***
И вот Риша такая стоит в храме и поёт *не забывая, конечно, и комментировать фразочки тихо в сторону*: — В свете гимнов и молитв, В хладе храмовых колонн (Где-где, уж простите?) Душа моя давно огня ждала (Чего?! Крисания, прости, ты совсем шизанулась? Хочешь в курицу гриль превратиться?) И вот он запылал, и вот ворвался он Во взгляде врага я его нашла (Говорю же, вот и окончательное доказательство шизы той, в чьем я сейчас обличии. Во взгляде Рейста она, видите ли, огонь увидела. Да в его глазах ничего, кроме зрачков в форме песочных часов, не разглядишь. А она, знаете ли, видит. Она у нас всевидящая. Ага, ага. Конечно. Сто раз.) Так пусть ранит он меня, Пускай опалит ладонь (Я сто раз повторяла, повторю и в сто первый. Она — та, в чьем теле я сейчас, — ши-за-ну-тая. Теперь она… Ну, точнее, ее память… хочет сгореть. Совсем чокнулась девочка. Почему именно сгореть? А как еще трактовать эти фразы, которые я только что выдала ее голосом, м? Не знаете? То-то и оно-то. Лучше уж молчите, раз не знаете.) Где страх — там и борьба, Где боль — там и любовь (Любовь постигается через боль, да? Ну ладно, с тем, что со страхом надо бороться, я согласна, но второе… Крисси, милая моя, как вернешься в свой облик, сходи-ка, будь добра, к психиатру. Ах, я забыла. У вас на Кринне ведь таких врачей нет. Тогда скажи своему Паладайну, или кто там вас обычно лечит, что ты умом немножко тронулась на почве любви. «Кукушечка поехала», как сказали бы наши специалисты.) Лишь, прошу, не прерывай Мою смертельную игру Его одолею я в ней — Или умру (Ох, она не только шизанутая, еще и мазохистка, походу. Она, видите ли, умирать за первого попавшегося мага собралась. Рейст же ее не любит. И не полюбит. Он же ЧЁРНЫЙ МАГ. Такие, как он, вообще никого не любят. Да плюс еще и проклятье Раэланы. А она, по событиям канона, надеялась его перевоспитывать. Нет, я такой дурой не буду. Вместо того я помогу ему, чтоб он совершил свою часть сделки) Лицом к лицу, глаза в глаза Вот он — мой враг, вот он — мой друг (Эй, тело, что ты творишь? Зачем ты пялишься в пустоту храма, будто видишь там Рейста? Крисси, ау! Отзовись! Усмири своё обличье! *откуда-то из Безвременья, телепатически* Приветствую тебя, та девушка, что заняла моё место. Приятно познакомиться, я — Крисания Таринская, Посвящённая жрица Паладайна. Ты — Риша, я знаю. Прости, «обличье», как ты говоришь, я успокоить не могу, так что смирись, и продолжай. *радостно, тоже телепатически* Крисси! Мы можем общаться с помощью телепатии? *из Безвременья* Видимо, да. Ладно, не буду мешать *голос настоящей жрицы затихает*) Слышен сердца стук (Да-а-а, тут и до гибели недалеко, если не успокоиться. Так, Риша-Крисси, вдох-выдох. Выдох-вдох. Я спокойна… Я абсолютно спокойна… Да нифига я не спокойна! Особенно после того, как реальная жрица со мной связалась!) Не разнимай горячих рук, Отец мой (Нет, не мой. Ее. Крисании. Я ввязалась в это лишь ради сделки и ради шока Рейстлина, когда мы встретимся с ним снова. Так что мои руки, уважаемый «Отец», можешь на здоровье разнимать, я не обижусь. Тем более, что я любительница помёрзнуть, а, значит, мои руки, напротив, холодны, как лёд.) Дозволь сразиться с этим пламенем хоть раз, Хоть раз! Хоть ра-а-аз! (Да можешь не дозволять, собственно. Мне-то пофигу. Я тебе ведь не подчиняюсь. Я никому не подчиняюсь, ведь я — иномирянка. Просто я решила пройти весь путь в облике Крисании, потому что мне было скучно у себя в мире. А так — хоть какое-то разнообразие.) Вспыхнули хищные очи, Не оторвать мне взгляда (Ага, Крисси, ага. Ну-ну. Имеешь в виду, что Рейст резко стал вервульфом и загипнотизировал тебя? Он — маг, но НЕ АНИмаг. Он превращаться, увы, не может. *девичий голос из Безвременья* Кем-кем он стал, по твоему мнению? *вздыхает* Вервульфом. Оборотнем, то есть. И не по моему, а твоему мнению. Только он им не стал, конечно. Тебе просто всё приглючилось от стресса.) Вот испытанье мне, Отче, Вот и моя награда (Та-а-ак… Кри-и-исси? Награда? Ты, что, возомнила, что Рейстлин — твой будущий трофей? *из безвременья, еле слышно, тихо смеясь* А что, нет? *громко, возмущенно* Нет! Он не может быть ничьим призом! *тоже возмущенно* Ой ли — ой ли? Ты сама недавно согласилась с Астинусом, что, если ты пройдешь какую-то там Рощу, то приз в виде МОЕГО, заметь, мага, будет твоим. *вздыхает* Да, было дело. Ладно, извини. *тоже вздыхает* Забыли. *хлопает себя по лбу* Стоп! Ты подслушивала? *улыбаясь* Тебя с МОИМ магом — нет. А вот разговор с летописцем довелось услышать. И то я не хотела, это вышло случайно. *опять вздыхает* Ладно, забыли) Я приведу к тебе этого зверя, Я в это верю (Крисси… Он — маг. Че-ло-век. И ни в коем случае не зверь. Поняла? *из безвременья* Я ж образно…) Твой гордый враг склонится пред тобой Я в это верю Отец мой, дозволь Я в это верю Я так в это верю (Верящая, блин, нашлась. На одной вере далеко не уедешь. Тут действовать нужно, не спрашивая разрешения. Тем более, что мне никто ничего не может дозволять или не дозволять. Потому-то я пошла к Палантасской Башне Высшего Волшебства через Шойканову Рощу. Правда, дороги не знаю. О, таверна. «Последний Приют» вроде написано. Зайду-ка я сюда и спрошу дорогу к Роще Мёртвых.) *** Тем временем в кабаке. Тика бегает возле столов и разносит еду. — Кому картошки, кому окрошки Еще немножко налью вина Вот угощенье в счёт заведенья Эй, парень, руки, я — мужняя жена (*очень тихо, вздыхая* Как же они все мне надоели… Каждый день в моей таверне шум, гам, балаган. А я, если хочу быть при деньгах, должна тут обслуживать их на всю катушку. Устала я уже. Ус-та-ла. Плюс пьяница-муж меня бесит. Да и парни еще эти, к тому же, которые норовят облапать красавицу — официантку, по-совместительству владелицу заведенья. Они, видите ли, считают, что муж — не стенка, подвинется…) Парни с кружками вина, вставая недалеко от Тики: — А где же муж? Объелся груш? А ты тут одна готовь — разноси. (*один из парней — второму* Смотри-ка, Мэлл, какая у нее красивая грудь… А ножки, ножки… М-м-м… *второй — первому* Вайл, у нее же муж! Хотя… Ты прав, фигурка ничего так. *первый* Может, того-самого с ней, пока муженька нету? *второй* Ты что? Видел, когда Файлз потянул к ней свои лапищи, она так больно ударила его по рукам, что он теперь в углу отсиживается. *первый* Да ну?! *второй* Вот тебе и «ну».) Девушки, вставая совсем рядом с Тикой, отбирая у нее кувшин вина: — Одна, так что же? А мы — поможем. А ты пока отдохни, посиди. (*первая — второй, показывая осторожно на парней* Слышала, Эмма? Те парни хотели приставать к нашей подруге. *вторая — первой* Лайли, ты считаешь Тику своей подругой? Она же всего-то владеет таверной. У нее нет ничего такого ценного, из-за чего можно было бы дружить. *первая* Эмма, ты такая заносчивая. Я дружу с людьми не из-за ценностей или денег, а просто так. *вторая* Твоё право, твоё право* Девушки и парни продолжают бегать по кабаку и танцевать. Тут неожиданно появляется Риша и говорит: — Добрые люди, я ищу проводника в Рощу Мёртвых. (Привет. Вижу, вы хороший народ. Будьте любезны, проводите меня в эту самую Шойканову Рощу, а я в долгу не останусь. Помогу, если потребуется.) Все застывают в шоке на несколько секунд. Затем отмирает Тика: — В Рощу Мёртвых? Это не шутки… Госпожа, откажитесь лучше. Тот, кто Вас в этот лес направил, Видно, гибели Вам желает. (Девочка… Жрица… Послушай меня, пожалуйста. Не ходи в эту Рощу. Сгинешь же там. А ты еще так молода, так юна. Сколько тебе? Восемнадцать? *вздыхая* Двадцать почти. Ну вот, ты так еще молода. А я не хочу обвинять себя в том, что не уберегла юную девочку от страшной Рощи. *удивлена* Да чего вы так боитесь эту Шойканову Рощу? А ты послушай меня дальше и узнаешь) Маги Рощу околдовали, Чтобы к Башне не подступали Те, кто магией не владеет, И теперь к ней пройдешь едва ли Что там, в Роще, никто не знает Роща мёртвых не возвращает А живые, покуда живы, В буреломах ее блуждают (Существует у нас три ложи магов, три разных магических цвета. Белый, черный и алый. Всех вместе их зовут Конклав Магов. Так вот, однажды они заколдовали Башню Высшего Волшебства, чтоб не-маг не смог пройти туда. Послушай меня, юная жрица со странными волосами, брось эту затею, прошу.) Люди охотно шепотом подхватили последние четыре строчки слов Тики, будто бы обращаясь друг к другу: — Что там, в Роще, никто не знает Роща мёртвых не возвращает А живые, покуда живы, В буреломах ее блуждают (*Эмма* Девочка, милая, не ходи туда, правда *Лайли* Сгинешь ведь. Пропадёшь ни за грош. *Мэлл* А девчонки наши в кои-то веки правы. Забудь про Шойканову Рощу, милашка, иди к нам *Вайл* Я согласен с моим другом. Тебе будет лучше приятно провести время с нами, чем бродить по злой Роще Мёртвых. *Файлз, которого отшила Тика, говорит себе под нос, едва слышно* Ребятки, вы ее не переубедите. Она — жрица, а они — упрямый народ. Если чего втемяшилось им в голову, то они костьми лягут, но своего добьются.) Риша отвечает, не обращая внимания на их шепотки: — Значит, никто не пойдет со мной? Даже просто отвести меня к Роще? Что ж… Пойду одна. (Люди, вы, что, совсем трусами стали в своей деревне? Отпустите юную беззащитную девушку в страшную Рощу одну? А я ведь всё равно пойду, потому что хочу туда пойти, несмотря на ваши отговорки.) Люди хором восклицают: — На верную гибель! Безумная жрица! (Ну, мы пытались. Что ж, не вышло.) Тика вдруг радостно говорит: — Куда Вы, постойте, Хоть мужа дождитесь. (*хлопает себя ладонью по лбу* Точно, муж. Если он будет в нормальном состоянии, то поможет тебе пройти эту злую Рощу.) Девушки и парни восклицают, выдыхая с облегчением: — Да, вот кто решится! Кто выручит жрицу! Пускай ей Маджере поможет дойти! (*то там, то тут, попеременно из разных углов доносится стук ладони о лоб* Точно! Мы — идиоты! Могли бы сразу догадаться, что нужно звать Маджере!) Риша удивлённо: — Маджере? (Ну не Рейстлин же, в самом-то деле? Что он мог в деревне этой забыть? Правильно, ничего. Тогда кто? Родственник или однофамилец?) Хор неожиданно встает и начинает кружиться возле Риши, при этом напевая: — Маджере, Наш славный Маджере, Наш односельчанин, Герой Карамон, Маджере, Маджере, Наш славный Маджере, Наш односельчанин, А вот уже он. (Карамон! Карамончик! Мы так рады! Помоги нам, отправь эту жрицу в Шойканову Рощу) Но Карамон не обращает на их визги никакого внимания, потряхивает каким-то письмом, в другой руке держа топор, и орёт на весь кабак: — Друзья! Смотрите! Рейстлин мне вернул письмо… Не прочитав… Не распечатав даже… И с надписью «Нет брата у меня» Нет брата… Нет брата! А когда-то мы спина к спине Сражались с ним в войне, И нас объединила та война. Нет брата! А в детстве я ль его не защищал? Теперь ему *хы* защита не нужна! Нет брата! Нет брата у меня! Жена, налей еще вина, помянем юный клён! Его я с братом посадил, теперь же срублен он! Вот этим топором изранен нежный ствол! С этими словами он падает на стул, утыкаясь лицом в стол, и начиная храпеть. Риша очень тихо говорит Тике: — Ваш муж пьян, мадам… — Тика. Зови меня просто Тика. Тика Вейлан-Маджере, если быть точнее. Но лучше просто Тика, — отвечает женщина ей. — А я — Р… Крисания. Крисания Таринская, Посвящённая жрица Паладайна. И мне о-о-очень надо через Шойканову Рощу. Разбудите мужа, пожа-а-алуйста, — Риша посмотрела на Тику «щенячьими глазками». Та вздохнула и обратилась к мужу: — Карамон, ты ведешь себя дико, Мне давно тебя бросить пора. (Я бы хоть сейчас это сделала. Просто мне тебя жалко. Ведь сопьёшься же окончательно и пропадёшь без меня. Поэтому радуйся жизни, пока я такая добрая и жалостливая.) Один из парней: — Ну чего ты цепляешься, Тика? Он сказал, что завяжет с утра. (А, если он сказал, то я ему верю. Карамон слов на ветер не бросает, когда трезвый. А напился он, уважаемая, из-за этого братского письма.) Тика, злясь, показывая на сломанные двери, которые еще недавно вели в кабак: — Посмотрите, он вышиб мне двери, Эта пьяная туша слона (Вот представь, Крисания, каково мне, когда этот здоровяк со своей силищей начинает меня обнимать? Я всё время боюсь, что он в порыве страсти раздавит меня. И тогда от меня даже косточек не останется, одно мокрое место.) Риша удивлённо говорит: — Неужели он тоже Маджере? (ЭТОТ?! Маджере?! Но Рейстлин совершенно иной. Они совсем не похожи друг на друга.) Какой-то старик из угла кабака: — Его мать говорила, что да. (Они — близнецы. Он и другой, его брат, который маг.) Хор дружненько начинает укоризненно говорить: — Да что же такое, пора, в самом деле, От пьянства и буйства его отучить, Каким был хорошим мальчишкой Маджере, А нынче горазд безобразья творить Все посохи эти, мечи и драконы Испортят любого, поди угляди (Если б не его братец-маг, не желающий не то что видеть, а даже знать родного близнеца, был бы у нас нормальный, не пьющий Карамон. А так… Увы.) Старик заканчивает всеобщую мысль: — И незачем вовсе мотаться по свету, Родился в деревне, так тут и сиди. (Вот перебрался этот маг из нашей деревни Утехи в свой городок Палантас и остался там жить. Так с той поры Карамона словно подменили. Будто большая часть его души исчезла вместе с магом. А может, так оно и есть. Близнецы ведь всегда делят всё на двоих. Потому-то наш силач очень огорчился, когда братец уехал.) Хор вздыхает: — Чем тут поможешь, Больно всё сложно. Что тут поделать, Такая дурная семья. (О да. Семья у них и дурная была, и странная. Причем О-О-ОЧЕНЬ СТРАННАЯ. Таинственно исчез отец, не вернулась из магического транса мать. Чудеса да и только.) Тика подходит ближе к Карамону и говорит, обращаясь типа ко всем людям: — Говори или нет, не услышит, Честь семейства не ставит ни в грош (Да он не только честь нашего семейства, он, когда пьёт, ничто не ставит ни в грош. Ему всегда на всё наплевать. Когда у нас жил маг, всё было по-иному, всё было хорошо. Но теперь мага нет, а Карамон очень сильно запил) Риша, воскрешая в памяти обличие Рейстлина, и машинально сравнивая с Карамоном: — Его брат утончён и возвышен… (По-сравнению с этим-то медведем Рейстлин еще идеал. А я-то дура, думала, что Рейст — не слишком симпатичный мужчина. Оказывается, он еще хорош.) Старик из угла: — Он на брата не очень похож. (Это-то и странно. Вроде близнецы, а не похожи. Близнецы должны быть одинаковы, а наши близнецы совсем иные.) Тика вытаскивает из руки Карамона письмо и рвёт его на мелкие клочки, затем пытается поднять спящего Карамона со стула: — Тут опять его брат постарался, Это ж надо придумать с письмом. Пусть провалится к гномам овражным Его башня и всё колдовство. Вставай же, пьянь! (Как же мне надоели эти запои, вот право слово. Если б не этот маг, не этот Рейстлин, был у меня нормальный муж, а так… Эх… *расстроенно машет рукой*) Карамон сонно: — Жена, отстань. (*тихо, сам себе* Вот привязалась же, вредная баба. Видит же, что я сплю, нет, надо полезть и растолкать. А я ж могу спросонья и прибить, не разобравшись, что и к чему.) Хор дружненько и укоризненно: — Да что же такое, пора, в самом деле, Волшебникам этим нам дать по рукам, Каким был хорошим мальчишкой Маджере, А нынче посмотришь — и ужас, и срам, Все посохи эти, драконы и башни Испортят любого, поди угляди. (*качают головами* Карамон-Карамон, пьяница ты наша несусветная. Проснись и пой, а?) Старик: — И незачем больше мотаться по свету, Родился в деревне, так тут и сиди. (*вздыхает* Молодёжь… Вы его всё равно не разбудите.) Риша неожиданно встаёт со стула, и, гордо подняв голову, удаляется в сторону Шойкановой Рощи. Все шокированно смотрят ей вслед. Тика, отмерев, принимается трясти как следует мужа, одновременно хватаясь за голову: — Нет, эта жрица сошла с ума! А ты что застыл, как столб? Она же пошла одна! Мужчина ты или кто? А во всём виноват твой брат! Девчонке мозги свернул! Веди же ее назад! Ты что, Карамон, уснул? А ну-ка бери свой меч, И шлем свой прихвати. Довольно им тут ржаветь, Иди ее защити. (Карамончик, миленький, любименький, умоляю, проснись. Тут у нас «че-пэ». Некая Крисания Таринская, юная девушка с розовыми волосами, Посвященная из Храма Паладайна, пошла одна через Шойканову Рощу в сторону Башни Высшего Волшебства. Проводи ее, будь добр.) Девушки из хора дружно: — Пойди защити! (*восторженно* Мы верим, Карамон! Ты сможешь!) Парни так же дружно, но с сомнением: — Поди-ка защити! (А сможет ли? Вдруг нет? И сгинут они вдвоем в Шойкановой Роще. Магу-то наплевать, он и плакать даже не будет, а вот Тика расстроится и может с горя закрыть таверну. Так что удачи Карамону нашему.) *** Пока Риша с догнавшим ее Карамоном шли по Шойкановой Роще и бились с умертвиями, Рейстлин очень неожиданно стал манить нашу девочку, недо-жрицу, к себе, такими словами: — Я дам тебе имя, Вот важнейший приём колдовства. Как ты хочешь, чтоб я тебя звал? Как ты хочешь, чтоб мир тебя знал? (Ну иди же сюда, Посвящённая… Иди… Ты получишь новое, колдовское, имя, и будешь моей…) Я дам тебе имя… Миром правят слова. Лишь тот всесилен, Кто владеет искусством имён. Кто назвался, вписал себя в круг, Кто назвался, открылся врагу, И уже побеждён. (Так что не вздумай, жрица, называться никому, кроме меня. А то они могут тебя победить.) Я выкрикнул — ты откликнулась, Я имя рёк — ты отозвалась. Ты себя назвала спасителем, Так спасай, если вызвалась… Если вызвалась… (Иди же сюда, жрица… Иди… Спасай мир, раз так хочешь…) *** И вот Риша вместе с Карамоном, желающим вновь обрести брата, преодолели путь, полный опасностей, и добрались до Палантасской Башни. Но в Башне Высшего Колдовства (или Башне Высшего Волшебства, или Башне Высших Магов, это неважно) застали они отнюдь не того, к кому стремились… Первым делом Риша, еще не входя в дверь, увидела внутри помещения толпу людей в белых и толпу людей в чёрных одеждах. У одного из белых был большой посох и длинный «хвостик» на голове, а у одного из чёрных были острые эльфийские ушки. И вот этот светлый с «хвостиком» сказал: — Сегодня Конклав собирается в полном составе В опасности мира устройство и магии лик (Устройство, как и лик, у нас каждый день в опасности, но сегодня — особый повод для нашего собрания.) Я слышал, что Рейстлин Маджере играет без правил, Ответь нам, Даламар, его ученик (А вот и повод наш собственной персоной. Во плоти его, конечно, тут нет. И это к счастью. Для него. А ты, Даламар, шпион наш любимый, давай, сдавай своего учителя. Ты ж часто бегал к нам в Вайрет, в Вайретскую Башню, с докладами. Что ж перестал?) Эльф в темной одежде сказал в ответ тому магу: — Маджере мне жаль, ведь учитель он был превосходный, Но с нынешним планом наделает бед. (Привязался я к шалафи, уважаемый господин Пар-Салиан, вот и перестал бегать в Конклав к Вам и госпоже Ладонне. Кстати, о ней. Почему здесь только мы, темные, и вы, светлые? Где алые маги?) Маджере в Истаре, он ищет Врата Преисподней Тем самым нарушил он братства запрет, И братство его отвергает в ответ. (Как бы мне ни было жаль шалафи, но таковы правила. Отступивший должен понести наказание.) Все маги подхватили: — Смерть ренегату! Отступнику кара! В нашем семействе он — худший урод! Да, урод! Единогласно решенье Конклава: Пусть маг Маджере завтра умрёт! (Да, правильно. Мы боимся его. И поэтому его надо убить.) Но светленький маг, а точнее, Архимаг, сказал им в ответку: — Легко говорить, ведь уже попытались однажды, Когда посвящали мы злого щенка в Мастерство, Матёрого зверя тогда отпустили из Башни, Так кто же сегодня решится прикончить его? (Кто из вас сможет убить ЧЁРНОГО МАГА, которого боится целый мир? Никто? Вот и я о чём. Хотя… Даламарчик, подойди-ка сюда…) Все хором подхватили: — Слишком дурная за Рейстлином слава. (Завоевал себе таку-у-у-ую опасную славу своей чёрной магией, что его многие, если не сказать, что все, боятся.) Тёмный эльф улыбнулся: — Каждый его опасаться привык. (И правильно делают. Мой бывший шалафи был для всех опасен) Маги продолжили хором: — Единогласно решенье Конклава: Пусть идёт Даламар, его ученик. (Да, Даламарчик, миленький-хорошенький ты наш. Не в службу, а в дружбу. Окажи услугу, прибей бывшего учителя, а?) Но Даламар ехидно на них посмотрел: — Учительский жезл преломлять мне негоже, Но я расскажу вам о том, что узнал, Заклятия Бездны, к несчастью, утеряны Ложей, Но у меня был хороший учитель, я много читал. (Да, шалафи меня многому научил. И лично я не пойду против него. А вот не лично, а чьими-нибудь руками… Это другое дело. И я даже знаю, чьими. Слушайте же дальше.) «Маг, что захочет с тёмных Врат сорвать печать, Не сможет разрешить свою задачу, Когда его намеренью захочет помешать Жрец Паладайна, светлый жрец, и не иначе» (Есть тут одна девчонка такая, светлая, на примете. Не у меня лично, у шалафи. Я только слышал о ней. Но сейчас, я чувствую, она где-то рядом. Белые, прислушайтесь к ауре. *белые маги во главе с Пар-Салианом* Да, что-то такое родное, тёплое, где-то здесь в Палантасской Башне Высшего Волшебства. *улыбаясь* Ну, так, а я о чём) Известно ли почтенному собранью, Кто там за дверью ждет его решенья? Дочь Паладайна, светлая Крисания, Прославленная верою своей (Ждёт-ждёт и дождалась. Впустите же ее. *белые* Ты знал? *улыбается опять* О светлой жрице? Не знал, но подозревал, что она рядом.) Риша гордо входит в комнату, хоть и вся в окровавленном платье. Следом за ней ступает такой же кровавый Карамон. — Такхизис в мир впустить я не позволю! (*тихо, в сторону* На самом-то деле позволю, иначе Рейст не выполнит свою часть сделки, не запугает всех в моем мире так, чтоб все боялись произносить имя Дарины Блэк. Но вам, маги, и эльф, этого знать необязательно. Собственно, как и брату Рейста.) Маги начинают прыгать и хлопать в ладоши. Даламар обращается к Архимагу: — Она поможет нам, себе добьётся славы, И нанесёт врагу решающий удар, Я предлагаю решенье Конклаву — Телепортируем жрицу в Истар Телепортируем жрицу в Истар (*тихо* Да, а там — мой шалафи. Она как раз и поможет ему открыть Врата.) Архимаг, задумчиво: — Общеизвестна священников косность… Даламар, убеждающе на ухо: — Нынче она только на руку нам Архимаг, вздыхая, вместе с хором магов: — С нашим врагом она справится просто, Телепортируй ее, Даламар… Телепортируй ее, Даламар… Даламар… (Точно, пусть она и поможет нам убить Рейстлина. Молодец, Даламар. А теперь — за дело. Давай ее в Истар.) С последними словами все маги, кроме Даламара, хоть он и не маг, а темный эльф, исчезают. Даламар, телепортировав Ришу с Карамоном, машет им ручкой на прощанье. Оставшись один, он поёт: — Я выполнил волю твою, ты доволен, Учитель? Конклав отослал тебе ключ ко Вратам, Закрывшие их лишь одно упустили из виду, Что ключ в твои руки потянется сам, Союз между светом и тьмой невозможен, Но ты, видно, способ секретный постиг, И мне этот хитрый приём ты раскроешь, Учитель? Ведь я — Даламар, верный твой ученик (Да, и тот, кто помогает тебе открыть Врата в Бездну. Не забывай об этом, шалафи. Помни меня, темного эльфа Даламара из города эльфов Сильванести. Помни же всегда своего ученика.) *** Ну, а Риша как раз телепортировалась с Карамоном в Истар. И они потеряли друг друга в толпе.***
А, пока Риша внимательно оглядывалась по сторонам, откуда-то сбоку неожиданно раздался голос Астинуса *с тихими комментариями куда-то в сторону*: — О, Истар. Город-храм. Город-мечта. (Чья, интересно знать?) Я помню, как ты строился, рос, обретал величие и славу, возводил храмы и проповедовал Слово Божие. (А в итоге помрёшь. Вернее, люди, что живут в тебе, погибнут). И я помню ЕГО. Человека, который наполнял тебя своей силой, направлял тебя своей волей. Я помню твоего КОРОЛЯ. (Конечно, помню. Незабываемая личность этот Король-Жрец. Как его? Бельдинас Пилофиро? Вот уж точно незабываемая личность.) И тут неожиданно наша розоволосая «жрица» увидела, как народ начал опускаться на колено перед чуваком в белых одеждах и с короной на голове. И была у него еще причёска в виде двух «хвостиков». Этот мужчина раскрыл свой рот и запел: — Все знаки на небе сошлись, пробил час очищенья И сотни встревоженных лиц вижу я (*тихо* Каждый день я вижу эти «сотни лиц». Вот бы сдохли они поскорее, а? О, Паладайн, услышь меня, уничтожь их.) Ты знаешь, отец, эту мессу творим мы сегодня не зря Зарёю над миром прольётся огонь твоего алтаря (*шёпотом* Это точно. В огне они пусть и сгорят.) Светлый Истар, поднимайся с колен, Час настал Царству Тьмы положить конец (Да, а заодно и конец будет тем светлым, которые неугодны МНЕ, самому известнейшему Истарскому Королю-Жрецу.) Светлый Истар, жизнь моя, боль моя, Не молчи, здесь с тобой Король-Жрец (Я-то здесь, а вот многих из вас скоро ЗДЕСЬ не будет. Вы все будете ТАМ, а я один буду править ЗДЕСЬ) И люди дружно, хором, подхватили: — Светлый наш Истар, поднимайся с колен, Час настал Царству Тьмы положить конец (Мы согласны с этой фразой. Тёмных — и магов, и не только — надо уничтожать. И как можно скорее.) Славься, Паладайн, наша вера чиста. — С нами Бог, — сказал мужчина с короной. — С нами наш Король-Жрец, — улыбнулись люди. — С нами Бог, — повторил он. — С нами наш Король-Жрец, — подхватили они. — С нами Бог, — в третий раз сказал он. — С нами наш Король-Жрец, — закончили они. (*радостно* Мы верим в нашего правителя, он — молодец©люди *зло* Да чтоб вас всех поскорей Паладайн уничтожил©Король-Жрец) Затем Король-Жрец вместе с почти всеми людьми ушёл. А Риша тем временем решила подойти к одному из тех людей в светлой одежде. Так она и сделала. Она сказала, подходя: — Мой светлый брат, приветствую тебя. Будь славен, Паладайн… Но тут этот человек снял светлый капюшон, под которым были видны светлые же волосы, и оказался нашим знакомым чёрным магом. Риша не сдержала изумления: — Маджере?! Ты?! Как видишь, я пришла. (Привет. А вот и я. Не ждал? Или ждал, но не меня?) Рейстлин шокированно раскрыл рот, но потом пришел в себя и ответил: — Жрица, в тебе ни капли я не сомневался. Тебе по силам было испытанье. (Ты?! Я вообще-то Крисанию надеялся тут увидеть. *смеётся* Я за неё) Риша сказала ему, улыбаясь: — Твой брат хорошим был проводником. (Представляешь, Рейст, ты еще не самый противный. Твой братец — вот кто, по моему мнению, не очень-то. Но проводник из него идеальный. Провёл меня через Шойканову Рощу и доставил сюда.) Рейстлин: — Мой братец увязался за тобой… Ну и где же Карамон? (Так-так… Где ты, недо-жрица, потеряла Карамона, м?) Риша: — Где-то здесь. В толпе мы потерялись. (Видел толпу? Видел, какая она большая? А теперь скажи, мудренО ли тут потеряться? Правильно, немудренО.) Рейстлин — ей: — Я нашёл Врата. Здесь в Истаре. В подвалах Храма. И очень скоро, Паладайна дочь, с тобой откроем мы Ворота Бездны. И ты исполнишь то, зачем пришла. (Давай-давай. Если поможешь, то я и помогу тебе.) Риша — ему: — Исполню несомненно. Ты только посмотри на этот город. (Помогу, помогу. Вау! Какой город! Тебе нравится? А мне вот — да!) Неужели не сплю? Неужели не грежу? Этот город действительно есть. Здесь склоняется зло пред добром. Здесь ягнёнок играет со львом. Всех примиряет Господень Дом. (*восторженно* Какой классный город! Тако-о-ой! Во-о-о-обще! Я прям не могу! Вообще! Здорово!) Посмотри, чёрный маг, Вот Врата, что открыты, Для любого, кто Свету открыт Ведь добру ты не враг, Так порог преступи, И в душе твой Свет победит. (*восторженно ахает, прижимая ручки в кулачках к сердцу* Рейст, давай, давай! Иди со мной! Смотри на этот славный город!) Царство Божие здесь, Вижу Волю Господню, Что вела нас в Истар. Слушай добрую весть. Царство Света ты видишь, Так прими этот дар. (*всё ещё восторженно* Рейст, это всё так мило! Тебе нравится, да? Да? Да? Скажи же «да»! Какой город! Какой город! Не город, а мечта!) Но Рейстлин неожиданно обламывает её восторги, и, хватая её за руку, оттаскивая от появившихся и танцующих людишек, говорит: — Опомнись, Крисания, как ты не видишь Усмешку тирана под маской жреца? О да, несомненно, он Тьму ненавидит, И в деле своём он дойдет до конца. На площади светлой не видишь ты нищих, Поскольку темницы набиты битком, Ликует толпа, что их город очищен, Но вряд ли потомки помянут добром. Всё, что задумал Король-Жрец, Всё, что задумал Король-Жрец, Преступный слепец. (Послушай… Как там тебя? *справа от него* Дарина, но предпочитаю Риша. Можно, я буду звать тебя Крисанией? Мне так привычнее, чем пытаться выговорить твоё иное имя. Ты ж не против? *справа* Нет. Можешь даже звать «Крисси». Я не против такого сокращения. Так вот, Крисси, этот Король-Жрец на самом деле хочет сгубить город. Не веришь? Смотри.) Чтоб камень, и тот не отбрасывал тени, Весь мир он по камню готов разнести. Твой Бог не одобрит подобное рвенье, И город, возможно, уже не спасти. Зачем же скрывать от союзника правду? В моих интересах, чтоб знала ты всё. Не бойся запачкаться, дочь Паладайна, Отец твой одобрит моё колдовство. Смотри, что задумал Король-Жрец, Смотри, что задумал Король-Жрец, Очнись наконец. (Смотри же, смотри внимательно на этого «Правителя». И на людей смотри. И поймёшь, что к чему. Ты умная, жрица, ты должна понять.) А Король-Жрец тем временем начал смотреть на народ в белых одеждах, которые начали кружиться и петь: — Всё во имя веры, Всё во имя веры, Всё во имя веры, Во имя веры. Всё во имя веры, Всё во имя веры, Всё во имя веры, Во имя веры. (Мы верим… Верим… Верим, что победим Тьму…) Он заорал: — Закон, Порядок и Справедливость! Вот что будет нашей целью! Я вынужден принять жёсткие меры во имя Добра! Это временные трудности на пути к Царству Света! (*тихо* Прибить… Прибить… Прибить… Уничтожить… Изжарить… Стереть с лица Земли этот город…) А люди продолжали: — Всё во имя веры, Всё во имя веры, Всё во имя веры, Во имя веры. Всё во имя веры, Всё во имя веры, Всё во имя веры, Во имя веры. (Мы продолжаем верить, что победим Тьму… И будем верить, пока наши мечты не сбудутся…) Король-Жрец заорал ещё громче: — Во имя Добра уничтожим нечистые расы! Несогласных в тюрьмы! ЕретикОв на костёр! Кто не с нами, тот против нас! Люди, я даю вам последний шанс! Слушайте: ВСЁ ВО ИМЯ ВЕРЫ!!! (*громко* Уничтожить! Прибить! Убрать отсюда всех людишек!) Хор людей, которые бегали возле чего-то по типу виселиц, подхватил: — Веры… Веры… Веры… Веры… (Верим… Верим… Верим в победу над Тьмой!) Риша посмотрела на всю эту вакханалию, и, схватившись за голову, обратилась к Рейстлину: — Не может быть! Ты лжёшь мне! Это чары! (Нет, такого не может быть! Этот милый город… И чтоб ТАКОЕ?! Ты их заколдовал! Расколдуй немедленно, Рейст!) Маг усмехнулся в ответ: — Тебе ли не знать, что злое колдовство не в силах смутить разум светлой жрицы. (Нет, жрица, нет. Я никак на них не влиял. Это их так называемый правитель, этот Король-Жрец, управляет ими всеми и вершит судьбы людей.) Риша побежала в сторону людей: — Я их остановлю! (Их надо остановить! Я скоро!) Ей вслед донёсся выкрик Рейстлина: — Куда ты? Стой! (Жрица! Постой же ты, глупая двадцатилетняя девчонка!) Но Риша уже добежала до истарских жрецов, и начала петь, обращаясь к ним: — Странно мне, что безмолвствует небо, Что восход и закат неизменны, Когда друг в рукава прячет карту, Когда враг открывает мне правду. Странно мне, мои братья по вере, Вы ли сердце своё не смирили? Суд вершить должен тот лишь, кто призван, Кто вас звал, чтоб судить эти жизни? На себя, братья, Взяли вы много, Кто вам дал право, Кто здесь выше Бога? (Эй, ребятушки… Коллеги мои… Истарские жрецы… Какой Такхизис вы тут устраиваете? Чем вам не угодили эти люди? Зачем вы хотите их убить? Я этого не допущу!) Король-Жрец спустился со своего помоста и подошел к нашей «жрице»: — Молчи, сестра, тёмен разум твой. (Деточка, ты что, совсем шизанулась? Или Тьма завладела твоей юной головой? Так нужно. Не мешай мне, малышка.) Риша — ему в ответ: — О, Паладайн, глаза ему открой. (Я не малышка, мне двадцать почти. Опомнись, Король-Жрец, не совершай зла.) — Я призван зло истребить огнём. (Если я задумал изжарить плохих людишек, я это сделаю. И ты, юная жрица, меня не остановишь.) — Слепец, ты первый погибнешь в нём. (Да, но, изжаривая всех, ты можешь и сам сгореть в первую очередь. Ты об этом подумал, а? Видимо, нет. Я-то думала, что в Истаре — умный правитель. А оказалось, что нет, тупой.) — Ты Бога хулишь. (Та-а-ак, что это за наезды уже пошли? Я тут, вообще-то, главный. Я — Царь, Я — Бог. Помолчи лучше, жрица, пока не поздно, а то в темницу попадёшь за свой остренький язычок.) — Лишь служителя Бога, не Бога. Хотя вижу, для вас эта разница значит немного. (Ты не Царь. И даже не Бог. Ты всего лишь служишь Богу, неуважаемый Король-Жрец. И я тебе не собираюсь подчиняться. Отпусти людей.) Хор дружно сказал Рише, которую утаскивал за руку в сторону Рейст: — Замолчи, жрица, Не гневи Бога. (Нам тебя жаль, девочка. Нам тебя жаль. Ты не сможешь переубедить нашего Короля. Сама только пропадёшь.) Но она вырвалась из рук мага и подбежала к правителю Истара: — Кто вам дал право Суд вершить жестоко? (Пожалуйста, перестаньте. Не губите людей. Я вас умоляю.) Король-Жрец же ей в ответ вместе с хором: — БесовскАя ересь, На костёр дорога. (Ну-ка, помолчи, маленькая жрица, иначе первая и сгоришь в костре.) Риша: — Кто вам дал право, Кто здесь выше Бога? (Ну уж нет! Я не буду молчать, пока в Истаре творится несправедливость!) Хор: — Замолчи, жрица, не гневи Бога. Замолчи, жрица, не гневи Бога. На костёр, на костёр, на костёр, на костёр. (Тогда нам придется заставить тебя умолкнуть путём сожжения твоего юного тела. И тебе никто не сможет помочь, крошка.) Король-Жрец взмахнул рукой и сказал жрецам-стражникам: — Наставьте безумную нашу сестру. Пусть ее заблужденья минуют, как чёрная тень. Пускай убедится, что праведны наши деянья. Что Воля Господня вещает моими устами. Отведите её в Храм. (Не хочешь по-хорошему успокоиться, будет по-плохому. В Храм её. И заприте там на несколько часов, чтоб посидела наедине с самой собой и подумала о жизни.) И Ришу увели в какой-то там Храм. Рейстлин, обернувшись, быстренько снял капюшон, посмотрел ей вслед, вздохнул и снова надел капюшон на голову. Тут неожиданно появился Карамон в плаще, со шлемом и мечом. Он начал обращаться к жителям Истара: — Простите, а вы не видели тут чёрного мага? Странно. Простите, а вы не видели тут чёрного мага? А ну брысь. Скажите, а вы не видели тут чёрного мага? Он — мой брат. (Любопытно, очень любопытно. Куда ж братец подевался? И жрица, которую я защищал, исчезла куда-то…) Но другие жрецы-стражники на него посмотрели странным взглядом: — Чёрный маг — твой брат?! Арестовать! (Что это еще за незнакомец, родственник злодея? Сейчас мы его в темницу посадим.) Карамон, вздыхая, принялся разоблачаться, отдавая оружие стражникам: — Мой брат-близнец герой, а не убийца, Он ищет справедливость, а не власть, В былой войне посмел он с Тьмой сразиться, И миру в Бездну не позволил пасть. (Вы считаете моего брата злодеем? Это неправда. Он сражался давным-давно с самой Богиней Тьмы и победил.) Пусть тяжела была его расплата, И навсегда сменился мантий цвет, Он никогда в беде не бросит брата, И сомневаться в нём причины нет. (Я верю, что он придёт сюда и вытащит меня. Он ведь не плохой, каким его все считают. Я-то лучше знаю, что мой близнец — хороший. Его доброта прячется где-то в глубине души…) Поверьте, нет родства сильнее крови, Мы с братом неразрывны, мы — одно, Я знаю, он сорвёт с меня оковы, Мой брат-близнец, иного не дано. (Мы — близнецы, всегда вместе. Он должен прийти, должен вызволить меня.) И будет всё как прежде, как когда-то, Мы снова встанем с ним спина к спине, Союз бойца и мага, брата с братом, Я знаю, он уже спешит ко мне, Я знаю, он уже спешит ко мне, Я знаю, он уже спешит… (Я жду своего брата. Я верю, что он спасёт меня из этой вашей темницы. А как иначе? А иначе — никак. Ведь мы — братья-близнецы.) И тут раздался голос Астинуса: — Истар готовился к великой мессе. Из всех уголков континента в город-храм стекались бесчисленные паломники, жрецы, рыцари. Светлый город ждал чуда. А Король-Жрец искал своего героя. Он ждал получить знак, который развеял бы последние сомнения в душах его подданных и в его собственной душе. Король-Жрец: — Слушай меня, Истар. Пусть найдется среди сынов твоих воин, готовый сразиться на арене во имя веры. Жрец, купец, даже преступник может стать Воином Света. Я жду тебя, мой неизвестный герой. Я жду… (Приходи же ко мне, будущий воин на час, готовый погибнуть иль победить. Я всё ещё тебя жду…) А Рейстлин в своих светлых одеждах пришёл к темнице, где держали его близнеца, и открыл дверь, отогнав оттуда стражников с мечами: — *громко* Ты пришёл шпионить сюда, бродяга… (Оп-па, братец. Не может быть…) *тихо* Ты совсем ослаб умишком. (Совсем уже растерял свою силу, братишка. Умудрился в темницу попасть.) *громко* Я бы мог оставить тебя гнить здесь… (Может, мне так и сделать? Ладно, ладно, не смотри на меня так, я ж не зверь.) *тихо* Но для брата это слишком. (А, так как я не зверь, и не жестокий, я тебя вытащу. Правда, тебе придётся немного поработать своей силой на благо общества.) Ты зарос жирком и обрюзг, мой братец, Дух свой боевой утопил в кружке, Но придется вспомнить былую доблесть, Гладиатор — это не игрушки. *тихо, почти на ухо* Если хочешь освободиться, Делай, что я сказал… (Ты понял? Сделай то, про что я говорю. Посражайся на арене. Это ненадолго, всего-то на часок. А потом мы сбежим.) *громко, показывая стражникам на брата* Возьмите его, он будет биться В честь Короля-Жреца (Он будет вашим неизвестным героем. Он.) Хор вместе с Рейстлином дружно подхватил: — На арену бойца, на арену! Король-Жрец: — Приготовить всё для боя! Хор и Рейстлин: — На арену бойца, на арену! Король-Жрец: — Толпы жаждут свежей крови! Рейстлин: — Это твой шанс… Король-Жрец: — Во имя веры… Рейстлин: — И ради нас… Оба, хором: — Стань же героем на час! Король-Жрец обратился к Карамону, одетому в доспехи, и с мечом: — Кто ты, мой новый герой? Воин Света, Защитник Веры… Мои молитвы с тобой. А это значит — ты будешь первым. Пускай начнётся бой! (Давай-давай, воин, побеждай. Мне нужен знак от Паладайна.) И вот на арену первым выбежал гладиатор с необычными фиолетовыми волосами. Ему все захлопали. Потом вышел Карамон. Ему тоже хлопали. Но он отбросил в сторону меч. Король-Жрец посмотрел строго на Рейстлина: — Я недоволен твоим подарком. Этот варвар отказывается биться. (Так, что это за выкрутасы? Ты привел ведь этого парня, да? Скажи же мне, как заставить его сражаться?) Но Рейстлин улыбнулся в ответ: — Ваше Величество, он — рыцарь. Ему своей жизни не жалко. Повелите на арену вывести жрицу. Ту, что досадила вам недавно. (*тихо, в сторону* Если ты приведёшь сюда МОЮ жрицу, с необычными розовыми волосами, я смогу спасти отсюда и её, и брата.) Король-Жрец подал знак, и Ришу выволокли на арену. Бой начался. Риша, смотря на это сражение, твердила только одну фразу: — Господи, воля не моя, но Твоя Господи, воля не моя, но Твоя Господи, воля не моя, но Твоя Господи, воля не моя, но Твоя (Что здесь происходит, не знаю, но пусть Карамон победит. Пожалуйста, Паладайн. Я в тебя, конечно, не верю, я ж из иного мира. Но, пожалуйста, ему нужна победа… Прошу… Искренне прошу Тебя…) И её мольбы были услышаны. Гладиатор с фиолетовыми волосами был повержен. Король-Жрец подскочил и заорал: — Это знак! Паладайн откликнулся! Добей его! (Давай, воин, давай! Убей его! Убей!) Но Карамон отбросил меч в сторону: — Я не добиваю побеждённых. (Не в моих правилах бить лежачего, уважаемый… Как вас там?) Правитель Истара усмехнулся: — Что ж… Видно, ты так устал, что не в силах занести свой меч. Ступай, победитель, я дарую свободу тебе и спасённой тобой деве. А поверженный тобой нечестивый гладиатор будет принесён в жертву Паладайну. Пускай начнётся месса! (Иди, иди, воин, иди отсюда подальше, пока не поздно. А вы, истарцы, собирайтесь, будем мессу служить.) Когда весь народ собрался возле Короля, тот встал на свой помост и запел: — Все знаки на небе сошлись, пробил час очищенья, Чашу Божьего гнева готовься принять Ансало-о-он, Кто не с нами, тот против нас, я даю вам последний шанс, Встань под знаменем истинной веры и будешь спасён. (Если не хотите быть с нами, то помрёте. Так сказал Я, Правитель Истара, и Моё Слово — Закон.) По воле Творца истреблю я нечистые расы, В новом замысле место для них на страницах легенд, Милосердие может быть разным, сострадание — это прекрасно, Но жестокости требует вера, и выбора нет (Все должны помереть! Все должны помереть! Все, кто неугоден Мне, должны помереть!) Отец наш Небесный, ты знаешь, мы творим эту мессу не зря, Зарёю над миром прольётся огонь твоего алтаря. И те, кто не с нами, Пусть сгорят в огне! Пусть сгорят в огне! Сгорят! В огне! В огне! (Давайте изжарим всех! Давайте изжарим всех! Изжарим! Всех!) И тут раздался гром, шум и треск. Это Паладайн откликнулся. Небеса разверзлись, и огненный шторм обрушился на город, превращая его в выжженную пустыню. Таков был ответ оскорблённого бога тем, кто желал убивать во имя веры. Но некоторым удалось спастись. За мгновение до гибели волшебник обнял воина и жрицу, и, прошептав заклинание, увлёк их за собой сквозь пространство. Риша, исчезая, пела, слегка всхлипывая: — Страшно мне, где же точка опоры? Дрогнул пол белоснежного храма… Сохранить бы осколочек веры В час, когда разбивается мрамор… Господи, прости, праведен Твой гнев… Но за кем идти, если пастырь слеп? Но за кем идти, если… пастыря нет? (*сквозь слёзы* Ах… Был чудесный, хороший город, и так бесславно погиб… Там же были и невинные люди… За что их так? И куда мне теперь деваться?) Рейстлин ей в ответ: — Здесь никто не ответит тебе… Иди за мной. (*вздыхая* Не печалься, жрица. Лучше давай, пойдём со мной. Нам нужно исполнить дело.) *** Паладайн стёр проклятый город с лица Земли. Окрестности заполонили толпы нищих погорельцев, которые вместе с опустившимися рыцарями разбойничали на дорогах. Голод, болезни, убийства — вот что осталось уцелевшим. Посреди этого безумия скалой возвышалась гномья крепость ЗамАн — неприступная, сильная, сытая. Она манила к себе тысячи обездоленных обещанием крова и пищи, порядка и покоя. Но лишь один человек жаждал попасть в неё по иной причине. Он знал, что в подвалах Замана скрыты последние из известных Врат в Бездну. Знал он и средство проникнуть к ним. *** Карамон подошёл к Рейстлину: — Брат… (Ну? И что это было в Истаре?) Рейстлин — ему в ответ: — Ты всё-таки ждёшь объяснений… (Что-что, спасение. А по-другому никак нельзя было вытащить вас.) Карамон: — Рейстлин, ты прЕдал меня! (Серьёзно?! Это спасение?! Это предательство, братишка!) Рейстлин: — Тупица! (Как был дураком, так и остался. Говорю же, по-другому нельзя было. Король мог что-то заподозрить. Пришлось пожертвовать временнно вами. Таков был план.) Карамон: — Ты меня вытолкнул на арену! (А зачем было заставлять сражаться?) Рейстлин: — Чтобы спасти и тебя, и жрицу! (*хлопает себя ладонью по лбу* Ох, дура-а-ак! И не я, а ты. План заключался в том, что ты сразишься с тем гладиатором, и я сразу вас уволоку оттуда. Так оно и вышло.) Карамон: — Чтобы спасти?! (Ничего себе план! Ничего себе спасение! Ну, братишка! Не переживай я за твоё здоровье, врезал бы со всей силы!) Рейстлин: — Идиот ничтожный! Я ли в Истаре попал в темницу?! Знаешь ли ты, почти невозможно Было туда за тобой спуститься! (Всё, братец. Ты меня уже достал. Я его тут, главное, спас, а он мне ещё претензии предъявляет. Не нравится, возвращайся домой и спивайся там сколько влезет. Только учти, если ты так сделаешь, у меня больше окончательно не будет брата.) Карамон: — А! Понимаю… Как я ничтожен… Рейстлин: — Всё как обычно… Карамон: — Больше не буду тебе помехой… Рейстлин: — Старая песня… Карамон, отстегивая правый рукав доспеха и бросая на пол: — Завтра же возвращаюсь в Утеху. (Спасибо за идею, братишка. Пойду-ка я завтра домой. А то Тика по мне уже, поди, скучает. Все глаза, наверное, выплакала, тревожась за меня.) Рейстлин, вздыхая: — Что ж… Очень жаль. Я-то думал, что ты мне поможешь. (Эй-эй, я со злости так сказал! Не уходи! Мне нужна твоя помощь, брат!) Карамон: — Помочь? Конечно, брат. (Ну хорошо, не уйду, раз просишь. И помогу. А что за помощь?) Рейстлин: — Ну, вот это разговор. Я рад. Что ж, ты не зря стал гладиатором. Ты снова не пьянь, а могучий герой. Ты нужен мне, брат, ты возглавишь Армию. (Я тут решил на Заман пойти. И мне нужна Армия. Людей я уже почти уговорил. Мне не хватает только предводителя. Будешь главным?) Карамон: — Армию?! (Главным в армии?! Но… Я не справлюсь…) Рейстлин: — Люди пойдут за тобой. (Справишься. Я в тебя верю) Он вскочил на скамейку и запел: — Легко придумать справедливую цель, великую цель, Из тех, что любимы толпой, Еще мне нужен безупречный герой, могучий герой, Что всех поведёт за собой. Охотно люди устремляются в бой За край ли родной, за рай ли земной, Как овцы, воины идут на убой, А дальше дело за мной. Героям — подвиг, подонкам — повод, Юнцам посулИм боевую славу, Надежду — нищим, голодным — пищу, И каждый из них обретёт то, что ищет. (Люди, вперёд! На Заман! Я нашёл вашей Армии главного! Я нашёл вам предводителя!) Карамон осторожно подходит слева: — Не лжём ли мы, Рейстлин, доверчивым людям, Не им, а тебе эта битва нужна. (Не стоит обманывать людей, брат. Ведь ты же хочешь завоевать Заман, а не они.) Рейстлин отмахивается: — Поверь, Карамон, здесь обмана не будет, Всё то, что им нужно, то даст им война. (Иди себе, братец, твоё дело — воевать. Не задавай вопросов. Я делаю всё верно.) Он слезает со скамьи и подходит к людям: — Скажите, не правда ли, горные гномы Сейчас спят на золоте вашем, хотя Когда-то прогнали собратьев из дома, Теперь вы похожи на племя бродяг. Скажите, вы верите, что они сами Откроют вам двери и вспомнят Закон? Верните Отчизну своими руками, А тех, кто пойдёт, поведёт Карамон. Героям — подвиг, подонкам — повод, Юнцам посулИм боевую славу, Надежду — нищим, голодным — пищу, И каждый из них обретёт то, что ищет Всё даст им война… Всё даст им война… Все даст им война… Война… (Вперёд, Карамон! На Заман! А мы со жрицей пока тут тебя и Армию подождём.) Маг провёл нашу Ришу через скамейки к лавочке, и, посадив девушку, запел: — В деревне жила небольшая семья, У мамы росли близнецы-сыновья, Один был покрепче, другой — поумней, И детство их шло, как у прочих детей. (Это я тебе, жрица, про свою, между прочим, рассказываю. Так всё и было.) Но семью покинул кормилец, В этот год всё так изменилось. Мать, души за нас не жалея, Перед чёрной (тёмной) силой склонилась. Шаг неверный в страшном (тёмном) искусстве Стоил нашей матери жизни, И я понял, в тёмные сети УловлЯет души Такхизис. (Папа — исчез, мама — погибла. Мы с братом остались совсем одни. Было очень грустно и больно.) И я тогда дал клятву, Что никогда Уста мои не повторят Ни одного заклятья Маленький мальчик На могиле матери Как же наивен Мальчик был тогда (Да-а-а, я был очень наивным ТОГДА. Потому что ПОТОМ эта клятва всё равно не сбылась.) Но не зря расставлены сети, ЛОвчий не уйдёт без добычи, И жестокость вспыхнула в детях, А друзья мои стали обидчиками, Так я не сдержал обещанье, Трюками врагов развлекая, Так впервые ощутил Призвание своё (Эти дети меня дразнили… И травили меня… И я начал пользоваться магией. Особенно чёрной…) Того, кто услыхал всесильный зов, Уже ничто не сможет удержать, Юнец безусый день и ночь готов Под окнами учителя стоять, Чтоб с тайны естества сорвать покров, Чтоб нити бытия с богами прясть, То к магии безумная любовь, Пред ней не устоять. (Когда я в первый раз воспользовался магией, я такую силу, такую страсть ощутил, что потом уже не смог оторваться. И пользуюсь магией до сих пор) Я не стал ни белым, ни чёрным, Я мечтал лишь ведать Искусство, Жил бы кабинетным учёным, Мастерство, как камень, шлифуя, Но Конклаву тёмная сила Страх перед мальчишкой внушила Дали новичку испытанье, Что едва его не убило Но я (он) выжил И принял вызов Тёмной Госпожи (Я-то выжил. И теперь навсегда хочу одолеть Такхизис. Поможешь? *сквозь умилённые слёзы* Конечно! Ты такой… такой… такой… Ну, вот и договорились. *в сторону — «А я так и знал, что она в меня влюбится. Тем проще.»*) Так вступил со смертью в игру я, Партию на равных веду я, Где враги любовников ближе, А удар нежней поцелуя, Кто из нас — добыча, кто — жертва, Кто — охотник, кто — победитель, Оба мы мечтаем о встрече, Она — чтоб выйти в мир, а я — убить её (*сжимает руки в кулаки* Скорей бы одолеть её и забыть на веки вечные!) Риша встаёт и подходит к магу: — Отчего же, волшебник, в минувшей войне Ты усердно сражался на её стороне *На её стороне©Рейстлин* Опасения магов оправдались вполне *Оправдались вполне©Рейстлин* (Я слышала, ты и правда сражался на стороне Тьмы. Так почему?) Рейстлин вздыхает: — Да, я вёл себя смирно, её долгожданный обед (и верности дал ей обет) Да, я ел с её рук, и облёк себя в чёрный цвет, Но внезапно в решительный час роковой войны Я её же оружьем нанёс ей удар со спины (Я подкрался сзади и ка-а-ак её же тёмной магией нанёс ей удар. Она была в шоке. А потом разозлилась.) И теперь я предатель Для обеих сторон Равно зло и добро Ждут моих похорон Я презренный изменник, Ренегат всех времён Я в глазах всего мира Навсегда заклеймён (Что ж тут поделаешь… Они обвинили меня, ни в чём не желая разбираться.) Хором: — Я в глазах всего мира Несправедливо заклеймён (Она: — Да, несправедливо! Рейст, ну как же так?! Почему тебе никто не поверил! Ну ничего, зато я — верю! *неожиданно обнимает и целует в щёчку* Он: *в шоке* Э-э-э… Жрица, это что сейчас было? Она: *краснеет* Ой, прости…) Рейстлин: — До сих пор во снах моих тёмных Мать меня зовёт из могилы И я знаю, магии сила Или сожрёт, или спасёт ме-ня (Жрица, я не знаю, что сейчас было, но ты можешь это повторить? Уж больно моей щеке понравилось. Да и мне.) Риша собирается наклониться к нему, чтоб поцеловать ещё раз, но тут появляется Армия во главе с Карамоном. И толпа оттесняет «жрицу» от мага. А вот воин подходит к брату, и, размахивая кружкой с вином, поёт: — Брат, над Заманом наш флаг, и я стал его частью, *Да, ты выиграл бой* В прах был повержен враг, и теперь я счастлив. *Я горжусь тобой* Брат, как поёт труба, что восторга победы полна, Брат, этот звонкий напев мою душу поднял со дна. Брат, ты всегда был со мной, и мы бились спина к спине. Здесь я один принял бой, и победа пришла ко мне. Где нет с тобой друзей, что тебя прикрывают в бою, Там обретёшь себя и поверишь в звезду свою. Это победа! Это победа, брат! Это победа! Это победа, брат! Это победа! Это победа, брат! Это победа! Это победа, брат! Это победа! (Брат, мы сделали это! Я сделал это! Мы победили! Заман теперь наш! *радостно* Я верил в тебя, брат. Ты — молодец. Иди, отдохни.) И вот Карамон исчез. А Рейстлин уселся на лавочку на противоположной стороне «поля» и запел, адресуя слова песни нашей «жрице»: — Ты холодная, как сталь, прекрасная, как лёд, В котором гаснут стрелы огня. В час, когда Луна взойдёт, когда твой Бог уснёт, Я знаю, ты услышишь меня. А-а-а-а-а… (*сладким полушепотом, чтоб она слышала* Ты действительно красива. Как же я не замечал?) Думай обо мне И днём, и ночью, Помни обо мне, Иди ко мне, Я — твоя цель, Лги сама себе, Если так хочешь, Я ли твой палач? Сама куёшь ты свою цепь. (*сладким шёпотом манит* Иди же ко мне сюда… Будем всегда вместе мы с тобой… Не стесняйся, иди…) Риша с другого края «поля» отвечает: — Ты не похожий на других, Что пришлось тебе испить, Что за демоны терзают тебя? Что ты таишь в своей глуби? Неужели исцелить твоё сердце Невозможно, любя? А-а-а-а-а… (*таким же шёпотом* Ты такой классный… Я тебя полюбила… *в сторону — «Стоп! ПОЛЮБИЛА?! Крисания, что за?!»* *из безвременья* Прости, это всё моё обличье бунтует. Оно же не понимает, что я — не я, а ты. Так что, дорогая Риша, тебе придётся смириться с этим. *едва слышным шёпотом* Но я НЕ хочу. *из безвременья* А придётся. Ладно.) Я помню о тебе *Ты помни обо мне* И днём, и ночью! *И днём, и ночью* Все мысли о тебе! *Помни обо мне* Ты тот, кого я ждала! *Кого ты ждала* Только я одна *Ты можешь совершить* Смогу помочь тебе! *Всё, что захочешь* Только я одна! *Только ты* Я гласу свыше вняла! *Только ты мне нужна* (*восторженно, но тихо* Ах, Рейстлин… милый Рейстлин… МОЙ Рейстлин… Я ТАК хочу помочь тебе… *в сторону — «Крисси, что за?! Я превращаюсь в свою подругу, Ришу-вторую! Это она всегда восторгалась Рейстом и говорила, что он — ее Рейстлин, ее милый Рейстлин! Крисси, что дела-а-а-ать?!» *из безвременья* Смириться. И точка. *вздыхает* Ладно, постараюсь) Она спускается со своей лавочки и идёт в сторону Рейстлина. Он, в свою очередь, идёт к ней. И они вдвоём поют, протягивая руки друг к другу: — Иди ко мне, будь рядом со мной Иди ко мне, будь рядом со мной (Жрица! / Рейстлин! Жрица! / Рейстлин) И тут неожиданно появляется Богиня Тьмы. Она произносит только одну фразу. Но зато КАКУЮ! — Так вот к чему ты стремился… (*хлопает в ладоши* О-па, Рейстлин. Любовь себе нашёл? Молодчинка. А я-то думала, что ты до старости один останешься и не познаешь радостей плотских утех.) Риша тянет маленькие ладошки к Рейстлину, но тот бросает ей отрывисто: — Убирайся! (Уходи, жрица, немедленно! Я не желаю тебя сейчас видеть!) Наша недо-жрица в слезах убегает. А Рейстлин остаётся в «поле» вместе с иллюзией Такхизис. Богиня Тьмы сказала: — Ах, я вспугнула тебя, мой Рейстлин… Прости, не хотела мешать вашим играм. Жаль, что прервались, это было чудесно, Чёрное с белым — смотрится дивно. А я-то считала, что ты — безнадёжный сухарь. (Рейстлин-Рейстлин… Я невовремя, да? Ну ничего, зато теперь я знаю твою слабость. Ха-ха-ха-ха-ха!!!) Маг, слабо улыбнувшись, ей отвечает: — Ты всегда приходишь, почуяв слабость, В час, когда я власть над собой теряю, Но на этот раз шутка не удалась, С этим наваждением совладаю Сам я заронил этот плевел в душу, Сам его растил, поливал ядом, Выросла любовь из сочувствия к слабым, Жалости ко мне и из жажды славы (Ха! Кто слабость? ЭТА?! Госпожа, ты ошиблась. Она всего лишь жрица, и мне ни капли не нужна. Разве что только для того, чтоб открыть Врата.) Такхизис, ехидно ухмыляясь и качая головой, в ответ ему: — Пусть её любовь — лишь искусства плод, Разве ты не хочешь остаться с нею? Покорит тебя и своё возьмёт. Это чувство, Рейстлин, тебя сильнее. Тебя сильнее… (А мне кажется, маг, я никогда не ошибаюсь. Ты любишь её. А, раз так, то и оставайся с ней, забыв про план.) Рейстлин, вздохнув, отвечает: — Вот она влюбилась, надменная жрица, Была смела, а теперь боится, Была умна, а теперь что кукла, Вот она — любовь, но не радость, а мука Только б не попасться в свои сети, Только б не увлечься своим созданьем, На любовь фальшивую не ответить, Обманувшись жаждою обладанья (Нет, не люблю. А она — влюбилась. И теперь будет за меня переживать. Мне только это и надо.) Такхизис смеётся: — Пусть её любовь — лишь гордыня суть *Лишь гордыня суть её любовь* Ты бороться с властью её не в силах *Я бороться с властью её не в силах* Позабудь себя, цель свою забудь *Цель свою забыть* Ведь тебе так хочется быть любимым *Быть любимым* Хором: — Быть любимым… (Рейстлин-Рейстлин, глупый ты мой. Забудь план и останься с ней. *вздыхая* Я не могу, Госпожа. Не могу. *смеясь* Помочь? *качая головой* Нет, лучше исчезни *улыбаясь* Никогда) Рейстлин, вздыхая, надевая мантию, и беря в руки посох: — Полно, Госпожа, я не глупый мальчик, Мне давно известны приёмы твои. Оба знаем мы, что бывает во имя любви. Мне не нужен никто! Ни любовь, ни брат! Только верный меч! Только ключ от Врат! Для Владыки любовь — это западня, Чтобы власть отнять, чтоб сломить меня! (Пусть проваливает эта жрица, мне она нужна лишь потому, что с ее помощью я открою Врата в Бездну! И братец мне был нужен только как предводитель Армии! А так они мне ни к чему!) Такхизис, спускаясь по ступенькам вниз: — Нет важней любви… Рейстлин, поднимаясь к ней: — Но всё ж дороже власть! Такхизис: — Сердце ей открой… Рейстлин: — Чтоб вместе с ней пропасть?! Такхизис: — Будешь ты любим… Рейстлин, пытаясь отмахнуться от нее, и одновременно протягивая руку с посохом к ней же: — Всё это западня! Я хочу быть один, Все оставьте меня! Все оставьте меня! Все оставьте! (Уходи, Госпожа, уходи! Исчезай! *смеётся* Пока-пока, Рейстлин. До скорой встречи.) Такхизис, поворачиваясь, исчезает. Карамон появляется в углу и говорит: — А я-то думал, что ты врёшь. Что, мол, продашь меня (любовь) за грош. Не ты, я сам обманывал себя. Прощай, мой брат, я ухожу. (Эх… Прощай, брат… Раз я тебе не нужен, то пошёл я домой, в Утеху.) Тут Рейстлин вдруг начинает мёрзнуть и зовёт: — Холодно… холодно… Карамон, где ты? (*ёжится* Замерзаю… Брат… приди…) Карамон подбегает к нему и тянет руку: — Я здесь, мой брат, вот моя рука. (Я пришёл, братишка, раз пока ещё нужен тебе.) Рейстлин, вздыхая, соединяет свою руку с рукой брата, хватаясь за него, как за опору: — Как хорошо… Ты её прогнал… Побудь со мной, я так устал. (*зевает* Спать охота… Останешься рядом со мной? Убаюкаешь, как в детстве?) Карамон остаётся и укрывает брата своим красным плащом. Тот же лежит на «земле», опираясь на посох, и спит. А воин поёт магу колыбельную: — Ты помнишь клён у забора? Ты помнишь лаптУ и прятки? Всё это минуло так скоро… Так скоро и безвозвратно… ВольнО презирать нам детство… Но детство нас не забыло… И нам никуда не деться От тех, кем мы раньше были… (Как же хорошо нам было в нашем детстве. Давай вспомним его хоть раз… Представим, что мы сейчас там…) Пусть эта ночь минУет нескоро… Пусть брату в моих объятиях Приснится наш клён у забора, Приснится, что мы еще братья, Неразлучные братья… (Спи, Рейстлин, братишка, усни… Пусть в Башне погаснут огни… Пусть Такхизис не придёт… Пусть жрица светлая от зла тебя спасёт…) И вновь ты — болезненный мальчик, А я — твой брат бестолковый, И мы бредём наудачу, Сбежав из мУторной школы… Когда небеса рассветит, Когда затянутся раны, Мы вспомним, что мы больше не дети, И это будет так странно… А-а-а-а-а-а-а… (Добрых снов тебе, брат. И прощай. Потому что мне пора…) Допев последние строчки колыбельной, Карамон встаёт, смотрит на брата, протягивая к его голове руку, будто хочет погладить, но потом отдёргивает руку и уходит. Следом просыпается Рейстлин, скидывает с себя плащ, и тоже уходит. А тем временем наша недо-жрица, Риша, бежит по лесу, плача, и кричит напевно: — Ты был прав, меня отвергнув, Ты сильней меня и чище, Ты себе остался верен, Ты высокой цели ищешь! Буду я тебя достойна, Заслужу твоё признанье, Покажу, на что способна Дочь святого Паладайна! (*всхлипывая* Как же так?! Я полюбила, а он сказал мне убираться! Почему?! За что?!) Брать с меня по высшей мере Обещай мне, обещай! Малодушья, маловерья Не прощай мне, не прощай! Отступлюсь — не милосердствуй, А предам — не снисходи! Не смягчай проступкам сердца, Без сомнений осуди! Будь со мной прямей и строже, Чем Всевышний Судия! Нет мне нежности дороже, Чем взыскательность твоя! Снисхождения не надо, Оправдания не жду! Мне любовь твоя награда, За неё и в Ад сойду! А-а-а-а-а-а! В Ад сойду! В Ад сойду! В А-А-А-Ад сойду! Со-о-о-ойду!!! (*утирая слёзы* Ладно, я жрица. Я — сильная. И я выполню своё предназначение. Всё, я пошла к нему.) И действительно, Риша идёт в сторону Рейстлина, который стоит в каком-то кубе огня *точнее, в сфере*. Маг говорит: — Мотылёк — к огоньку, Ключик — к замку, Чёрное — к белому, Разделённое — к целому. (Привет, жрица. Присоединяйся. Будем Врата открывать.) Она в ответ: — Нам даётся лишь раз, Вознестись или пасть. Испытания час, Призывающий нас. (Да, Рейстлин, снова здравствуй. Как видишь, я уже тут. И согласна открывать эти Врата.) Маг, улыбаясь, манит её к себе: — Шагни в эту сферу огня, Светом стань для меня, Мы взлетим, словно два крыла. (Давай. Тьма уже есть, это я. А ты будешь Светом. Помоги мне.) Девушка, тоже улыбаясь, ступает в сферу, зажжённую посохом, вставая ближе к нему: — В огонь я пойду за тобой, Ибо в сердце любовь, Что, как пламя его, светла (Я готова выполнить свою задачу. Я уже рядом с тобой, милый мой маг.) И они вдвоём начинают петь: — В зареве творящем обретём Ключ, что выплавляется огнём Огнём! Огнём! Где мы вдвоём! Сладко делить с тобой вдвоём Боль испытания огнём. Пылать живыми искрами В огне, как мы, неистовом. Боль будет завтра, а пока Бьётся огонь в моих руках, Соединяя в целое Чёрное и белое (*радостно* Ура, у нас получается! Мы —молодцы! *целует мага в щёчку снова, краснея* *смеётся* Да, жрица, да. У нас всё получается. *неожиданно отвечает ей и тоже целует*) Рейстлин: — Силу и власть… (Повтори-ка, жрица… *подмигивает*) Риша: — Любовь, веру и страсть мою… (Повторю, но и ты повтори *тоже подмигивает, не забывая покраснеть*) Рейстлин: — Единственный раз… (Ладно… *снова чмокает её, но уже в губы*) Риша: — С тобой вместе дотла сгорю (Ах… *отвечает на поцелуй*) Вместе: — С тобой вместе дотла сгорю С тобой вместе дотла сгорю С тобой в едином огне сгорю (А-а-ах… *целуются с полуприкрытыми глазами, не обращая внимания ни на что*) А обратить-то нужно было внимание. Потому что посох Магиуса в виде лапы дракона загорелся и открыл Врата в Бездну. Риша оторвалась от мага только тогда, когда заметила, что всё вокруг потемнело, и сказала: — О, Паладайн… Какое жуткое место… Мой медальон гаснет… (*испуганно* Ах! Рейстлин, где мы?) Рейстлин, тоже оторвавшись от неё, усмехнулся: — Это Бездна. До твоего Бога — далеко. (Там, где надо, жрица. Мы — там, куда мне и было нужно.) И тут недо-жрица заметила вдали тёмную тень: — Ах! Кто это здесь? (*всё ещё испуганно* Ой, Рейстлин, я боюсь. Что там за тень?) Маг посмотрел в ту сторону и вдруг сказал удивлённо: — Тёмная Госпожа сама решила нас поприветствовать? Какая честь! (Это — ОНА. Богиня Тьмы.) Риша испугалась: — Рейстлин? (*ахнула* Ах! Ой, милый маг, я боюсь её!) Рейстлин в ответ: — Или ты ждала, что нас встретит Паладайн? (*обнимает* Не бойся, жрица. Но и не думай, что тут появится твой Бог. Он — там, а мы — тут. И справляться с Госпожой придётся своими силами. Ты сможешь? *улыбаясь* Да, а ты? Думаю, да. *улыбаясь опять* Хорошо.) И тут Такхизис тоже замечает их. Богиня Тьмы говорит: — Ну, здравствуй, освободитель, любовник, герой. Наконец, ты пришёл. Полагаю, за мной. Ученик вновь исполнил Учителя волю. Похвально *хлопает в ладоши*. Я уж думала, может, наживка не та, Но ты всё же пришёл и открыл мне Врата. Похвально. *хлопает в ладоши* Да. Да, я могла бы уйти и одна, Оставляя тебя в темноте, Но дарю тебе место в тени у подножия трона Кем ты был, забудь, отныне ты — моя тень, Так последуй за мной в королевство, что мне уготовал. Иди ко мне, встань рядом со мной, Иди ко мне, встань рядом со мной. Иди… (О, припёрся. Да ещё и с той жрицей. Давай, иди ко мне. Будь со мной. Будь моей тенью.) Но Рейстлин смеётся: — О, моя тёмная госпожа, Позволь мне, наконец, преклонить перед тобой колени Ха-ха-ха-ха-ха! (*смеётся* Ну ты и дура, Госпожа. Ну ты и дура.) Я пришёл сюда не искать подачки, И твоим слугой никогда не был, Следовал я только своей задаче, В Ад сошёл, чтоб сделать подвластным Небо. Да, я подчинялся тебе до срока, С тем лишь, чтоб освоить твоё оружье. Им я расчищаю себе дорогу, На которой мне конкурент не нужен. Тот, кто видел однажды Тьму, Не сумеет её забыть. Он слугой ей не сможет быть, И глаза не солгут ему. (Прости, Такхизис, но я никогда не служил тебе. Я был твоим врагом. А подчинялся до поры — до времени, чтоб ты ничего не заподозрила.) Но Такхизис ему ответила, слегка злясь: — Не с моего ли голоса поёшь эту песню? Но я пока хозяйка тени своей. Ничтожество Рейстлин, займи своё место Здесь, в Царстве Теней! (Это ты перед жрицей так храбришься. А вот, если убрать её, как ты запоёшь? Эй, слуги, разлучить этих двоих! Спрятать жрицу!) Рука об руку бились волшебник и жрица с полчищами порождений ада. И легионы Тёмной Госпожи дрогнули перед ними и бежали в страхе. Тогда Тёмная Госпожа разлучила героев. Она погрузила волшебника глубоко в Бездну, в царство мрака и отчаяния. И тогда маг остался наедине со своими страхами и кошмарами, глубокими, каа старая рана. — Есть здесь кто-нибудь? Эй… (Эй, народ, вы где? Отзовитесь!) Тут раздались два женских голоса: — Я — смерть и рожденье, Я — взлёт и паденье, Я — мир и боренье, Покой и движенье. Я — то, что ты ищешь, Чего избегаешь, Я — то, что ты жаждешь, И что отвергаешь. Походкой беспечной Пришла ниоткуда, Была я извечно И вечно пребуду. Какой меня видишь, Такой к тебе выйду, Погибельной страстью, Любовью и жизнью. (*машут руками* Хэй, Рейстлин! Эй, Рейстлин! Ре-е-ей-стли-и-ин…) Не счесть моих ликов, Не счесть воплощений, Предсмертный твой крик я И стон наслажденья. Блуждая во мраке, Открой моё имя. Какой меня видишь, Такой к тебе выйду. Сделай выбор, маг, Только руку протяни, Сделай первый шаг, Покрывало подними. (*первый женский голос* Рейстлин, а, Рейстлин… Ты ещё тут? Покрывальце-то подними. И узнаешь, кто я такая. *второй голос, тихо* Поправка. Кто МЫ такИЕ. *первый голос* Ах да. Кто мы такие.) Я — купол небесный, Я — недра земные, Молитвы святые И смрадная Бездна. Я — мать твоя, Рейстлин, Я — смерть твоя, Рейстлин, Соперник и недруг, Сестра и невеста. Не счесть моих ликов, Не счесть воплощений, Предсмертный твой крик я И стон наслажденья. Прочти эти знаки, Что я начертала, Со смутного лика Сорви покрывало. (Ты собираешься снимать покрывало, нет? Ну, нет так нет. На нет и суда нет, как говорится.) Во мраке бессильны Премудрости мага, Познай свою гибель, Познай своё благо. Меж страхом и верой, Надеждой и крахом Один только выбор, Один только шаг твой. Сделай выбор, маг… (Давай, маг. Делай выбор… Хи-хи-хи… *обе смеются*) Рейстлин: — Кто ты? Покажи своё лицо! (Эй, хохотушка! Или вас двое? В любом случае, покажитесь, явитесь сюда!) Но появилась девушка-суккуб и сказала, надувая губки: — О, какой мужчина! Не меня ли ищешь, молодой Рейстлин? Отчего не смотришь мне в глаза, глупый? (Вау, какой красотуля! Подь сюды, красавчик, соблазнять буду!) Маг начал отмахиваться от неё: — Я не знаю тебя, отойди! (Кто ты? Брысь!) Суккубка смеялась над ним: — Разве я тебе не кажусь красивой? Не упрямься, мальчик, не гляди букой! (*манит к себе* Ну давай, давай, давай, иди сюда!) Рейстлин пятился назад: — Отойди от меня! (Брысь, кому сказал!) Но суккубка продолжала хохотать: — Ты меня не хочешь, молодой Маджере? Может, ты не очень-то в себе уверен? Надышался пылью от своих книжек, Лучше с твоим братом познакомлюсь ближе. Слабак! (Тебе не нравятся такие красавицы, как я? Значит, ты слабый! Вот уж точно, правильно я сказала, что ты — слабак! Сла-бак!) Возле Рейстлина неожиданно начали появляться дети, которые стали толкать его и дразнить. Он начал пятиться и от них: — Что вы здесь делаете? Это бесы! Вас здесь нет! (*кричит* А-а-а, кошмары детства! Уходите! Прочь!) Дети начали, смеясь, бегать возле него: — Узнаёшь товарищей по играм детства? Это ты от нас, как от чумы, бе-е-егал. Ты теперь могучий, ты теперь великий, Но от детства никуда тебе не деться! (Ха-ха-ха! Слабачок! Припоминаешь нас? Слабак, слабак, слабак!) Покажи, Рейстлин, покажи фокус, Ты — один, и брат твой не придёт на помощь. Ты — колдун великий, но погас посох. И теперь ты наши кулаки вспомнишь. Слабак! Рейстлин, ты слабак! (Мы тебя изобьём, как в детстве. И никто тебе не поможет. Ведь ты — слабак, а брата твоего тут нет. Слабак, слабак, слабак!) Пожонглируй шариками, друг Рейстлин, Мы — кошмары, мука твоего детства. Против нас бессильны все твои заклятья. Мы — твои страхи, мы — твоя память. Мы — твоя мука, мы — твоя память. Мы — твоя мука, мы — твоя память. (Ты — слабак, ты — слабак, ты — слабак! Слаба-а-ак!) Ты один, Рейстлин, на краю могилы, Мы твои жалкие сосём силы, Мы — кошмары, мука юности и детства, И тебе смертельную споём песню. Умирай, Рейстлин! Умирай, Рейстлин! Умирай-умирай-умирай… Рейстлин! (Давай-давай, погибай! Ха-ха-ха! Слабак!) Рейстлин заорал на всё Царство Теней: — Карамо-о-он! Карамон, где ты?! (Братик, приди, спаси меня отсюда!) Но бесы оживились ещё больше и запрыгали возле мага: — Ты — один, и брат твой не придёт на помощь, Ты — колдун великий, но погас посох, И теперь ты наши кулаки вспомнишь. А теперь ты наши кулаки вспомнишь. Слабак! Слабак! Слабак! Слабак! Слабак! (Погибай, слабак! Слабым не место в этой жизни!) Рейстлин заорал от отчаяния: — МАМА! (Мамочка, приди, спаси родного сына от Тьмы!) И тут же услышал женский голос. Он обернулся: — Мама?! (Мамочка, это правда ты?!) Но это была НЕ его мать, НЕ Розамун Маджере. Это была Богиня Тьмы в образе его матери. И Такхизис запела, не выходя из образа, а Рейстлин кинулся к ней: — Сынок, мне так страшно здесь было одной, Но милый мой сын снова рядом со мной Как в детстве, приник (прильни) к материнской груди, Мой мальчик, нас ждёт только Тьма впереди, Только Тьма впереди, Только Тьма. Она за левым плечом твоим, Оглянись… Что ты же медлишь? Она чарУет, как взгляд змеи, Пьянит, как яда глоток, Она легка, как последний вздох, Танцуй же со смертью, мой маленький бог, Иди ко мне, будь рядом со мной. Иди ко мне, будь рядом со мной. (*манит* Дава-а-ай, Рейстлин, дава-а-а-ай… Иди во Тьму… Ко мне…) Хочешь птицей вспорхнуть, Да душа тяжела. Ею я завладела, И на дно увлекла. Ты со мною навек, Ты останешься здесь. Мальчик мой, ты же знаешь, Что Любовь — это Смерть. Смерть за левым плечом твоим, Оглянись… Что ты же медлишь? Она чарует, как взгляд змеи, Пьянит, как последний вздох, Она сладка, как яда глоток, Танцуй же со смертью, мой глупенький бог, Иди ко мне, будь рядом со мной. Иди ко мне, будь рядом со мной. (*манит* Дава-а-ай, Рейстлин… Дава-а-ай… Иди же сюда… Иди…) Рейстлин опускается без сил на пол: — Я так устал… (*вздыхает* Ох, кажется, силы совсем оставили меня… Я теряю сознание… Прощай, этот жестокий мир…) Но не тут-то было. Потому что Риша как раз вырвалась из «лап» теней и побежала искать мага. — Рейстлин! Рейстлин, где ты? Рейстлин! Рейстлин, я с тобой! Рейстлин! (*зовёт в испуге* Маг! Милый маг! Отзовись! Я же люблю тебя!) Такхизис зло рассмеялась: — Поздно! Бедный мальчик уже не дышит. (*смеётся* Опоздала, жрица. Скажи «бай-бай» своему любимому, я забираю его себе.) Риша ей в ответ: — Я не отдам его тебе! (*злясь на Богиню Тьмы* Ну уж нет, Такхизис, я его верну в мир живых!) Она опускается на колени перед бессознательным магом и поёт: — Что я могу ради любви моей? Взлететь, словно птица, Или сорваться за ней вниз? Ведь это так просто… Одно испытанье — двоим. Мы вспыхнем, как звёзды. И в пламени этом сгорим. (*тихо* Пожалуйста, Рейстлин, очнись… Я прошу тебя… Мне без тебя никак…) Боже, дай мне сил силы в него вдохнуть, Дай в последний раз в эти глаза взглянуть, Веришь ли ты мне? Я муку любую приму, Боль твою и смерть — всё на себя возьму. Без страха одна во тьму за сердцем твоим шагну. В этом тебе клянусь! (*тихо* Рейстлин, очнись. Или сама за тобой во Тьму полезу. Я ж могу. Я ж не она. Хотя… В данный момент я всё-таки она. Очнись, пожалуйста, прошу…) Доверь мне сердце своё, И в ладонях моих пусть забьётся оно опять. Всю жизнь, что мне богом дана, Я готова до дня, За тебя одного отдать. Всё я могу ради моей любви. Душу забирай, Только прошу, живи! Только прошу, живи! Живи! (*чуть громче* Рейстли-и-и-ин… Родной… Очнись…) Рейстлин неожиданно открывает глаза: — Ах… Крисания?! (То есть ты. Ну, я понял. Спасибо.) Риша, радостно: — Рейстлин! (Я так рада, что ты пришёл в себя! Ура!) И Такхизис портит идиллию: — Мне жаль тебя, детка, Но пламя всегда оставляет свой след. Глаза не солгут тебе боле, Когда их нет. (*улыбается* Скажи «пока-пока» своим глазкам, дорогая. Их больше не будет. А я тоже скажу вам «пока-пока») Такхизис временно исчезает, а Риша хватается за глаза со стоном. Риша: — Каждому дано по его вере. (Вставай, дорогой маг, и помоги мне встать.) Рейстлин, поднимаясь: — Каждому дано по его вере. (Уходи-ка отсюда. Ты мне больше никто.) Риша: — Мы сразили Тьму, теперь свободен путь свой. (В смысле?! Но…) Рейстлин: — Я своё возьму. (В прямом. Ты. Мне. Не. Нужна. Больше.) Риша: — Свет в глазах погас (померк)… И срок мой отмерен… (Но, дорогой мой маг… Помоги мне… Я могу скоро погибнуть…) Рейстлин: — Ты мне больше не нужна. (А мне плевать. Ты дело сделала, можешь уходить.) Риша: — Побудь рядом со мной. (*срываясь на слёзы* Маг… Рейстлин… Милый…) Рейстлин: — Прощай. (*безэмоционально*Забудь про меня.) Легенда забыта старинная та, Ведь страшный урок забывают всегда. Любовь несовместное соединяет, Любовь открывает любые Врата. Однажды волшебник, служивший Луне, Прекрасную деву увидел во сне, Она обещала любить его вечно, Она умоляла — «Приди же ко мне». Забыв, что за Гранью скрывается Враг, Идёт на закланье влюбленный дурак, Но вместо восторга возвышенной страсти Его поглотил торжествующий мрак. Думал он познать вечное блаженство, И открыл Врата, это было глупо. Что же было дальше, мы знаем (помним) с детства, Чёрная Луна поглотила утро. Поэты говорят, что мир спасётся любовью, Но нам с тобой иной пример известен пока. Мир, залитый кровью, сожжённый войною, Из-за любви дурака. (*смеясь* Баю-бай, жрица! Как я и говорил, ты мне ни к чему больше! Ты остаёшься в Бездне, а я иду править миром!) Заклятье надёжное маги нашли, Но мелочь одну мудрецы не учли, Пока существуют прекрасные девы, Нет силы на свете опасней любви. Я деву увлёк, чтоб Врата отпереть, И ей, а не мне предстоит умереть, Я с ней предпочёл поменяться ролями, Поскольку, к несчастью, Любовь — это Смерть. Да, я полюбил, я не отрицаю, Но любовь моя — это только средство. Ты была полезна, теперь мешаешь. Мне придется вырвать тебя из сердца. Поэты говорят, что мир спасётся любовью… (*улыбаясь*.Ты мне не нужна, жрица. Скатертью дорожка.) Риша, передвигая осторожно ногами, невидящим взглядом смотря в сторону мага, добирается до него и хватает за рукав мантии: — Рейстлин, нет! Что ты такое говоришь? Ведь… Ты же меня любишь! (*тихо* Любишь ведь? Маг, любишь или врёшь?) Рейстлин, смеясь, отпихивает ее руку: — За право быть Богом Расплата любовью — Цена невысока! Цена невысока! Це-на не-вы-со-ка! (*смеясь еще громче* Нет, не люблю. И не любил никогда. А притворялся. Правда, перед Вратами действительно была страсть, но теперь ты мне не нужна. Прощай.) Он уходит. Но вместо мага появляется Богиня Тьмы и говорит: — Ты — надменная, как трон. Холодная, как лёд. Как наживку заглотила (проглотила) легко. Ты — наивное дитя на поводу у зла. Ты — орудье слепое его. (*тихо* Жаль тебя, юная жрица. Правда жаль. Но ничего не поделать. Уже поздно что-либо менять.) Риша опускается на колени, и, закрыв лицо руками, тихо всхлипывает: — Бессмысленно, как всякая жестокость… Жестоко, как бессмыслица любая… Сгустился мрак, звенящий звук истаял… И, чувствую, у ног разверзлась пропасть… Она зияет бесконечной пастью… Но боль такая ноги подкосила… Что как бы ни хотела в вечность пасть я, Я сделать шаг навстречу ей не в силах… Ты это допустил, Отец Небесный, Единственное, что мне остаётся, Свернуться калачом у края Бездны, Сомкнуть глаза… Кому столкнуть — найдётся… (*тихим шёпотом, всхлипывая* Я правда влюбилась, хоть и не думала об этом. А что теперь? А теперь помирать здесь…) Такхизис тем временем исчезает. Но с небес появляется Астинус и возвращает Рише зрение. — Приветствую. Помнишь меня? — Да, ты — летописец. — Тебе пора домой. — А что будет со жрицей? — Канон. Она погибнет в Бездне. — *вздыхает* Жаль её. И себя саму жаль. Знала же, что так и будет, но ничего не смогла изменить, хотя хотела. Астинус возвращает Ришу домой. Пока та болтает со своей подругой Ришей-второй и рассказывает той про свои приключения в облике канонно-мюзикловской Крисании, на Кринне тем временем творится вот что. И так… На четырнадцатом году, после завершения Войны Копья, стал Богом маг Маджере, сразив иных богов. Могущество обрёл он божье, но не обрёл умения творца. И мир стал гибнуть. Такхизис такая сидит себе на скамеечке и поёт: — Ты из тех, кто всегда идёт к своей цели, Все, кто рядом с тобой, всего лишь ступени, Ты поднялся по ним, не ведая жалость, Что ж, взойди на престол, возьми, что осталось. Бог, ты видишь свой мир? Лишь пепел и пламя. Вот всё, что ты заслужил — властвуй по праву Ты делал шаги соразмерно желаньям, Но не прошёл лишь одно испытание состраданьем (*вздыхая* Эх, Маджере-Маджере… Не умеешь ты сострадать. Ничего с этим не поделать. А значит, ничего и не изменить.) Но Рейстлин в ответ ей говорит, сидя на троне: — Ещё не поздно настроить скрипку, Взять верную ноту, исправить ошибку! Не поздно зажечь солнце, новое небо и новые звёзды Не поздно! Послушай! Я так не хочу быть один… в пустоте Ещё не поздно решить проблему, взять мажорный аккорд, красивую тему Не поздно жить без фальши, создать новый мир, лучше, чем раньше Не поздно! Послушай! Я так не хочу быть один… Властелин Ничего (*горячо выпаливая* Да, не умею! Но можно создать новый мир! Я так не хочу остаться в одиночестве!) Такхизис, улыбаясь, продолжает: — Ты разыграл свой дебют фигурою белой Всё получил твой король за размен королевой, Вот он один на доске застыл обречённо, Что ж, ты прекрасно провёл этот эндшпиль за чёрных. Да, ты сумел отворить заветную дверцу, Но мир, что бог сотворил, рождён был из сердца, Тот, кто сердца лишён, жизнь дарить не способен. Жаль, но ведь ты не прошёл испытанья любовью. (*смеясь* Рейстлин-Рейстлин… И любить ты не умеешь. С этим тоже ничего не поделаешь. И это не изменишь.) Рейстлин возражает ей: — Ещё не поздно настроить скрипку, Взять верную ноту, исправить ошибку! Не поздно зажечь солнце, новое небо и новые звёзды Не поздно! Послушай! Я так не хочу быть один… в пустоте Ещё не поздно решить проблему, взять мажорный аккорд, красивую тему Не поздно жить без фальши, создать новый мир, лучше, чем раньше Не поздно! Послушай! Я так не хочу быть один… Властелин Ничего (*выпаливая ещё горячее* Не умею! Но можно научиться в новом мире, когда я его создам! Не хочу быть в одиночестве!) Богиня Тьмы качает головой, и поёт вместе с магом: — Поздно считать ошибки, Никто не даст тебе (мне) новой попытки Поздно молить о смерти — Кричи не кричи, никто не ответит Поздно, Послушай! Не ты ли хотел быть один? (Я так не хочу быть один!) Властелин Ничего! Отзовётся Одно лишь эхо, Ни женской улыбки, Ни детского смеха Не будет! Отныне ты (я) один В холодной и мёртвой пустыне Поздно, Послушай! Уже не спасёт никого… Властелин Ничего! Поздно! (*смеясь* Глупый-глупый Рейстлин… глупый-глупый маг… Прощай же.) Такхизис заставила мага исчезнуть в Бездне и осталась одна со своими слугами-тенями. Она запела, обращаясь к ним: — Жил чёрный волшебник, служивший Луне Прекрасную деву он видел во сне Она простирала дрожащие длани, Она умоляла: приди же ко мне! Боясь, что девицу замучает враг, Врата открывает влюбленный дурак. Пасть Бездны ему распахнулась навстречу, Его поглотил торжествующий мрак! Думал он тогда, что любовь спасает, И открыл Врата, — это было глупо! Что же было дальше? Мы оба знаем: Черная Луна поглотила утро! Поэты говорят, что мир спасется любовью! Но нам с тобой иной пример известен пока: Мир, залитый кровью, Сожженный войною — Из-за любви дурака! (*вздыхая* Глупый-глупый чёрный маг. Он мог бы всё изменить, если б не отверг любовь светлой жрицы. Но тут уже ничего не поделаешь.) Поэты фальшивые басни сплели. А маги защиту для мира нашли: Союзом врагов они бездну закляли, Надеясь ее оградить от любви. Прекрасная пленница вновь заперта. Но ключик к замку подберется всегда: Любовь несовместное соединяет, Любовь открывает любые врата! Если бы любовь не была орудьем, Может быть, она и спасала б души. Но во все века неизменны люди, И любовь их злу и гордыне служит! Поэты говорят, что мир спасется любовью, Но чистую любовь наш мир не видел века! И той, что откроет Врата Преисподней — Цена невысока! Цена невысока! (*вздыхая* Ладно, пора и мне уходить. Пойдёмте же, мои слуги-тени, пойдёмте домой в Бездну, из этого погибающего мира.) И она ушла вместе со своими слугами-тенями.