***
Тишина. Холодное утро медленно пробиралось сквозь щели в комнату, пытаясь разбудить Дина. Он вернулся-то всего несколько часов назад с выматывающей охоты. Отец тут же вновь умчался, а Дин завалился в мотельный номер и попытался как можно тише снять с себя грязную, промокшую одежду и сходить в душ, чтобы не разбудить Сэма. Ему завтра, а точнее уже сегодня, вставать в школу. Дин попрощался с этим местом примерно четыре года назад, а Сэмми еще предстоял выпускной вечер и сложные экзамены. Утренняя прохлада все-таки настигла старшего Винчестера и он, закутавшись в одеяло, чтобы хоть как-то сохранить остатки тепла, медленно поплелся в сторону крохотной кухоньки. Дин не мог нормально проснуться без большой кружки крепкого кофе. До этого утреннего ритуала, лучше было его не трогать, потому что он был очень ворчливым и до жути невыносимым, буквально живым воплощением Скруджа. На выходных Дина всегда ждал свежесваренный кофе на тумбочке около кровати. Сэм по привычке вставал раньше и готовил старшему бодрящий напиток. Он это объяснял тем, что не хочет с самого утра ссориться со злым и сонным Дином, но на самом деле просто хотел проявить таким образом свою любовь и заботу. Старший всегда был рядом, сколько Сэм себя помнил. Он кормил его, укладывал по вечерам в постель и выполнял каждый каприз своего младшего братишки. Поэтому сейчас, будучи уже достаточно взрослым и самостоятельным Сэм хотел отблагодарить Дина за то, что тот подарил ему детство. На столько безоблачное, на сколько это было возможно в их чокнутой семейке. С ним Сэм всегда чувствовал себя в безопасности. Спустя несколько минут вся комната была залита солнечным светом и ароматом кофе. Сознание постепенно стало проясняться. Дин понятия не имел, что ему делать весь предстоящий день. Отец уехал, судя по всему на охоту и звать с собой сына явно не собирался. А больше Дину нечем было себя занять. Сэмми в школе и вернется явно не скоро, уж больно серьёзно он относился ко всей этой учебной фигне. Поэтому немного поразмыслив, старший Винчестер принял решение, что следует проверить этот город на наличие приличных баров. Да, для Дина было абсолютной нормой пить до полудня. Он не сам принял это решение, его заставила жизнь. Дешевый виски спасал в любой, даже самой страшной ситуации. Он заменял обезболивающее и иногда помогал залечить душевные раны. Жизнь Дина точно не сахар и ни капли не похожа на праздничный торт, со сливочным кремом и воздушным бисквитом. Он даже кофе пил крепкий и горький, чтобы не привыкать к излишней сладости. Из-за работы их жизнь стала похожа на череду маленьких городов, похожих как две капли воды друг на друга, мотелей и новых ранений, которые поевращались в некий хаос. Они объехали наверное всю Америку и это жутко надоело. Порой хотелось просто осесть где-нибудь в Канзасе и спокойно ходить на обыковенную работу, по утрам читать свежую газету и мило беседовать с соседями. Но в жизни в дороге были и свои плюсы. Начиная с шестнадцати лет, Дин начал составлять свой личный список лучших баров Америки. Сомнительное достижение, но выбирать не приходилось. Было два варианта: либо спиться и уйти в глубокую депрессию, либо найти в этом утешение и некий соревновательный эффект, чтобы алкоголь приносил истинное удовольствие и успокоение. После бодрящего кофе и освежающего душа на плечи Дина легла клетчатая фланелевая рубашка и когда пальцы уже надавили на дверную ручку, взгляд Винчестера зацепился за письменный стол на котором стоял ноутбук Сэма. Младший никогда не оставлял его включенным, либо из-за излишнего перфекционизма, либо из-за развивающегося обсессивно компульсивного расстройства, но факт оставался фактом — он все всегда держал под контролем. Но в это утро что-то явно пошло не так. Возможно, Сэм сильно торопился или его голова была забита совершенно другими мыслями. Дин решил исправить эту маленькую оплошность и направился к столу. Он честно не хотел вторгаться в личную жизнь и личное пространство младшего брата, но когда он прикоснулся шершавыми пальцами к клавиатуре, на экране появилось письмо. И Дин бы с удовольствием проигнорировал это, но в самом начале огромными буквами было написано «Поздравляем! Вы приняты в Стэнфордский университет.» И дальше Дин читать уже не стал. Полученной информации хватило с лихвой, чтобы заставить его внутренности болезненно сжаться. Все рухнуло. Желание дегустировать местный виски пропало, будто его и не было вовсе. Теперь хотелось просто напиться до блядских звездочек перед глазами. Он резко отшатнулся от стола, словно тот неожиданно воспламенился и обжег его руки. Дин как-то оберечнно вышел из затхлого номера и медленно поплелся по пустым пригородным улочкам в направлении какого-нибудь бара. Ветер задувал за воротник куртки, пробирая Дина до костей и заставляя съеживатся в объятиях легкой ткани. Погода была под стать настроению старшего Винчестера — очень контрастная и противоречивая, но определенно мрачная и в негативе. Тот спектр эмоций, который сейчас бушевал внутри Дина, словно океан во время шторма, невозможно было описать словами. Ни одного словаря в мире бы не хватило. Даже отвлечься никак не получалось, потому что со всех сторон на Дина смотрели маленькие одинаковые домики, типичные для любого американского пригорода. В них жили счастливые семьи, о которых Дин мог знать только из кино. Переодически на пути также встречались продуктовые магазинчики, в которых уже толпились улыбающиеся местные жители, в поисках свежеиспеченного хлеба и утреннего молока — необходимые ингридиенты для завтрака в идеальным семьях. Эти люди были оплотом счастья, в отличие от Дина, который сейчас выглядел как суицидник, обдумывающий детали своего плана, явно вынашиваемого годами. Он брел по этим улочкам в поисках какой-нибудь неоновой вывески с призывной надписью. Винчестер не был уверен, что столь ранним утром бар вообще будет открыт, но в душе теплилась надежда, потому что без крепкого алкоголя Дин бы просто не справился. К счастью, спустя тридцать минут слегка затянувшихся поисков, он свернул на соседнюю улицу и буквально уткнулся носом в массивные дубовые двери. Дин точно задержится тут надолго. На улице только запели птицы, поэтому заведение пустовало и лишь уставший бармен, с закрывающимися глазами натирал давно чистый бокал. Интерьер был до жути банальным. Все выглядело слишком вычурно и безвкусно и если бы не сложившиеся обстоятельства, Дин точно бы не остался тут. «Неразбавленный виски со льдом.» — отчеканил свой заказ старший Винчестер и тяжело опустился на барный стул. Настало время осмыслить судьбоносное письмо, которое, закрывая глаза, до сих пор видел Дин, словно оно было выжжено у него на веках. Так много вопросов и ни одного гребаного ответа. Казалось, будто Дин моргнул и все учебные года Сэма пролетели за долю секунды. «А чего ты хотел? Ты ждал какого-то другого исхода? Идиот…» Именно эти слова нашептывало Дину его подсознание. Эти мысли сверкали в голове Винчестера, словно молнии в затянувшемся тучами небе. Да, он прекрасно знал, что случится, когда Сэм окончит школу, но всячески отмахивался от этого и закрывал глаза на очевидное. Он всегда отличался от них с отцом. Рассудительный, целеустремленный и до жути умный парень, который с раннего детства ненавидел охоту. Сэм точно не был покорным солдатом Джона, в отличие от исполняющего каждый приказ Дина. Когда младший Винчестер подрос и стал типичным подростком со своими принципами и взглядами на жизнь, он начал постоянно ссориться с отцом. Сэм категорически не хотел мириться с их жизнью — с отстуствием друзей, постоянного уютного дома и светлого будущего. Но больше всего его пугали моменты, когда после трехдневного отсутствия в мотельный номер вваливались Дин с Джоном, а дальше история всегда повторялась: отец скороговоркой чеканил заученную фразу, что-то вроде «Почти поймали эту тварь, но в последний момент она сбежала. Меня не будет примерно неделю. Подлатай Дина.» Следом дверь с грохотом закрывалась и братья опять оставались в полном одиночестве. Дин всегда храбрился, сжимал зубы и изо всех сил показывал, что он в норме, кривя губы в жалком подобии улыбки. Поначалу даже пытался сам зашивать глубокие, кровоточащие раны, на что Сэм срывающимся голосом цедил сквозь зубы «Придурок» и всеми силами старался унять дрожь в пальцах, чтобы вдеть чертову нитку в иголку. Он ненавидел это. Ненавидел, что брат страдает, а он ничего не может сделать, кроме как принести со старенькой кухни крепкий алкоголь, в качестве обезболивающего для Дина, чтобы не преумножать и без того выматывающие страдания старшего. Все это сильно давило на Сэма. Он с раннего детства был куда более ранимым и чувствительным, в сравнении со старшим братом, которого с малых лет растили солдатом. Скорее всего, виной тому была та самая забота Дина, которой Сэм всегда был окутан с малых лет. Он привык к чувству безопасности, а потом реальность больно схватила его за горло и окунула в жизнь охотников, заставляя быстро повзрослеть. Поэтому после подобных моментов он часами не мог успокоиться, переодически шмыгая носом и вытирая рукавами мокрые, покрасневшие щеки. Дин все понимал и очень переживал за Сэма и за его душевное состояние. Он мечтал о том, чтобы младший не видел всего этого и мог радоваться безоблачной жизни. Каждый срыв Сэма отзывался в сердце Дина острой болью, словно кто-то оставил там стрелу. Несмотря на боль во всем теле и глубокие рваные раны, Дин долго сжимал Сэма в крепких объятиях, напоминая о том, что он жив. Что они все еще живы. Дин должен был обращать на это больше внимания. Хотя, возможно, он просто неосознанно закрывал на это глаза, и нарочно пытался не слышать эти тревожные звоночки, которые буквально вопили «Сэм не впорядке! Он вот-вот сломается, как форфоровая кукла». Это можно было заметить в мельчайших деталях, которые были подсказками для Дина. С того момента, как Сэм сказал свое первое слово, он всегда задавал сложные вопросы: почему они всегда переезжают и не живут так, как другие семьи в идеальных американских историях, куда вечно пропадает отец и прочее. А что мог ответить Дин? Он сам был маленьким ребенком, поэтому просто практически умолял «Сэмми, не задавай мне эти вопросы, пожалуйста. Тебе пока рано это знать». Он не хотел, чтобы его Сэмми так же рано взрослел и пытался всячески продлить его детство, которое оборвалось, как только Дин сам впервые отправился на охоту и скрывать очевидное стало просто невозможно. Сэму тогда уже было лет десять и отмалчиваться больше не получалось. «Дин, откуда эти шрамы? Дин, что с тобой происходит? Дин, отца нет уже целую неделю, куда он уехал?». И в один из вечеров, он просто сидел на продавленом диване, с торчащими пружинами и без интереса листал каналы, когда Сэм опять начал засыпать его многочисленными вопросами. Тогда Дин и рассказал все, что годами скрывал в потаенных уголках своей души. В тот день, на фарфорой кукле, именованой Сэмом Винчестером, появилась первая глубокая трещина. Наверное, именно в тот момент в нем поселилась ненависть ко всему, что с ними происходило. И примерно в тот период начали закрадываться первые мысли о том, что хотелось бы вырваться из этой петли и стать таким как все — нормальным. Дин выпивал один стакан за другим, все еще блуждая в своих воспоминаниях, словно в лабиринте, где на каждом шагу поджидал очередной монстр из прошлого. Хотелось выть, как волк на луну от этой щемящей боли и пустоты внутри — в том месте, где раньше было его сердце. Ощущение потери вселяло в него всепоглощающую тревогу. Вдруг он завтра проснется, а Сэм уехал и бросил его, оставив наедине с мерзкими тварями и одиночеством. А вообще, собирался ли он ему рассказывать? Или планировал в один прекрасный день просто взять и исчезнуть, как призрак, после сжигания трупа? Дин любил Сэма. Любил так, как никого и никогда на свете. Отца он скорее уважал, но вот Сэмми — это совсем другое. Он хотел оберегать его, проводить с ним всё свое свободное время и он уж точно не готов был его отпустить. Дин практически уверен, что никто в этом мире, никогда не был к кому-то так сильно привязан, как он к своему младшему брату. Он слышал какую-то чушь про родственные души и поначалу считал, что это полнейший бред, придуманный для влюбленных парочек. Но с каждым днем, его мнение по этому поводу все сильнее подвергалось сомнениям и становилось все более глупым и менее реалистичным. Теперь Дин был готов поверить в существование родственной души, потому что у него она точно была. Сэм стал его частью. Буквально врос в него и поселился в сердце и мыслях. Сэм откликался в каждом действии, которое совершал Дин и был причиной каждого принятого решения. Их связь была слишком крепкой и порой даже пугала не только окружающих, но и их самих. Это с легкостью можно было бы назвать созависимостью. И вот сейчас, Сэм захотел разорвать эту нить и оставить Дина наедине со своими демонами. На негнущихся ногах Дин постарался встать со старенького барного стула, бросил несколько купюр на стол перед барменом и слегка пошатываясь вышел на улицу. Время пролетело так чертовски быстро, вероятно из-за того количества выпитого алкоголя, которое никак не помогло забыть о проблемах или залечить душевные раны, но зато сильно помутнило сознание. Дин очень рано начал пить и с годами это вошло в некую, очень пагубную привычку. Алкоголь помогал отвлечься от неурядиц, которые у Винчестеров всегда были отнюдь не будничными. Дин, например, частенько мог выпить пива после школы. В самом начале его охотничьего пути, отец заливал порезы крепким виски из ближайшего магазина, чтобы обезоразить рану. А когда Дин стал старше и ранения приходилось зашивать в одиночку, он выливал алкоголь не только на рану, но и прямиком в горло, чтобы этот вкус отвлек от мучительной боли, обжигая глотку. И за всем этим приходилось наблюдать малышу Сэмми. Внутри него в такие моменты наверное бушевал настоящий ураган, но он пытался прятать эти чувства, чтобы Дин лишний раз не беспокоился. Видимо, это в крови у Винчестеров — скрывать свои проблемы за маской спокойствия и полного безразличия. Каждый из них переодически срывался. Дин не был эмоционально стабильным, поэтому он кричал, ломал первые попавшиеся под руку предметы и сбивал костяшки пальцев в кровь от сильных ударов о каменные стены местных забегаловок, в которых они пили крепкий кофе, чтобы не уснуть во время ночной охоты. Джон никогда не интересовался, откуда новые кровавые отметины на теле его страшего сына, а Сэму Дин всегда врал — «Обычные боевые ранения, Сэмми. Не бери в голову». Но младший Винчестер всегда был очень смышленным, поэтому с малых лет прекрасно чувствовал ложь. Поначалу он ничего не говорил и делал вид, что верит Дину. Но со временем молчать ему надоело и время от времени он стал закатывать такие истерики, что Дин побаивался, что их могут выселить из мотеля за нарушение спокойствия других постояльцев. Сэм мог долго кричать и размахивать руками, хаотично перемещаясь по номеру, но в какой-то момент резко останавливался и выдыхал. Из него будто выкачивали весь воздух, как из воздушного шара. Руки безвольно повисали вдоль несуразного, длинного тела и Дин слышал едва произносимое «Я же волнуюсь за тебя, придурок». Это было сказано настолько болезненно-искренне, что хотелось тут же выброситься из окна, вот только их мотельный номер распологался на первом этаже. Во всем этом безумном вихре, состоящем из душераздирающих воспоминаний, Дин не заметил, как добрел до нужной двери. Дрожь в руках, возникшая то ли от холода, то ли от количества выпитого алкоголя, сильно мешала — он несколько раз ронял ключ и лишь с четвертой попытки смог нормально вставить его в замочную скважину. Пошатываясь, Дин вошел в номер. Ключи со звоном упали на деревянную тумбочку, а куртка полетела куда-то в угол затхлой комнаты. Дин поднял глаза и моментально наткнулся на внимательный и взволнованный взгляд. На него словно смотрел маленький, испуганный олененок. Сэмми. Он стоял прямо посередине комнаты, нервно кусал губы и явно хотел что-то сказать. -Ты все видел, да? — дрожащим голосом задал волнующий вопрос Сэм. — О чем ты, Сэм? — попытался отвертеться Дин, делая вид, что все в полном порядке и он понятия не имеет, куда ведет этот разговор. — Ты прекрасно понимаешь о чем я. Хватит строить из себя идиота. — попытался разозлиться младший Винчестер, но голос предательски дрогнул. — Да… Да, я всё видел. — сдался Дин и отвернулся от Сэма, оперевшись руками о твердую столешницу. Сейчас ему нужна была хоть какая-то опора, иначе он бы точно развалился на части, как фигурка из лего. — Дин, я…- но договорить ему не удалось, потому что его прервал резкий, выбивающий воздух из легких, вопрос. — Ты собирался рассказать мне? — делано спокойным тоном спросил Дин, прожигая взглядом стену напротив, с раздражающими цветочными обоями. — Прости меня… я. — Ты собирался рассказать мне?! — полным отчаяния голосом выкрикнул Дин и с такой силой ударил по столу, что деревяшка казалось могла разлететься в щепки. Он выплеснул накопившееся за день раздражение и теперь тяжело дышал, покорно ожидая ответ и прокручивая в голове самые неутишительные сценарии. Повисло тяжелое молчание, которое, кажется, можно было даже ощутить физически, просто протянуть руку и нащупать в воздухе. Оно витало в пространстве, как удушающий дым. Каждый из них боялся совершить лишнее движение или сказать что-то не то, чтобы не испортить все окончательно. Первым нарушить тишину осмелился Сэм. — Я боялся. — очень тихо произнес он, а спустя пару секунд шепотом добавил. — Мне было чертовски страшно. Дина в тот момент словно прошибло током и он буквально почувствовал каждое нервное окончание в своем теле. Голос Сэма был переполнен болью и самым настоящим, искренним страхом. Сэм его боялся. И осознание этого факта жутко напугало самого Дина. Он никогда не пытался добиться подобной реакции, а наоборот всеми силами старался окружить Сэма любовью и заботой, чтобы рядом с ним он чувствовал себя в полной безопасности. А вот сам Дин жутко боялся Джона, до дрожи в коленях. Отец мог срываться, кричать, а еще он всегда взваливал всю ответственность на своего старшего сына, порой забывая, что он всего лишь ребенок, которого лишили детства. Джон был требовательный и любая малейшая оплошность вызывала сильный гнев с его стороны. И вот сейчас они стояли в этой большой пустой комнате, не нарушая эту хрупкую тишину. Каждый думал о своем, прокручивал в голове всё произошедшее и пытался найти ответ на самый главный вопрос «Как жить дальше?». Это стало переломным моментом в их личной истории. Всё перевернулось с ног на голову и казалось, что их жизнь больше никогда не станет прежней. Больше не было взаимных подколов, поездок на импале по ночному городу и редких, успокаивающих, но порой жизненно необходимых объятий. Они старались не оставаться наедине и лишний раз не разговаривали друг с другом, а лишь обменивались дежурными фразами. Это стало каким-то негласным правилом — держаться на «безопасном» расстоянии. Дин пытался всячески отдалиться от Сэма, чтобы им обоим было легче перенести отъезд младшего в Стэнфорд, который вскоре успешно состоялся.***
Это злосчастное письмо Сэм тогда распечатал «на память», хранил два долгих года и даже после возвращения к охотничьей жизни не выбросил. Он лишний раз его не доставал и не перечитывал, но оно всегда хранилось где-то поблизости — между пыльных книжных страниц, в кармане потрепанной куртки или же качевало из одной дорожной сумки в другую. Прошло уже очень много лет и этот жалкий листок бумаги успел пожелтеть, а края его давно протерлись и стали рваными, как у древних свитков. Большую часть времени Сэм просто о нем не помнил, по рука почему-то не поднималась выбросить этот клочок воспоминаний, когда он в очередной раз случайно на него натыкался. Воспоминания эти были очень неоднозначными и противоречивыми. С одной стороны — два счастливых года в коллежде, в окружении прекрасных друзей и красивой девушки, а с другой… Одна из самых долгих и болезненных ссор с Дином, о которой было крайне тяжело вспоминать, но которую невозможно было забыть. Старший Винчестер никогда не признавал, что его это задело и расстроило, но это и не требовалось, ведь всё и так прекрасно читалось на его лице. Он тогда стал каким-то поникшим — все время ходил с опущенной головой, меньше шутил, да и говорил в целом. Он не вычеркнул Сэма из жизни, а наоборот обвел это имя красным маркером в своей памяти. Два года он жил в мире грез, убегая от реальности, лишь бы не просыпаться очередным утром в мотеле, в полном одиночестве. Этот период в памяти Сэма тоже запомнился как нечто очень тяжелое и безрадостное. Но поначалу он пытался это отрицать, обманывая самого себя. Он испытывал жуткие угрызения совести из-за того, что оставлял старшего брата, тем самым разрушая их особенную, очень тесную связь. Безусловно, колледж был чудесным местом и просто мечтой наяву, гарантирующей счастливое будущее для Сэма. Но только вернувшись к старой, привычной жизни он понял, что лучше всю жизнь заниматься охотой, чем навсегда попрощаться с Дином. С того момента прошло уже десять лет. Время пролетело чертовски быстро. Они переехали в бункер и наконец-то стали называть это странное место своим домом, а не очередной остановкой между Висконсином и Вайомингом. Бункер идеально подходил Винчестерам — большая библиотека, заставленная десятками книг и парковка с невообразимым количеством автомобилей и мотоциклов. Это была идеальная комбинация для двух братьев. Теперь у каждого из них была своя комната — непозволительная роскошь для семьи Винчестеров. Раньше им приходилось довольствоваться тесными мотельными номерами, где благословением было наличие горячей воды и иногда даже приходилось делить одно спальное место. Из-за вечных переездов ни у Дина, ни у Сэма не было большого количества личных вещей. Несколько фланелевых рубашек, оружие, кассеты и журналы у Дина, книги у Сэма и какие-то важные для них мелочи, вроде ценного амулета или этого судьбоносного письма. Несмотря на то, что багаж был весьма скромным, его все равно нужно было разобрать и разложить все вещи на их новые места, в небольших, но очень уютных комнатах. Этим сейчас и занимался Сэм. Он перебирал каждый предмет гардероба и из-за своего перфекционизма складывал все по цветам в черезчур просторном комоде. Когда сумка практически опустела, младший Винчестер взялся проверять все труднодоступные карманы, дабы ничего не упустить и наконец-то покончить с обустройством нового пространства. Через пару минут он нащупал нечто свернутое на дне саквояжа. Сердце пропустило удар, а через секунду забилось в бешеном ритме. То самое письмо сейчас прожигало пальцы, отдаваясь тупой болью где-то глубоко внутри, будто оно было покрыто едкой кислотой. Столько лет он пытался спрятать эти воспоминания в самых дальних ящиках своей памяти и сейчас все они нахлынули на него гигантской волной. Не ясно, что именно заставило Сэма развернуть листок бумаги и впервые за эти годы пробежаться взглядом по напечатанным буквам. Возможно, новые, незнакомые ощущения — домашний быт, поездки за продуктами и приготовление завтраков на их собственной кухне. Это их новый дом. Их… первый дом. Начало какого-то нового этапа в их спонтанной и непредсказуемой жизни, который обещал, несмотря ни на что, быть лучше предыдущего. Сэм аккуратно присел на мягкую кровать и стал вчитываться в текст, напечатанный выверенным, калиграфическим шрифтом. Содержание письма было абсолютно безобидным и не несло в себе никакого болезненного эмоционального окраса, но память подкидывала все новые и новые картинки из прошлого. Тот холодный день. Открытый ноутбук. Напряженный разговор. Да, сейчас все было относительно хорошо и спокойно. Конечно, переодически на пороге их поджидал очередной апокалипсис, а демоны то и дело творили какие-то непотребства, но зато они были всегда вместе. Вдвоем против целого мира. Но те два года проведенные врозь, до сих напоминали о себе в виде глубоких порезов на сердце, которые сейчас вновь открылись и начали кровоточить из-за стучащих в голове воспоминаний. Сэм и сам не заметил, как на пожелтевший лист начали капать соленые слезы, создавая еще больше шероховатостей и вмятин. Весь спектр эмоций, которые накопились в нем за последнее время, выплеснулись таким образом. Винчестеры крайне редко плакали. Это случалось только в крайних случаях, когда кто-то из них находился на грани жизни и смерти и казалось, что выхода нет. Дин проходил по длинному коридору, когда услышал какой-то непонятный шум, доносящийся из комнаты с приоткрытой дверью. Он еще не до конца разобрался в планировке здания, поэтому иногда путался и подолгу искал нужное ему помещение. Заглянув в дверной проем, он увидел знакомую сгорбленную фигуру, повернутую к нему спиной. Дин тихонько вошел внутрь и теперь уже смотрел прямо на Сэма который закрывал своими большими ладонями мокрое лицо и рвано дышал. Старший Винчестер прекрасно помнил это злосчастное письмо, поэтому сразу же распознал, лежащий рядом с Сэмом скомнанный клочок бумаги. Они никогда не говорили об этом, потому что знали — это больная тема для обоих. Сейчас слова тоже были не нужны. Что такого необычного и воодушевляющего мог сказать Дин? «Всё в прошлом» «Не думай об этом» «Ты ни в чем не виноват» Сэм всё равно слепо верил в обратное и поэтому любые, сказанные Дином слова, не оказали бы никакого эффекта. Именно поэтому старший Винчестер сделал то, что всегда им помогало в трудные минуты. Он просто сел рядом и бережно обнял Сэма со спины, крепко сжав дрожащее тело. Своими пальцами он аккуратно убрал руки брата от лица и плотно сжал их в своих ладонях, возвращая Сэма в реальность. — Я рядом. — тихо прошептал Дин, заставив тело Сэма покрыться мурашками. Что бы ни происходило вокруг, самым ценным для них было именно осознание того, что они есть друг у друга. С того момента прошло уже очень много лет и воспоминания, естествено, никуда не исчезли. Но сейчас они ничего не значат, потому что теперь они вместе — сидят на кровати, в этой плохо освещенной комнате, отчаянно держась друг за друга. И никто и ничто не сможет их разлучить. Больше никогда. Этот жизненный опыт научил их, что они — это все что у них есть. Всегда рука об руку, несмотря ни на что.