выгибаясь

Не касается коленями пола, тяжело дышит, ему сложно удерживать тело в таком положении — руки, связанные кожаным ремнем, поддеты на крюк, из-за чего он напряженно натянут струной. Мышцам тягуче-больно, пот стекает по шее, плечам. Волосы в полном беспорядке, влажные, черные, блестят, прилипшие к вискам. Ледяные пальцы касаются кадыка, оглаживая влажную кожу. От контрастов он почти стонет, сильнее сжимая зубы, чтобы не проигрывать до конца, хотя бы немного быть выше этого. Указательный двигается вверх по челюсти раздражая, делает завиток, и рука резко сжимает его за обе щеки, вдавливая ногти до красных рубцов. Рука тянет голову выше, запрокидывая назад, ему не хватает воздуха, жжет кожу и лёгкие, когда может сделать вдох. — больше не рычишь? Он жмурится. Он может просто согласиться, сдаться, но ведь это значит проиграть. Он не может позволить себе таких вольностей. Рык раздается с болью на грани, он приправлен ненавистью. — ого, — ей смешно, и она демонстрирует как — пощёчина приходится по кости, ногти в щеках уходят на второй план, — давай ещё. Он теряется в чувствах, в голове шумно, он жмурится, ища баланс, и тут же пошире раскрывает глаза — "я не сдаюсь". Она понимает, тут не нужно слов. — вот так, значит? Рука исчезает. Он напрягается ещё сильнее, ожидая последствий за свою непокорность, склоняя голову и делая частые глотки воздуха, от чего в глазах мельтишит. Передышка слишком коротка — холодные пальцы жадно путаются в волосах. Он старается следить за ней взглядом, потому что сил нет, чтобы поднять голову выше. Раненое животное в силках, не осознающее своей участи. Он выжидает момент, обдумывает план отступления, может быть нападения. Если выдастся шанс. Рука оттягивает голову за волосы так сильно, что он снова почти стонет. У виска он чувствует дыхание и слышит язвительное "неееет" в самое ухо. Она тянет гласные, волосы, время Ему кажется, что тянуться больше нет сил. — почему бы тебе просто не признать, — он следует за болью, не на голос, — как тебе по душе всё это? сам для себя признать — разве это тяжело? — она мурлычет, ослабляя, давая ему лишь один момент, чтобы забыться в боли. — одно... — ее голос обрывается на высокой ноте, будто она срывает вишни в саду — легко и весело, — слово, — она гладит его по голове. Он знает, что это обман, но всё равно льнет к руке. Прикосновения совсем невесомые — они шелк, они бриз, они плеть, они боль, они всё. — я могу дать тебе, — она приближается к его лицу, щека к щеке, — то, что ты так хочешь заполучить, — язык следует по скуле, почти доходя до ресниц, — свободу, — она шепчет вновь куда-то в висок, зарываясь носом в влажные волосы, губы касаются кожи. Сердце бьётся в унисон подрагиванию уставшего тела. — свобода-а, — она стонет ему в ухо высоко и грязно, он скалит зубы, рыча вновь. Он выдерживает гнёт, она разочарована. Что за несносный мальчишка? Льдом сковывает шею на загривке, он опускает голову сам, она не понимает — получилось? Спесь закончилась так неожиданно..? Смешок. Ещё один, и ещё. — глупый-глупый мальчик, — она поет ему, поет пока он смеётся, будто пытаясь заглушить, пока слезы текут из его глаз, пока он ещё может держаться. — ну зачем тебе это? Ну ведь правда — зачем? За что ты держишься с таким остервенением? Убери коготки, тебе больше не нужно драться, уличный кот, ты можешь уйти на покой. Он содрогается крупными волнами, слезы жгут кожу, пока она гладит его. — ты уйдешь от этого давления, если отпустишь — ты уже на пути. да, — она стала серьёзнее. Неотвратимость грядущего — он клянётся себе и мотает головой, громко всхлипывая. — ты не можешь.... могу Она шлёпает по спине раскрытой ладонью — — Нет! Он рычит, вжимая голову, кусая губу. могу — и он тут же задирает голову подобно вожаку стаи, он всё ещё главный, он волен себе. — ты такой упертый, — обе руки опускаются на его плечи, как на клавиши, — но всё что тебе нужно — покориться. Ты ждёшь, когда я смогу заставить тебя — с тобой так интересно, — она точно улыбается, для этого не нужно видеть этих острых линий губ. Она опирается на его плечи с силой — теперь он выгибается, снова роняя стон. Суставы давят напором, он перестал ощущать это на уровне обычной боли. Но выгибается назло, расправляя грудь, плечи — он снова похож на зверя, пугающего своей мощью. И в пик его силы — ногти оставляют полосы до ягодиц. Этот крик рвущихся нервов-цепей, и если ты бьешь кулаком по наковальне, она не треснет. — когда ты думаешь о том, чтобы сдаться — ты ведь думаешь об этом как о поражении? но что насчет... победы? какой вздор! — чтобы стать сильнее нужно уметь быть слабым... Он отстраняется, сопротивляется сам себе. Эта мысль впивается в его сознание, как ремень в кожу. Он смотрит на свои кисти. — правильно — просто задумайся, дай этому разъесть твои глупые попытки, легкое помутнее, оступился — и вода уже сточила и вымыла — очень просто. доверься мне, и я проведу тебя. Суставы ноют, мышцы рвутся. может — не врёт..? — ну как я могу? Она отвечает на мысли, он не замечает подвоха. — сдаться придется, но как — выбор за тобой. толкает в пропасть, потом подает руку попробовать? нельзя. только шаг? оставь. сдаться? опасно. — поддайся, окунись, прими. ты правда можешь позволить себе. могу? — можешь. мысли отделяются от тела, оболочка больше не оттягощает, не давит к полу. паришь.

***

— ты такой молодец, — она поскорее ослабляет верёвку, на полу уже ждёт теплый плед. он не осознает слов, прибывая сознанием вне этого места, но звуки ее голоса дают ему защиту. мягкий массаж затекших мышц, шоколад и зелёный чай ждут, когда он придет в себя. — как себя чувствуешь? — хрипит он после нескольких минут. — ты такой дом, даже когда саб, — она тихонько смеётся на его груди, поднимая голову ближе к его лицу, — я отлично, немного необычно быть в этой роли... но всё же это я у тебя спрашивать должна 'как ты?'. — очень тяжело всё отпускать... у тебя получилось просто отлично. — у тебя училась. повторим? — она искрится задороством, и он мягко улыбается. — я подумаю... может сделаю это твоей наградой, — он гладит ее волосы, — а сейчас — переезд на кровать. — так точно, господин!