— Уиллоу, окажите нам честь?
Директор повернулся к юной ведьме, поглядывая на лежащую на столе Луз через плечо. Юная ведьма нервно сглотнула, перебирая пальцами. Она стыдливо отвела взгляд в бок, стараясь не встречаться глазами с глазами директора. Мужчина хладнокровно окидывал её взглядом, держа в протянутой ладони ритуальный кинжал. Вскрытие отвращения для проверки состава и правильности заклинания — это обычное дело. Его часто совершали на практических занятиях, показывали ученикам что правильно и нужно делать, а что нельзя делать. Но, несмотря на все свои старания, Уиллоу всегда допускала ошибку в очередном заклинании. И её отвращение явно было далеко от идеала. Если мы, конечно, под словом далеко подразумеваем «вообще не походило на…». Но Уиллоу давно смирилась с тем, что она «недо-ведьма». Давно смирилась с тем, что Эмити лучший ученик курса. Давно смирилась с тем, что все, кроме Августа, презирают её. Давно смирилась с тем, что она позор для всей семьи. Давно смирилась со своей ничтожностью. Давно… На столько же давно, насколько Эмити возомнила о себе знать. Уиллоу нерешительно отодвинула от себя ладонь директора, дрожа и сжимаясь в маленький комочек. К горлу подступил комок из слез и досады. Вот и раскрылся её обман. Она лишь хотела утереть Эмити нос. Лишь хотела показать, что тоже чего-то стоит. Всего навсего хотела почувствовать себя не ничтожеством. Хотя бы на секунду приблизится к хорошей оценке. Хотя бы на мгновение ухватить падающую с небес звезду. — Нет, — кротко ответила ведьмочка, накидывая капюшон и заикаясь, — я… Я не могу, простите. Директор поворачивается к застывшей в ужасе Луз. Его лицо было безразлично. Казалось, что он не может испытывать чувств. Ему не чуждо волнение и беспокойство, эмпатия и симпатия, сострадание и человечность. Хотя сложно говорить о человечности в отношении того, кто лишь выглядел как человек. Он маг. Волшебник. Кто угодно, но точно не человек. Луз с самого начала поняла, что живой отсюда уже не выберется. Как только он зашел в комнату юная леди осознала, вот и закончилось её веселое приключение длинной всего в три дня. А нужно лишь было послушать маму. Просто остаться дома и отправится в глупый лагерь. Ну или хотя бы не совать свой нос сюда. В ведьминскую школу. Она же и близко не была ведьмой. По её венам не текла ведьминская кровь. Даже на процент. Все, что осталось делать Луз прямо сейчас — это ждать. Ждать того, что будет дальше. Ждать и надеяться, что они передумают. Ждать и надеяться, что они раскроют обман иначе. Просто ждать… Однако разум монотонным голосом твердил, что все это пустые надежды. Надежды, которые свойственны глупым наивным людским девочкам. Надежды и страх. Страх, от которого в жилах стынет кровь. Страх, из-за которого учащается сердцебиение, гулким звоном отдаваясь в висках. Больно бьет нервными импульсами в голову, заставляя зажмурится. Буквально выбивает из тебя слезы, пуская корни в конечности и, сопровождая это неприятной дрожью, похожей на судороги, заставляет их неметь. Луз чувствует, как леденеют кончики пальцев на её ногах. Как с каждым разом делать размеренные вдохи все сложнее. Как с каждой секундой адреналин все больше вырабатывается в крови. А пелена страха все быстрее и быстрее овладевает ей. Страх… Животный страх… Зажмуриваясь, она до последнего мечтает и надеется, что это сон. Сон… Глупый кошмар! Ужасно реалистичный, но не происходивший никогда кошмар! Она просто спит! Директор повернулся к стоявшим по правую сторону от него Августу и Эмити. Эмити горделиво задрала нос, выставив одну ногу вперед и скрестив руки на груди. Брови её были сдвинуты к переносице, а тонкая полоска губ растянулась в закрытой улыбке. Улыбке полной самодовольства и удовлетворения ситуацией. Она вернула себе свой титул. Доказала, что она тут главная. Показала, кто действительно овладел данной техникой в полной мере. Поставила Уиллоу на место. — Эмити? — произнес директор, протянув ей оружие, — Покажите своей сокурснице как правильно вскрывать отвращение? — Это большая честь для меня, — покорно произнесла она, сделав небольшой поклон. Улыбка с её лица на мгновение сползла, но после Уиллоу заметила, как она, выровнявшись, улыбнулась ещё сильнее. Ещё шире. Высказывала ещё большее превосходство. Показывала, кто она есть. Свою истинную сущность. То, что все это время и так высказывала ей. Но уже с большим удовольствием. Теперь она переполнена гордостью за себя. Лучший ученик. Сам директор отметил это. Эмити аккуратно взяла из его руки кинжал, слегка повертела его, притронулась к острию пальцем, проверяя, насколько он острый, и, аккуратно взявшись пальцами за лезвие, подошла к Луз. Девушка встает над лежащим подростком. Её ладонь сжимается на рукояти кинжала, пока она, неуверенно закусив губу, перебирает по ней пальцами. Луз заметила это колебание. Они пересеклись взглядом с Эмити и подросток осознала, что юная задира боится. Боится, осознает и не хочет этого делать. Ей страшно. Она не хочет причинять никому вреда. Она тоже не хотела, что бы это все так закончилось. Она не хочет убивать. Она лишь… Она…— Эмити, чего вы медлите?
Ведьма слегка вздрогнула, обернувшись к директору. Она сглотнула, нервно усмехнувшись. Руки заметно дрожали. Зрачки неестественно сузились. На лбу проступил пот. А глаза бегали туда-сюда. У неё нет выбора. Она не может отказаться, раз уже согласилась. Она во всем виновата. Она и никто. Зависть. Детская глупая зависть сподвигла её на это. Глупая зависть заставила её донести на Уиллоу. Зависть же и погубит её. — Начинайте разделку с пятого реберного позвонка, как обычно, — глухо отозвался директор, подталкивая Эмити к действиям. — Эмити, умоляю, не делай этого, — дрожащим голосом и тихо простонала Уиллоу, закрывая рот руками.Страшно было всем.
Эмити положила руку на ключицу Луз, ощущая, как та заметно напряглась. По телу Луз проходит ещё один импульс неприятной дрожи. как электричество, он бьет по нервам. Ведьма медленно ведет ладонью вниз, надавливая на кости с такой силой, что они трещат. Трещат, готовые сломаться. Ещё несколько неприятных импульсов прошло по её телу. Подросток сжала руки в кулаки, закусывая губу и прокусив её. Неприятный металический вкус. Еле слышный, но до ужаса тошнотворный. Больно не было. Было неприятно. Неприятно и страшно. — У неё нет пятого реберного позвонка, её ребра они… — панически прострекотала ведьма, пождав губы. — Тогда начни оттуда, где он должен был быть. Эмити кротко кивнула. Она закрыла глаза, зажмуриваясь и вонзая клинок между пятым и шестым ребром. Девушка слегка проворачивает его, ломая кости. Неприятный треск ребер сопровождается криками Луз, бьющейся в агонии. Больно. Теперь действительно больно. Очень больно. Никакой страх не способен заглушить эту боль. Она впивается ногтями в собственные ладони, протыкая те насквозь. Раздирает их до мяса, пуская кровь. Захлебывается в собственных слезах, слегка трепыхаясь под каждым неуверенным действием ведьмы. Неуверенность и ревность действий Эмити делает ещё больнее. Её рука дрожит, в невозможности вытащить кинжал с первого раза. Это происходит рывками. Разрывая плоть и мясо. Ломая уже сломанные кости ещё больше. Она разрезает нервы. Вены. Вызывает ещё большее кровотечение, грозясь вот-вот проткнуть легкое. Светлая ткань одежды пропитывается алой жидкостью. В воздухе виснет вкус страха, перемешанный с металлическим послевкусием. Крики Луз давят на уши, пугают её ещё больше, чем есть. Становится страшно от своих же действий. Ведьма повернула голову, вытащив кинжал и смотря через плечо на директора. Её глаза дрожали. Они были наполнены слезами, губы искривлены, а зубы оскалены. Её руки заметно дрожали. Буквально ходили ходуном, пока ладонь все сильнее сжимала пальцами рукоять клинка. — Продолжайте вскрытие, Эмити, — холодно отозвался директор, поймав её взгляд. — Прошу… Умоляю… Не надо… — тихо проскрипела Луз, смотря на испуганную Эмити полными слез глазами. Она не могла говорить. Из её рта водопадом текла кровь. Сердце билось с бешеной скоростью. Ткань давно стала ярко-алой из-за крови. Грудь медленно приподнималась. Казалось, каждый вздох вот-вот станет последним. Она слегка держала Эмити за край одежды. Сил не было. Была лишь адская боль. Боль и отчаяние. Нет надежды. Есть лишь пульсирующая в ушах кровь. — Мне очень жаль, — тихо бросила Эмити, зажмурившись и с размаху воткнув в живот девочки кинжал. Луз слегка вздрогнула и ослабла… Её слабая рука упала, отпустив одежду ведьмы. Грудь перестала приподниматься. Глаза остекленели. В лицо бледной от страха девушки брызнула кровь. Она окропила стены вокруг. Одежду, лицо и волосы Эмити. Она чувствовала во рту этот противный железный вкус. Чувствовала этот отвратительный запах, которым не обладала ведьминская кровь. Видела красные яркие оттенки, несвойственные ведьминской крови. Это был человек… Настоящий человек…— Хорошая работа, Эмити, я поставлю вам два зачета.
Дверь в кабинет со звоном закрылась и Эмити упала на колени, закрыв лицо окровавленными руками. Она размазывала вязкую алую жидкость по лицу и рыдала. Истерически рыдала. Алые капли падали на пол, бились о его гранит, издавая звонкий треск. Пытающий звонкий треск. Слезы смешивались с кровью, превращаясь в грязь. Они обжигали щеки, глаза, кожу. Было больно. Больно делать каждый новый вздох. Грудь горела и разрывалась от того, с какой амплитудой она вздыхала. Ужасно нервно вздыхала и выдыхала. Её дыхание и тело дрожало. Было сложно поверить в то, что она действительно это сделала. Она не хотела никого убивать. Она лишь хотела вскрыть ложь. Сорвать маски. Показать правду. Вернуть себе звание лучшего ученика. Она не хотела этого.Не хотела…