Ундервуд и стопка бумаги

Первый раз Гарри Поттер напечатал в восемь лет. Старенький Ундервуд стоял позабытый и печальный в дальнем углу библиотеки, накрытый чехлом. Лента от старости начала осыпаться, но буквы пропечатывались на вставленном листе отчетливо. Миссис Донахью услышала неуверенный стук по клавишам, заглянула в закуток и увидела маленького серьезного мальчика в круглых очках, перемотанных скотчем. Она молча вынесла из кладовки новую ленту и показала Гарри, так представился мальчик, как заправлять ее и выправлять западающую литеру Е. Машинка напоминала миссис Донахью о молодости в машбюро, тогда шла война, падали бомбы и звук машинки отвлекал и успокаивал. Гарри с каждым днем печатал все быстрее, им разрешалось некоторые домашние задания выполнять не вручную, а печатать. У многих были компьютеры и принтеры, и у них тоже они были, но кто же ему даст там хоть к одной кнопке прикоснуться. Тем не менее, учитель принимал выполненные домашки по истории, отпечатанные старым шрифтом, у Гарри спокойно, ставил высший балл и вскоре история стала единственным любимым предметом. Перед отъездом Гарри в интернат, так он назвал ей Хогвартс, миссис Донахью предложила машинку в подарок и Гарри с радостью ее забрал. Громоздкая и в чехле, она в сундуке заняла почти четверть, и Гарри в ночь перед отъездом стоял и чесал в затылке. Дядя только поздним вечером выдал сундук и палочку брезгливо из сейфа двумя пальцами достал. Остальные вещи, выложенные на кровать, никак не вмещались полностью в сундук, и так и сяк Гарри размещал. Особенно телескоп мешал, если без машинки он лежал по диагонали, то сейчас то торчал вверх, то вообще раскладывался сам. Наконец Гарри протер очки и только сейчас увидел приклеенную бумажку в углу откидывающейся крышки. Прочитал и чуть не заорал от радости - в инструкции четко указывалось, на какие клепки нажимать, чтобы сундук увеличивался и уменьшался. Увеличенный до половины комнаты, вместил все и Гарри, в раже волшебства, пусть опосредованного, все впихивал в сундук вещи и остановился, когда в запале уложил и стул. Но вынимать не стал и пошел вниз, на кухню. Выпил залпом два стакана воды, подумал и решил взять стакан с собой, в инструкции было сказано, что можно набивать под завязку. Из чулана Гарри принес немного стирального порошка, так, пару коробок, пару кусков мыла и тазик тоже прихватил из-под стеллажа. Раз уж начал грабить родственников, осенило Гарри, то и продукты надо взять и ветчина с хлебом и три бутылки молока тоже в уголок скромно встали. В рассветной алой раскраске Букля была очень хороша, и полюбовавшись ею, Гарри запихнул и клетку с совой. Наконец прикрыл крышку, снова почитал инструкцию и понял, что он зря корячился с огромным сундуком от вокзала до дома - еще три нажатия и сундук влез в карман. Чуть ликующе не заорал, и с благодарностью вспоминал Хагрида, а то ведь, грешным делом, ворчал на того, когда сундук волок. Инструкцию сунул в карман, посмотрел на часы и принял решение самому доехать до Кингс-Кросса, о чем и написал в записке родственникам. Было полседьмого, денег в виде фунтов от Хагрида оставалось много, и на первой электричке, в семь ноль одну, Гарри выехал навстречу новой жизни. В половине восьмого Гарри разглядел по карте метро, как доехать до Кингс-Кросса, в восемь пятнадцать уже выходил на привокзальную площадь. Платформа девять-и-три-четверти хитро оказалась спрятана внутри колонны, туда спокойно проходили волшебники, ну а кто еще мог одеваться в несочетаемые вещи и исчезать на глазах у всех? Гарри уже уверенно прошел следом за волшебницей в ночной рубашке с кружевами и разных туфлях, осмотрел паровоз, по разрешению машиниста, и получил приглашение составить компанию ему. Скучно было мистеру Донахью одному сидеть в кабине, уголь сам забрасывался в топку и поэтому Гарри так и не выспался. Рассказывал мистер Донахью захватывающе, на многие вопросы отвечал, а если сомневался, то Гарри записывал названия книг, что советовал читать однофамилец доброй библиотекарши. Гарри надолго проникся ко всем Донахью на свете приязнью. Перед самым приездом из переговорной трубки какая-то девочка спросила о времени прибытия, мистер Донахью ответил, что осталось десять минут. Гарри в это время высунулся из окна и разглядывал виды с высокого виадука-моста, по которому как раз проезжали. Громада замка так впечатлила в наступающих сумерках Гарри, что он в восхищении застыл. Сундук так и лежал в кармане, ведь мистер Донахью поделился обедом, и только сейчас Гарри пытался лихорадочно нажимать клепки на крышке сундука, но проклятое зрение подводило раз за разом. Добрейший машинист сказал успокоиться и сам увеличил сундук, помог расправить складки на мантии и снова уменьшить переносное чудо. Перед этим вытащил клетку с совой, выпустил ту в открытое окно и сказал, что хозяина та сама найдет, а сейчас птица улетела в школьную совятню и клетку снова уложил в сундук. Адрес мистера Донахью в Хогсмиде Гарри записал в подаренный машинистом блокнот, за восемь часов тот уже на три страницы советов надавал. Сказав, что их до третьего курса не выпустят в деревню одних, но вполне спокойно с кем-нибудь из старшекурсников, а Гарри смущенно замялся на вопрос, не мода ли это такая, носить у маглов штаны подвязанные веревочкой, и выслушав рассказ о жадных дяде и тете, мистер Донахью посоветовал в ближайший выходной сходить в магазин в Хогсмиде. Там продавали как раз на подростков одежду и предложил займ. Но Гарри, что сохранил и фунты и галеоны, вежливо отказался и пояснил, что деньги есть. Вот если бы днем раньше получил сундук, он бы купил одежду и спрятал ее, а так ненужные вопросы могли возникнуть у родни, и денежки могли отобрать вовсе. Тут машинист сделал объявление о прибытии, попросил оставить багаж и дернувшегося было увеличивать сундук Гарри остановил жестом, его артефакты уже просветили багаж мальчика, это в вагонах он обойдет с переносным устройством сундуки и чемоданы. Многие проносят проклятые вещички, и не допустить попадания в замок такого непотребства, и есть здесь первая линия защиты. Вот если студент с собой протащит, то тут он бессилен, у многих, чистокровных особенно, есть и пространственные карманы, это что-то вроде сундука, вспомнил Гарри рассказы машиниста, только прямо в одежде или украшениях. На перроне Гарри вежливо попрощался с мистером Донахью, пообещал выбраться в гости в ближайшее время и подошел к Хагриду. Тот радостно поприветствовал его и повел толпу поступающих на лодочный причал. Из лодки замок выглядел еще более внушительным и Гарри опять застыл в восхищении. Привидения его не испугали, мистер Донахью упомянул и о них и о распределяющей Шляпе, так что Гарри с улыбкой выслушал кучу всяких предположений, от битвы с троллем до тестов на ум и интеллект. Шляпа, как сказал мистер Донахью, видит ученика насквозь, но и ее можно убедить. А так как Гарри хотел на факультет, где учились мама и папа, то Шляпа, едва прикоснувшись к волосам, проорала Гриффиндор. Гарри прошел после восторгов в гостиной, что продолжили высказывать ему, в спальню. Там, у единственной незанятой кровати, а она была в самом углу и табличка была пуста, только вытащил сундук из кармана, как табличка мигнула и его имя тут же появилось на ней. Сундук Гарри увеличил в треть от прежнего, покупного, размера, оказывается, в момент нажатия надо думать и об этом. Ведь дома он подумал, как побольше бы тот стал, и сундук послушно до максимума увеличился. Под кроватью тот поместился легко, кровь из пальца уже впиталась полностью в замочек, мистер Донахью учился еще в сороковые годы и именно так зачаровывали вещи все ученики. Про то, что кровные привязки сейчас не в моде, он не знал и Гарри не сказал. Зато показал, как палочкой постучать после капельки крови и что сказать. Гарри тотчас же записал все три слова и посмеялся. "Suus omnia mea" было на латыни, но перевод был смешным. Ужин был обильным, почти двое суток без сна сказались и головная боль, что прострелила шрам в Большом зале, уже прошла. Не дождавшись очереди в душ, Гарри прилег полежать и встал только в шесть утра. Вот теперь тот Темпус, что показал мистер Донахью и пригодился, душ был свободен, новехонькая форменная рубашка и брюки привели в хорошее настроение, мантия выгладилась при повторении слов его друга, а Гарри каждого, кто был хоть немного добр к нему, записывал в друзья. Для глажки палочка не нужна была, и разглаживал Гарри мантию в гостиной, воняющей пролитым алкоголем и усыпанной грудой пустых бутылок. Два существа, с большими глазами и ушами, что собирали мусор и наводили порядок, настороженно замерли. Гарри провел рукой по мантии, сказал этот Феррум и с радостью смотрел, как складки сами разглаживаются, пусть и медленнее, чем у взрослого. Гарри знал уже от мистера Донахью о замковых слугах, и что зря припер стиральный порошок и мыло с тазиком, успокаивающе махнул домовикам и вышел в коридор. Пока есть время, погуляет по башне Гриффиндора, хотя бы прикинет сколько этажей и где выходы. Сигнал на завтрак застал Гарри на седьмом этаже и он помчался вниз, есть захотелось со страшной силой. Место нашел с краю полного стола, и присел рядом с девочкой-индианкой, половинкой близнецов, вторая вроде на другой факультет ушла. Девочка назвалась Парвати, Гарри в ответ представился сам и наложил яичницы и овсянки и себе и девочке, так подсказал мистер Донахью. Девочка в ответ налила Гарри и себе сока из общего кувшина, придвинула к мальчику блюдо с тостами и Гарри снова объелся. Желудок его еще был нерастянутым, и непривычная тяжесть в нем вызывала тошноту. Так что вернувшись за сумкой и учебниками, Гарри метнулся в туалет и его вырвало. Умылся, причесался и вышел в спальню, там в одиночестве копошился мальчик с жабой и та сопротивлялась попыткам впихать ее в аквариум. Вместе они запихали вредную жабу легко и мальчик представился Гарри Невиллом Лонгботтомом. На урок трансфигурации чудом не опоздали, просто Гарри вспомнил о надписи на кабинете на четвертом этаже, и привел себя и Невилла в класс за пару минут до звонка. Мест уже почти не было, и пришлось занимать последнюю парту. После звонка влетели еще трое опоздавших, радостно заголосили, что успели раньше учителя и сели все на первую парту, за которую почему-то никто не садился. На ней сидела полосатая кошка и смотрела строгим взглядом на входящих. Но мест больше не было и мальчики, опоздавшие, начали препираться, кто сядет в середине. Кошка вдруг спрыгнула и прямо в прыжке оказалась той волшебницей, что забирала их у Хагрида. Все пришли просто в восторг и внимали строгим словам своего декана. На зельеварении Гарри и Невилл сели сразу вместе и тут у Гарри учитель начал выпытывать всякое. Гарри опозорился и с красными ушами сел на место. Но все равно внимательно прочитал рецепт, и успел прихватить Невилла за руку, когда тот хотел бросить иглы дикобраза в кипящее зелье. В рецепте двумя чертами было подчеркнуто, что заключительный ингредиент надо закладывать после снятия котла с огня. Горелка погасла, иглы растворились в зелье и то приняло голубой цвет. В конце рецепта было указано, что чем синее оттенок зелья, тем оно сильнее. Но зелье зачли, хотя и поставили обоим "Слабо". Но это было уже неважно для Гарри, уроки на сегодня закончились и он рванул в библиотеку. На обед пришел последним, сумка была полна справочников по ингредиентам к зельям, больше позориться Гарри не хотел. Ел он теперь немного, пил еще меньше и читал до поздней ночи, отмахнувшись от предложения рыжего одноклассника поиграть. Поиграть он всегда успеет, а вот двоечников и со старшими не выпустят в Хогсмид. И вгрызался Гарри в науки волшебства целый месяц и понял, что не зря старался, когда на очередном опросе строгий Снейп дал балл за ответы. А Гарри втянулся уже в учебу, читать и делать выводы было намного привлекательнее игр с рыжим в шахматы и плюй-камни. Так, пару раз сыграл, и шел в пустой класс на втором этаже их башни и читал толстые книги по истории магов, не тот учебник, что был обязателен, а рекомендованную мадам Пинс литературу. Гарри был аккуратен, вежлив и уважал библиотекарей всех на свете. И мадам Пинс это уловила, настоящее уважение, не показное, и многое советовала. Да и книги выдавала не со стеллажей, а приносила из другого помещения, но просила никому не распространяться особо и показала, как обложку менять заклинанием. Печатная машинка долго не простояла без дела, Гарри напечатал на ней первую, в своей потом долгой журналисткой практике, статью. Она называлась "Наблюдение за магами в местах их естественного обитания", вызвала фурор в некоторых кругах и автора долго искали. Статью в "Пророке" напечатали в воскресное утро, многие прочитали и тыкали в Драко Малфоя пальцами. Слово "Вор" прозвучало. До этого, в прошлый четверг, проходил первый урок полетов. Невилл упал с метлы, и перепуганный Гарри помчался вслед за несущей его молчаливого друга мадам Трюк в Больничное крыло. Как ему потом рассказали, Драко подобрал выроненную напоминалку, устроил с нею подобие матча по квиддичу и в итоге она разбилась. Гарри читал лежавшему Невиллу два дня в Больничном крыле задания, и про это происшествие узнал уже пятничным вечером. Долго ворочался Гарри и все больше поступок Драко становился ему неприятен. По литературе у Гарри была средняя отметка, но за отсутствие фантазии, а не за грамотность. Ундервуд давно уже стоял в шкафу в том заброшенном классе, и Гарри всю оставшуюся ночь печатал и рвал листы. Ему все казалось, что слова подбираются не те, но вот в последнем варианте вроде все было как надо - и про зазнавшегося умельца полетов, и про кражу и разбивание напоминалки, и про цербера в школе, полной любопытных детей. А про этого цербера рассказал Рон Уизли, что решил вызвать на дуэль Драко Малфоя и они с секундантом, Симусом Финнеганом, удирали в полночь от Филча, вместе почему-то с Гермионой Грейнджер, и та открыла дверь заклинанием в комнату с трехголовой собакой. Письмо Гарри отправил в редакцию "Пророка" со школьной совой, и та на рассвете унесла сухо написанную, и от того внушающую доверие, статью. Авроры обследовали Запретный коридор сразу после завтрака, и застукали там Хагрида, кормящего своего щеночка, как тот подвывал, пока десять здоровенных мужчин еле удерживали пса и его хозяина и волокли их сквозь школу. Опросили всех детей, и гриффиндорцы честно признались в полуночном забеге по замку, Драко-то отец забрал из школы на перевоспитание. Вернулся Драко в школу через неделю и молча смотрел в тарелку на приемах пищи и в учебники на уроках. И не огрызался, если вслед воришкой обзывали, только краснел и прятал глаза. Невилл компенсацию за разбитую напоминалку принял молча, кивнул головой попросившему у него прощения за сына мистеру Малфою и рассказал Гарри, что эта напоминалка, как и палочка, были единственными оставшимися зримыми напоминаниями об отце, тоже немного рассеянном, но с нею ему было легче учиться. Гарри подписал свою статью как Дон Ундервуд, и когда факты в ней подтвердили и авроры, у него принимали и другие для печати, ведь гонорар высылать некому было. Про машинку и стопку обыкновенной бумаги не узнали вплоть до окончания пятого курса Гарри, на лето он ее забирал с собой. Гарри наложил кровную привязку на шкаф, в котором хранил Ундервуд, на саму машинку, не волшебную, ничего не накладывалось. И это было к лучшему, по магическому следу автора бы быстро нашли. Анонимность Дона Ундервуда, на втором курсе описавшего окаменение школьного папарацци, не была и тогда раскрыта. Теперь школу обследовали не только авроры, но и сероплащные безликие маги. Один из них внимательно посмотрел на Гарри, подмигнул неизвестным способом сквозь маску и не стал выдавать мальчика. Джинни Уизли забрали в Мунго, у нее нашли темно-магический артефакт, захлебываясь от новостей, рассказывал Гарри мистеру Донахью новости, по привычке сев в кабину. В гости ведь так и не попал, никто ему не позволил выходить в Хогсмид, вот два раза в год Гарри и отрывался. Невилл про друга-машиниста знал и никому не проболтался. Дементоры в кабину проникнуть не смогли, специально так была зачарована она. Гарри, что провел в гостях у Невилла почти все эти каникулы, как и после первого курса, про побег Блэка не знал и про поиски его тоже. Августа Лонгботтом, после нападения на сына и невестку, стала очень подозрительной, Фиделиусом скрыла дом и сад и лично сопровождала детей за покупками на каникулах. На Тисовой Гарри появлялся раз в год, вежливо проживал неделю и уезжал с облегчением трудиться в теплицах Лонгботтомов, заразил его Невилл своей страстью. И написал статью, после подранного портрета Полной Дамы, а почему это Гарри Поттер, за которым якобы охотится преступник, живет у магглов. Ведь там проще бы было поймать приспешникам Темного Лорда его и дал адрес свой, так ему надоело даже неделю рассматривать кислые личики родственников, тем более чароискатель ничего в последний раз на доме не нашел, от слова совсем, даже сигналок не было. Авроры вызвали Гарри на следующий день, тот подтвердил и адрес и то, что жил до Хогвартса не зная о магии. Дементоров отозвали, когда Блэк сам, прочитав статью, вызвал авроров и сдался. Он получил анонимку, отпечатанную на белой тонкой бумаге, когда сидел в своей пещере и школьная сова бросила ему на колени конверт. Там ему рекомендовали попросить допрос под веритасерумом, и вся правда вскрылась. Присланная палочка, брошенная все той же совой, была одноразовой и использовалась только для вызова магической полиции. Гарри подозревал, что Сириус невиновен с тех пор, как летом на гобелене Лонгботтомов увидел свое имя и имя Сириуса, связанного серебряной цепью крестничества, расспросил бабушку Невилла, узнал много нового о себе и семье. Миссис Лонгботтом подтвердила, что предателя бы отрезало. В магической Англии все друг другу родня, но редко кто полные гобелены до сих пор в порядке содержит. Вот теперь пригодились знания из тех книг, что читал Гарри на первом курсе и перед мадам Пинс лег подарок - шаль из шелка акромантулов. Подарок был анонимным, шаль красивой, и приятель мадам Пинс, профессор Флитвик, никаких чар на ней не нашел. Петтигрю поцеловал дементор прямо в зале суда. Опекунство над Гарри Сириус Блэк оформил сразу после оправдательного вердикта. На четвертом Гаррином курсе семикурсники уехали в Дурмстранг на Турнир Трех Волшебников, представлять Хогвартс, и сдавали выпускные экзамены там. Гарри учился только до сдачи СОВ и вместе с Невиллом поступил в Академию гербологии, но после ее окончания стал журналистом и потом основал маговидение. Идея на поверхности лежала, Омуты памяти связывались наподобие каминной сети. И лучшие воспоминания транслировались желающим, купившим специальные Омуты, как и новости. Показали и труп Квиррелла, высохший до состояния мумии, так и висевшего на ветке дуба в Запретном лесу, куда его забросил кентавр, с трудом оторвав от единорога. Он, кентавр Флоренц, и показал воспоминания, как острая ветка проткнула сердце, но умирал Квиррелл мучительно долго, и только после покидания его тела вселенного духа, радостно скончался. Дух же вселился в первое попавшееся живое существо, белочку, и до конца ее жизни не мог покинуть, белка все время забывала кладки орехов и сдохла от голода. Она жила в круге фэйри, а тот пропускать внутрь пропускал, но вот с выходом были трудности. Время там текло по другому, и, наконец вырвавшийся на свободу Воландеморт в живых застал дряхлых стариков-последователей. С каждым новым вселением дух оставлял часть себя в хозяевах, и возродился настолько безумным, что его упокоили на месте те редкие верные своему Лорду, потому что зубастая белка с красными глазами и змеиным хвостом ну никак на Темного Лорда не тянула. Гарри женился на ведущей новостной программы, очень въедливой Гермионе Грейнджер, которую в школе не очень любил за всезнайство. Но как журналистке ей равных не было, и постепенно Гарри начал ценить эту въедливость и жажду справедливости. Своих детей они назвали Джозеф и Юлиус.