Сбежать и спрятаться

      Утром Гарри проснулся, сжимая Гермиону в своих объятиях и чувствуя, как его постепенно начинает охватывать паника. Хотя утром-то назвать это время было нельзя, скорее, ближе к середине ночи. Гермиона поерзала во сне, от чего Гарри мгновенно проснулся.       Он все еще не мог поверить в то, что случилось прошлым вечером. И уж тем более не особо понимал, как это произошло. В один момент он любовался ее плечиками, только плечиками, Мерлина ради, а потом...       Они переспали. На самом деле, если что-то и можно было назвать занятием любовью, то именно этим они и занимались. Любовью. И это было прекрасно. Хотя это определенно не входило в его планы.       Тем не менее у него хватило сил, чтобы удержаться и не погладить ее ножку, которая была перекинута через него, постепенно поднимаясь выше. Снова и снова.       — Что случилось? — хрипло спросила она.       У Гарри душа в пятки ушла от удивления. А ведь он был очень хорош в своей работе, и прошло много времени с тех пор, как его действительно заставали врасплох. И эта ведьма буквально лежала у него на груди.       — Ничего.       — Не ври мне, — она положила свою руку поверх его. — Несмотря на то, что ощущения от твоих прикосновений просто потрясающие, ты какой-то напряженный и дерганный. Так что случилось?       — Опыт научил меня не доверять ситуации, когда кажется, что все идет слишком хорошо. Я не планировал этого, — он провел рукой по ее обнаженной спине, — на самом деле я точно помню, что мы не собирались торопиться.       Она подвинулась, чтобы положить подбородок ему на грудь и посмотреть на него снизу вверх.       — С каких это пор наши планы продвигались дальше первого пункта?       Эта ремарка заставила его усмехнуться.       — Сожалеешь? — спросила Гермиона.       — Совсем нет, — тут же ответил он. — Я нарываюсь на неприятности?       — Вообще-то обычно это моя работа, — улыбнулась она. — Довольно приятная перемена, — и, резко усевшись на его бедра, прижалась к нему. — Позволь мне отвлечь тебя, — ухмыльнулась она, накрывая его губы своими.       Когда он снова проснулся уже в более разумное время, то уже был один, но из гостиной в комнату просачивалась музыка. Он огляделся, отыскал свои боксеры, спрыгнул с кровати, натянул их и отправился на поиски Гермионы.       Он нашел ее на крошечной кухоньке; она стояла у стойки и что-то крошила, покачивая бедрами в такт музыке и тихо подпевая. Он прислонился к дверному косяку и просто смотрел на нее.       На ней были очень короткие шортики, которые едва выглядывали из-под огромной футболки. Ее волосы были собраны в пучок, но большая часть их выбилась из заколки, которая пыталась удерживать их на месте — просто восхитительно и так по-домашнему. Это была самая легкая вещь в мире — признаться самому себе, что он хотел бы просыпаться вот так всегда.       — Я знаю, что ты здесь, — произнесла она, мельком глянув через плечо.       Он оттолкнулся от дверного проема и обнял ее за талию.       — Я хорошо обученный оперативник; полагаю, что мне следует начать беспокоиться, раз ты так запросто заметила меня.       — Я всегда чувствую, где ты. И это не имеет отношения к твоим профессиональным навыкам.       — И то верно, — и Гарри поцеловал ее в шейку. — А что ты готовишь? — поинтересовался он, наблюдая, как она оторвала хвостик у клубники, а затем, разрезав на три части, отправила ее в миску, где лежали другие ягоды.       — Пожалуй, это будет крайне странное заявление с моей стороны, но я готовлю завтрак. И еще поджариваю рогалики и нарезаю фрукты. Мы, конечно, могли бы пойти куда-нибудь за чем-то более существенным, но я вроде как хотела остаться дома, — она вытянула шею, чтобы поцеловать его.       — Остаться дома звучит просто идеально.       У нее буквально перехватило дыхание, когда заиграла следующая песня; она бросила нож и обернулась к Гарри.       — Я люблю эту песню! — она схватила его за руки и начала тащить его по кухне под музыку, время от времени ныряя под его руки и кружась, пока он не присоединился к ней.       Гермиона улыбнулась ему, качая головой от радости и подпевая: "Всё, что мне было нужно — та любовь, что ты дарил, всё, что мне было нужно, чтобы пережить ещё один день...И всё, что я когда-либо знала — только ты", — а Гарри только и оставалась, что удивляться тому, что он даже и не подозревал, какой у нее замечательный голос.       Когда песня сменилась на что-то более медленное, она обняла его за шею.       — Доброе утро, — прошептал он, оставляя поцелуй на ее лбу.       — Доброе, — ответила она, затем прикусила губу и покраснела, а он понял, что начал влюбляться в такую реакцию. — Ты без рубашки, и к этому я однозначно могу привыкнуть, — и с этими словами она провела руками по его обнаженной груди, спине, а затем по плечам, от чего он слегка задрожал.       — А я с радостью предоставлю тебе такую возможность.       Они продолжали двигаться, и Гарри проскользнул руками под рубашку нежно двигаясь по ее изгибам.       — Мои родители иногда так делали. Это одно из моих самых ранних воспоминаний, — внезапно сказала она.       — Ты о чем?       — Танцы вместе на кухне. Они готовили вместе почти каждый вечер. Никто из них не обладал блестящими кулинарными навыками, да и это занятие они особо не любили. Видимо, такое разделение ответственности делало готовку более сносным.       — Звучит довольно мило.       — Угу. А иногда они просто слушали музыку и танцевали. И мне казалось это чрезвычайно романтичным, — и Гермиона посмотрела ему в глаза. — Оказывается, так и есть.       — Согласен, — кивнул Гарри, понимая, что уже второй раз за двадцать четыре часа она упоминала своих родителях.       — Так и было, они хорошая команда. Мне это всегда в них нравилось. Этого мне хотелось и для себя, — и застенчиво глянула на него. — И мне кажется, что это не совпадение, что я влюбилась в своего лучшего друга.       — Мне жаль, что они больше не участвуют в твоей жизни.       Она пожала плечами, но он был уверен, что она пытается продемонстрировать больше беспечности, чем чувствовала на самом деле.       — Это их выбор. Я регулярно им пишу. Правда, не уверена, что они читают мои письма, но если да, то тогда они в курсе, что происходит в моей жизни и что я рада им в любое время.       — И все же я не могу не чувствовать, что это моя вина.       Она энергично замотала головой.       — Это же я использовала на них свою магию и отослала прочь.       — Но если бы ты не была моей лучшей подругой…       — И что? Что тогда? Что я бы сделала по-другому?       — Могла бы сбежать вместе с ними, и не пришлось бы жертвовать их воспоминаниями.       — Хотелось бы чуточку больше веры в меня, Гарри Поттер! — она возмущенно ткнула его в бок. — Даже не будь мы друзьями, ты действительно думаешь, что я бы не осталась сражаться вместе со всеми за то, что считаю правильным!       Гарри практически попятился, удивленный подобным заявлением.       — Конечно, осталась бы, ведь это в твоем характере.       Она покачала головой.       — Ты всегда так делал. Знаешь, ведь вся война была не из-за тебя. Ты должен перестать взваливать на себя эту вину. Твои родители присоединились к Ордену задолго до того, как узнали, что ты ребенок из пророчества. Рожденный у тех, кто трижды бросал ему вызов, — напомнила она ему. — Они сражались с Волдемортом, потому что он был злым и хотел превратить волшебный мир в весьма скверное местечко, пророчество только сделало вещи более ужасными.       Ему только и оставалось смотреть на нее.       — Ты права. Я, конечно, знал это все. Но особо не задумывался.       — Я восхищаюсь твоими родителями. И не только потому, что благодаря им ты появился на свет, хотя они и с этим отлично справились, — подмигнула ему она.       — Спасибо, — он поцеловал ее в лоб.       — В любом случае, меня бесит, что я никогда не смогу с ними встретиться.       — Я буду вечно благодарен маме за то, что она вела дневники. Иногда мне кажется, что она знала.       — Знала?       — Что с ней что-то случится или, по крайней мере, что она не доживет до глубокой старости. Я не знаю, иногда дневники просто читаются как что-то, что она записывала для будущих поколений, а не как что-то личное. Только после того, как они сошлись с отцом, записи стали более личными, к счастью, не слишком интимными, — поспешил добавить он, на что Гермиона рассмеялась. — Я знаю, что ты на самом деле не веришь в такие вещи.       — Я не верю в предсказания, но я точно верю в интуицию, Гарри, — мягко сказала она, поглаживая его руку. — Особенно в случае с твоей матерью. Она пришла в совершенно новый мир, где на горизонте маячила война. Я точно знаю, каково это. Я могу себе представить, что, по крайней мере, она хотела уединиться, чтобы собраться с мыслями.       — Ты поэтому вела дневник? — многозначительно спросил он, надеясь, что не переступает границы дозволенного.       Она удивленно посмотрела на него.       — Ты знал?       — Не был абсолютно уверен, пока мы не остались одни в палатке. Хотя иногда я замечал, что летом ты что-то строчишь в маленькой книжечке. Полагаю, ты хранила его в комнате в Хогвартсе?       — Да, некоторые очень бы доставали меня из-за этих записей, поэтому я просто держала его при себе. Но я знала, что ты этого не сделаешь, к тому же в твоей голове было так много всего, что я, честно говоря, даже не думала, что ты заметишь.       — И под некоторыми ты подразумеваешь Рона.       Она покраснела.       — Я люблю его, но ты же знаешь, какой он, он никогда бы этого не отпустил просто так. Он бы дразнил меня или пытался заставить меня позволить ему прочитать то, что я пишу. Это было бы нечто.       — Ему не нравится чувствовать себя обделенным, — согласился Гарри. — Просто, чтобы ты знала, я никогда не переставал замечать тебя, Гермиона. Даже в палатке, просто я не знал, что делать.       — Я тоже, вот почему я потратила так много времени на записи и чтение этой дурацкой книги.       Несколько минут они молчали, просто держась друг за друга и покачиваясь в такт музыке, пока Гарри не пришла в голову мысль.       — Гермиона?       — М-м-м, — в ответ она издала довольный тихий звук, даже не поднимая головы с его плеча.       — Ты бы хотела прочитать мамины дневники?       Это привлекло ее внимание, она вскинула голову, широко раскрыв глаза.       — Ты поделишься ими со мной?       — А почему бы и нет? — спросил он, стараясь говорить небрежно, хотя и понимал, что очень, очень хочет, чтобы она сказала "да".       — Просто у тебя так мало осталось от родителей, что мне бы не хотелось вмешиваться в это. Я имею в виду, ты показывал их кому-нибудь еще?       Гарри покачал головой. Становилось все более очевидным, что он никогда не вкладывался в отношениях с Джинни так, как она того заслуживала. Он никогда даже и не думал о том, чтобы позволить ей заглянуть в дневники его матери. Они пробыли у него больше года, прежде чем он даже сказал ей, что они существуют.       Гермиона, с другой же стороны, была там, когда он обнаружил их в хранилищах Поттеров в Гринготтсе. В то время казалось самым естественным в мире попросить свою лучшую подругу помочь ему составить каталог и организовать хранилища после войны. Ему не пришло в голову попросить свою девушку. И, на самом деле, даже за все прошедшие годы Джинни ни разу в них не заглянула.       Он покачал головой, отгоняя от себя эти мысли. Он сможет наказать себя за прошлое позже. Гермиона заслуживала его полного внимания в настоящем.       — Мне бы очень хотелось, чтобы ты их прочитала. Познакомилась с мамой хотя бы так, — произнес он, надеясь, что его размышления не заставили ее подумать, что он сомневается в своих словах.       Она погладила его по щеке, в то время как он наклонился к ее руке.       — Что ж, если ты уверен, то для меня это будет честью...       — Так и есть. Если бы они были живы, то ты была бы знакома с ней уже много лет. Я уверен, что она полюбила бы тебя, я уверен, вы бы стали очень близки.       — Серьезно?       В ее голосе прозвучала тоска, которая тронула Гарри.       — Ну да, вы чем-то напоминаете мне друг друга. Не в каком-то странном смысле, просто ты умная, смелая и невероятно целеустремленная. Обе маглорожденные, и она тоже не была в восторге от полетов.       — Ну, это просто здравый смысл, — чопорно ответила Гермиона.       Он рассмеялся.       — Для меня имеет смысл, что вы бы поладили, — закончил он.       — Мне бы этого хотелось. Но с другой стороны, если бы твои родители были живы, мы могли бы и не стать друзьями.       — Что?!       Она поморщилась.       — Ох, прости, это было действительно эгоистично и бесчувственно с моей стороны.       — Гермиона, о чем ты говоришь? — спросил он, не следя за ходом ее мыслей — что было в принципе неудивительно, поскольку ее мозг работал по крайней мере в два раза быстрее, чем его.       Она подняла на тоскливый взгляд.       — Пожалуйста, знай, я больше всего хотела бы, чтобы твои родители были живы. Но если бы так и было, то ты был бы другим человеком.       — Что ты пытаешься сказать?       — Ну, подумай об этом. Ты бы вырос в волшебном мире в другой семье; держу пари, у тебя даже был бы брат или сестра. И даже если бы Волдеморт все еще был проблемой, у тебя была бы колоссальная поддержка. И точно не понадобилась бы невежественная маглорожденная, чтобы помочь в борьбе с ним. Мне просто трудно представить, что мы стали бы друзьями при таком раскладе, хотя бы по той причине, что у нас не было бы ничего общего.       Он остановился, как только до него дошли ее слова. Он обхватил ее за плечи, удерживая на месте и глядя прямо в глаза.       — Нет. Нет, я отказываюсь в это верить.       — Но это правда, — пожала она плечами. — Поттеры — старинная семья. Ты и так уже не в моей лиге, а в том случае — сомневаюсь, что ты бы даже заметил меня.       — Немедленно прекрати нести чушь, — приказал он раздраженно. — Во-первых, если кто-то здесь и не в своей лиге, так это я. Во-вторых, ты забыла, что моя мама была маглорожденной? Ты же не думаешь, что она запрещала бы мне общаться с другими маглорожденными, зная, насколько подавляющим может быть Хогвартс поначалу? Особенно для умной, хорошенькой настоящей гриффиндорки.       — Ты не думал, что я хорошенькая, когда мы встретились, — усмехнулась она.       Он задумался на мгновение.       — Нет, тут ты права, но только потому, что я вообще не замечал подобных вещей, — он поднял ее на руки и усадил на столешницу, встав между ее ног. — Но мама бы заметила, и папа тоже, я уверен. Похоже, у него был довольно хороший вкус в отношении женщин. Поэтому я уверен, что представил бы своим родителям свою лучшую подругу, потому что, Гермиона, — он уткнулся носом в ее шею, — я отказываюсь верить, что есть Вселенная, где ты не была бы моей лучшей подругой. Сама мысль о том, что тебя нет рядом, причиняет боль, — он взял ее руку и положил себе на сердце.       — Гарри...       — Нет, дай мне закончить. Поэтому, когда они встретили бы тебя, то поняли, насколько потрясающей женщиной ты стала. И, честно говоря, милая, твоя внешность — наименее впечатляющая вещь в тебе. Но в любом случае, через год или два, когда я наконец-то начал бы замечать девушек, держу пари, они помогли бы мне вытащить голову из задницы и увидеть, что самое лучшее, что когда-либо случится со мной, находится прямо перед носом. Убедили бы меня, что я был бы дураком, если бы тратил свое время на кого-то другого.       — Гарри, — она шмыгнула носом.       — Держу пари, что я все еще был бы неуклюж с плачущими девушками.       Она рассмеялась.       — Ты мне веришь?       — Да.       — Хорошо, потому что мне не хотелось бы становится грозным и страшным аврором, чтобы убедить тебя.       Она отстранилась, чтобы посмотреть ему в лицо.       — Нет такой Вселенной, где я бы боялась тебя, Гарри Поттер.       Он ухмыльнулся и, схватив со стойки тарелку с рогаликами, предложил ей. Она слабо улыбнулась ему и взяла один, щедро смазанный сливочным сыром. Он заметил, что она помнила — ему нужно намазать его маслом. И тихо поблагодарил всех богов за эту женщину, которая так хорошо знала его — от простых предпочтений до его самых глубоких, самых темных тайн — и все равно любила его.       Пока они жевали в дружеском молчании, Гарри ласкал ногу Гермионы от колена до бедра, под краем этих крошечных шортиков и обратно.       — Тебе нравится это делать, не так ли? — заметила она.       — Хм, — согласился он. — У тебя потрясающая кожа.       — Спасибо, — она положила чернику в рот, затем обвила руками его шею, а ногами полностью обхватила за талию, притягивая его к своему телу. — Мне нравится, как ты чувствуешься у меня между ног.       На что Гарри расхохотался.       — Приятно слышать, — сказал он ей, когда к нему вернулась способность говорить.       — Мне должно быть стыдно, но это не так. Я... ведь это правда.       Он провел подушечкой большого пальца по ее щеке.       — Серьезно, это очень, очень приятно знать.       — У тебя есть дела на сегодня? — спросила она, закусив губу.       — Нет, я надеялся найти предлог, чтобы провести день с тобой.       Она сморщила нос и слегка пошевелилась в его объятиях.       — Предлоги не нужны. Отнесешь меня обратно в постель?       — Конечно!