(Не)ревность

Алый глаз нервно подёргивается, а на лбу пульсирующие венки готовятся лопнуть. Рот с клыками съехал в кривой оскал. Кулаки с силой сжимаются, собственные ногти неприятно вонзаются в кожу. Сукуна всем своим видом показывал, что недоволен. Он глухо рычит, а затем скребет себе руку от переизбытка нервов и гнева. Ему хочется перегрызть этому ублюдку в повязке горло, а затем собственноручно вырвать ему глаза, чтобы он и вправду стал слепым. Но так легко этого не получится сделать. Для этого нужны хотя бы восемь, нет, даже семь пальцев, и тогда Сукуна возьмёт под контроль тело и душу, возможно, тоже. Демон облизывается. Опять вспоминает про расчленёнку Годжо. Заслужил. Если бы, конечно, у проклятия была такая возможность, он бы так и поступил. Нечего так близко, почти вплотную, подходить к его драгоценному сосуду. Делать двусмысленные намёки и касания, а Юджи невинным ангелком просто махнёт рукой и улыбнётся. Сукуна каждый раз ощущает этот противный пожирающий взгляд, даже сквозь повязку, на аппетитную задницу, да и в принципе тело Итадори. Сам по себе, как шаман и человек, Годжо до жути раздражающий тип. И нет, это не ревность. Похотливое животное, думает Сукуна. — Эй, Юджи-кун, тренируешься? — бодро спросил только что вошедший Сатору, махнув рукой. — Не отлыниваешь? — Конечно нет, Годжо-сенсей! — не менее бодро отозвался парень, держа эту злосчастную игрушку, пока сенсей вальяжно разваливался на диване. — Молодец, молодец, продолжай в том же духе, — беловолосый улыбается, хлопая Итадори по плечу. Некоторое время они молчат, целиком погружаясь в атмосферу фильма. «Астрал» оказывается даже очень занимательным. Сначала Годжо лишний раз не трогал пацана. Но под середину фильма он начал якобы случайно касаться его коленками, руками, а под конец уже и вовсе лежал на Итадори. А у Сукуны начинается новая волна гнева. — Годжо-сенсей, из-за вас я так и не понял, был ли это настоящий Джош! — недовольно ворчал парнишка, аккуратно кладя спящую игрушку, — а ещё мне опять несколько раз заехали по морде. — Ох, прости, прости, Юджи-кун, но ты должен концентрироваться даже в самых неприятных условиях, — поучительно начал Сатору. «Пф, напыщенный ублюдок», — хриплое и злое отозвалось у Юджи в голове. — Эй, — корчится в лице парнишка, слегка ударяя по лбу. — Что, Двуликий опять? — хитро ухмыляется беловолосый, сощурив глаза под повязкой. — Этот гад достал меня уже, в последнее время он постоянно чем-то недоволен, — хмыкает парень, пожимая плечами, и страдальчески вздыхает. — Небось в своих мыслях он давно придумал тысячу и один способ убить меня, — хохочет Сатору, шевеля руками, мол, я так и думал, под непонимающее хлопанье ресниц Юджи. «Ооо, ты даже не представляешь, насколько их много, и каждый изощрённее другого», — маниакально улыбается демон, представляя всё во всей красе. А еще есть Фушигуро. Мрачный парень, который скуп на эмоции. Партнёр и лучший друг Итадори. Владеет интересными техниками, и потенциал точно есть, но он растрачивает его зря. В будущем станет проблемой, если не убить сейчас, хотя так будет скучно, поэтому не станет. Даст плоду созреть, так сказать. И похоже этот парень тоже положил глаз на парнишку. Это тоже бесит. Но у него уже тактика по проявлению внимания к Юджи более банальная. Глупые мелкие подарки, вроде брелка с тигром или мороженого с любимым вкусом. Как будто за девушкой ухаживает, ей богу. Сукуне остаётся лишь печально вздохнуть и забить покерфейсом. Но всё равно, лучше бы оставил свои тщетные попытки. — Итадори, ты придурок, — монотонно оскорбляет его Фушигуро под конец успешно завершенной миссии. Миссия заключалась в том, чтобы изгнать проклятия второго ранга у заброшенного района. — Фушигуро, блин! — вопит негодующе парнишка. — Нечего бездумно бросаться под здание, — это и неудивительно, ведь Итадори опять полез на рожон, чтобы спасти девочку, которую обманули друзья. Негативные эмоции с ног до головы переполнили её, что и послужило толчком силы проклятия и обрушения здания. — Но она бы умерла! — восклицает розоволосый упёрто. Мегуми промолчал, подумав, что с ним будет трудно спорить. Фушигуро подошёл к Юджи, легонько, будто боясь оттолкнуть, обнял его, сжав форму на спине. А сам парень, раскрыв глаза и приоткрыв рот, стоял в замешательстве, немного покраснев, удивлённый действиями друга. Ведь не каждый день тебя обнимает нетерпящий, когда его личное пространство нарушают, сам Фушигуро. Сукуна по-звериному внутренне рычит. И понимает, что тоже хочет обнять Итадори. Не нежно, как это делает Мегуми, а до громкого хруста костей. Обнимать долго, чтобы тело у этого засранца затекло. — Отойди, Фушигуро Мегуми, — звучит властный приказной тон у самого уха названного. Тот неспеша убирает руки со спины Юджи, попутно строя мысленные догадки в голове. Хмурится и смотрит на клыкастый рот под глазом. В то же время сам Юджи хлопает рот, приказав заткнуться. «Не надо, Фушигуро, иначе я убью тебя. А ты, пацан, за это получишь.» И таких случаев было немало. Итадори выключает свет в комнате, лениво и уставши кое-как добирается до кровати, падая звездой. Темнота и тишина мигом озаряют помещение. Блаженно прикрывая глаза, мгновенно оказывается в царстве Морфея. Тут уже наступал сон с Лоуренс, как опять привычная кромешная тьма. Он лежал на спине, в мутной неизвестной жидкости. Сев прямо, увидел костяное святилище перед собой. Узнав его, Итадори нахмурился. — Ты портил мои дни, теперь хочешь испортить и сны? — Юджи вцепился взглядом в почти идентичный образ самого себя, восседающий на вершине проклятого костяного трона. — Ты меня раздражаешь, — отводит глаза демон, подперев щеку рукой, смотря на парнишку сверху вниз. — Я знаю, но ты вызвал меня явно не для того, чтобы это сказать, верно? — он смотрит в глаза того, уже вовсе не страшась за собственную жизнь. Привык, можно сказать. — О, а я смотрю в тебе ума прибавилось, — спускает ехидную усмешку, — а что если, мне просто стало скучно? Ты об этом не думал? Никакого развлечения. — Ты мне мешал, — отчеканил каждое слово Итадори, делая шаг навстречу Двуликому, — все эти пять дней, и к тому же ты бы всех убил, если бы я тебя выпустил. — Действительно, но ты бы всё равно взял контроль, а твоё тело полный отстой для вместилища, как клетка для меня, — как ребёнок дует губки и взглядом полным разочарования уставился куда-то в сторону. — Так я и не знал, что ты окажешься разумным, если бы знал, ни за что не съел эти чертовы пальцы! — топчет ногой Юджи и скрещивает руки на груди. А Сукуну, кажется, сейчас оскорбили. — Сам виноват, нечего жрать всякую подозрительную хрень, — цедит сквозь зубы демон, думая, что если бы не этот парень, а какой-нибудь другой жалкий человечишка съел его палец, то он бы без лишнего труда захватил тело и поубивал бы всех и вся. Было бы неплохо. Было бы. Стоит об этом подумать, становится как-то… грустно? Он про себя усмехается. Представляет, как горит Япония, а он горделиво восседает на высоком троне из уже человеческих костей, слушая крики душ погибших. Но почему-то эти мысли не приносят удовольствия его садистской натуре. А если бы остались шаманы и снова запечатали его уже навсегда? Он этого не хочет и сжигать эту страну пока что тоже. Пока что. А Итадори забавный и глупый мальчуган с дерзким характером. С глупыми моральными принципами, с такой же глупой целью. «Ничтожество, тебя всё равно убьют, ты можешь делать всё, что пожелаешь, вместо того, чтобы спасать никчёмных людей, которые тебя даже потом не вспомнят», — злостно твердит Рёмен, но Юджи не слышит. Засранец, как чёртов огонь, как блядская вспышка, тоже загорается. С ним интересно, не так скучно. Можно сказать, даже нравится проводить с этим придурком время. — Эй, чего это ты лыбишься, опять задумал что-то?! — кричит, указывая на Сукуну пальцем. Сам демон не ожидал от себя такого. Слишком много эмоций пробуждает в нём Итадори. Несомненно в парнишке смелости и решимости хватает так вот пристально смотреть ему в глаза. Следить за каждым действием. У Сукуны жгучее желание схватить его. Проходит минут пять, чтобы наконец заговорить. — Мне хотелось зарезать Годжо и Фушигуро, — печально вздыхает Рёмен. А Итадори даже не удивляется, пожимает плечами. — Я знаю, что ты хочешь убить всех, — Юджи поморщился и осуждающе посмотрел на Сукуну. — Нет. Не всех. — А что, кто приглянулся? Захотел оставить в живых? — Да, я хочу его сожрать, — он издал хриплый смешок. — И кто же этот счастливчик? — Ты, засранец мелкий. Глаза Юджи расширились, а сердце упало в желудок. Румянец рекой расплылся на щеках парнишки. А мурашки почему-то охватывают шею и бурно вздымающую грудь. Он похоже понял это не в том смысле. Или в том? Двуликий сейчас наслаждается реакцией парнишки. Ухмыляется и думает, что если один пошлый разговор, если это даже можно назвать разговором, пробудил в нём такую краску, что ж будет, если он сделает нечто еще грязнее? — Вы только посмотрите, какое чудное зрелище, — шире ухмыляется с удовольствием, глядя на такого неловкого Итадори. — З-заткнись, гад! — сжимает кулаки и мило хмурит брови. Юджи кажется, что он скоро выпадет из реальности. — Сколько живу с тобой, не подумал бы, что ты такой застенчивый в этом, — продолжает дразниться, уже вовсе переходя на смех. — С-сказал же… тебе заткнуться! — орёт красный, как помидор, Юджи, как он вдруг опомнился. — Стоп. Ты сказал именно Годжо-сенсея и Фушигуро? — Мне повторить? — смех перешёл в раздражительный рык. — Я тут подумал, это звучит как «Я ревную тебя к Годжо и Фушигуро». Рёмен хочет ударить засранца, да желательно так, чтобы он отлетел на десять добрых метров и наконец проснулся. Он не может назвать это ревностью, скорее собственничеством. Демоны же так поступают — что хотят, то и берут. Этот пацан не исключение. — Это не ревность, а собственные права, я их уже заявил на тебя, — он встаёт, прыгает высоко и приземляется так близко к Итадори, что тот чувствует его горячее дыхание на себе. — Ты по праву уже являешься моим. Сосуд и вместилище — это уже как формальность, — Рёмен уже дышит в самые губы парнишки, медленно к ним приближаясь. Он чувствует, как Юджи вздрагивает всем телом, отступая одним шагом назад. Сукуна наклоняется и давит пальцами на губы Итадори, водит ими то вверх, то вниз, смотрит на них пристально, будто хочет запомнить их на всю свою длинную жизнь. Поддаётся вперед и целует эти самые губы, мягкие и слегка обветренные. Чувствует еле заметный вкус мяты, скорее всего от гигиенической помады. От неожиданности тот приоткрывает рот, что даёт демону возможность просунуть длинный язык внутрь, ведя им по зубам и нёбу. А у Итадори ноги становятся ватными, что стоять становится трудно. Двуликий, заметив это, придерживает парня за талию, чтобы тот окончательно не грохнулся. Скользкий язык проталкивается дальше в глотку, сам Итадори неумело отвечает, повторяя те же махинации, что и демон. После того, как воздуха стало катастрофически не хватать, красный Юджи пытается оттолкнуть назойливого духа от себя, но тот непреклонен. Вцепился, как клещ. Юджи громко стонет, все ещё пытаясь отодрать от себя демона, который уже во всю елозит когтистыми руками по его телу, оставляя царапины. Наконец, когда Сукуна отошёл, Итадори жадно хватает ртом воздух. Громко дышит, вместе с сердцем, что стучит, кажись, уже о ребра. Поднимает взгляд карих глаз на него, вытирая губы. — И что это было? — спрашивает запыхавшийся парень, надеясь получить логический ответ. — Девственник, — хрипло выносит вердикт Рёмен, смотря на парня, затем улыбается, как ненормальный, — как отлично всё сложилось. — Гад, украл мой первый поцелуй! — вспыхивает новой краской, попутно думая ударить демона. Хватается за кулак, дабы сдержать его. — Ха-ха, что ж ты так старательно отвечал на него, раз недоволен, мог бы попытаться оттолкнуть меня, — Сукуне определённо нравится сложившаяся ситуация, отчего он хихикает. — Я пытался! — Плохо пытался. Юджи кажется, что все это дурной сон. Но к сожалению отмечает, что это не он. А жаль, не выглядел бы он сейчас так глупо. И жалко. — Жаль, что у тебя нет рвотного рефлекса, видимо, поэтому ты так легко глотаешь мои пальцы, — Рёмен ставит руку в бок, а другой задумчиво потирает подбородок. Итадори сильнее хмурится и сжимает кулаки, не в силах ничего сделать. Даже банально ударить гада не может, разорвёт в клочья. Он не мог подумать о том, что его поцелуй украдёт именно демон, и парень, и Великий король проклятий. Это уже похоже на какую-то нарциссическую шутку. Ведь его целует почти сам он. Считай селфцест. А еще он с ужасом осознает, что Сукуна горяч. В этом своём кимоно и татушках. Отрицает, вертит головой, чтобы убрать грязные мысли из головы. — Можешь уходить, — демон вздыхает и машет рукой на прощанье. Итадори глазам своим поверить не может. Сначала поцеловал, потом лапал, а сейчас выгоняет? Им нагло воспользовались. От этого становится дурно. — Что помрачнел вдруг? Продолжения захотел? Будет тебе еще, но не сейчас, — Рёмен взлохмачивает розовые волосы, затем сильно сжимает затылок и притягивает к себе, останавливая перед самым лицом, что Юджи ничего не оставалось, кроме как смотреть в пронзительные красные глаза, — ты у меня стоять не сможешь. Тебе лучше будет молиться, чтобы я не сделал это сейчас. Юджи с шумом просыпается. Трогает себя за плечи, живот, руки. Видит свою тёмную комнату, слышит собственное дыхание, кажущееся очень громким в этой тишине. Чувствует что-то мокрое под собой. Переводит взгляд вниз, мысленно молясь, чтобы это было не то, о чём он думает. Оттягивает одеяло. — Ох, — выдаёт он так плаксиво, что даже свой голос уже кажется не родным, проклинает Двуликого себе под нос. Кончил от одного поцелуя. С грёбаным демоном. Стыдно-то как. Еще кажется, что он в чём-то проиграл ему. Итадори злится на самого себя. Но теперь он принимает тот факт, что Сукуна ему симпатичен.