По острию ножа

      Когда Тсукишима впервые встретил Куроо, то сразу же понял, что этот человек не вписывается в его окружение и от него явно стоит держаться подальше. Вторая их встреча произошла уже в лагере, где радостное «ну здравствуй, Тсукки» не предвещало ничего хорошего и сразу стало ясно - держаться подальше будет не так-то просто. Совместные дополнительные тренировки, приемы пищи и ночные азартные игры втайне от тренеров не позволяли соблюдать дистанцию. В третий раз – это была обычная встреча в Токио. Никакого волейбола, никаких шумных сокомандников, только Куроо, Бокуто, Акааши и Кей, который сам не до конца понимал, как вообще согласился на это. Тсукишиму встретили на вокзале, после чего они дружно сходили купить пиццу и отправились к Куроо на квартиру. Именно тогда Тсукишима впервые попробовал алкоголь, каким образом несовершеннолетние школьники достали алкоголь Кей не знал, да и не думал, что хочет знать. За эту встречу они довольно хорошо сдружились, весь день они только и делали, что общались и играли в видеоигры. Лишь вечером они немного прогулялись, после чего Акааши и Бокуто разъехались по домам, а Куроо с Тсукишимой вернулись обратно. Родители Куроо уехали к каким-то дальним родственникам на свадьбу, поэтому квартира была полностью в их распоряжении, и Тсукишима спокойно мог остаться с ночёвкой. Именно тогда, за просмотром какого-то не особо интересного ужастика Куроо рассказал, что недавно ему призналась девушка. Тсукишима не тот человек, который разбирается или хотя бы имеет опыт в отношениях, поэтому единственное, что он мог ответить на это – что рад за него и надеется, что у них все получится. На следующее утро Тсукишима уехал.       Их четвертая встреча произошла на тренировочном матче. Как ни странно, Тсукишима продолжил активно общаться с Акааши и Бокуто по переписке, почему-то он был уверен, что и с Куроо общение после их встречи в Токио не прекратится, но тот так ни разу ему и не написал. Встретив Кея, Тецуро засиял и заключил паренька в крепкие объятия. Но кроме как поздороваться времени больше ни на что не хватило – начался матч, пообщаться они смогли лишь после него.

*** – Ты не представляешь, Тсукки, насколько у меня всё зашибись. Мия готовит мне бэнто каждый день, хоть я и говорил ей не делать этого. – Куроо сиял, рассказывая о своих отношениях и выглядел до невозможного счастливым и глупым. – А ты еще не думал об отношениях? Знаешь, девушки – это потрясающе. Куроо хитро улыбался, подталкивая Тсукишиму под локоть, заставляя обратить внимание на его поигрывание бровями. Они не спеша брели по территории школы, у них было всего несколько минут до отправки автобуса. – Не думаю, что хотел бы сейчас отношений, – Тсукишима не знал, искренне не понимал, почему счастливые рассказы Куроо вызывают у него такой дискомфорт глубоко внутри. Он ведь изначально не хотел с ним знакомиться, так чего теперь ревновать, что не получает никакого внимания? – Это такой кайф, – мечтательно произнес Куроо, поднимая лицо к небу, – она просто есть, а мне уже хорошо. Знаешь она такая милая, невысокая и миниатюрная, но такая обаятельная… Куроо непроизвольно улыбнулся, произнося эти слова. Он повернулся к Тсукишиме, и сердце парня по какой-то причине забилось чаще. – Прекрати улыбаться, выглядишь глупо, – поправляя очки и отводя взгляд в сторону, произнес Кей, пытаясь совладать с сердцебиением. Гудок автобуса оповестил о начале сбора. Тсукишима ускорил шаг, зная, что Куроо идет следом за ним. – Знаешь, я не против, если ты будешь мне иногда писать. – На одном дыхании произнес Кей, лишь подойдя к автобусу он резко развернулся и наскоро обнял на прощание. – До встречи Тсукки, я обязательно тебе напишу, как доберусь до дома, – чуть сильнее прижимая парня к себе, полушепотом произнес некомовец. Понимая, что почти все сели, Тсукишима выскользнул из немного затянувшихся объятий, наспех попрощался с остальными ребятами из Некомы и заскочил в автобус. В этот раз дорога на удивление показалась ему легкой, ведь где-то на середине пути телефон завибрировал, оповещая о новом сообщении: «Я дома, желаю и тебе хорошей дороги. Устал как черт, мы еще и рамен командой пошли есть после вашего отъезда»

***       Тсукишима проснулся посреди ночи от невыносимой нехватки воздуха. Сев на кровати, он стал закашливаться, прижав ладонь ко рту, чтобы заглушить шум. Он задыхался, из уголков глаз стекали слезы, а горло жгло и царапало от непрекращающегося кашля. Спустя пару минут дыхание наконец вернулось, Тсукишима с опаской опустил слезящиеся глаза вниз – на его руках лежали два фиолетовых лепестка. Вытерев тыльной стороной ладони глаза, Кей нащупал книгу, лежавшую на тумбочке – учебник по астрономии, наугад открыв страницу, он вложил лепестки и откинулся на подушки. – Это не может быть Ханахаки, – в пустоту прошептал Кей, чувствуя, как еще одна слезинка катится по лицу, – это не может быть она.

***       Куроо был неимоверно счастлив, они встречались всего ничего, но ему казалось, что они знают друг о друге буквально всё. Мия была довольно обычной внешности, невысокая, милая и общительная девушка. Впервые они переспали через два месяца отношений, это не был первый раз для него или для неё, но это был их совместный первый раз, поэтому он был особенным. Остаток ночи они провели обнимаясь и придумывая планы на выходные.

***       Тсукишима в очередной раз проснулся от неимоверной боли в груди, он сразу схватил небольшую подушку, всегда лежащую рядом, и зашелся кашлем. За этот месяц у него успела выработаться привычка просыпаться регулярно раз в три дня. Подушку он уже давно предусмотрительно приобрел и держал в зоне досягаемости рук, несмотря на то что прошел месяц, родителям признаться у него не хватало смелости. Лепестки цветов, а если быть точнее аконита, как позже выяснил Кей, уже составляли целый гербарий в учебнике по астрономии. В последнее время количество лепестков увеличилось, но в этот раз что-то было иначе. Боль была более чувственной, легкие совсем свело и кашель рвал горло в кровь. Слёзы вновь оставили свою влажную дорожку по измученному лицу. Когда дыхание стало восстанавливаться, Тсукишима приподнял поближе к глазам окровавленный бутон аконита. Всего один цветок, но уже целиком. Даже спустя месяц Тсукишима заметил, что его дыхание уже не такое, как раньше, вдохи стали короче, уставать он стал чуть быстрее.       Только спустя еще один месяц, когда помимо ночных появились и дневные приступы Тсукишима признался семье. Он был вынужден это сделать, ведь стал задыхаться прямо за завтраком. Увидев цветы, его отец выронил кружку с кофе, но ни на звон, ни на растекающуюся жидкость никто не обратил внимание. Все смотрели на Кея, в руках которого были несколько лепестков и три цветка аконита. Не теряя ни минуты они поехали в больницу, Тсукишима написал ложное «Я в школу, хорошего дня» Куроо и убрал телефон, ожидая долгий разговор с доктором, слезы родителей и укол собственной совести, за то что не сказал раньше.       Свой секрет Тсукишима не доверил даже Акааши, с которым в последнее время стал очень близко и много общаться. С Бокуто они кидали мемы друг другу и дружно писали глупые комментарии к разным записям и фотографиям. С Куроо они тоже поддерживали связь, пару раз в неделю писали новости. Но в целом на него даже Бокуто жаловался, что тот не уделяет ему должного времени.       На прием к врачу они попали вне очереди, ведь Ханахаки считается редким заболеванием и встречается у одного человека на пятьсот тысяч. – Как давно у тебя это началось? – спросил врач, сняв грузные очки и потирая лоб руками, глядя на баночку с цветами на его столе. – Два месяца назад. – Боже мой! – всхлипнула мама Тсукишимы, вытирая постоянно льющиеся слезы. – Почему ты сразу не обратился в больницу? Ты же знаешь, что с этим заболеванием живут не более шести месяцев, если не встретить свою судьбу. – Доктор покрутил баночку, в изумлении приподняв бровь. – В среднем не больше пяти месяцев, если быть точнее. – Спокойно поправил Тсукишима, заставив маму в очередной раз всхлипнуть – Впервые встречаю человека с ядовитым цветком, о таком даже в энциклопедии не прочтешь. – Что нам делать, доктор? – спросил отец Кея. – Вы же знаете, что лекарство всё еще нет, – сочувствующим тоном произнес врач,- мне очень жаль, но остается лишь надеяться, что ваш сын встретит свою судьбу и она ответит ему взаимностью.       Всю дорогу домой мама Кея не прекращала плакать, глаза отца тоже были на мокром месте, но он держался. Акитеру они позвонили ещё по дороге в больницу, он жил в общежитии при университете, но уже, скорее всего, был на половине пути в Мияги.       Выдержав серьезный разговор с отцом, обвинения брата за недоверие и мольбы матери не сдаваться и искать свою судьбу, Тсукишима уговорил родителей держать в секрете его заболевание. Он не хотел провести остаток жизни в больнице под непрекращающиеся слезы друзей и родных. Эти несколько месяцев он предпочел бы прожить как обычный человек, продолжая ходить в школу, играть в волейбол, общаться с друзьями как раньше. Скрывать так долго, как это будет только возможно, не обременяя никого своей участью.       День был насыщенным, тяжелым и коротким. Вечером родители позвонили директору школы, договорившись о встрече на следующий день. – Может, у тебя есть предположение кто это может быть? – Кей удивленно поднял глаза на мать, она выпила уже не одну таблетку успокоительного и немного пришла в себя. Его брат с отцом вышли покурить, хоть обычно Акитеру не позволял себе такого при родителях. Возможно, именно потому что их не было рядом она и решилась задать этот вопрос. – Нет, – Тсукишима отвел взгляд в сторону, не желая лгать в лицо, – я не знаю кто. Предположение у него было, но даже себе он в этом боялся признаться.

***       Книги по астрономии больше не хватало, а цветов между тем становилось все больше и больше. Не желая расстраивать лишний раз родителей, Тсукишима взял за привычку собирать в небольшие пакеты лепестки и выбрасывать по пути в школу подальше от дома. Родители объяснили ситуацию директору школы, попросив не распространяться о ней, но тренеру сказать все же пришлось. С того самого дня, стоит Тсукишиме встретиться с директором в коридоре, тот всегда смотрит на него сочувствующим взглядом, что немало раздражает парня. – С тобой всё нормально? – поинтересовался Ямагучи, глядя на резко остановившегося Тсукишиму.       Тренировка была в самом разгаре, и парни бегали на разминке. – Порядок, – прерывисто произнес Кей. Четвертый месяц только начался, а его дыхание уже заметно ухудшилось, короткие и частые вдохи явно не были предназначены для бега. – не жди меня, просто продолжай. – Тсукишима, подойди! – скомандовал тренер.       Кей не хотел поблажек, он не хотел выделяться, но с недавнего времени тренироваться в привычном темпе наравне с остальными стало просто невозможно. – Я не хочу, чтобы ты перенапрягался, – похлапывая парня по спине и усаживая на скамейку, произнес Укай. – Ты уверен, что всё ещё можешь продолжать? – Я не хочу прекращать… По крайней мере не сейчас.       Чувствовать себя обузой дерьмово. Осознавать, что ты тянешь команду на дно и являешь слабым звеном, но тебя держат из жалости – еще хуже. Собрав все силы, Тсукишима встал и вернулся к ребятам, еще рано опускать руки, он еще может постараться – решил он для себя.       До конца тренировки он больше ни разу не сел, стоял под сеткой и отрабатывал блоки. – Все молодцы, на сегодня хватит, – дал команду Укай, – подойдите, у меня объявление. Тсукишима поспешил за водой, чувствуя, как горло начинаем уже привычно сжимать. Нельзя сказать, что вода была действенным способом, но ненадолго сдерживала дневные позывы. – Через две недели у нас состоится тренировочный матч с Некомой, до того времени нам надо усердно готовиться. На сегодня всё, – добавил Укай, когда радостный гул от хороших новостей приутих, – все свободны.       Тсукишима устал. Обычно он не чувствовал себя настолько вымотано, но четвертый месяц брал свое и Кей осознавал, что предстоящий матч станет последним для него, после их поездки он уйдет из клуба, ни о каких соревнованиях не может и речи идти. Друзьям и команде он, скорее всего, будет должен признаться, это будет правильно. Лучше, чем они узнают лишь в день, когда его не станет.       Телефон требовательно завибрировал, стоило только Тсукишиме добраться до него. «Тсуккиии я только что узнал что скоро у нас матч!!» «Я знаешь ли соскучилсяяя» «Наконец-то увидимся» «Может ты задержишься после матча? Сможешь уговорить тренера???? Даже если нет я все равно заберу тебяя»       Куроо завалил сообщениями и Кей не мог не улыбаться, хоть некоторые пришлось перечитывать по несколько раз, чтобы понять. Тсукишима уже успел привыкнуть к такой особенности Тецуро – когда он писал на эмоциях знаки препинания просто отлетали в сторону за ненадобностью.       Быстро настрочив в ответ, что постарается, но ничего не обещает, Кей дописал что тоже соскучился, но, подумав, все же стер. Быстренько ответил Акааши на его сообщения про книгу, которую они совместно читали и обсуждали и даже успел помочь выбрать Бокуто смешную картинку с недовольным котом для ответа на комментарий одному выскочке. И, подумав еще немного, все-таки отправил Куроо, что тоже соскучился, получив моментальный ответ из нескольких сердечек. Только после всей этой процедуры он позволил себе переодеться и выйти из раздевалки. – Ребята предлагают сходить куда-нибудь покушать, идем? – Ямагучи выскочил почти следом, поправляя на ходу сумку. – Акааши обещал мне помочь с одним проектом, так что я домой. – Как знаешь. А я, наверное, все-таки схожу.       Тсукишима заметил, что с тех пор как он стал сближаться с Куроо и ребятами из Фукуродани, Ямагучи стал больше внимания уделять ребятам из команды. До этого всё свободное время они проводили вместе. Кей не смог сдержать легкой улыбки: – Хорошо проведите время, – пожелал он, перед тем как развернуться и пойти в сторону остановки. – И вам удачи с проектом!       Тсукишима не любил обманывать, тем более обманывать близких ему людей. Но пока у него есть секрет выбирать не приходится. Никакого проекта не было, точнее он был и Акааши действительно помог с ним, но было это еще на прошлой неделе. На этот остаток дня у Тсукишимы были другие планы, совсем не связанные учёбой. Автобус подошел довольно быстро, но дорога до края города должна была занять порядком около часа. ***       Вечный сад – такое название Тсукишима считал слишком романтизированным для подобного места. Сад вечноцветущих цветов, которым не страшен ни снег, ни жара. Он мог бы считаться отличным местом для свиданий, не будь это кладбище. Умерших от Ханахаки было принято хоронить здесь. После смерти на могиле прорастал их цветок, поэтому никаких надгробий не было. Были лишь различные цветы, начиная от высоких деревьев и заканчивая совсем незаметными ландышами. Сад был внешне огорожен, но внутри не использовалось никаких оградок, были лишь тропинками, протоптанные помнящими живыми. Цветы из сада никогда не рвались, их можно было лишь украшать, поэтому местами на кустах виднелись различные ленты.       Тсукишима набрал побольше воздуха, прежде чем осмелиться и войти в высокую железную арку с выгравированным на самом верху «навечно в наших сердцах». От этого места было принято держаться подальше, как бы не были прекрасны цветы, а тут были даже те, что не водятся в их местности, так, например, подснежник, цветущий круглый год, но все же оно оставалось кладбищем.       Было странно представлять, что однажды и он станет частью этого сада. И его собственный цветок сольется вместе со всеми и добавит своей фиолетовой краски в это буйство цветов. Коснувшись камелии рукой Тсукишима осознал одну простую вещь: – Так значит, мне нет места ни в этом мире, ни в том? – подняв слезящиеся глаза к небу, произнес парень. – Ядовитый цветок, да?       Тсукишима не смог сдержать смешок, представляя, как его могилка оказывается единственной огороженной от всех на этом кладбище. Он бродил по саду, рассматривал и трогал цветы пока не начало темнеть, от осознания, что ты и сам скоро здесь окажешься, почему-то становилось легче находится в этом месте. ***       Куроо проснулся в холодном поту, сон ему приснился не из лучших. Мия спала рядом, аккуратно свернувшись клубочком и прижавшись спиной к парню, что тот просто не мог не умилиться. Он наклонился поцеловать в её в лоб, после чего взял телефон, накинул штаны с футболкой и поспешил на прохладную улицу. Но стоило выйти, Тецуро сразу пожалел, что не захватил куртку. Все еще немного дрожащими после сна пальцами Куроо набрал номер Бокуто. Ответили ему лишь спустя долгих семь гудков: – Бро, ты вообще на часы смотрел? – донесся недовольный и сонный голос с другого конца. Куроо убрал трубку от уха, чтобы взглянуть на время. – Три тридцать, бро. Мне срочно нужен номер Акааши, – Куроо нервничал и не знал что с этим делать, он не понимал чем занять руки, поэтому бессознательно стал закручивать край футболки. – Только не говори, что ты и ему сейчас собрался звонить, – простонал Котаро. – Бо, это правда срочно. – Что случилось? – возможно, нервозность в голосе Куроо заставила Бокуто насторожиться, но его голос перестал звучать сонно, а перешёл на более серьезные тона. Тецуро тяжело вздохнул, осознав, что номер ему не получить. – Как давно ты общался с Тсукишимой? – Часа четыре назад, а что? – Бокуто всё еще не понимал, но искренне желал разобраться что же, черт возьми, случилось. – И у него было всё в порядке? – гнул своё Куроо. – Ну да, мы покидали видосики друг другу, потом он объяснил мне концовку одного фильма и ушёл спать. Да что случилось то?! –– Ну… – К сожалению Бокуто не видел, как Куроо смущенно теребит волосы, сам не до конца понимая, чего он вообще так всполошился, – мне сейчас сон ужасный приснился. Там был Тсукишима, и у него шла кровь. Точнее он просто захлёбывался собственной кровью, он хватался за горло и постоянно звал меня. Он пытался кричать моё имя, но кровь мешала ему. – К концу объяснений у Куроо вновь затряслись руки, слишком реалистичный был сон, словно захлёбывающийся голос всё еще зовёт его по имени где-то вдалеке. – Бро, – спокойно, но серьезно произнес Бокуто, – это всего лишь сон, не стоит так переживать. – Да, ты прав – вдохнув полной грудью, признал Тецуро. – Вот и хорошо. – Наконец успокоился Котаро, услышав привычный голос друга без нотки паники. – Погоди, а номер Акааши тебе зачем понадобился? – А, ну они ведь общаются хорошо, вот я и подумал, что он знает что-нибудь. К тому же, когда мы в последний раз по видео созванивались, Тсукки резко закашлялся и прервал разговор. Вот я и подумал, не заболел ли он. Акааши точно знать должен. – Куроо окончательно пришел в себя и наконец почувствовал холод, с легкостью пробирающийся под тонкую ткань футболки. – Насколько мне известно, он не болеет. Номер Акааши я тебе скину утром, а сейчас иди спать, – Бокуто и сам громко зевнул на этих словах, – сон есть сон, бро. Тсукишима сейчас сладко спит в своей кроватке. И вообще, ты ему мамочка что ли? Куроо лишь хмыкнул, после чего пожелал доброй ночи Бокуто и поспешил обратно в дом. До их встречи с Карасуно оставалось всего пара дней, скоро они встретятся, и он лично убедится, что с Тсукишимой все хорошо – утешал себя Куроо перед сном, укладываясь обратно в постель.

*** – Ты точно справишься? – спросил Акитеру, поправляя брату сумку. – Я же сказал, что в порядке. – Спокойно произнес Кей, мысленно вспоминая, ничего ли он не забыл. – К тому же я ведь говорил, что это моя последняя игра, после я уйду из волейбола. – И всё-таки я против, чтобы ты ехал. Всего два дня назад… – Не надо, мам. – Прервал ее Кей, не желая выслушивать это в очередной раз. Глаза женщины слезились, но она не плакала. Она обещала сыну не плакать, по крайней мере при нём. – У него уже почти четыре месяца, – устало произнёс отец, за последнее время он заметно постарел, хоть он и старался держаться больше всех, но боль осознания сказывалась на нём. – это нормально для такого срока.       Повисла тишина, никто не знал, что на это сказать. Думать о ничтожности времени, оставленного на жизнь было страшно. Ещё месяц? Полтора? Два? Двадцать дней? Сколько? – Мне уже пора, – прочистив горло, произнёс парень, – увидимся через несколько дней.       Тсукишима не хотел признаваться родителям, что ему тоже страшно, что шрамы, оставленные не так давно им самим, все еще болят. В ту ночь боль была невыносимой, подушка могла заглушить кашель, но не стоны. Грудь будто рвали на части изнутри, не забывая душить, накинув толстую веревку на шею. Тогда Тсукишима кричал, расцарапывал в кровь грудь, желая избавиться от боли, хватался за горло, пытаясь избавиться от несуществующей удавки. В ту ночь он впервые увидел не лепестки и отдельные цветы, а надломленную окровавленную ветку аконита с листьями и несколькими бутонами. Брат и родители пришли на крик, они были рядом, но совершенно ничем не могли помочь, в их силах было лишь наблюдать.

***       Карасуно приехали только к обеду, впереди их ждали три матча и еще один на следующий день. Куроо налетел на Тсукишиму, чуть не сбив его с ног совершенно не обращая внимание на удивление ни своей, ни чужой команды, ни самого Тсукишимы. – Тсукки-Тсукки -Тсукки, как твои дела?! – захватывая парня в объятия, нараспев произнёс Куроо. – Всё отлично, – немного смущенно ответил Кей, разрешая себе обнять парня в ответ. – Вот и чудненько, а то я так переживал.       Почему именно Куроо переживал он решил не пояснять, вместо этого он поприветствовал остальных воронят и повел их показывать место, где им предстоит ночевать. Почти сразу после этого началась разминка.       Тренер позвал Тсукишиму к себе, помог тому перевязать пальцы, а после объяснял что-то про блок. В последнее время он часто стал так делать, находя различные причины забрать Тсукишиму с половины разминки. Да и во время игры он часто его менял. Как бы не пытался Кей скрыть плачевность своего состояние, но его ухудшение выносливости тренер не мог не заметить. Дыхания совсем не хватало даже на одну полноценную партию, поэтому его часто меняли. Его вдохи стали совсем маленькими и частыми, что было неудивительно, ведь весь его объем легких занят цветами.       Матчи были сложными, два из трёх они играли в три сета. На последнем матче большую часть времени Тсукишима провёл на скамейке, перевести дыхание совсем не получалось. Когда прозвенел последний свисток всех отправили в душ, на ужин и спать.       Воспользовавшись окном между ужином и сном, Куроо потащил Тсукишиму гулять. – Что с тобой сегодня? Тренер так часто менял тебя, – конечно же Куроо не мог этого не заметить. Тсукишима уверен, его команда тоже считает это странным, но пока что молчат. – Всё в порядке, – как можно спокойнее постарался ответить Кей, – в команде все становятся сильнее, всем нужна тренировка в реальном матче, с реальными противниками. – Тсукишима и сам не до конца верил, что говорит это. Это совсем не звучало как то, что он мог бы произнести в обычных обстоятельствах. Куроо с подозрением покосился на парня, но спорить не стал. – Кстати! Ты мне нужен через месяц.       Сердце пропустило удар. Что бы там не был за повод, но месяц навряд ли имеется в запасах у Тсукишимы. – У Мии будет день рождения и она позвала подруг. А чтобы было не так скучно, она попросила меня позвать друзей. Смекаешь? Куроо вновь по-дурацки (сексуально в его представлении) закусил губу и поиграл бровями. – Акааши и Бокуто тоже приглашены, – добавил он, не услышав положительного ответа. – Не думаю, что у меня получится. – В очередной раз Тсукишима увел взгляд в сторону. – Это еще как понимать?! – Но я постараюсь, ладно?       Тсукишима слегка улыбнулся, получив довольный кивок. Он только что непонятно зачем обнадёжил друга, а ведь он собирается признаться в болезни. Через месяц он будет либо уже мёртв, либо прикован к больничной койке, окруженный аконитом и мечтающий поскорее умереть. Не зря ведь так много людей на пятом месяце предпочитают самоубийство, нежели продолжать страдания.       Они гуляли и разговаривали еще как минимум час, прежде чем их не заметили тренера и не скомандовали спать.

***       После прогулки Тсукишиме показалось, что как только голова коснулась подушки, он сразу уснул. Однако сон был недолгим, привычный спазм сковал горло, заставляя подняться с футона и со всех ног бежать на улицу, в единственное безопасное место. Сил хватило добраться только до ближайшей урны, сев рядом, Тсукишима зашёлся кашлем, прижимая руки ко рту. – … да, я тебя тоже, подожди секунду… Из-за угла здания выглянул Куроо, держа в одной руке подальше ото рта телефон. – Эй, ты в порядке? Тсукишима все еще не мог говорить, он лишь закашливался, выплевывая цветки и листья. – Тсукки, это ты? – Куроо узнал в темноте белокурую макушку, в его голосе звучал неподдельный страх, и Тсукишима заметил, что он движется к нему. – Не надо! – Кей понимал, насколько он сейчас убого выглядит, сидя на голой земле босиком и чуть ли не ныряя лицом в мусорную урну. – Я в порядке… Просто съел что-то не то, наверное.       Тсукишима устал от лжи. Он был вынужден обманывать близких его людей на протяжении четырёх месяцев и он чертовски устал это делать. Даже играть роль сильного и уверенного в себе паренька ему надоело. Умирать страшно, испытывать боль мучительно, просыпаться каждое утро и думать последний ли это твой день просто невыносимо. Слёзы капали на лежащие на дне урны цветы, он шмыгал носом, зная, что Куроо всё еще стоит рядом, в растерянности, как и его родители не так давно, совершенно не зная что ему делать и как помочь. – Просто оставь меня, ладно? – попросил Кей.       Куроо молча обошёл его со спины и зашёл в корпус. Тсукишима позволил себе посидеть еще немного на холодной земле, после чего вытер слёзы, забросал цветы клочками сорванных неподалёку с доски объявлениями и побрёл обратно.       Куроо не мог себе позволить оставить Тсукишиму, быстро закончив разговор, он сел в самом темном углу и дождался его возвращения, он незаметно проводил его до комнаты, удостоверился, что он лег, и только после этого отправился спать сам.

***       Тсукишима не удивился, обнаружив утром грязь на своих спальных штанах. Наскоро переодевшись, он готов был начать этот очередной, полный мучений, день.       С Куроо они встретились за завтраком, тот лишь пожелал доброго утра и спросил как сегодня его самочувствие. Они разговаривали как обычно, будто это вовсе не Тсукишиму Куроо застал ночью в плачевном состоянии.       Матч был в самом разгаре, когда Кей почувствовал нарастающую боль в груди. Мяч приземлился прям около него, за что Кагеяма сразу стал кричать. Но Тсукишима не слушал. Он успел лишь на несколько шагов отойти назад, прежде чем воздуха не стало хватать даже на маленький вдох, и он просто упал на колени, схватившись за горло. Сокомандники и команда напротив молча смотрели, не понимая что происходит. – Тсукки… – донёсся такой знакомый голос, прерывая тишину и Тсукишима зашёлся кашлем.       Он сразу почувствовал гадкий вкус собственной крови во рту, он прижимал руки, понимая, что они уже полные цветов. Кашель рвал горло, Тсукишима чувствовал тонкую струйку крови, стекающую из уголка рта. Он задыхался, не в силах больше держаться он опустил руки, роняя цветы на пол. Последней упала небольшая ветка Аконита с крапинками крови. Тсукишима всё еще чувствовал лепестки у себя во рту и капающую с губы кровь, но единственное что его интересовало – это воздух. Он вновь мог дышать, маленькими, но жадными глотками хвататься за жизнь.       Тсукишима стал осознавать ситуацию, когда тренер подошёл к нему. – Какой у тебя месяц, Тсукишима? – дрожащим голосом спросил Укай, помогая ему подняться.       И точно ведь, чтобы остаться в команде и в школе, Тсукишима сказал директору, что Ханахаки у него только началась, когда прошло уже два месяца. – Почти четыре, – размазывая тыльной стороной ладони кровь по подбородку, признался Кей.       Тсукишима разрешил тренерам себя увести, он старался не смотреть на команду или Куроо. – Четыре месяца, – прошептал Ямагучи, как только за ними закрылась дверь в спортзал. По его щеке покатилась слеза. – Что это, чёрт возьми, было? – удивленно спросил кто-то из команд.       По залу сразу пошел гул обсуждения, все были в шоке от увиденного, все были поражены. Однако, спустя несколько минут, тренера вернулись и приказали всем собираться, их тренировочный матч был окончен. – Где Тсукишима? – не выдержал Хината и задал вопрос, ответ на который хотели бы знать многие. – Мы вызвали ему скорую. Я был уверен, что у него только второй месяц. – Вздохнув, признался Укай. – Так вы знали? – в образовавшейся тишине вопрос Куроо прозвучал слишком грубо, но его это не интересовало. – Собирайтесь, – вместо ответа скомандовал тренер Карасуно, – мы выезжаем через пятнадцать минут.       Зал потихоньку стал пустеть, из-за открытых окон и двери образовался сквозняк, расшвырявший лепестки и цветы по помещению. Куроо подошёл к веточке, оставшейся лежать на прежнем месте, и аккуратно поднял её. Прекрасные сине-фиолетовые цветы в кровавую крапинку. Никому ничего не объясняя Куроо забрал цветок себе.

*** – … и то платье мне очень понравилось, но размера моего не было. Но я всё-таки его купила и хочу немного изменить вид сзади и подшить. Куроо, ты слушаешь? – Мия озадаченно посмотрела на парня.       Они гуляли по парку уже не первый час, но Куроо, казалось, был где-то далеко в своих мыслях. – Что-то случилось? – Мия пыталась заглянуть Куроо в глаза, но тот словно и не замечал этого. – Один мой друг… У него Ханахаки. – растерянно произнес Тецуро.       Прошло уже два дня как они вернулись с тренировочного матча, но образ схватившегося за горло и задыхающегося Кея не покидал голову Куроо. Он позже понял, что видел такую же сцену ночью, но тогда он просто ушёл, оставив его одного с этой болью. Тецуро не знал, как он должен был поступить в той ситуации, и что считалось бы правильным, но оставлять Тсукишиму в одиночестве явно было ошибкой. – В средней школе у меня была одноклассница, – негромко произнесла Мия, выдёргивая Куроо из его мыслей, – она тоже болела. Когда она узнала о болезни, то сразу стала пытаться найти свою судьбу. Она предлагала встречаться всем, кто хоть чем-то привлек её внимание. За три месяца у неё было около пятнадцати парней, но болезнь так и не прекратилась. – Она перестала пытаться? – заметив, что Мия замялась, поинтересовался Куроо. – После третьего месяца её положили в больницу. Когда я приходила к ней, вся её палата была в лепестках красного георгина. Она постоянно плакала, говорила как ей больно и что никто её не любит, раз болезнь не проходит. – Мия глубоко вдохнула и несколько раз быстро моргнула, прогоняя слёзы. – В середине четвертого месяца она умерла. Я хотела забрать себе несколько лепестков в память о ней, но стоило мне их взять, как они тут же рассеялись. – Мне жаль твою подругу, – прижимая девушку поближе к себе, произнес Куроо и поцеловал её в макушку, – но почему лепестки рассеялись, я так и не понял? Мия приподняла на него удивленный взгляд. – Ты разве не в курсе? Хотя об этом мало кто задумывается, если не сталкивается лично. К цветам Ханахаки нельзя прикасаться.       Куроо об этом не знал. Никто в его окружении не сталкивался с этой болезнью раньше, да к тому же она довольно редкая, чтобы что-то узнавать про неё. Он замедлился, пытаясь уловить мысль. – Вечный сад потому так и называется, – продолжала между тем Мия, – что цветы там будут всегда. Даже если сорвать один – он тут же исчезает, а на его месте в скором времени вырастает новый. Цветов может касаться только тот, из-за кого и ради кого они цветут. Это очень печально, но в то же время так романтично. – С легкой улыбкой закончила девушка. Куроо больше не мог идти, он сел на ближайшую скамейку, зарываясь руками в волосы. – Тебе нехорошо?       Куроо не ответил, он продолжал смотреть в одну точку перед собой, после чего резко соскочил и затуманенным взглядом посмотрел на девушку. – Прости, но я должен идти.       Куроо не стал дожидаться ответа, он просто встал и пошёл быстрым шагом в обратную сторону. Он слышал, что Мия что-то кричала в след, но не разобрал слов, все мысли были только об одном мальчишке, медленно и мучительно умирающем из-за Куроо.

***       Куроо купил ближайший билет на поезд, попросил Дайчи его встретить и проводить до больницы. Приехать у него получилось только к обеду, а до больницы они добрались только к трём часам. Куроо не помнил, как он покупал билет, как благодарил Дайчи, не помнил, как медсестра вела его и как вошёл в палату.       Тсукишима полусидел полулежал на кровати с книгой в руках и в удивлении приподнял бровь: – Куроо? Что ты здесь делаешь?       Куроо молчал, он мог лишь пялиться и только в этот момент его мозг снова возымел способность думать. Он обвёл палату взглядом, ни одной веточки или лепестка он не заметил, хотя это было именно тем, чего он боялся: зайти в палату, усыпанную цветами, как в рассказе Мии. Тсукишима по-прежнему изумленно разглядывал Куроо. Они привыкли друг к другу, и им всегда было комфортно вместе, но то, что он сейчас здесь, было чем-то необычным и непредсказуемым. Куроо потребовалось время, чтобы набраться храбрости и подойти к Тсукишиме. Он осторожно сел рядом, протянул руку и коснулся его лица, аккуратно обведя скулу. Тсукишима всё еще с непониманием смотрел на Куроо, но руку не убирал и не спешил отодвигаться. Куроо продолжал неотрывно смотреть, будто впервые увидел и старался изучить досконально каждый миллиметр лица Тсукишимы. – Да что с тобой? – не выдержал парень. – А что если я скажу, что готов взять ответственность за всю ту боль, что причинил тебе? Тсукишима выглядел изумленно. Он не понимал смысла сказанных слов. Но еще больше его интересовало, понимает ли сам Куроо, что он только что сказал? Он уже собирался спросить, но вдруг в груди всё нестерпимо зажгло, Тсукишима согнулся и закашлялся, прерываясь на крик. Куроо быстро сообразил выскочить и позвать врача, хоть в его помощи он и сомневался, но это явно большее, чем он мог бы сделать сам. На кровать приземлились три цветка, прежде чем в палату забежал доктор, а Тсукишима вновь вскрикнул он невыносимой боли. – Что с ним происходит?! – Куроо не понимал почему доктор ничего не делает и почему Тсукишиме так больно. – Всё хорошо, – спокойно произнёс врач, – скоро он будет в порядке.       Тсукишима ещё несколько раз крикнул, прижимая руки к груди, затем тяжело и жадно стал вдыхать воздух. – Ты молодец, – доктор подошёл к его кровати и погладил Кея по спине, – ты справился с этим. – Да что, блять, это было?! – не выдержав, закричал Куроо. Он уже начал чувствовать, как паника подползает к самому горлу, как страх окутывает все его тело. Тсукишима по-прежнему задыхается, цветы в по-прежнему убивают его. – Цветы, что были в его теле, испарились. – Спокойно пояснил доктор, продолжая поглаживать Тсукишиму по спине.       Кей тяжело дышал ртом, жадно глотая воздух прерываясь, будто забывая, что можно вдохнуть еще больше. – Руки убрал. – Рыкнул Куроо, подойти с другой стороны и прижал Тсукишиму к себе. – Почему ты ничего не сделал, когда он страдал? – Куроо был слишком взбешён, чтобы следить за словами. – Потому что мы ничего не могли сделать в этой ситуации – отступая пояснил доктор, – Ханахаки сугубо личная болезнь, которая не потерпит вмешательства посторонних. Максимум что ты мог – ты сделал. Спас его.       Куроо опустил глаза на прижавшегося к нему Тсукишиму. Он притянул его к себе чуть сильнее, зарывая руку в волосы. Тсукишима слишком устал, чтобы как-то реагировать, он просто разрешил Куроо сделать это. Его горло всё еще саднило, а в легких догорали остатки пламени, ему просто нужен сон. Сон, который не прервётся на середине приступом кашля. Сон, который Тсукишима досмотрит до конца, а утром сможет проснуться.

***       Для выписки из больницы Тсукишиме потребовалась неделя. Кто бы мог подумать, что вновь привыкать нормально дышать окажется так непросто. За время пребывания там Тсукишима успел пережить набеги каждого члена своей команды по отдельности и вместе, приезд Акааши и Бокуто, перед которыми пришлось долго извиняться. Ямагучи, казалось, вообще поселился в его палате, слёзно заявляя, что он был слишком невнимательным к другу и упустил такую явную деталь. Только Куроо как уехал в тот же день, так и не появлялся. Последнее, что Тсукишима помнил, это как уснул прижавшись к нему. В семье тоже всё стало налаживаться, отец перестал напоминать зомби, а мама перестала принимать успокоительные каждый день.       Акитеру вёз брата домой, напевая какую-то популярную песню. – Родители приготовили для тебя сюрприз. – Не выдержав, проболтался старший. – Слишком ожидаемо от них.       Кей старался ни о чём не думать. Со следующей недели его жизнь вернутся в прежнее русло. Он продолжит учиться и заниматься волейболом, сможет спокойно проводить время с друзьями и родители перестанут волноваться каждый раз, отпуская его на учёбу.       Дом встретил их ароматами клубничного торта и свежих булочек. – Ещё рано! – воскликнула мама. – Стол ещё не накрыт. Идите пока переоденьтесь, – добавила она, подойдя к сыновьям и поочередно обнимая каждого.       Кей спорить не стал, он устал от больницы и хотел поскорее избавиться от одежды, что носил там. Но главный сюрприз ждал его в комнате: – Привет, – счастливо улыбнулся незваный гость, подойдя к Тсукишиме. – Что ты тут делаешь? – Кей был слишком удивлен Куроо в его комнате. – По телефону разговаривал, – в доказательство он повертел мобильник в руке. – Почему здесь? – продолжал не соображать Тсукишима.       Куроо не сразу ответил, он аккуратно взял Тсукишиму за руку и сплёл их пальцы. – Потому что это твоя комната.       Тсукишима пялился на сплетение их рук и в его голове крутилось осознании, что Куроо его судьба и что он жив лишь благодаря ему. – Почему ты ни разу не пришёл ко мне? – сам не понял почему выпалил Кей. Куроо улыбнулся еще шире, притянул Тсукишиму ближе и приобнял свободной рукой. – Потому что мне надо было разобраться с делами дома. – Мия? – догадался Кей. Страдая, он совсем позабыл, что у Куроо была девушка и что они были вполне счастливы вместе. – Мы расстались, – признался Куроо, – она всё поняла, когда я ей объяснил и мы разошлись мирно.       Тсукишима чувствовал вину. Пусть даже это и судьба, он словно отобрал у этой девушки её счастье. – А ещё я всё рассказал родителям, – радостно добавил Куроо, – им не терпится с тобой познакомиться.       Заметив нахмуренные брови, Куроо поспешил добавить: – Заметь, с твоими я сам познакомился еще неделю назад.       Тсукишима резко осознал ситуацию: Куроо у него в комнате, в его доме, из-за него он кардинально изменил свою жизнь и это предстоит сделать и ему самому. Кей неуверенно убрал руку Куроо, расцепил пальцы и прошёл вглубь комнаты к окну. Происходящее пугало, внутри всё будто сжалось, не так, как это было из-за цветов, а иначе, панически. По-человечески и присуще всем. В его голове закрутились мысли, но он не мог ухватить какую-то одну, ситуация пугала. Куроо его судьба, но что это вообще значит, что им делать дальше, как стоит воспринимать это данное. – Я не понимаю что делать, – признался Кей, – как ты вообще понял, что это ты? И почему вообще ты. Что это за судьба вообще и почему нигде не сказано как жить после Ханахаки?       Тсукишима тараторил, перебирая собственные пальцы. Он нервничал и бегал взглядом по улице за стеклом. – Я тоже не до конца понимаю происходящее, – тяжело вздохнув, признался Куроо. Он подошёл и обнял Кея со спины, уткнувшись носом ему в затылок. – Когда ты уснул почти сразу приехали твои родители, мы познакомились и я весь день провел с ними, тебе нужен был покой и нас не пускали в палату.       Дыхание Куроо щекотало шею, но Тсукишима старался этого не замечать. – Ночью я вернулся домой, первым делом рассказал родителям, на следующий день встретился с Мией. Она сказала, что я поступаю правильно, ведь судьба есть судьба, и счастливы мы сможем быть только вместе. – Но ты был счастлив с ней, – прервал его Кей. Куроо чуть сильнее обвил руки, прижимая его к себе. – Был. – Честно признался парень. – А ты умирал. Если бы тебя не стало, - голос Куроо дрогнул, – если бы я не успел... – Куроо не стал заканчивать мысль, не желая даже думать о таком исходе. – Мы бы с ней всё равно расстались, ведь моя судьба – это ты. – Ты мне нравишься, Куроо. – Тсукишима понимал, что забрал Куроо у той девушки, но так же он осознавал, что на самом деле Тецуро ей никогда не принадлежал. – Спасибо, что спас меня.       Тсукишима развернулся лицом к Куроо, тот слегка улыбался, позволяя парню обнять его в ответ. Их первый поцелуй был легким, всего лишь мягкое прикосновение губ. Прежде чем поцеловать вновь, Куроо отстранился, чтобы глядя в глаза произнести: - Спасибо, что сумел дождаться, Тсукишима Кей.