В гости к Совиному Дому

Ночь одолевает дневные часы, которых скоро станет совсем мало. Солнце пускает последние лучи, освещая макушки многоэтажек. Небо окрашивается в ярко-рыжий цвет, будто бы на небосклоне зажгли огромный костёр, который окутал огненными красками облака, уплывающие далеко за горизонт. Окна в домах светлеют одно за другим, а привычный шум машин наводят тебя на добрые мысли. Деревья в парке машут последнему лучику, и сухой лист при свете его начинает сверкать, кружась в вальсе осеннего ветерка. С каждым порывом листок плавно подскакивает в воздухе, а ветер его вертит как перо. Но лишь успел закончиться завораживающий танец, как устремился сухой лист прямо на подоконник юной леди, что склонила позитивно настроенное лицо перед очередным эскизом необычного существа. Сэм Лауд всегда любила радоваться каждому мигу в своей жизни, но при этом её фантазия настолько огромна, что ни у одного человека не имелось такой прежде. Очень часто она творит и созидает, а также принимает участие в творческих конкурсах. Её мечты связаны с тем, чего на самом деле и не существует вовсе, поэтому она никому о них не рассказывает, да и некому. Друзей у неё практически нет. Все только смеются над ней и называют её маленькой девочкой, которая вечно носит "розовые очки". Из-за этого Сэм часто чувствует себя неуверенной, считает себя незначимой в этом мире. Но на публике она ведёт себя как самый счастливый подросток в этом мире. Родители тоже видят её очень весёлой девчонкой, что на самом деле не совсем так. Процесс рисовки чудненького создания прервал стук в дверь. Вскоре свет от настольной лампы, что стоит на подоконнике, осветила лицо входящей матери Сэм. Эшли подошла к дочери, приложив ладони к её слегка пухленьким щекам, и нежно чмокнула её в лоб. – Снова рисуешь? — любопытно взглянула Эшли, подарив дочери добрую улыбку, - Кого же на этот раз? – Я бы, конечно, сказа-а-ала, — хитро сщурила глаза юная художница, – но я ещё не закончила. А спойлерить мне не очень хотелось бы. – Хм, жаль, что не удалось посмотреть на плод твоей фантазии. – Мхм... — Сэм отвела взгляд в сторону и прислонилась к спинке офисного стула, скрестив руки на груди, и пуская таинственную ухмылку, – Ну окей окей, я тебя предупредила. Девчонка взяла лист с подоконника и передала в руки заинтригованной Эшли. Та начала его рассматривать, будто бы смотрит на картину Пикассо, в которой не хватало лишь нескольких штрихов. – О-о это прекрасно! — с доброй гордостью посмотрела шатенка на свою дочь, – Надеюсь, что ты оставишь этот рисунок здесь. В лице Сэм мелькнуло искреннее недопонимание. – Э-э... Оставить? В каком смысле? Эшли попыталась скрыть наплывающую грусть добродушной улыбкой, но Сэм успела заметить печаль в глазах матери. – Мам, что-то случилось? — забеспокоилась девочка, – Я же вижу что что-то не так. Медленными шагами подошла мать к дочери, тихо наклонившись, чтобы сравнять взгляды. – Солнце моё, ты ведь в курсе, что происходит за окном? С печальным вздохом оглянулась Сэм на людей, что шли вдоль улиц, в торопях одевали маски, мазали руки антисептическим средством. Но ничего не могло дитя ответить, лишь раздался сочувствующий вздох, прерывая паузу. – В городе слишком небезопасно, — продолжила Лауд, – Я не хочу, чтобы моя дочка пострадала из-за такой ситуации. Ты достаточно взрослая и должна меня понять. Мне и твоему отцу нужно работать, а у тебя начались каникулы, и... думаю, что будет безопаснее отправить тебя в деревню. – Что? В деревню? В смысле... Да! Это хорошо, но... неужели я буду совсем одна? – К сожалению да, но мы будем по выходным отсылать тебе еду, и если что-то забудешь нужное дома, то обязательно тебе отправим. – Окей... Я... Я всё понимаю... Эшли снова приложила ладони к лицу своей дочери, легонько поглаживая её щеки, и обмениваясь печальными взглядами с дочерью. – Не расстраивайся, вскоре всё наладится. Женщина тихо встала и направилась к двери, в то время как Сэм сидела неподвижно, утупив взгляд вниз. Перед тем, как закрыть дверь, Эшли ласково прошептала: – Люблю тебя, бельчонок. После этого девчонка осталась с тишиной, которую прерывает шум машин за окном. Долго Лауд находилась в ступоре, но через некоторое время она уже клала чистый листок бумаги на подоконник. На этот раз в её лице отражается напряжённость, грусть, тревога. В итоге, проделав дыру, стирая очередной провал, Сэм скомкала и кинула подальше уже изрисованный лист. Потом резко встала, направляясь к кровати, села на постель и упала лицом прямо в подушку, не желая думать ни о чём. Девчонка крепко-крепко обняла подушку, будто бы хочет отдать ей всю свою грусть, слёзы, боль. Час ночи. Шум машин давно стих. В пустоте слышны лишь периодические всхлипы. В темноте можно было разглядеть фигуру юной художницы, сложившуюся в комочек. Через несколько секунд Сэм уже медленно подкрадывается к окну. Луна, что освещает ночные дороги, светила так красиво, что слёзы на глазах блистают, словно драгоценные камни. Лауд стоит возле окна и уже не плачет, а снова погрузилась в наивные, но очень добрые мечты. Эти прекрасные мысли заставили появиться маленькую улыбку на лице девчонки. – Быть может, всё не так плохо, как кажется? С этими словами Сэм уже лежит в кровати, зарываясь в мягкий и тёплый плед. Веки медленно опускаются и дают волю воображению, в то время как луна уже укрылась за одной из туч. ~~~ Монотонный стук сердца гуляет по просторному залу, в центре которого стоит трон, держащий на себе правителя, и он, видимо, очень устал. Вдруг кто-то решился войти в комнату. Торопясь к трону незнакомец спотыкался несколько раз подряд. Хоть и запыхавшись, но он всё таки радостно сообщил: – Император... Белос, мы успешно... завершили починку... портала! – Отлично. Проверим его рабочее состояние завтра, а сейчас мне нужно восстановить силы. Свободен. – Благодарю, доброй ночи! Дверь захлопнулась, а Белос медленно встал и покинул тронный зал. Но всё это время он был не один. В одном из витражных окон виднелась физиономия, которая сразу же удалилась после ухода императора.