***
С давних пор Мими не была сторонницей любви. Не только любви, а самой обычной привязанности. С давних пор она и это чувство не пересекались, существовали по разные стороны баррикад, ибо всегда, когда Мими позволяла себе привязаться, это заканчивалось разбитым сердцем, покалеченной душой и твёрдой уверенностью в том, что любовь — выдумка людей, которым нравится страдать и чувствовать себя слабыми. Потому что именно такими нас делает чувство зависимости к кому бы то ни было. Мими любила маму. Очень любила. Барбело была настоящей красавицей. Умная, гордая, прекрасная, идеальная дьяволица. Вот только к дочери совершенно безразлична, словно у неё и не было малышки Мими. Ей тогда казалось, что она просто не достаточно похожа на маму — не такая красивая, глупая и совсем без чувства собственной гордости. И она старалась. Старалась на уроках, старалась выглядеть безукоризненно и вообще быть такой же обворожительной, манящей и обожаемой абсолютно всеми жителями Небес. Такой же идеальной. Но… Но матери было всё равно — все рассказы об успехах дочери она слушала с безэмоционльным выражением лица, а дождавшись конца, просто отсылала её «спать». На словах — в кровать, а на самом деле наверняка желала, чтобы её оставили в покое и не надоедали громким щебетанием. В итоге… Всё рухнуло. Мама без всякого предупреждения ушла от отца. Просто однажды не появилась дома, оставив лишь короткую исчерпывающую записку. Барбело говорила, что устала от семьи, переселилась в другой конец Ада, и Мамон запретил ей видеться с дочерью. Сначала Мими злилась, ругалась и всячески протестовала, а потом… Отпустило. Не прошло — некоторые вещи не забываются ни при каких обстоятельствах, но действительно стало легче — отец, повторяющий это каждую минуту после ухода матери, был прав. Ей больше не надо было ни перед кем выслуживаться и перешагивать через себя, чтоб заслужить хотя бы взгляд или жест одобрения. Тем более, у неё остался папа, которому было совершенно всё равно — похвалила её Мисселина или нет. Но след всё равно остался. Первый след. Когда-то давно ей нравился Люцифер. Да он вообще нравился всем девчонкам — и ангелам, и демонам. Наглый, самоувернный, сын самого Сатаны, для которого не было никаких запретов и ограничений. Мими тогда было совсем немного — всего-то пятнацать по человеческим меркам, её даже настоящим демоном нельзя было назвать. Слишком зелёная, слишком наивная, слишком… доверчивая и всё еще в розовых очках. Люцифера она, конечно, никак не интересовала — его кроме собственного эго никто не интересовал, иногда даже шептались, что он «из этих». Но на самом деле ему просто нравилось упиваться собственным величием, нравилось, что за ним вечно таскается толпа из подобострастных девчонок и парней. Но Мими тогда этого не понимала — ей казалось, что если она признается, то каким-то магическим образом выяснится, что и Люцифер всё это время тоже вздыхал по ней в подушку и продумывал сценарий их совместной жизни… И когда в заброшенном поезде устроили одну из многочисленных вечеринок, Мими решилась. Выпила целых три бутылки глифта, почувствовала, как в неё вселяется незнакомая и неизвестная до этого уверенность и, собравшись с духом, подошла к Люциферу. Что было дальше, вспоминать даже сейчас на хотелось. Он просто посмеялся и назвал её «глупой маленькой девочкой», а потом просто отправился танцевать с Ости. И всё. И Мими поняла. Здесь кроме отца никто не любит её такой, как она есть и поэтому по-настоящему любить кого-то кроме него — совершенно бессмысленно, потому что остальное лишь приносит систематические разочарования и боль. А убивать себя этим совершенно бесполезно. С этой верной, как ей казалось, установкой, Мими прожила почти семь лет. Ей действительно казалось, что всё правильно. Она стала жёстче, хладнокровнее, и теперь она играла с чувствами таких же глупых маленьких девочек и мальчиков, как и сама Мими когда-то. Просто секс без обязательств, просто свобода и возможность делать только то, что ей самой хочется, не боясь какого-либо осуждения, ведь именно такая модель поведения в её окружении считалась правильной и выигрышной. Всё было настолько просто, что Мими сама себе поражалась — как можно было раньше лить слезы из-за какой-то ерунды вроде любви, когда вокруг всеобщее обожание и даже почёт. За глаза, конечно шептались — шлюха, безжалостная стерва и «просто сука», но в глаза, конечно, боялись. Потому что теперь она могла опустить, насмеяться и поиграть, чувствуя собственную власть. И Мими нравилось быть такой. Наверное… А потом появилась она. На первый взгляд — обычная Непризнанная вроде Лоры или Энди, которые вечно пытались всем что-то доказать, чаще всего «обратное». Безусловно симпатичная — это заставило Мими задуматься о парочке приятных ночей, но спустя несколько дней она стала ловить себя на мысли, что невольно задерживает взгляд на новой соседке гораздо дольше, чем обычно, ловит каждый её взгляд или слово и украдкой рассматривает, чувствуя внутри какую-то непривычную тягу к Уокер. Лицо, несмотря на возраст, не слишком-то взрослое — детские щеки и губы, смешливая, поразительно остроумная и неповторимая по всем параметрам. Похожая на собственную мать настолько, что Мими даже была в шоке. Вот только глаза другие. Не такие холодные, не такие бездушные. И сама она совершенно другая. И после первого их секса, который в общем-то случился очень спонтанно и случайно — Мими просто любовалась Вики, пока та спала, а Уокер вдруг открыла глаза, и… Она попалась в свою же мышеловку. Пусть и не сразу, разумеется. Мими это поняла, когда она впервые коснулась её искусанных губ — у Вики была дурная привычка. И это единственное утешение. Однако для Вики поначалу это как будто бы ничего не значило, что ужасно злило Мими. Её перестали интересовать другие, ей хотелось обладать только этой чертовой Непризнанной! Да, у неё было всё, кроме неё, но именно её-то она желала и хотела больше всего на свете. До того отчаянно, что ничего так не занимало Мими, как эта взбалмошная прекрасная блондинка. И к ней дьяволица стремилась, сжав зубы и кулаки, потому что Вики долго колебалась и пыталась отшучиваться от настойчивых, непрекращающихся попыток вывести её на новые чувства. Однако, именно это воистину героическое сопротивление заставило Мими остановиться в беспорядочных похождениях и связях, присмотревшись к той, которая по счастливой случайности попала к ней в комнату. Постепенно она добивалась своего. Добивалась утренних поцелуев, ласковых взглядов, однако, чем ближе она продвигалась в завоевании своенравной Непризнанной, тем больше ей казалось, что она предает саму себя. Но Мими уже не могла остановиться — просто не могла. С каждым новым их поцелуем и сексом она чувствовала, что внутри неё ломается защитная крепость, ломаются баррикады, которые она долгое время так тщательно выстраивала, чтобы больше не чувствовать разочарования в собственных слабостях. И за этой крепостью скрывалась её настоящая натура — маленькой девочки, которая отчаянно нуждается в любви от самых близких людей просто так. Не потому, что она хорошо учится и ухаживает за собой, не потому, что она — дочь демона Мамона, а просто потому, что она есть. И Вики дарила ей это чувство, заставляла ощущать себя не ущербным созданием с израненной душой и выпуская наружу давно запрятанное «я».***
И сейчас, стоя напротив Вики, Мими понимала, что перешагивает через саму себя, через многолетнее убеждение, через собственную неуверенность, повторяя в исступлении «люблю» и беспорядочно целуя её то в шею, то в лоб или губы. Потом на секунду отстранилась, обхватила лицо Вики ладонями и шепотом начала. — Да, Вики. Я скажу это один раз, потому что… Просто… — Мими вдруг закашлялась и чтобы хоть как-то сгладить охватившую её неловкость, заправила за ухо Вики настрыную прядь, — Просто знай, в общем. Мне рядом с тобой легко. Ты избавляешь меня от необходимости носить маску непринуждённости и фальшивого великолепия. Только к тебе в этих стенах я жажду возвращаться снова, только с тобой я готова говорить о любви, о своих настоящих чувствах. Потому что я действительно люблю, Вики. И боюсь тебя потерять, чёрт возьми! Мими неожиданно передернуло, будто сейчас было сказано что-то очень лишнее. Выдав из себя всё, что копилось в ней долгие минуты, она неожиданно вздрогнула, смутилась и попыталась убрать руки от лица Уокер, но была неожиданно и довольно резко остановлена. — Ты, наверное, долго думала над этим… — Не поверишь, но… Нет. — Я тебя тоже люблю, — шепчет Вики и сгребает её в охапку, — Мы вместе со всем справимся. Всё переживем и будем счастливы. Будь в этом уверена, Мими. И чувствуя её дыхание на своей шее, Мими почему-то в это верит. Рядом с Вики последние события вдруг уходят на второй план, все. Демонесса понимает, что не ошиблась — она сделала правильный выбор, доверившись совершенно неожиданному человеку и допустив его к своему израненному сердцу. Ведь они действительно всё преодолеют. Вместе.***
Огненные шары одни за другим врезались в школу… Началась война. И чем она кончится, не знает никто. Даже сердца двух любящих людей, летящих вниз и тянущих друг к другу руки…