Туман

Вот чужой городок, у дороги кабак, И к причалу всё тянутся руки воды. Так давай нам вино, эй, хозяин-чудак! Мы устроим тебе, как на празднике, пир! Лютня звонко поёт, голос дивно звучит Да монета найдётся в тугом кошельке. Ты вели наших резвых коней напоить, А нам комнату дай на единый ночлег. Нам сидеть бы и пить до самих петухов Или где-то в таверне приюта искать, Но был долог наш путь, мы не чуем уж ног И хотим эту ночь токмо выспаться всласть. Ты, мужик, не серчай, мы с рассветом уйдём. Нам не сдюжить во тьме путь да этот туман. Мы расскажем про жизнь от начала времён, А на длани моей серебро, не обман. Но хозяин опять косо смотрит в лицо И твердит, что не пустит к себе на порог. Мы тогда подкупили двоих мужиков, И один очень тихо нас внутрь провёл. Дело к ночи идёт, и пустеет кабак, А мужик-то все смотрит и тихо ворчит. Все беседы ведут, нет ни ссор и ни драк, Так скажи, чем же ты недоволен, старик? Ничего не сказал, нас наверх проводил И за комнату с нас он не взял ни гроша, Только в щель я заметил: он дверь притворил, А потом осенил её знаком креста. Но усталость своё начала забирать, На постели упали, не чуя себя... Лишь на грани неясной, где сон или явь, Мерзкий холод могильный пробрал до нутра. Я проснулся один, а товарищ мой спит, И ему невдомёк, что сгустился туман. У причала стоят в тишине корабли Да в округе ни звука, утих балаган. Вдруг получше взглянул, и дар речи пропал: Из тумана во мраке фигуры идут. По воде, прямо к нам, в цвета ночи плащах. И я понял: последним для нас был приют... *** Тихо скрипнула дверь, и хозяин вошёл, Покачал он уныло седой головой /Он отнюдь не старик, тридцать третий лишь год/. Лучше уж чужаки, чем он с целой семьёй. Не послушали, дурни, бесценный совет: Уходить да подальше, до тёмных небес. Он молитву шептал на своём языке, Лютню и всё тряпье дальше вышвырнул в лес. Голос дрогнул слегка на последних словах. Жалко этих ребят, но порядки просты. Ровно три сотни дней можно сном мирным спать. /Тут и там на дорогах лежат мертвецы/.