Глубокая, теплая ночь накрыла Питер, что было большой редкостью. Обычно тут холодно и дождливо, но сегодня видимо они выиграли в лотерею.
Рома не спал, листая ленту в телефоне, чтобы хоть как-то занять себя. Стрим не очень давно закончился, оставив после себя только хорошие впечатление, пусть и поздно завершился. Обычные ламповые посиделки.
В любом случае, ему не спалось, поэтому Рома лежал в теплой кроватке, наслаждаясь уютом, и, время от времени, поглядывал на пейзаж за окном.
Совсем недавно он признался Джонни в любви. И пусть брюнет ничего внятного не ответил, Рома не отчаивался. Некоторые скажут, что это слишком наивно, ведь Джонни парень, да и довольно негативно относится к «радуге». Кто знает, возможно, ему просто нужно время, чтобы набраться храбрости. Но чувство ожидания и некой тревоги все равно остались, и Рома здесь был бессилен, поэтому ему оставалось только ждать и терпеть.
Вдруг на панели уведомления высветилось сообщения от Макса, с какой-то ссылкой на instagram.
"Просто глянь"
Рома с неким недоверием открыл ссылку на сторис. В голове сразу пронеслось тысяча и одна тревожная мысль, из-за чего парень нервно сглотнул.
На экране телефона высветился какой-то клуб, с ярким, быстро мигающим светом, который словно пытался вызвать у людей эпилепсию. Громкая музыка перебивала какие-либо слова, поэтому на видео слышались лишь громкие и невнятные крики пьяных людей.
В центре стоял Джонни, обнимающий какую-то красивую девушку за талию, прижимая к себе. Позади на барной стойке стояло несколько пустых и полупустых стаканов, которые не успели убрать.
Незнакомка едва придвинулась и прошептала что-то брюнету. Тот, кажется, усмехнулся и прижал девушку ещё сильнее к себе и повел носом по ее шее. Все эти действия явно полагали не на невинный расклад ночи.
Кажется в сердце что-то противно закололо, а руки все сильнее и сильнее сжимали экран телефона, словно пытаясь его расколоть, лишь бы не видеть этого.
В Роме словно проснулась неистовая злость, что разрывала его тело, и одновременно желание реветь, рвя на себе волосы от беспомощности. Противное чувство расползлось по телу, что хотелось содрать с себя кожу, мышцы. Хотелось перестать существовать в принципе, лишь бы не чувствовать эту потерянность, бессилие, которое въелось в сами кости.
В голове крутились тысячи мыслей, но главной, что всегда перебивала остальные, оставалось «Почему?». Как бы Рома не пытался думать, она всегда, словно ошибка, высвечивалась перед глазами, жалобно крича от несправедливости.
Разъяренно кинув телефон на собственную кровать, голубоглазый схватил первую же подушку, сильно бья ее, со слезами на глазах, что текли солеными ручьями вниз по щекам.
Перья медленно падали на кровать, каждый раз легонько подпрыгивая от ударов.
Окончательно выдохнувшись, Рома упал лицом в эту же подушку, попытался завыть, но горло уже было не способно на подобное. Чувствуя себя преданным, Рома мог лишь тихо всхлипывать и дрожать всем телом. Будто это могло помочь отпустить ему боль.
Почему Джонни такой мудак? Он мог бы сразу сказать, что ничего не чувствует. Но нет, он ничего не ответил внятного, давая надежде теплится в душе Ромы. А сейчас брюнет собственноручно разрушил ее, не оставив даже осколков, лишь пыль.
Вдруг брошенный телефон начинает громко звенеть, привлекая внимание хозяина. Утерев слезы, Рома взял гаджет, гадая, кто ему может звонить.
На экране высветилось знакомое "Колбочка-макросник" вместе с радостным лицом Джонни, которого он тогда специально незаметно сфоткал.
Голубоглазый чувствовал лишь ненависть к нему, но и трубку он не мог не взять. Вдруг там что-то важное.
— Да? — Очень охрипшим от крика голосом спросил Рома, тут же тихо кашляя в кулак, чтобы голос вернулся. Руки тряслись от волнения, кое-как подчиняясь хозяину. Из трубки слышался этот клубный саунд, но очень приглушенно, словно через стену.
— Рома? — Послышался взволнованный и осипший голос Джонни, будто бы он сам был удивлен. Брюнет явно был под градусом, но говорил очень даже складно для такого состояния.
— Да, это я. — Зачем-то сказал голубоглазый, чувствуя себя как-то растерянно, будто все в этой комнате сдвинули на 3 миллиметра: вроде все стоит на местах, а вроде что-то не то.
— Я… эм, ну, — Неуверенно начал мямлить Джонни, не зная, как начать разговор. Глухо выдохнув, Колбая продолжил чуть громче: — Мне очень плохо. Забери меня… пожалуйста.
Губы Ромы непроизвольно сжались в бледную полоску, а сердце екнуло на месте. Честно, он не знал, как поступить. После того, что он сделал, голубоглазый не хотел его видеть, но и бросить его парень не мог.
— Где ты? — Вздохнув, обессиленно спросил парень, нервно проводя рукой по шее. Он смирился с этим странными противоречивыми эмоциями, помочь все равно надо. Рома просто не смог бы поступить по-другому, как бы не ненавидел Джонни.
Брюнет немного растерянно назвал адрес, будто сам до конца не был уверен, где находится. Голубоглазый, сказав ждать его, повесил трубку. Рома старался собираться как можно быстрее, но ноги и руки были будто ватные и ему не принадлежали, а время, как назло, замедлилось.
Все происходит так нечетко: он уже в машине и едет по полупустым дорогам. Словно это странный сон, только отвратительная-ноющая боль в груди давала понять, что все реально. А жаль.
Повернув на очередном повороте, парень выехал к какому-то небольшому клубу, музыку в котором было слышно даже с улицы. Притормозив около него, Рома выглянул в окно, взглядом пытаясь понять, туда ли он приехал. Вроде адрес был тот.
Достав из кармана мобильник, голубоглазый набрал номер Джонни, попутно пытаясь найти место для парковки, которые были все закономерно забиты. Хотя, а что он хотел? Это место около клуба, так еще и разгар ночи.
Брюнет не заставил себя долго ждать и буквально через пару гудков из трубки раздался хриплый голос:
— Да?
— Выходи, — Ответил Рома, паркуясь на найденное место. Ненадолго откинувшись на спинку сиденья, парень прикрыл глаза, слыша немного сбившееся дыхание Джонни. — я, вроде, приехал.
— Сейчас. — Собранно сказал брюнет, после чего послышались его громкие шаги вперемешку с каким-то обрывки фраз чужих людей. Один скрип двери и раздалась громкая клубная музыка. — Я выйду через черный вход.
Голубоглазый на это неуверенно кивнул, еле-еле различив крик Джонни. Напоследок кинув взгляд на зеркало заднего вида, где отражалась часть его усталого лица, парень вышел из машины. Брюнет возможно сам не дойдет, а отдирать его лицо покусочно от асфальта Рома точно не хотел.
На улице было очень тепло и почти безветренно. Те немногочисленные люди, что явно шли домой, а не развлекаться были одеты довольно легко. Кто-то даже нес пальто в руках. Сам же парень ограничился теплым худи.
Вдохнув полной грудью, Рома направился к черному выходу из клуба, оглядывая людей вокруг, глазами ища среди них Колбая. Но как назло попадались лишь бухие студенты, которых, видимо, выгнали.
Почти дойдя до места, голубоглазый все же увидел шатающегося Джонни, который действительно выглядел максимально неважно. Весь какой-то помятый, с болезненно красным лицом, а волосы были взъерошены, из-за чего Колбая был похож на сбежавшего психа.
Увидев друга, Рома чуть ускорил шаг, идя ему навстречу, попутно готовясь чуть ли не ловить его, ибо шатало Джонни славно. Сильнее любого корабля в сильный шторм.
— Привет. — Пытался радостно сказать брюнет, но вышло все равно измученно. Джонни дал голубоглазому закинуть себя на плечо, послушно взваливаясь. Он чувствовал себя так, словно словил морскую болезнь, поэтому опора ему бы не помешала.
Рома как-то неопределённо кивнул на слова друга, и они медленно пошли. Фильченков пытался перенести большую часть веса брюнета в свою сторону, но Джонни так шатало, что это стало практически невозможным.
Таким неспешным шагом они дошли до машины Ромы и Джонни даже ни разу не упал.
— Всё в порядке? — Немного обеспокоено спросил голубоглазый, кое-как усадив друга на соседнее от руля сиденье. Да, Рома теперь не очень любил Джонни за его скотский поступок, но все же волновался за него: Колбая был каким-то неестественно бледным и красным одновременно. Если он вырубится прямо в машине будет плохо.
— Бывало и хуже. — Кое-как проговорил брюнет, запинаясь, пока Рома упорно пытался его пристегнуть ремнем безопасности, который кажется опять заедал. — Ты очень злишься?
— Очень, — Устало сказал Рома, осуждающе и одновременно вымученно смотря на Джонни. Голубоглазый с удовольствием врезал бы другу, чтобы хотя бы чуть-чуть почувствовать себя лучше, но он слишком морально выдохся. Хотелось просто лечь и плакать, пока слезы просто не закончатся. — не каждую ночь мне приходится таскаться за тобой в какие-то дебри, чтобы забрать в хлам бухого.
— Прости. — Искренне ответил брюнет, подозрительно ясно смотря на Рому, которого это очень смутило. Холодок пробежал по спине, Фильченков не выдержал и отвёл взгляд.
Наконец-то справившись с ремнем, Фильченков вновь кинул взгляд на друга, и, легонько коснувшись лба друга губами, сказал:
— Ты горячий.
— Это плохо? — Безэмоционально спросил Джонни, хотя щеки его слегка стали краснее. Рома громко захлопнул дверь, идя к водительскому месту.
— Я могу включить кондей, если тебе жарко. — Буднично ответил Рома, сев на свое место. Пристегнувшись, он завел машину и, на всякий случай, все же включил кондиционер. Авто медленно тронулось с места, уезжая прочь.
Асфальт под колесами тихо скрипел, пока питерские пейзажи медленно сменяли друг друга, дома и деревья спокойно проносились в окне, создавая умиротворенную идиллию, от которой так и клонило в сон.
Вопреки ожиданиям, в авто царила тишина, которая устраивала обоих. Ощущение, словно не было этой сторис и горящей ревности, а Рома не был зол на все вокруг. Все напряжение, которое чувствовалось между ними легкой нитью всю внезапную встречу, исчезло.
Слабый и тихий вздох брюнета был почти незаметен в этой обстановке. Голубоглазый кинул взгляд на Джонни. Тот будто бы вжался в стекло, просто смотря на город. Кажется Колбая медленно засыпал и одновременно даже не моргал, словно скульптура.
Сосредоточив внимание на дороге, Рома понял, что они почти приехали. Он завернул к одному из многоэтажных одинаковых домов и остановился. Рома посмотрел на Джонни, что действительно почти дремал.
Голубоглазый вышел из машины, неопределенно вздохнув. Будить брюнета отчего-то не хотелось, но надо было. Подойдя к противоположной двери, Рома несильно постучал в окно, будя друга. Этот придурок облокотился на стекло всем своим телом, из-за чего открывать дверь было небезопасно.
Джонни что-то неразборчиво пробормотал и открыл глаза. Его взгляд пару секунд был потерян, а сам парень не мог сориентироваться.
— Пойдем домой, — Как можно мягче сказал Рома, но в голосе все равно слышалась какая-то вялость. Он аккуратно отрыл дверь. — мы приехали.
— Ты уйдешь? — Сонно спросил Джонни с надеждой в голосе, пытаясь отстегнуть ремень.
Рома замолчал, обдумывая ответ. Всё-таки его друг может сделать что угодно в таком состоянии, так что лучше будет остаться и присмотреть за ним.
— Нет, я останусь с тобой до утра. — Ответил голубоглазый и попытался улыбнуться, что, в принципе, получилось. Не самая его лучшая улыбка, но все хоть что-то. — Сейчас я тебе помогу дойти.
В свете белых и жёлтых фонарей появилась рука Ромы. Парень осторожно взял руку и попытался встать, но его очень сильно шатало, а голова шла кругом, из-за чего дойти хотя бы до лифта, казалось невозможным. Но это удалось сделать, хоть и с огромным усилием.
— Помнишь где ключи от твоей квартиры? — Осторожно спросил Рома уже в лифте, мысленно надеясь на положительный ответ. Ибо выламывать или взламывать двери он не умел.
— Где-то в кармане куртки наверное. — Неуверенно ответил Джонни, держась за немного больную голову. Кажется ему снова стало хуже.
Фильченков устало вздохнул и начал шарить по карманам. Но ему повезло, потому что искал он недолго, ключи действительно были в левом кармане куртки.
Дойдя до массивной черной двери, Рома вставил один из ключей в щель и, повернув несколько раз, открыл дверь.
Парни зашли в темную квартиру и включили свет, который брюнет явно не оценил. Сняв обувь с верхней одеждой, друзья прошли в спальню. Кое-как Рома уложил Джонни, что было довольно тяжело.
***
Где-то на периферии сознания слышен стук капель об асфальт. Тонкая пелена сна не хотела обрываться. Но из дремы Джонни вырвали воспоминания прошлого вечера, словно окатив его ледяной водой. Не ясно каким образом, но он помнил все. Подетально.
— "Практически все." — Поправил его внутренний голос. И непонятно, радоваться этому или наоборот переживать.
На удивление, голова не гудела и боли не было, словно похмелье решило сжалиться над брюнетом.
Но как только тот попытался встать, все это пришло в действие. Голова закружилась, загудела, в глазах потемнело, к горлу подступил рвотный рефлекс. Последнее Колбая смог подавить, хоть и с трудом. Вот только уже эту боль не перекрыть. Она отдавалась очень сильной пульсацией в голове.
Кое-как сев, парень нерешительно оглянулся, чувствуя, как от лишних движений его выворачивает.
Плотные серые шторы полностью занавешивали окно, из-за чего различить хоть что-то в темной комнате было проблематично. Но Джонни смог узнать свою спальню. Рядом никого.
— "Но где Рома?" — Слишком быстро пронеслось в мыслях. И в этот же момент за дверью послышались тихие шаги.
Дверь открылась, в проходе стоял едва различимый Фильченков с чем-то в руках. Вроде стакан. Что хорошо, потому что жутко хотелось пить.
—Ты как? — Мягко и обеспокоенно спросил голубоглазый, подойдя к Джонни и протянул его. Там оказалась вода. Брюнет благодарно ухватился за стакан и осушил его в полсекунды.
— Бывало и лучше. — Сухо хоть и честно сказал Джонни, стараясь не подавать виду что ему стыдно за свое поведение. Всё-таки упрямость снова взяла верх, и извиняться он не намерен.
— Может надо чего? — Рома спросил ещё тише. Он напоминал первоклассницу, которую отчитывают родители.
— Твое отсутствие. — Прошипел Джонни, снова хватаясь за виски. Боль пожирала со скоростью света, поэтому времени на раздумий у него не было. Он ведь всего лишь хочет побыть немного один. Колбая не было дела до чужих эмоций, оскорбленности и далее по списку. Он хотел одиночества и хотел, чтобы чертова боль прошла.
Ох, видел бы сейчас брюнет этот взгляд и выражение лица. Будто последнюю надежду разбили о стену прямо на глазах.
— Вот как?.. — Выдавил из себя Рома. Он замолчал, закусывая губу и думая что делать и говорить дальше. — Я понял.
И все и больше Ромы в комнате нет, он сразу вышел. А Джонни как всегда, ему не до других. Последнее он даже не услышал от боли, хоть и оправдано. Раздался тихий скрип двери.
И вновь эта густая тишина…
Настолько густая, что даже боль в висках отошла на задний план. Постепенно до Колбая начало доходить, что произошло. Он раз за разом прокручивал произошедшее и не понимал, что он сделал не так. Решив отложить размышления на потом, Джонни осторожно побрел на поиски таблеток от головы.
***
Таблетки закономерно нашлись в одном из ящиков на кухне. В глазах немного плыло, из-за чего устоять на ногах было целым испытанием. Оперевшись локтями о стол, Джонни непослушными руками достал таблетки и заглотил две сразу на сухую.
Спустя минут пять головная боль чуть утихла, давая возможность кое-как мыслить.
Джонни уже хотел медленно уходить, как заметил чуть приоткрытую дверь в зал. Странно, потому что она должна быть полностью закрыта.
Зайдя в нее, брюнет увидел спину Ромы, что сидел на диване, и смотрел в никуда. Его плечи были очень напряженными, словно глыба. Он не ушёл? Видимо, это их шанс поговорить.
Джонни шумно сел рядом, обозначая свое присутствие здесь. Брюнет краем глаза бросал на друга ожидающие взгляды. Но никто из них ничего не говорил, они лишь оба молчали, думая о чем-то своём.
Голова особенно больно отдалась где-то в задней стороны черепа, из-за чего Джонни зажмурился, чуть приваливаясь на голубоглазого. Руки машинально потянулись к вискам.
Рома аккуратно положил чужую голову на свои колени. Да, возможно это немного странно и опрометчиво с его стороны — Джонни его не любит, пора бы смириться с этим — но ему все равно. В груди засело противное чувство, что кажется начало разливаться где-то в районе лёгких.
— Ты очень сильно меня ненавидишь? — Как-то обречённо спросил Джонни, чуть поудобнее устраиваясь на чужих коленях. Не самое мягкое место, на котором лежал брюнет, но терпимо.
— Да. — Размыто ответил голубоглазый, печально вздыхая. Он все ещё любил его, пусть Джонни и повёл себя, как придурок. Ощущение, будто Рома похитил то, что ему не принадлежит.
И он прекрасно понимал, что ещё долго будет вспоминать это: Вечно буйный Джонни спокойно лежит на его коленях.
Рука невольно потянулась к чёрным, непослушным волосам, зарываясь в них. Голубоглазый будто впал в транс, перебирая локоны и чуть царапая кожу ногтями. Брюнет ничего не сказал, лишь шумно вздохнул носом, чуть потираясь щекой о джинсы.
— Я могу объясниться? — Прервал тишину Джонни, звуча как-то потерянно и напряженно. Рома отстранёно угукнул. Почему-то все казалось нереальным, слишком спокойным и невыносимо печальным одновременно. Словно грустный сон.
Сглотнув ком в горле, Джонни продолжил:
— Я… на самом деле это так странно… – Он запнулся, чувствуя, как хватка на волосах стала чуть сильнее. Парень печально усмехнулся, мысленно уже в десятый раз извиняясь перед другом. – Я просто трус, окей? Я испугался, что все разрушу. А теперь все ещё хуже. Неуверен, что ты когда-нибудь простишь мой мудацкий поступок. Я все еще плохо понимаю, что чувствую к тебе. Извини.
Рома молчал, все ещё поглаживая чужую голову, как кота. Снизу неожиданно раздался неопределённый шмыг носом. Джонни плачет?
Это было так внезапно, что Фильченков резко потянул за одну прядку. Раздался громкий шик брюнета, что несильно ткнул друга в колено за это.
— Прости... — Виновато прошептал Рома. Размытое чувство каким-то грузом повисла у обоих на шее, стягивая горло. И почему-то резко хотелось улыбнуться от этой нелепо-грустной ситуации. — Голова все ещё болит?
— Немного.
И вновь тишина. Воздух казался невыносимо плотным, что даже дышать стало труднее. Грудь будто сдавили в тиски. Если бы кто-то из них спустил сейчас курок, то пуля бы просто застряла где-то около них, в этом вакууме недосказанности, злости, страха и неуверенности.
— Я... Я могу попробовать, — Осторожно пробормотал Рома, чуть заплетаясь. Во рту был противный неопределенный привкус, который он отчаянно пытался сглотнуть. Джонни удивленно посмотрел на него, чуть сжимая ладонь в кулак. — простить тебя.
— Вряд ли я заслуживаю этого. Я ведь могу не ответить взаимностью.
— Я в любом случае готов попробовать. — Спокойно, искренне ответил голубоглазый, слегка улыбаясь. Он чувствовал себя слабохарактерной тряпкой, которая всегда прощает мудаков. Но ведь Джонни не такой. Рома знает его давно, он мог поручиться за брюнета перед самим собой. В любом случае, никто не знает, к чему все это приведет.
— Спасибо... — Все еще не отрывая взгляд ответил Джонни, чуть сжимая губы. Голубоглазый слегка растерянно кивнул, смотря в ответ. Вдруг брюнет сдвинулся, обнимая Рому за талию, насколько это позволяло положение. От этой картины под ложечкой засосало. Это слишком мило и уютно.
Рома неопределенно хихикнул от этого, за что получил больной тычок под ребра. Возможно, все не так плохо.
