) и приобнимая рукой поясницу Элайджи, который от этого всего лишь чуточку резко напрягся. — Мистер Камски ненадолго нужен в другом месте. Его агент настаивает на быстрой телеконференции с несколькими потенциальными спонсорами, но я обязательно приведу его обратно, мадам.
Красное Платье не выглядела особо счастливой из-за этого, но и не стала устраивать сцену.
— Полагаю, это не проблема. Нечасто у кого-то нашего калибра выдаётся свободная ночь, поэтому я не удивлена.
Гэвин покивал с фальшивым пониманием, уводя своего бойфренда подальше от много о себе возомнившей леди наружу к холодному вечернему воздуху. Он с облегчением выдохнул, рассмеялся негромко.
— Блин, Элайджа, там дышать тяжело с таким охуенно большим скоплением большеголовых людей, — пошутил он, глядя на изобретателя с ухмылкой. Которая мгновенно растворилась, стоило заметить собирающиеся в уголках глаз Камски слёзы. — Воу, эй, что случилось?
Элайджа смотрел прямо, чересчур крепко стискивая бокал и чересчур сильно качая головой. Несколько ранее аккуратно собранных прядей волос выпали из пучка, дополняя образ элегантно одетого человека, находящегося в секундах от срыва.
Гэвин забрал напиток из его дрожащих пальцев одной рукой и использовал вторую, чтобы сплести пальцы.
— Элайджа, посмотри на меня.
— Я в порядке, дорогой, — наконец произнёс Камски, говоря всего лишь чуточку быстрее, всего лишь чуточку громче. — Хотя я, возможно, переборщил с напитками. Здесь жарко. В костюме, я имею в виду. Здесь так много людей, я не помню имена их всех. Прекрасное дело, этот благотворительный бал. Я всегда был сторонником открытого разговора о климате: нужно оставить более здоровую Землю следующим поколениям и так далее и тому подобное. Ты знал, что благодаря этому сбору средств смогли…
Гэвин поцеловал тыльную сторону его ладони, и Элайджа всхлипнул, прикрыв рот рукой и зажмурившись. Слёзы текли по его щекам и падали на тротуар до тех пор, пока не начали падать на плечо Гэвина, заключившего своего бойфренда в объятия.
— О-они все, — он задохнулся, вцепившись в детектива с силой, которой со стороны и не скажешь, что он обладает. — Господи… Чёрт побери, Гэвин, они все такие важные. Люди, те люди, все они — и я! Я публичная, Господи, я публичная персона по какой-то причине…
— Элай, помолчи, — прошептал Гэвин, обрисовывая медленными, успокаивающими круговыми движениями его спину. Элайджа дрожал так сильно, что было слышно, как стучат его зубы. — Я знаю это, детка. Всё хорошо.
Он удерживал Камски в крепких и надёжных объятиях, тихо говорил с ним за пределами благотворительного бала. Рид напомнил о поразительном денежном пожертвовании изобретателя, о его успехе как основателя Киберлайф, об упорном желании дать Гэвину почувствовать, что он заслуживает любви кого-то с таким социально-экономическим статусом, как у Элая. Он говорил о посуде, которую они оставили в раковине, после того как попытались, и с треском провалились, испечь перевёрнутый ананасовый торт (больше похожий на перевёрнутый ананасовый суп… тьфу), и о том, как хорош был секс прошлой ночью, и о той глуповатой фанк-шик идеологии, которую Элайджа обожает.
— Ф-фэн-шуй, — пробормотал тот, и теперь плечи сотрясались не от слёз, а от смеха. Когда же Камски отстранился, то улыбался по-настоящему, несмотря на покрасневшие глаза и щёки. — Это реально работает. Энергетика в моём доме потрясающая, засранец.
Гэвин ухмыльнулся и покачал головой.
— Конечно, и я заслуживаю пожинать плоды этой энергии. Точно так же, как и ты заслуживаешь быть на этих скучных танцах с чванливыми богачами и реально вычурными сырами и крекерами.
Элайджа заливисто рассмеялся, утирая слёзы с глаз.
— Если они такие вычурные, почему ты их всё время ел?
— «Вычурные» не синоним невкусным.
Он посмеялся снова, с благодарностью поцеловал детектива в лоб.
— Что ж, тогда сходи и возьми несколько вычурных сыров и крекеров в дорогу. У меня с собой нет косметички и я не в том состоянии, в каком хочу быть увиденным.
Гэвин покачал головой и протянул руку, чтобы мягко высвободить волосы Элайджи из пучка. Чёрные локоны рассыпались по плечам, в результате чего изобретатель стал выглядеть более расслабленно, и вновь взял его за руку.
— Не, — сказал он. — Давай вместо этого возьмём такси до Бургер Кинга или ещё куда-то. Мне нужен хорошенький, засоряющий артерии, жир, и думаю, тебе тоже. Я угощаю.
Элайджа выглядел так, словно идея казалась ему соблазнительной, но всё равно с беспокойством оглянулся через плечо на вечеринку внутри.
— Будет грубо уйти, не попрощавшись.
— Так давай будем грубыми, — настоял Гэвин. — Элай, деньги ты уже пожертвовал, а эта вечеринка только ради похлопываний по спине и поздравлений с достижением нужной суммы.
Гэвин видел, как Элайджа обдумывает его слова, выглядя при этом так же восхитительно, как обед из четырёх блюд, в этом своём пудрово-голубом костюме, несмотря на покраснение вокруг глаз. Какое, нахрен, «состояние, в котором приемлемо быть увиденным»? Он, наверное, мог бы дать интервью в неоново-розовой пижаме и всё равно получить письма от поклонников.
Рид вздрогнул, когда Камски выдернул его из размышлений (которые быстро превращались в непотребные). Знаменитая уверенность вернулась на его лицо вместе с усмешкой, адресованной Гэвину.
— Нахуй всё, — выплюнул Камски. И, Господи, как же Гэвин любил, когда тот ругался. — Я хочу Воппер.
— Детка, — просиял Рид. — Я куплю тебе два. Три. Пятнадцать. Давай съебем отсюда!
Они вызвали авто-управляемое такси и поехали в Бургер Кинг в спокойной, умиротворённой тишине. Гэвин никогда и никому вслух не признается, как очаровательно выглядел Элайджа, уминая три Воппера и большую порцию картошки фри — и каким-то чудом не набирая ни фунта, ни прыща, вот же ублюдок. Но он был рад, что сумел успокоить мужчину, который никак не мог усвоить тот факт, что является настолько же значимым, как и другие боссы на том благотворительном балу. Даже более значимым, по мнению детектива.
— Спорим, что те парни считают, что «слишком хороши» для фастфуда, — он обнаружил, что произносит это, не сумев сдержаться от дальнейшего подшучивания. — Какая же печальная у них жизнь. Наверное, лишённая инфаркта, но грустная. И безвкусная.
Элай слабо ему улыбнулся — те последние крохи напряжения наконец отпустили его — и боднул плечом Гэвина. Молчаливое «спасибо тебе».
— Точно, те несчастные, здоровые люди.
— Действительно трагично. Я отправлю им букет, сделанный из обёрток бургеров, на похороны.
Элайджа расхохотался, опять практически прослезился, и Гэвин засчитал вечер как победный.