Масла

«О, нет», — проворчал Леонард сквозь зубы. Спок отвлекся от красок и проследил за направлением взгляда Леонарда через всю комнату, где их последний натурщик прогуливался по классу в традиционной простой золотой накидке, спускавшейся по его плечам и лишь слегка прикрывавшей бёдра. Это неприличный наряд для неприличной задачи, но Спок напомнил себе, что это искусство, и момент исключительно профессиональный. Было бы непристойно позволять взгляду блуждать по поцелованной солнцем коже или по прекрасному завитку его светло-каштановых волос. Обычно это не было проблемой — Спок ранее никогда не стремился разглядывать моделей. Другие студенты тоже начали обращать своё внимание. Натурщик остановился в центре пьедестала, и инструктор объяснила ему позу. Он был человеком, что было ново. На их занятиях всегда были модели разных видов или смешанного происхождения. Но этот человек был чистый терранец — американское лицо с яркими глазами, широкой улыбкой и статным телосложением с мышечным тонусом развитым достаточно, чтобы Спок отобразил это в своей работе. Он с опозданием осознал, что выпустил из рук свою кисть, и наклонился, чтобы поднять её. Он выпрямился как раз вовремя, чтобы увидеть, как натурщик сбросил свою накидку. Мягкая ткань упала на пол с приглушённым стуком, и внезапно каждая часть этого прекрасного мужского тела оказалась на виду. К удивлению и крайнему неудовольствию Спока он почувствовал, как его щёки потеплели. Он никогда ранее не краснел из-за других моделей, даже из-за вулканца, тревожно походившего на мальчика из детства Спока. — Это Джеймс Кирк, — продекламировала инструктор и начала движение по классу, глядя на холст каждого ученика. — Джим, — поправил натурщик. Инструктор снисходительно махнула рукой. — Обратите внимание на округлые уши и розовый оттенок кожи, характерный для модели. Если вы отклонитесь от этих данных, пожалуйста, будьте готовы объяснить своё решение при желании получить проходной балл. По соседству от Спока хмыкнул Леонард. Он всегда считал, что их преподаватель излишне строга и у неё чересчур много правил о том, каким должно быть искусство. Спок же требовал правил. Он верил, что это была цель их занятий. Рисунок фигуры должен быть прост и обоснован, как и остальные его курсы. И обычно это было так. Обычно он начинал сразу же, постепенно копируя линии перед собой, и получал за это высший балл. Вот только обычно взгляд изображаемого был направлен на случайную точку на стене, а не прямо на него. Джим Кирк же смотрел именно на него. Его яркие живые глаза словно пронзали Спока насквозь, заставляя его руку застыть. Леонард рядом тихо проворчал: «Конечно, он будет пялиться сюда. Задница», хотя Джим был повёрнут лицом к ним и они не могли видеть его заднюю часть. Губы Джима Кирка дёрнулись, словно он услышал комментарий Леонарда. К счастью, их преподаватель, казалось, не слышала. Она всё ещё отчитывала телларита за использование слишком пурпурной краски. Спок медленно направил кисть к палитре, но его глаза были прикованы к телу Джима. К лицу Джима. К Джимовой груди. Он мог чувствовать, как его румянец становится сильнее, но он отказывался смотреть ниже. Джим стоял с одной ногой, отставленной в сторону, и приподнятой рукой. Спок решил, что будет рисовать только верхнюю половину. Леонард пробормотал: «Я собираюсь нарисовать ему крошечный висяк». Спок не знал, что значит «висяк», и не хотел спрашивать. Он мог сказать, что Леонард чрезвычайно обеспокоен этим натурщиком, и вполне мог понять почему. Спок не знал абсолютно ничего о Джиме Кирке кроме того факта, что он чрезвычайно привлекателен, но в то же время Спок готов сделать ставку, что это только его проблема. А Спок обычно не делал ставок. Не рекомендовалось разговаривать во время занятий, но Спок всё равно рискнул прошептать Леонарду: — Ты знаешь его? — Знаю ли я его? — возмутился Леонард. — Да это мой лучший друг! Инструктор повернулась к ним, и Леонард со Споком мгновенно замолчали. Спок нахмурился, но не признал вслух, что он считал себя лучшим другом Леонарда. Они всегда спорили, но дискуссия — это просто человеческий вид коммуникации. И у Спока нет других друзей в Академии. Или где бы то ни было. Он не знал никого, похожего на Джима Кирка. Он попытался привнести в рисунок этот умный и немного лукавый блеск в глазах, но это было сложно: обычно он не сосредотачивается на таких мелких деталях, пока не закончит основной набросок, и к тому же Джим продолжал смотреть на него. — Подожди-ка… — прошипел Леонард, — Он не смотрит на меня… он смотрит на тебя. Ох, ради всего святого… Спок попытался изобразить улыбку Джима, но она дёрнулась и превратилась в очаровательную усмешку. — Мог бы ты, пожалуйста, попросить его смотреть куда-либо ещё? — спросил Спок. — Ох, это мило. Ты полагаешь, что он меня слушает. Преподаватель посмотрела на них поверх плеча андорианца и прочистила своё горло: — Хотели бы поделиться чем-либо с остальным классом, джентльмены? — Возможно, его номером? — спросила одна из студенток через всю аудиторию. Несколько других студентов сдерживали смешки, и Джим явно старался не присоединиться к ним. Очевидно, он не возражал против внимания. Инструктор нахмурилась так сильно, что девушка съёжилась за мольбертом. Спок очертил Джимовы плечи, ожидая когда класс снова успокоится. Когда преподаватель ушла за свой стол, Леонард проворчал: «Никогда ему этого не забуду». Спок замер. Он был почти уверен, что Джим только что ему подмигнул. Впервые Спок подумал, что не получит высший балл. Леонард толкнул его в бок, и кисть проскользнула по левой груди Джима: «Эй, у тебя всё хорошо, Остроухий?» Вопреки своему здравому смыслу Спок спросил: «Мог бы ты нас познакомить?» Леонард жалобно застонал.