Повелители Нового Мира

Момонга восседал на «троне королей» и внимательно со всей скрупулёзностью изучал правила принятия потенциальных кандидатов в гильдию. Спустя несколько часов в голове лича вырисовалась следующая картина - принять можно совершенно любое существо, но тут было несколько условий. Первое, кандидат, которого приглашает глава, должен добровольно или условно добровольно дать согласие, и попытка заставить вступить в гильдию через различные методы контроля над разумом или телом попросту не позволяют выслать приглашение. То есть можно запугивать, чтобы условно добровольно заставить войти в гильдию, а при прямом контроле сама система не позволит даже прислать приглашение. Второе, кандидат обязан иметь общий уровень не ниже десятого и обладать хоть каким-то направлением профессии, пусть даже первого уровня. Если первое условие и ставит уже весомую палку в колесо прогресса, то второе может стать таковым, если Суршана не отыщет существ живущих по такой же уровневой системе, что и они. «Принять двух членов в гильдию. Плёвое задание? Держите карман шире! Не всё так просто, господа Высшие Личи» - в саркастичном тоне, коверкая собственный голос, подумал Момонга. Но бонусы более чем стоили усилий, чтобы поскорее преодолеть эти трудности. Бонусы от альянса двух гильдий. 1. Владения становятся общей территорией, все положительные эффекты распространяются и на союзников, а негативные нет (если конкретно, то теперь Кровавый Обелиск исключительно положительно влияет на союзников из Вороньего Двора). 2. Доступна система «быстрого сообщения» между членами союзных гильдий. 3. Если обе гильдии не ниже 3 уровня, все её члены получают дополнительный прирост к основным характеристикам (силы, ловкости, интеллекту) в размере 10% за каждый уровень гильдии от 3 и выше (всего 10 уровней гильдии, итого 80% прибавка). А тем временем на седьмом этаже, где обитали два его горячо любимых творения, происходили свои события. И если начало ещё было безобидным, то вскоре Момонга закрылся от общего эфира, перекрывая свою связь в первую очередь с Шэнкаем. * Шэнкай от скуки и досады пытался воспользоваться мировым предметом, но всё было тщетно с заблокированной эмпатией. Она нужна была, чтобы направлять силу «Цепи Ненависти» оным чувством, которое сейчас призрак не мог ни транслировать предмету, ни улавливать самостоятельно. Так странно, словно тебя заперли в коробке, абсолютная тишина. Даже приятно, если бы не мысль о том, что без этого предмета он значительно слабее, хотя и с ним был не самым мощным бойцом, просто всегда был поддержкой для Заратоса. Цепь мощна, обходила любую защиту, беря под контроль абсолютно любое живое существо, любого игрока, но в тоже время у неё были существенные ограничения, из-за которых в теории нежить не может пользоваться сим предметом без вреда для себя. В Иггдрасиле почему-то влияние эмпатии было минимальным, не досаждающим. Но с перемещением в этот Новый Мир всё резко изменилось. Словно кто-то открыл все небесные краны, отчего бушующий поток всего живого хлынул в сознание Шэнкая, причиняя нестерпимую боль. «Какое же решение найдёт Повелитель?» - нервно гадал Шэнкай, стараясь не поддаваться панике, что возможно ему придётся отказаться от статуса стража, выбросить предмет и вообще,…нет уж, лучше навсегда умереть, чем смирится и принять факт того, что смысл бытия утрачен! Ответ появился через несколько часов. Пришедшему гостю, отныне дружественному инферусу, Шэнкай не придал значения, но ровно до тех пор, пока тот неожиданно не забрал предмет блокирующий воздействие на сознание. Произошло это настолько быстро, что Шэнкай и осознать не успел. Краткий миг раскалывающей разум боли тут же оборвался новой блаженной тишиной и чувством, как твоего тела касаются длинные щупы-манипуляторы инферуса, а затем Сэйкров обратился к нему ментальным шепотом. «Владыка Суршана послал меня. Помочь. Твой разум слишком открыт. Я настрою. Но Цепей сможешь создавать меньше» - холодный без тени эмоций голос Сэйкрова был подобен мягкой перине. Шэнкай с лёгким подозрением, но всё же доверился действиям инферуса, позволяя его манипуляторам плотнее и крепче оплетать его призрачное костяное тело под одеждой. Первые пару минут ничего не происходило, но когда движения под одеждой прекратились, в местах, где щупы касались его костей прошёл ток. Пока слабый, но с каждой секундой боль возрастала и росла с угрожающей скоростью течения этих секунд. Когда ощущения от боли уже помутили разум, Шэнкай в целях самозащиты воспламенился и вместе с тем ещё пытался оттолкнуть неприятеля. Ментальный крик боли Сэйкрова был слышен на периферии сознания, но свободы Шэнкай не ощутил, однако, через пять секунд боль ушла, вместо неё по всему костяному телу и пламени негой разлилось странное приятное чувство. «Прекрати гореть! Больно!» - яростно прохрипел Сэйкров. Осознавая, что всё ещё настроен своим пламенем наносить вред окружающим, Шэнкай обуздал его и отныне огонь не сжигал инферуса. Бегло оценив взглядом состояние «гостя», он обнаружил, что на полу лежали обгоревшие манипуляторы в немалом количестве, но Сэйкров упорно создавал новые и направлял к телу призрака. Одежда легендарного уровня тоже получила некоторые повреждения, но в целом свою роль выполнила – снизив входящий урон от огня, который на самом деле должен был уже оставить инферуса в предсмертном состоянии. «Ты не мог заранее предупредить меня, что будет адски больно?» - хмуро спросил Шэнкай. «Это было необходимо. Знания твоей стойкости. Теперь я знаю, как настроить твой дар. Теперь не будет так больно. Вернётся к знакомому чувству. Потерпи и дальше» - укоризненными нотками прошептал Сэйкров. И инферус не солгал. Он вновь мог улавливать и транслировать эмоции, только теперь поток снова стал контролируемым, но явно пока не без помощи Сэйкрова. Совсем как в их родном мире. В качестве компенсации высший мертвец время от времени провоцировал его центры удовольствия, чтобы смягчить время неприятной процедуры. Так что резкие и приятные наплывы будоражащих всё естество ощущений заставляли Шэнкая восторженно пылать и незаметно для самого себя ластится к благодетелю. «И что же ты делаешь? Я теперь всегда что ли должен быть возле тебя?» - ехидно спросил дух мщения. «Объяснить сложно. Скоро закончу. Максимальный уровень. Ты стойкий, раз ещё в своём уме. Моё присутствие не обязательно» - односложно ответил Сэйкров. Речь этого высшего умертвия была в целом странной, словно ему лень даже формулировать все мысли в слова. Хотя если задуматься, то это и впрямь не нужно. Все намерения он передаёт жертвам через щупы-манипуляторы и ему не требуется долго словесно рассусоливать, какие действия нужно совершить его добыче. Через некоторое время Шэнкай осознал, что кроме воздействия на его участок сознания, отвечающий за удовольствие, Сэйкров касается и других аспектов восприятия. Дёрнувшись в коконе манипуляторов, Шэнкай интуитивно не хотел, чтобы инферус копался так глубоко и что-то менял. «Эй, ты лезешь слишком глубоко. Прекрати!» - взволновано воскликнул дух мщения. «Тшшш» - прошипел тот в ответ. Не успел призрак вновь перенастроить своё пламя в атакующий режим, как сознание заволокло туманом, взор потемнел, и на тёмном фоне зарябило словно закралась визуальная системная ошибка. Что произошло за всё это время, Шэнкай узнал лишь по окончанию действий Сэйкрова, но был смертельно обижен на то, что Заратос бездействовал, что Повелитель вовсе отгородился от него. Как оказалось, коварный инферус не просто так копался в его сознании и что-то вытворял. Сам Владыка дал карт-бланш Сэйкрову на то, чтобы поменять кое-что в настройках чужого творения на более тонком уровне. И в первую очередь тот настроил влияние эмпатии пятнадцатого уровня таким образом, чтобы любые воспринимаемые и транслируемые эмоции всегда проходили через центры удовольствия, пусть и с небольшим побочным эффектом – лёгкой боли. По сравнению с тем, как было до этих манипуляций, Шэнкай именно что перманентно испытывал только разъедающую разум боль. Чтобы всё-таки снизить нагрузку на рассудок Шэнкая, Сэйкров настроил мировой предмет «Цепь Ненависти» ментально на волну сознания духа мщения. Отныне эта вещица более чем в прямом смысле была продолжением всего призрачного тела стража Момонги. Условно-разумный центр мирового предмета находился на стальном наконечнике, но сознание цепи было примитивным и всё же дополнительный ресурс «разума» был отдушиной, чтобы разгружать сознание Шэнкая, а там возможно интеллект цепи начнёт расти и взрослеть, но лишь время покажет. Были от таких перемен плюсы – улучшенный контроль над «Цепью Ненависти» и, наверное, по своему некоторый минус – даже боль доставляла удовольствие, а касание к цепи ощущалось как прикосновение вообще к телу. Пусть деяния инферуса и спасли честь Шэнкая, не позволив ему утратить смысл бытия, но ложка дёгтя всё-таки оказалась невероятно горькой, вызвав бурю негативных эмоций за такое форменное «изнасилование разума». Лишь потому, что он уже неосознанно навредил самоуверенному Сэйкрову, Шэнкай проявил собранность и, не теряя контроля над пламенем, наигранно вежливо высказал всё, что в данный момент думал под влиянием эмоционального фактора. -Мои благодарности тебе, дорогой гость и лекарь души! Но думаю, что в дальнейшем остерегусь прибегать к твоей помощи. А теперь, пока я ещё осознаю, что зла ты мне не желал, ПОШЁЛ ВОН! Лишь когда ненавистный инферус скрылся не только из поля зрения, но даже радиуса, в котором Шэнкай способен ощутить чужое эмоциональное присутствие, дух мщения с облегчением вздохнул и забрался в ближайший уголок, чтобы немного придти в себя и поразмышлять над «подарком», который оставил страж Высшего Существа с поверхности. * Дистанционно оценив работу инферуса над личным творением, Момонга решил навестить и задать пару ласковых вопросов Суршане касательно некоторых моментов, которые позволил себе Сэйкров. Застал тот Высшего Лича за работой над детализацией карты, собираемой по кусочкам от шпионов дымчатых воронов. -Судя по твоему эмоциональному фону, у тебя есть претензии к моему творению, - не спрашивал, а утверждал Суршана, морально готовясь к непростому диалогу, временно закрывая консоль с картой. -Именно, союзник мой. Скажи, насколько оправданно то, что тот абсолютно все спектры чувств слил в одно – в удовольствие? – уточнил детали своего недовольства Момонга. -Это перспектива на будущее. Лучше уж это будет положительной мотивацией, чем однажды из-за непринятия боли, тот начнёт капризничать. В нашем мире твой Назарик был отрезан от всего остального мира и высокоразвитая эмпатия не досаждала ему, как здесь и сейчас, - менторским тоном объяснял Суршана, но заметил, что собеседника это ничуть не убедило в «доброте» намерений. Устало вздохнув, Суршана с некоторым раздражением добавил более веские аргументы. -Развить её силу одно, но жить и каждый день применять, да обладать КОНТРОЛЕМ совсем другое. Вообще не понимаю, зачем было наделять его таким уровнем умения, если для нежити это яд. Заратосу твоему повезло и пятый уровень лишь слегка ему досаждает, но в пределах комфорта. Поэтому Сэйкров сделал лишь то, что посчитал самым оптимальным вариантом. Ещё я бы посоветовал Шэнкаю найти якорь – существо, на чей эмоциональный фон тот будет привязан и чтобы не творилось в округе, оно будет ощущаться фоном, главной подушкой безопасности всё равно останется якорь, – говоря всё это и озвучивая рекомендации, Суршана надеялся, что Момонга возьмёт ответственность в свои руки. Исходя из того, что коллега Высший Кровавый Лич чуть опустил голову, а в глазницах погасли алые точки, Могильщик явно серьёзно и глубоко ушёл в свои мысли. И через несколько минут вновь обратился к нему. -Что ж, неприятно признавать, но ты полностью прав. Моей ошибкой было наделять Шэнкая таким высоким уровнем опасного умения, которое из-за этой непредвиденной ситуации теперь могло весомо навредить ему. И я не стану оправдываться в духе: «и в мыслях не было о том, что подобное нашей ситуации может произойти». Это до сих пор кажется полнейшим бредом. Однако, я не могу постоянно таскать с собой Шэнкая в пределах допустимого расстояния, чтобы быть для него якорем. Возможно, ли создать несколько таковых? Что ты думаешь по этому поводу? – полностью спокойным тоном признал Момонга свои ошибки и ещё раз попросил помощи у союзника. Пожав плечами, Суршана достал из своего личного инвентаря книгу и при помощи консоли открыл нужную страницу. -Здесь сказано, что ключевую роль в создании якорей для эмпатов играет личная симпатия. К кому, кроме тебя он ещё будет испытывать положительные эмоции, к тому пусть и прикрепляется. Только учти, если этот кто-то не сладит с буйством эмоций самого Шэнкая, то может просто попрощаться с рассудком. Нам-то повезло иметь пассивный навык. В общем, это тоже предупреждение на будущее. Мы ведь должны найти двух новых членов для своих гильдий. Они явно могут оказаться без подобной защиты для разума, а твой необузданный призрак может им выжечь разум, - пояснил Высший Лич, демонстрируя текст, чтобы собеседник лично убедился в правдивости информации. Момонга безмолвно кивнул, запоминая столь важную информацию. Раньше и впрямь не было нужды сильно беспокоиться о чём-то подобном, но теперь многие привычные вещи выходят таким острым концом в бок, что даже кость могут проломить. -А что на счёт окружающего мира. Или я всё ещё рано спрашиваю? – решил Момонга перевести тему, чтобы не топтаться на одном неприятном вопросе слишком долго. Суршана тут же открыл свою карту и продолжил дорисовывать её очертания, по собранным визуальным картинкам от сотни тысяч дымчатых воронов. -Как видишь сам, на западе от нас есть деревенька, а за ней ещё дальше города, явно какое-то государство. В ней вороны обнаружили людей. Вокруг нас пустыня. Вот тут на севере неизвестный лес с болотами постепенно по наклонной плавно переходящий в высокие ледяные горы. На юге и востоке тоже обнаружены поселения, и снова там люди. Похоже, что более-менее разумную и социальную жизнь ведут только представители человеческой расы. Пока мне не удалось отыскать иные расы или гетероморфов, которые бы точно также создали свою общину, - кратко описал Суршана только то, что за эти почти двое суток успел разведать через прислужников посоха. -Надеюсь, что этот мир не подобен Иггдрасилю и не имеет девять миров с обширными территориями и неизвестными нам её обитателями. Нужно добыть больше сведений. Узнать язык местных, названия государств, политическую обстановку и отношение людской расы к гетероморфам. Хоть и привлекательна идея выкрасть «языка», чтобы допросить у нас с комфортом, но… - с ярчайшим энтузиазмом начал Момонга. -Даже не продолжай. И знай, я не в восторге от твоей идеи выйти за пределы, - угрюмо прервал Суршана своего союзника. Момонга разочаровано покачал головой. -Не повторяй моей ошибки. Я сидел всю свою сознательную «не жизнь» внутри Назарика, почти никогда не видел ничего кроме твоих владений. Всё что я знаю об Иггдрасиле, я знаю из книг и твоих умозаключений. Я лично хочу пойти и исследовать всё! Скорее всего, нам больше не придётся отбиваться от пары сотен игроков каждый день, на что и уходили все наши мыслительные ресурсы. А это значит, что однажды ты почувствуешь пустоту и тоску. Тебе станет не комфортно без каждодневной пищи для ума. И единственный способ её добыть – выйти из зоны комфорта! – с лёгкой экспрессией аргументировал Высший Кровавый Лич. Настал черёд Суршаны уйти в глубокую задумчивость. «Он прав. Тем более мои маленькие шпионы не могу добыть абсолютно всю информацию, потому что не понимают языка местных. У них попросту нет никаких навыков, кроме функции зрительной передачи данных и наложения метки критических ударов. Скудно. Этого мало. Но Двор и Гробницу нужно защищать. Отправится нам одним, а стражей оставить? Ладно, в случае чего надеюсь, он не откажется взять смертельный урон на свой алый шарик…» - раздираемый дилеммой, Суршана всё-таки принял окончательное решение. -Хорошо, о, великий и ужасный Могильщик. Тогда давай немного поменяемся ролями, впредь ты будешь идти вперёд первым, - ехидно ответил Повелитель Воронов. В ответ Момонга искреннее заливисто рассмеялся. -Как скажешь, мой младший братик воронёнок. Это будет справедливо. Ты не нервничаешь и помогаешь исследовать, а я возьму на себя роль защитника нашей маленькой «дружной группы». Совсем как у рейда игроков. Рейд из двух личей, а победить надо неизвестность этого мира. Я уже чувствую это давление, это предвкушение! Агрх! – визуально Кровавый Лич почти-что воспылал, но сиянием был пассивный навык, урезонивший столь резкий наплыв ярчайших эмоций. -Тогда пока подготовься. Всё равно мне нужно не меньше часа, чтобы закончить карту, проинформировать Сэйкрова и Шэлтона, и только тогда готов будут идти за тобой, великий босс, - с ноткой схожего веселья промолвил Суршана. Не прощаясь, Момонга телепортировался при помощи кольца, а Повелитель Воронов продолжил кропотливо переносить все данные, параллельно размышляя над тем, что неплохо будет во время этой прогулки получше узнать, каким будет Могильщик вне своего жилища. Если раньше с ним всё было понятно, предсказуемо, поддавалось некоторому контролю, то сейчас всё совершенно иначе. И лишь их ранние добрососедские отношения не привели к конфликту, когда их выкинуло из родного комфортного мира. Причина, по которой всё это так волновало Суршану, была совершенно прозаична – ему нужно быть уверенным, что Момонга не станет однажды ему врагом. Сила того на двадцать пять уровней выше, знает тот намного больше заклятий, чем он при профессии «Чародея», его два стража оба огненного элемента. Слишком уж много преимуществ, не говоря о воздействии Кровавого Обелиска. Кстати именно из-за него не только Момонга, но теперь и он сам не могут далеко уйти. И это единственная адекватная причина-объяснение, почему Момонга знает много, но не слишком-то на личном опыте и никогда не бывал снаружи. Вероятно настолько никогда, потому что и был сотворён могучим артефактом мирового уровня. Почему же лично он до сих пор жив и соседствует с Могильщиком в Иггдрасиле? Потому что они тогда заключили сделку. Он становится учеником, потом привратником во дворе, а взамен если его убьют, то при помощи Обелиска окончательную смерть можно обернуть вспять. И это явно не все возможности столь впечатляющего артефакта! Потерять покровительство старшего, означает потерять уверенность в том, что ты выживешь. «За что мне это всё? Если это дело рук игроков, обещаю им не только экскурсию, но и персональный массаж души!» - краем сознания немного пожаловался Высший Лич.