Не сберег...

-Не сберег... Франкенштейн уже несколько дней провел у гроба своего Мастера, не отходя ни на минуту. Создавалось ощущение, будто прошло уже несколько десятилетий, вот так, пока он сидел, опираясь на мраморную крышку с золотым крестом. Лицо его осунулось, под глазами легли тени, волосы спутались, а руки предательски дрожали. Он все еще не мог поверить в свою утрату, что его Мастера нет больше рядом. Кто бы мог подумать, что однажды силы Истинного Ноблесс иссякнут, что в один миг все обернется так плачевно. Мысли в голове путаются, скорбные слезы скатываются по щекам, падая вниз и разбиваясь о холодный мрамор: никто не мог утешить того, чья утрата была несоизмерима ни с чем иным в этом мире. Долгими столетиями он находился подле своего Мастера, делил с ним одиночество на двоих, разделяя с ним вечность, будто верный пес. Таковым Франкенштейн и являлся: верный слуга, что стоял за своего Господина всеми силами и при любых обстоятельствах. Как он смел допустить, чтобы случилось такое? Слезы струятся из глаз, мужчина роняет голову на руки, сложенные накрест, плечи сотрясают беззвучные рыдания. Даже сейчас он не осмеливается дать им волю, не позволяет крикам сорваться с уст, бессмысленно хватается за остатки гордости. До боли сжимает меж пальцами золотистые пряди волос, будто пытаясь заглушить боль, что оставила пустоту в душе. Холодные камни усыпальницы больно впиваются в тело, но мужчина будто не замечает этого, ведь ему уже все равно, все утратило смысл. Жизнь без Него, без его Мастера не имеет смысла, лишена абсолютно всего, кажется, даже не имеет права на существование. Франкенштейн медленно приподнимает голову и осматривается, словно надеясь, что происходящие- лишь дурной сон. Стоит моргнуть и все исчезнет, возвратится на круги своя. Дрожащими пальцами проводит по золотому кресту, обводя каждый изгиб искусных узоров. Взгляд застилает тьма... Горе, желание мести, пустое бессилие. Все чувства разом накатывают огромной волной, словно шторм, что рушит все на своем пути. Первый удар о камни отрезвляет, но не дает облегчения. Кровь из разбитых костяшек срывается с кожи, капает на белоснежный мрамор, обагряя его алыми уродливыми подтеками. Пустота. Нечеловеческий крик срывается с губ...