Для тебя я готов стать грешником, Святой Отец.

По лицу текут слезы. Слишком горько и больно, но он не выслушает криков Ямады и не перестанет бить хлыстом. -Ты не помолился на ночь! -Этот повелительный голос всё сильнее заводил в пустоту, омрачал всё и заставлял рыдать только сильнее, -Ты даже не замолил этот грех! Какое бесстыдство.Может, завтра ты еще и с мужчинами спать начнёшь? Иль осквернишь Бога? Новый взмах и громкий крик. -Замолю! Все грехи замолю, Отец! Лучше пасть в его глазах до невозможности сейчас, чем позже, когда тот остудит свой пыл.Его гнев будет куда сильнее. -Но для Вас, я готов стать грешником, Святой Отец… В ушах звенит от волнения. Все молчит, все словно умирает в это мгновенье. Святой отец.Он же убьет Хизаши, самого прилежного из замаливающих грехи.И даже глазом не моргнет. Просто возьмет тот нож и убьет. И будет прав.Прав по своим меркам. Ведь Бог не любит «неправильных» Резкое движение и Ямада поднят в воздух этой сильной рукой. На глазах навернулись новые слезы. -Убейте меня! Я грешен в душе… Ведь я… Люблю Вас! Удар. Всё снова звенит, трясётся и плывет. -А ты был так близок к исправлению, Ямада…-Шота явно разочарован. "Наверно, его глаза как никогда злы, а мысли все сильнее наполнены ненавистью или болью" На полу холодно, на полу сыро. Только сейчас блондин чувствует, как сильно болят ноги, как горит в груди и нос словно оторвали. Пинок, еще пинок. Святой отец так сильно бьет, что Ямада перестает чувствовать себя в своем теле. Его снова подняли. Ямада не может понять причину, его же нужно просто добить. Ударить так, что все мозги обратно соберутся. Но теперь понятно. Его хотят замучить. Бросают куда-то далеко от выхода и хлопают дверью. Голова адски заболела. Кажется, кровит. Слезы наворачиваются на глазах. Больно, хочется умереть все быстрее, не мучаться. Не слышать шагов объекта обожания за собой. Не слышать его раздевание. Сейчас будет наказание. И как бы не было больно, скорее всего, последнее и посмертное. Ямаде становится легче. Промокшую в крови рубаху, все-таки сняли. Теперь ему без разницы, нагой он, или же одет во всё и сразу. Кажется, ему сломали руку. Но, лучше морального уничтожения, иль вообще всеобщих обзывательств. Он понимает, что сейчас произойдет. Все ведь думают, что «неправильным», нужно только утоление животных потребностей. Но им ведь и любовь нужна. Грубый вход. Стало еще болезненнее. Но тело уже ничего не чувствует. Только страдания и мучения. Грехи уже не замолить.Уже не вернуть все впредь, уже не оставить чувства при себе. Уже… Просто темнота и ничего более