Кто в сапогах?

Жила-была на свете одна женщина. Муж у неё давно умер, оставив ей трёх дочерей. Жили они в не то чтобы очень богато, но и не бедствовали. У вдовы была небольшая швейная мастерская, тем и кормились. Старшая дочь, Жюли, унаследовала материнский талант и помогала ей в мастерской, средняя, Софи, выучилась водить автомобиль и развозила заказы, покупала ткани и нитки с иголками, ездила на рынок за продуктами. А вот младшую, Сюзанну, так к делу и не удалось приспособить — сидела она дома целыми днями, понемногу прибиралась, готовила да с кошкой забавлялась. Когда мать умерла, стали дочери делить наследство. Старшей дочери оставила мать швейную мастерскую, средней — машину, а младшей досталась рыжая кошка Китти, что, согласитесь, в общем-то было вполне справедливо. Старшие сёстры, имея кое-что за душой, в тот же год вышли замуж. Мужья у них оказались работящие и удачливые, и не прошло и трёх лет, как швейная мастерская Жюли превратилась в Модный Дом, где шились самые великолепные наряды, а множество машин, принадлежавших теперь Софи и её мужу, вывозили мусор со всего города. А бесприданница Сюзанна так и жила со своей любимицей в маленькой квартирке, перебиваясь подённой работой и случайными заработками. Надо сказать, что сёстры не оставляли её своими заботами — то к Рождеству перепадало ей симпатичное платьице из прошлогодней коллекции от старшей сестры, то пара серебряных монет от средней ко дню рождения, а она за это охотно возилась с их детишками, Огюстом и Амели: водила их в парк гулять, позволяла играть с Китти и оставалась с ними по вечерам, когда у Жюли был ответственный показ, а у Софи — важная встреча в городской Ратуше. Все, казалось, были довольны таким положением вещей, но время шло, и Сюзанна начала понемногу печалиться. Как бы ласковы ни были с ней сёстры и щедры их мужья, как бы сильно ни любила она своих племянников, ей всё больше хотелось иметь свой собственный дом, самой покупать себе платья, играть со своими детьми. А тут ещё, как назло, незадолго до дня её рождения, в Городе объявился — кто бы вы думали? — настоящий Нефтяной Король! Хотя, если верить вездесущим репортёрам, он был настолько ещё молод, что язык не поворачивался назвать его королём. Нефтяной Принц, одним словом. По городу стремительно распространялись слухи. Принц не только молод, но и удивительно хорош собой! У него чёрные как вороново крыло волосы и зелёные глаза, перед взглядом которых не устоит ни одна женщина! Он прекрасный атлет, он строен и гибок, и при этом умён и невероятно обаятелен! Он великолепно танцует, отлично фехтует и прекрасно держится в седле! Он играет в шахматы, слагает стихи, а если ему вздумается спеть, аккомпанируя себе на рояле, при звуках его голоса исцеляются безнадёжные больные, рассорившиеся влюблённые спешат помириться, и даже несчастные, у которых недавно случилось горе, начинают улыбаться сквозь слёзы. И наконец, главное — Принц не женат! И самое главное — он приехал в Город, чтобы попытаться найти своё счастье. Поэтому совсем уже скоро, буквально на днях, состоится великолепный бал, куда будут приглашены все незамужние барышни! И даже замужние, но у последних шансов, понятное дело, гораздо меньше. Какие из этих слухов были правдой, а какие выдумкой, сказать точно не мог никто. Но одно было известно наверняка — бал будет. День его уже был назначен, и объявления о нём поместили все газеты Города. У сестёр настали горячие дни. Старшая была занята с раннего утра и до самой ночи — многочисленные заказчицы буквально осаждали Модный Дом, и каждая требовала, просила, умоляла, чтобы именно её наряд оказался самым красивым, самым необычным, самым привлекательным. Чтобы именно на неё Принц обратил бы внимание. Груды самых лучших, самых дорогих тканей ежедневно доставлялись в Модный дом, портнихи сбивались с ног, а у учениц пальцы были до крови исколоты булавками и иголками. И за всем этим нужно было следить! Средней сестре едва ли приходилось легче — в преддверии бала, устраиваемого Нефтяным Принцем, Город следовало привести в порядок. Десятки людей денно и нощно мели улицы, подстригали кусты и деревья, мыли окна, скребли стены, красили заборы. И всю грязь, весь мусор, неизбежно остающийся после уборки, следовало вывозить из Города, так, чтобы и следа не оставалось! И конечно же, младшей сестре пришлось взять на себя всю заботу о племянниках. На это время оба они просто поселились в её крохотной квартирке, куда их уставшие за день матери заглядывали поздним вечером — поцеловать своих мирно спящих крошек и выпить чаю, заботливо приготовленного сестрой. — Ах, дорогая, я так благодарна тебе, — говорила Жюли, осторожно откусывая печенье и с трудом сдерживая зевоту, — когда весь этот кошмар закончится, я подарю тебе самое нарядное платье из тех, что останутся! И, может быть, даже сумочку к нему. Обещаю. Ты только напомни мне, чтобы я не забыла. — Просто не знаю, что бы я без тебя делала, — вторила ей Софи, — хорошую няню найти так сложно, и они ужасно дорого стоят. Ты так нас выручаешь! Когда бал пройдёт и городские власти заплатят нам за уборку, зайди ко мне, у меня найдётся для тебя один-два золотых, на которые ты сможешь купить себе то, что тебе нравится. Потом сёстры жаловались на трудности с бизнесом, непонимание со стороны мужей и сложности воспитания детей и говорили, что иногда ей завидуют — ведь у неё нет и десятой доли таких проблем. Сюзанна сочувственно кивала, подливала сёстрам чаю и подкладывала в вазочку печенье, которое успела испечь между полдником и вечерним купанием. Потом сёстры уходили, поцеловав сонных детей, а она замачивала в холодной воде овсяную крупу, чтобы та утром быстрее сварилась, и шла стирать детские платьица и рубашки, заляпанные вишнёвым вареньем и измазанные пластилином. Стирать приходилось вручную, так как самая дешёвая стиральная машинка стоила целых десять золотых. Накопить такую сумму у неё никак не получалось. Закончив стирку, она спешила лечь спать, ведь дети просыпаются с рассветом. Но вот наступил великий день — тот самый, на который был назначен бал. С утра Сюзанна, как обычно, приготовила завтрак, умыла и накормила детей и хотела уже было идти с ними на прогулку в парк, но вдруг ей стало так грустно, что она выронила из рук башмачки Огюста и шляпку Амели, села на пол прямо посреди прихожей и горько расплакалась. К счастью, дети в ту минуту были увлечены какой-то игрой и не увидели, как расстроена их всегда весёлая и добрая тётя. И это очень хорошо, потому что иначе они бы тоже заплакали, и бедной Сюзанне пришлось бы утешать и успокаивать их, а ведь это был такой момент, когда она сама ужасно нуждалась в утешении! Итак, Сюзанна сидела на полу и плакала, когда что-то мягкое и шелковистое коснулось её руки. Всё ещё не прекращая всхлипывать, Сюзанна приоткрыла глаза. Рыжая кошечка Китти, неслышно ступая мягкими лапками, ходила вокруг неё. Заметив, что хозяйка на неё смотрит, Китти позволила себе забраться к ней на колени и вопросительно мурлыкнула. Если кто-то не знает, у кошачьего мурлыканья есть много оттенков и значений, и Сюзанна отлично в них разбиралась. Вот и сейчас, несмотря на то, что она была очень расстроена, она сразу же поняла, что Китти очень волнуется и хочет знать, что же так огорчило её хозяйку. Сюзанне, которая последние две недели только и делала, что выслушивала причитания сестёр, очень нужно было самой поделиться своими переживаниями, пусть даже в роли слушательницы будет всего-навсего рыжая кошка. Так даже, наверное, лучше, ведь она никому ничего не расскажет. — Ах, милая Китти, — говорила Сюзанна, вздыхая и прижимая к себе свою любимицу, — только ты одна меня и понимаешь. Я ведь знаю, что моим дорогим сёстрам и правда приходится нелегко. Бедняжка Жюли страдает от того, что её муж совсем перестал уделять ей внимание, Софи жалуется, что всё это их дело с вывозом мусора дурно пахнет, причем во многих смыслах. И обе они так много работают, а дети капризничают и часто болеют. И я не должна была бы им завидовать! Но, Китти, дорогая моя, мне уже минуло девятнадцать лет, и мне так хочется, чтобы у меня тоже был муж, и дети… А я… а мне… Сюзанна не выдержала, и её голос снова дрогнул. Кошка Китти осторожно лизнула её шершавым языком в мокрую от слёз щеку и сочувственно замурчала. — Сегодня будет бал, и туда, между прочим, приглашены все незамужние девушки Города, а я не смогу пойти, потому что мои сёстры получили приглашения как почётные горожанки, и им совершенно не с кем оставить детей. Нет, что ты, я вовсе не думаю, что Нефтяной Принц мог бы выбрать меня, но мне бы так хотелось посмотреть на всех этих прекрасных гостей хотя бы одним глазком — ведь я почти нигде не бываю! А кроме того, Принц вряд ли будет там единственным мужчиной, ведь там же будут танцы! Ах, Китти, как бы я хотела потанцевать на этом балу! В это время из старинного замка, где остановился Принц, донеслась музыка — приглашённый Принцем оркестр начал последнюю перед балом репетицию. Услышав вступительные такты вальса, бедная Сюзанна разрыдалась ещё горше. Она была настолько поглощена своим горем, что совсем даже не удивилась, когда Китти вдруг заговорила с ней человеческим голосом. Ну, или если и удивилась, то самую малость, что можно даже не принимать в расчёт. — Ах, дорогая моя хозяйка, не горюй, — сказала Китти, щуря свои янтарно-жёлтые глаза, — ты всегда была добра ко мне, поэтому я постараюсь тебе помочь. Раздобудь мне только платье понарядней и пару туфелек поизящней, а дальше уже не твоя забота. Легко сказать, да нелегко сделать! В преддверии бала все наряды в Городе были раскуплены, магазины готового платья стояли закрытыми, а те, которые оставались открыты, предлагали такие платья, в которых можно было пойти разве что в коровник или в свинарник, но никак не на бал Нефтяного Принца. Впору был прийти в отчаянье! Однако Сюзанна всё же была дочерью своей матери, и хоть душа её никогда к шитью не лежала, глаз у неё был точный, а руки — искусные. Не сомневаясь ни минуты, она пожертвовала своим самым лучшим платьем — из тех, что достались ей от Жюли — и всего-то за два часа с небольшим перешила его так, что оно стало впору Китти. Китти тут же примерила его и осталась очень довольна. Огюст и Амели, увидав все эти приготовления, позабыли и думать о своих капризах и о том, что тётя Сюзанна обещала сходить с ними в парк. Вид Китти, одетой в платье как у настоящей дамы, привёл их в совершенный восторг, и Амели даже позволила кошке взять до вечера её любимую сумочку — она была совсем как «взрослая», только поменьше, как раз для Китти. Подходящей для Китти пары туфель у Сюзанны не нашлось, но, по счастью, в седьмой по счёту лавке сапожника, куда, разумеется, им пришлось отправиться вчетвером, ещё не всё было распродано. Сюзанна выбрала самые маленькие и самые нарядные туфельки из всех, что там были. Хозяин, увидев, что туфли нужны срочно, запросил за них неслыханную цену — целых три золотых, и бедная Сюзанна совсем было отчаялась: таких денег у неё попросту не было. После долгих просьб жадный сапожник согласился снизить цену до двух золотых, при условии, что Сюзанна будет приходить в лавку убираться бесплатно дважды в неделю на протяжении целого года, и ей пришлось согласиться. Итак, Сюзанна осталась безо всех своих сбережений, без лучшего платья, да ещё с данным сапожнику обещанием бесплатно трудиться на него целый год — но зато Китти в нарядном платье, изящных туфельках на высоком тонком каблучке и с миниатюрной сумочкой из настоящей мягкой замши выглядела так очаровательно, что не оставалось ни малейших сомнений: у неё получится всё, что она задумала. — Не печалься, дорогая Сюзанна, — сказала Китти и ласково потёрлась мордочкой о щёку хозяйки, — ступайте в парк с Огюстом и Амели, повеселитесь хорошенько от всей души и ждите хороших новостей. С этими словами кошка поудобнее перехватила сумочку и зашагала к городским воротам. Со стороны это было, конечно, весьма необычное зрелище — рыжая кошка в нарядном платье, из-под которого, между прочим, виднеется кончик пышного хвоста, в туфельках на шпильках и с настоящей бальной сумочкой в лапах идёт как ни в чём не бывало по брусчатой мостовой. Однако она шла так независимо и деловито, что всякий, кто встречался ей на пути, учтиво раскланивался с ней, будучи уверен, что эта особа отлично знает, что делает. У Китти и в самом деле имелся превосходный план. Годы, проведённые рядом с Сюзанной, не прошли для неё даром — она не по одному разу слышала все те чудесные сказки, которые та читала на ночь своим маленьким племянникам. Больше других ей запомнилась книжка, с обложки которой на нее смотрел большой пушистый черный с белым кот в щегольских сапогах и широкополой шляпе с самым настоящим пером. Эту сказу Китти знала практически наизусть и, между прочим, сделала соответствующие выводы. Поэтому теперь у нее не было ни малейших сомнений, что ей следует делать. И задача не представлялась ей слишком сложной. Всего-навсего для начала нужно попасть на бал Нефтяного Принца, что не должно было представлять особых сложностей — ведь было объявлено, что для юных особ женского пола вход в замок свободный. Далее следует непременно обратить на себя внимание хозяина замка, но и тут успех почти гарантирован — в конце концов, не на каждом балу можно встретить кошку в вечернем платье и туфлях на шпильках! А уж стоит Принцу заговорить с ней, он не устоит перед трогательным рассказом о её хозяйке, красавице Сюзанне, которая не смогла прийти на такой замечательный бал исключительно из-за своей скромности и доброты: ведь ей не с кем было бы оставить двух беспомощных крошек. Какой, скажите на милость, Принц останется тут равнодушным и не захочет немедленно познакомиться с милой и добродетельной девушкой, а увидев её — не предложит ей немедленно стать его женой? Ведь все эти прекрасные сказки с чудесными картинками, написанные, вне всякого сомнения, умными людьми, всегда кончались именно так! Однако до бала оставалось ещё несколько часов, и Китти была намерена провести их с пользой. Добродетель и красота — это, конечно, очень важно, но обладание несколькими заливными лугами и пшеничными полями, а также небольшим, но уютным замком в окрестностях Города, если и не увеличило бы шанс Сюзанны сделаться женою Принца, то уж во всяком случае никак этому бы не помешало. Дело было за малым — найти подходящего людоеда, уговорить его превратиться в мышь, проглотить — при мысли об этом Китти невольно поморщилась — и объявить его владения приданым Сюзанны. Здесь, вероятно, придётся постараться, людоед — это вам не Принц, но в этом мире найдётся очень немного вещей, которые были бы не по силам кошке, если она этого сильно захочет. Просто не все кошки об этом знают. Рыжей кошке Китти было не занимать упорства и уверенности в себе, поэтому, покинув наконец Город, она бодро шагала по широкой дороге, внимательно глядя по сторонам, чтобы не пропустить подходящий момент. Однако через некоторое время ей стали очевидными две вещи. Во-первых, кошке, привыкшей передвигаться на четырёх лапах по городскому дому и, в крайнем случае, по мягкой траве газонов и парков, очень утомительно шагать по пыльной сельской дороге в тесных туфельках. У бедняжки то и дело подворачивались каблучки, хвост путался в подоле платья, и к тому же сумочка, которую приходилось нести в лапах, ужасно мешала. Но она готова была потерпеть эти неудобства ещё некоторое время, если бы не «во-вторых». А во-вторых, в окрестных лугах и полях не наблюдалось, представьте, подходящих жнецов и косцов. Неподходящих, впрочем, не наблюдалось тоже. Короче говоря, вообще никаких жнецов и никаких косцов поблизости не было. И, что ещё хуже, никакого, даже самого завалящего замка, в котором мог бы обитать волшебник-людоед, тоже не было видно. Бедная Китти совсем уже было приуныла — такой блестящий план грозил вот-вот обернуться прахом, ещё немного, и ей придётся возвращаться в Город ни с чем, а значит — не видать Сюзанне приданого. Ах, как обидно, как несправедливо! Но когда Китти готова была уже повернуть обратно, за поворотом дороги показался небольшой домик, окружённый садом. Судя по его невзрачному виду, едва ли он мог служить пристанищем людоеда, но можно было расспросить его обитателей — наверняка, людоед, если таковой обитал где-нибудь поблизости, должен быть хорошо известен местным жителям. И Китти, собрав последние силы и стараясь хромать не слишком заметно, поспешила к калитке. В этом домике жила старая Фея. Когда-то она была молода и хороша собой, и охотно помогала людям, особенно юным девушкам. На её счету было немало чудес — сколько дурнушек она сделала красавицами, сколько стареньких заштопанных платьев от взмаха её волшебной палочки превратилось в изысканные наряды из шёлка и парчи, сколько тыкв и кабачков сделались каретами, а уж о более простых вещах и говорить не стоит! Но постепенно она состарилась, характер её испортился, люди стали её раздражать. Сила её пошла на убыль, волшебная палочка рассохлась и потрескалась, а чудеса стали получаться через раз. Зато если уж получались, то «спасибо» за них никому говорить не хотелось: то гроза во время сенокоса разразится, то корова прокисшим молоком доиться начнёт, то мыши в амбаре заведутся — спасу нет. Соседи начали её сторониться и за глаза называли теперь не феей, а ведьмой. Фея, обидевшись на них, перестала с ними знаться, тропинка, что вела от деревни до её дома, заросла травой и стала почти незаметна, а путникам, проезжавшим по большой дороге в Город, её маленький домик казался слишком простым и неказистым, чтобы заслуживать внимания. Поэтому Фея большую часть времени скучала в одиночестве и очень обрадовалась, когда измученная Китти постучалась в её двери. Она предложила ей войти и отдохнуть с дороги, угостила вчерашней сметаной и начала беседу, которую гостья с охотой поддержала. Она была так рада, что даже не заподозрила подвоха, когда кошка, пусть и одетая в дамское платье, с деланным простодушием поинтересовалась, а умеет ли добрая Фея превращаться в какое-нибудь животное. Ну, скажем, в мышку. — Я уверена, что это вовсе не составит вам труда, — промурлыкала Китти, старательно пряча под платьем подрагивающий в предвкушении близкой охоты кончик хвоста, — кому-то другому — может быть, но не вам! — Ах, это, право, такие пустяки, — отвечала польщённая Фея, — смотри же, дитя моё! И в ту же минуту Фея исчезла, а на полу у печки раздался мышиный писк. Одним прыжком — не помешали ни платье, ни туфли — Китти настигла мышь. Покосившийся от времени домик Феи, конечно, никак не тянул на замок даже самого завалящего людоеда, да и запущенный сад не шёл ни в какое сравнение с лугами и полями, но, рассудила Китти, это уже было гораздо лучше, чем вовсе ничего. Однако проглотить пойманную мышь заживо, как полагается поступать порядочным кошкам в подобных случаях, она не смогла: всё же, живя у Сюзанны, она привыкла совсем к другой пище. Она крепко прижала мышиный хвост острыми когтями к полу — всем известно, что любой волшебник, превратившийся в мышь, теряет значительную часть своей силы, если кому-нибудь удастся ухватить его за хвост, собственно говоря, именно поэтому волшебники обычно не любят превращаться в мышей ­– и озадаченно разглядывала добычу, раздумывая, что же делать с нею дальше. — Отчего ты не ешь меня? — спросила мышь, отчаявшись высвободиться из цепких когтей. — Опасаюсь за своё пищеварение, — честно ответила Китти, — пища, подобная тебе, может плохо сказаться на моём желудке. — В таком случае, отпусти меня, — предложила мышь. — Хоть ты и поступила дурно, отплатив злом за моё гостеприимство, но, если ты сохранишь мне жизнь, я постараюсь отблагодарить тебя. Кое-какие силы у меня ещё остались. — А ты не обманешь меня? — недоверчиво спросила Китти. Ни в одной слышанной ею сказке не говорилось о подобных затруднениях, и теперь она просто не знала, как поступить, чтобы не остаться внакладе. — Не тебе говорить об обмане, — пискнула мышь с обидой, — но так и быть. Слово Феи. Обратное превращение произошло ещё быстрее, видно страх подействовал благотворно на угасающие способности волшебницы. — Ну что же, вероломное создание, расскажи мне, что привело тебя в мой дом и как я могу отблагодарить тебя за то, что ты всё же пощадила меня, — сказала Фея, приняв наконец свой прежний облик. Здраво рассудив, что терять ей нечего, а вот помощь Феи может оказаться весьма полезной, Китти без утайки рассказала ей историю Сюзанны, не скрыв и того, что она замыслила, чтобы помочь своей хозяйке свести знакомство с Принцем. — Ты умна и хитра, кошка, — вздохнула Фея, — но ты напрасно затеяла всё это, не потрудившись прежде разузнать хорошенько всё про Принца. Он действительно молод, хорош собой и умён, но он совершенно не выносит кошек — в их присутствии он отчаянно чихает и слёзы ручьём льются из его глаз. Поэтому в его замок кошки не допускаются. Стража просто-напросто не позволит тебе войти. — Вот досада! — ахнула Китти, — и что же мне теперь делать? — Следовало бы наказать тебя за самоуверенность и коварство, но, раз уж я обещала помочь тебе, я сдержу слово. С этими словами Фея достала откуда-то из складок своего платья старую, потемневшую от времени волшебную палочку и легонько прикоснулась ею к Китти. — Раз, два, три! А теперь посмотри на себя! Зажмурившаяся от неожиданности Китти почувствовала, как её тянут куда-то за рукав платья. Ой-ой-ой! Из глубин старинного зеркала в серебряной оправе, к которому подвела её Фея, на неё смотрела незнакомая юная красавица с пышными рыжими волосами, распущенными по плечам. И лишь спустя минуту она поняла, что эта барышня — она сама и есть. Вот и сумочка в руках та же самая, и туфли на ногах — какие они, оказывается, удобные! И перешитое Сюзанной платье сидит отлично, правда, оно оказалось слегка тесноватым в груди и немного коротковатым, но Фея уверила, что так даже лучше — выглядит очень пикантно, а короткое как раз входит в моду. — Вот теперь ты можешь отправляться на бал. Ручаюсь, Принц не пройдёт мимо, а уж дальше всё в твоих руках. Или правильнее было бы сказать, в лапах? — сказала Фея. — Да поспеши, до начала остался всего час, гости уже начали съезжаться! Китти побежала к калитке, не простившись и настолько быстро, насколько позволяли ей каблуки, и конечно же, не очень хорошо расслышала то, что Фея сказала ей вслед: — Но помни, действие моих чар закончится ровно в полночь, и ты снова превратишься в кошку! Впрочем, кто может поручиться, что Фея не произнесла эти слова нарочито едва слышно? Всё-таки она пережила несколько очень неприятных минут, оказавшись в острых когтях рыжей кошки. Как ни спешила Китти, но, когда она подбежала к воротам замка, бал был уже в разгаре. Из окон гремела музыка, в небе то и дело вспыхивали разноцветные фейерверки, а по аллеям сада официанты во фраках разносили на серебряных подносах мороженое и прохладительные напитки. Но в общем-то, это было и к лучшему — никто не увидел, что новая гостья не приехала в роскошном автомобиле, а пришла пешком. Слегка растерявшись от музыки и такого большого количества празднично одетых людей, Китти уже хотела было проникнуть в замок своим обычным способом: вскочить на забор, а оттуда спрыгнуть в сад, в самую тёмную аллею и прячась в густой траве, добежать до подвального окошка, но к счастью, она вовремя вспомнила, что теперь и она — одна из этих нарядных дам. Поэтому, подавив в себе желание усесться на землю и почесать ногой за ухом — как она всегда делала, когда ей требовалось собраться с мыслями, ­– она неспешно подошла к воротам. Стучать ей не потребовалось — отлично вышколенный привратник распахнул перед нею ворота и приветствовал низким поклоном. Тут же рядом появился один из распорядителей — высокий, широкоплечий, в смокинге и лаковых туфлях, у него был такой важный вид, что Китти едва не приняла его за самого хозяина бала — Нефтяного Принца. Он учтиво поклонился ей и, предложив руку, повёл в замок, прямо в бальный зал! Когда Китти в своём прекрасном наряде, в облаке золотистых волос, обрамляющих её хорошенькую головку, показалась на пороге бальной комнаты, взгляды всех присутствующих немедленно обернулись к ней. — Вы не знаете, кто она такая? — взволнованно перешёптывались дамы. — Подумайте, она решилась прийти на бал в укороченном платье! И не поздоровалась ни с кем — наверное, гордячка! — Как она хороша! — вполголоса восклицали кавалеры, стараясь, чтобы дамы их не слышали. — Надо будет непременно постараться потанцевать с нею хотя бы один танец! И разумеется, Принц просто не мог не обратить на неё внимания. Оркестр почтительно умолк, и гости поспешили расступиться, когда Принц шёл к красавице Китти через весь зал. Ах, как он был прекрасен! Слухи ничуть не преувеличивали! Сердце Китти замерло от восторга, когда он, высокий, стройный, с длинными блестящими чёрными волосами, рассыпавшимися по плечам, остановился перед ней, склонившись в галантном поклоне. Он был одет по старинной бальной моде — расшитый золотом бархатный камзол с пуговицами из драгоценных камней, серебряная шпага на боку и высокие сапоги из тончайшей лайковой кожи, всё прямо как в тех замечательных книжках, которые Китти так любила рассматривать! — Позволите ли вы, прекрасная незнакомка, пригласить вас на танец? — спросил Принц, и его чуть прижмуренные изумрудно-зелёные глаза посмотрели ей прямо в душу. Китти молча протянула ему лапку… то есть, конечно же, руку, ладонь Принца легла на её плечо, дирижёр, не пропустив момента, поднял свою палочку — и они закружились в вальсе. Напрасно Китти опасалась, что не сумеет танцевать — Принц вёл её так легко и уверенно, что ей оставалось лишь следовать за ним, а это оказалось совсем нетрудно. Они станцевали первый танец, потом ещё один, и ещё. Принц своим чарующим голосом нашёптывал Китти на ушко всякие приятные вещи, от которых ей хотелось смеяться и плакать одновременно. Увы, увлёкшись танцами и беседой с Принцем, она совсем забыла про то, зачем она вообще пришла на этот бал. Вскоре подошло время ужина, гости перешли в просторную светлую столовую, а Китти Принц пригласил отужинать вместе с ним. Она, конечно же, согласилась, и Принц повёл её на балкон, выходивший в сад, где уже ждал их накрытый для двоих стол. И что это был за стол! На белоснежной кружевной скатерти стояла посуда из тончайшего, почти прозрачного фарфора, серебряные приборы в свете фонарей сверкали так, что было больно глазам. В той другой её, кошачьей, жизни Китти непременно отшлёпали бы мокрой тряпкой, если бы она осмелилась лишь приблизиться к подобной красоте. А теперь Принц лично подвёл её к столу, отодвинул для неё стул с лежащей на нём шёлковой подушкой и помог сесть. Затем он негромко хлопнул в ладоши, и тотчас же слуги беззвучно внесли кушанья. Китти почувствовала, что ноздри её затрепетали, а рот наполнился слюной. Сначала подали свежайшую зелень, на которой ещё оставались капельки росы, и крем-суп с форелью, которая, по уверению слуги, была выловлена в реке нынешним утром. Затем настал черёд второй перемены блюд. Принц трогательно ухаживал за своей очаровательной гостьей, то собственноручно накладывая ей в тарелку восхитительно пахнущее рагу из кролика в нежном сливочном соусе или кусочек ягнёнка в прозрачном желе, которое буквально таяло во рту, то заботливо предлагая попробовать многочисленные паштеты из утки, индейки или лосося, а также съесть хотя бы пол-ложечки воздушного суфле из курицы с рисом. Китти послушно пробовала и то и это, и вынуждена была признать: ничего вкуснее она не ела никогда в жизни. А уж сливочный ликёр, поданный в крохотных, с напёрсток, рюмочках, казалось был сделан из одних только сливок, что привело её в совершеннейший восторг. Потчуя Китти всеми этими великолепными яствами, Принц, будучи прекрасно воспитан, не забывал развлекать её беседой. Он рассказал ей несколько забавных случаев из своей жизни, прочитал стихотворение своего любимого поэта и, конечно же, с видимым интересом расспрашивал её о ней самой. Очарованная таким обхождением, Китти и сама не заметила, как рассказала Принцу очень многое. О Сюзанне — она вовремя догадалась назвать её своей ближайшей подругой и молочной сестрой. О её сёстрах и их важных мужьях. Об очаровательных крошках Огюсте и Амели, которые никогда, никогда не обижают кошек. О замечательных книжках с чудесными картинками, прочитанных ею — о том, что сама она едва умела читать, а книжки читала Сюзанна для своих племянников, а отнюдь не для кошки, Китти предпочла умолчать. Оба они — и Принц и сама Китти — настолько увлеклись беседой, что, как и положено в таких случаях, совершенно позабыли о времени. — Боммм… — раздалось вдруг откуда-то издалека. Часы на самой высокой башне замка начали отбивать полночь. — Боммм… боммм… С каждым ударом часов бедная Китти чувствовала себя всё более неуютно — какая-то мысль не давала ей покоя, но она никак не могла ухватить её… Боммм… боммм… мысль металась, ускользала, как… боммм… как мышь, пойманная за хвост… боммм… мышь! Маленькая серая мышь, бьющаяся в её острых когтях… Боммм… Фея, вспомнила Китти, Фея, превратившая её саму из рыжей кошки в барышню, чтобы она могла пойти на бал… Боммм… И что-то она сказала на прощанье… Боммм… Про полночь и чары, которые… Боммм… — Ах! — воскликнула Китти и вскочила из-за стола, лихорадочно оглядываясь в поисках двери или хотя бы места, где можно было бы спрятаться. Нет, уже поздно! Боммм!.. Рыжая кошка, всё ещё одетая в бальное платье, заметалась по балкону, не решаясь прыгнуть вниз, туда, где столпились гости, высыпавшие в сад в ожидании праздничного фейерверка. — Всё кончено, — думала Китти, — Фея же говорила, что Принц не выносит кошек. Сейчас он позовёт слуг и они вышвырнут меня вон, и хорошо ещё, если не бросят в пруд. От слуг, живущих в богатом доме, ожидать можно всякого. В ужасе она забилась под стол и сжалась в комочек, поджав хвост, зажмурившись и закрыв уши лапами. Сейчас, вот сейчас Принц хлопнет в ладоши, вызывая слугу… — Мя-а-ау! — донеслось до неё словно сквозь вату. Она осторожно подняла голову и прислушалась. — Мяу-мяу! Не веря своим ушам, Китти осторожно высунула нос из-под скатерти. Принца на балконе не было — во всяком случае, не было того высокого черноволосого кавалера, который ещё два часа назад танцевал с ней на балу, а потом сидел с ней рядом за роскошно накрытым столом. Зато стоял перед нею красавец-кот — весь угольно-чёрный, за исключением белоснежной манишки, кончиков лап и кончика же роскошного пушистого хвоста, выглядывающего из-под знакомого бархатного камзола. И сапоги тонкой кожи были там, где им полагается быть — на ногах, то есть, на задних лапах их владельца. И серебряная шпага блестела на боку. — Ну что же вы, милая Китти, — сказал он ласково, наклоняясь и протягивая ей лапу. — Чем я напугал вас так, что вы забрались под стол? Вылезайте же и поговорим, как пристало разговаривать двум воспитанным котам. — Не могу поверить, — пробормотала Китти, выбираясь из-под стола и отряхивая платье. — Неужели это вы? Тот самый, я имею в виду. То есть, я хочу сказать… — тут она окончательно смутилась и замолчала. — Тот самый, тот самый, — подтвердил Кот. — И поверьте, я удивлён не меньше вашего, хотя не могу сказать, что огорчён. Так, по-моему, гораздо лучше. И взгляд его изумрудных глаз был таков, что Китти сразу же поверила — он сказал так вовсе не из простой вежливости и не для того, чтобы её утешить. Она позволила Коту отвести себя в комнату, где, к её удовольствию, было множество мягких диванов и подушек, тут же устроилась на одном из них. — Ах, как приятно вновь свернуться клубком, — пробормотала она. — Насколько же это утомительно — быть человеком! Никогда бы не подумала… — Вы совершенно правы, — согласился Кот. — И тем больше я ценю ваше благородство и преданность Сюзанне — да-да, теперь, когда вы вернули себе ваш истинный облик, я догадываюсь, как обстоят дела на самом деле. Ну что вы, моя милая Китти, вам нечего стыдиться! Так уж мы устроены — если мы берём на себя ответственность за человеческое существо, мы идём до конца. Ведь и сам я, если вам любопытно… — Ах, конечно же, любопытно! — воскликнула Китти, с которой тут же слетела всякая усталость. Ведь недаром же люди порой говорят, что «любопытство сгубило кошку». По счастью, не всегда это свойство имеет столь роковые последствия. — Расскажите же вашу историю, Принц! Я просто умираю от желания услышать её! — Вы можете называть меня Шарло, — сказал польщённый Кот, — так звал меня человек, считавший себя моим хозяином, и, право слово, это имя ничем не хуже других. По крайней мере, я к нему привык. С этими словами он встал, выгнул спину, как следует потянулся, вытянув сначала передние, а потом задние лапы, задумчиво почесал за ухом — словом, проделал всё то, что никак не мог позволить себе в человеческом облике, и усевшись наконец напротив Китти, начал свой рассказ. — История моя, милая Китти, в некотором смысле очень похожа на вашу. Представьте себе, в юности я точно так же оказался самой с виду бесполезной частью наследства, доставшейся младшему из трёх сыновей старого мельника. Бедняга Жак, увы, не отличался ни особым умом, ни даже трудолюбием, которое могло бы восполнить недостаток сообразительности, и мне, дабы не умереть вместе с ним с голоду, пришлось изрядно потрудиться. Действуя где хитростью, а где пуская в ход данное мне природой обаяние (тут Кот искоса бросил взгляд на Китти, проверяя, какое действие окажут на неё эти слова, и остался вполне доволен), я сумел сделать так, что Жак был представлен Королю под именем Маркиза де Карабаса — ох, дорогая Китти, мне и сейчас смешно это вспоминать, трудно вообразить себе человека, которому столь звучное имя подходило бы меньше, чем этому простодушному лодырю, но так уж нужно было для дела — и вскорости сделался королевским зятем. — Ах, — воскликнула Китти, — да я же читала эту историю и, верите ли, всегда была уверена в её правдивости! — Э-э, ну, м-да, — ответствовал Кот, — господин Маркиз поделился этой историей с гостями на званом обеде по случаю своей свадьбы, те поделились со своими друзьями — и вот она, правда, в несколько приукрашенном виде, попала на страницы книг. Таковы уж времена, каждый волен печатать всё, что пожелает. — Зато я сразу же узнала вас, едва вы приняли свой настоящий облик! — промурлыкала Китти, — вы точь-в-точь похожи на свой портрет в книжке Сюзанны. Но умоляю вас, расскажите же, что было дальше, как вы научились превращаться в человека и почему вас называют теперь Нефтяным Принцем? И ещё: почему Фея сказала мне, что вы якобы не переносите кошек? Я до смерти перепугалась, что вы велите вышвырнуть меня вон! — Если вам ещё не наскучило слушать, расскажу с удовольствием. Только перед тем я хотел бы привести себя в порядок — в человеческом обличье это довольно затруднительно, а мне всё же неловко находиться в обществе дамы неумытым. Кот замолчал и принялся вылизываться, в то время как бедная Китти буквально сгорала от любопытства. Ах, откуда ей, неискушённой в делах подобного рода, было знать обо всех уловках, на которые порой пускаются мужчины, чтобы удержать внимание дамы? Вот и пришлось ей ждать, пока Шарло не сжалился над ней и не заговорил снова. — Как я уже упомянул, Маркиз де Карабас не отличался остротою ума. Жениться-то на Принцессе он женился, но в государственных делах, скажу я вам, милая Китти, так и остался бывшим мельником, да он особо себя ими и не утруждал, предпочитал охоту да пиры. В этом не было большой беды, пока был жив и в силе старый Король. Но вскоре после свадьбы дочери он занемог и умер — едва дождался рождения первого внука. А корона и всё, что к ней прилагается, досталась, понятное дело, Маркизу. Не хочу утомлять вас скучными подробностями, но уже через несколько месяцев Жак умолял меня о помощи! «Шарло, — говорил он, явившись на сеновал, где я караулил мышей, — только ты один и можешь меня спасти! Крестьяне отказываются сеять хлеб, горожане недовольны, купцы закрывают лавки. В лесах развелись разбойники, соседский король идёт на нас войной, а солдаты отказываются воевать! Ещё немного и у нас начнутся бунты и мне, может быть, даже отрубят голову!» — Ах! — Китти в волнении прижала лапки к груди, — Шарло, но вы конечно же, помогли бедному Маркизу и его милой Принцессе? Конечно, помогли, вы же не из тех, кто бросает своих друзей в беде! Довольный Кот приосанился, но ответил сдержанно и с достоинством, что он, разумеется, сделал всё, что было в его силах. Ему, конечно, пришлось попотеть — уговорить всех недовольных оказалось непросто, тут кроликом или парой куропаток не обойдёшься, но постепенно ему удалось взять дело в свои лапы. Крестьяне вернулись к своим полям, горожане — к ремёслам, а купцы на радостях завезли в свои лавки иноземные товары, каких прежде здесь и не видывали. А уж когда в одной из отдалённых провинций нашли эту самую нефть, дела в королевстве совсем пошли на лад. — По правде говоря, милая Китти, — сказал Кот и с чувством фыркнул, — знали бы вы, какая это гадость! Как отвратительно она пахнет, как трудно отчистить её от лап и хвоста, если вдруг случится запачкаться! Но раз уж находятся люди, готовые платить за неё золотом… Ради этого мне даже пришлось выучиться превращаться в человека — к сожалению, не многие из них были настолько широких взглядов, чтобы согласиться иметь дело с котом. Должен вам признаться, что долго оставаться человеком мне пока не по силам, и до сих пор, если поблизости окажется настоящий кот или, особенно, — он поклонился Китти, — кошка, — я мигом превращаюсь обратно. Чтобы избежать конфуза, мне и пришлось пустить слух, что я не выношу кошек, и это всё очень, очень утомительно. Шарло тяжело вздохнул, и Китти принялась горячо убеждать его, что, хотя будучи котом, он в сто раз прекраснее, но и человеческий облик ему чрезвычайно к лицу. По крайней мере лично ей, промурлыкала она, никогда раньше не доводилось встречать такого обходительного, галантного и красивого кавалера. Если бы дорогой Шарло не оказался котом, то лучшего мужа для её милой Сюзанны было бы не сыскать… Тут ей пришло в голову, что она зашла чересчур далеко в своих откровениях, и бедняжка так смутилась, что уже готова была вновь спрятаться под стол! Но Кот и не думал скрывать, как приятны ему её речи. Он слушал её и лишь жмурился от удовольствия, а потом, позабыв обо всех своих чинах, неожиданно завалился на бок, перекатился на спину и как был, в бархатном камзоле и сапогах начал кататься по ковру перед камином пузом кверху, нимало не заботясь о том, что оставляет на светлом ворсе ковра частички своего чёрного меха. Затем, ловко перевернувшись он встал на все четыре лапы, выгнул спину и принялся с воодушевлением драть многострадальный ковёр когтями. Китти заворожённо следила взглядом за мерно колыхающемся в воздухе белым кончиком хвоста. Как всё-таки хорошо быть Принцем, особенно Нефтяным, думала она. Наверняка никому и в голову не придёт потыкать Шарло носом в испорченный ковёр, задавая при этом глупейшие вопросы, вроде: «Где хорошие коты точат когти?» Тем временем Шарло, обернувшись, встретился с ней глазами. Ах, что это был за взгляд! В глазах Кота словно вспыхнули изумрудные огоньки, и бедняжка Китти совсем потеряла голову. — Присоединяйтесь, — не прекращая своего занятия, мурлыкнул Шарло. Китти не стала дожидаться повторного приглашения. Одним прыжком оказавшись подле гостеприимного хозяина, она с таким энтузиазмом вцепилась в ковёр, словно перед ней была самая лучшая когтеточка из самого дорогого магазина для животных во всём Городе. — Ах, как это прекрасно, — промурчал Шарло, трудясь над несчастным ковром, — встретить наконец близкую, понимающую тебя душу… Ту, с кем можно разделить ужин и досуг, и вот так, лапа к лапе, от души подрать ковёр… Хотелось бы вам, милая Китти, чтобы так было всегда? Слушая эти речи, Китти замирала от восторга и сладкого ужаса. Едва познакомившись с Принцем, она нашла его весьма привлекательным, а его неожиданное превращение в красавца Кота добавило ему очарования и окончательно довершило дело — она влюбилась в него по самые усы. Но даже отведав превосходного сливочного ликёра, в самых смелых своих мечтах она и помыслить не могла, что вдруг услышит от него те слова, которые произносил он сейчас своим бархатным мурлыкающим голосом. Стоит ли удивляться, что предложение лапы и сердца было принято благосклонно и со всей приличествующей случаю пылкостью? Тут же был назначен день свадьбы, и Кот велел слугам принести самого лучшего вина из кошачьей мяты, чтобы отметить обручение. На свадьбе Нефтяного Принца присутствовал, наверное, весь Город. Да и как можно было пропустить такое событие? Жених в своём бархатном камзоле, при шпаге, в новых щегольских сапогах с бриллиантовыми пряжками, пошитыми специально к этому дню в лучшей сапожной мастерской, был великолепен и имел вид столь импозантный, что уже к вечеру акции нефтяной компании взлетели до небес. Невеста выглядела ещё более очаровательной, чем в день, когда она впервые появилась в замке, спасибо старой Фее, которая после длительных переговоров согласилась ещё раз пустить в ход свою волшебную палочку — в обмен на обещание непременно приглашать её на крестины будущих детишек, коих, обещала она, будет немалое количество. И простые горожане, и почётные гости были единодушны в своём восхищении и дружно признали, что более красивой пары им видеть ещё не доводилось. А уж когда оркестр заиграл «Кошачий вальс» и Принц закружил свою прелестную невесту в танце, некоторые дамы от восторга упали в обморок. Впрочем, придворные лекари мигом привели их в чувство с помощью валерьянки, недостатка в которой, как вы понимаете, не было. И на этом месте можно было бы поставить точку, добавив лишь по традиции, что жили молодые с тех пор долго и счастливо, а мышей ловили лишь для развлечения, но… Но что же Сюзанна, спросите вы, и будете правы. Неужели Китти, поглощённая счастливыми переменами в своей жизни, позабыла про неё? Нет-нет, что вы! На следующий же день после объявления помолвки самый быстрый гонец из замка в самой что ни на есть парадной форме постучался в двери скромной квартиры, где жила Сюзанна. Он вручил ей корзинку с гостинцами — превосходным рыбным пирогом и бутылкой свежайших жирных сливок — а также написанное лучшим писарем на самой дорогой бумаге приглашение на свадьбу, в конце которого вместо подписи красовались отпечатки двух кошачьих лап: один побольше, второй поменьше. Во время свадебного обеда Сюзанна в нарядном платье от «Модного дома Жюли» сидела среди самых почётных гостей — к некоторому неудовольствию сестёр, которым мало того, что пришлось потратиться на няню для Огюста и Амели, так ещё места за столом достались куда более скромные. Да и после свадьбы Китти не оставляла свою бывшую хозяйку вниманием. Сюзанна покинула свою крошечную квартирку в Городе и переехала в замок в качестве воспитательницы наследников Нефтяного Принца, которые, как и предрекла Фея, с завидной регулярностью появлялись на свет в начале каждого лета. Конечно, это было не совсем то, о чём она мечтала, но всё же с подённой работой и платьями из прошлогодних коллекций было покончено! Да и возможностей завести приятное знакомство в замке оказалось предостаточно. Долго ждать и не пришлось — на недавнем мартовском балу Сюзанна была признана первой красавицей среди придворных дам, и Пьер, старший сын Маркиза де Карабаса и Принцессы, танцевал с нею все танцы. Так что, похоже, не за горами новая свадьба, и наша сказка всё-таки завершится так, как положено. Если, конечно, вспомнить, что Пьер, как-никак, старший внук самого настоящего Короля…