calm down

— Почему ты не можешь успокоиться?        От Морганы всегда веет холодом, не таким освежающе приятным, как от Авроры, а каменным, похожим на низкие своды пещеры Сибиллы. Они всегда были чем-то незримо, но определенно похожи друг на друга. — Разве ты не устала от ненависти, — спрашивает Рокси, крутя на пальце белый круг. Она вымотана, кожа все еще обморожена, сама еле держится на тонких ногах, и все равно продолжает свою миссионерскую деятельность. — Энергия не сжигает тебя изнутри?        Небула только смеется — будто там, внутри, что-то осталось целым, будто есть чему гореть. Песок превратился в стекло, сломанное на мелкие осколки, растоптанное, выжженное, оттого острее впивающееся во внутренности. — Твой путь тернист и ведет вникуда, — огненные всполохи волос Блум, ее подруги стоят полукругом, защита и поддержка — неявная, но нужная. — Еще не поздно… Небула проваливается в жаркий летний день — парк, карусели, дети, птицы поют гимны свободе. Мама впервые за долгое время ожившая, сверкающие глаза, практически не трясущиеся руки. — На перегонки до горки? — звонко и мелодично, яркое солнце слепит глаза, кузнечики прыгают до неба, а земля довольно урчит, наполняя силой.        Мама успевает первой — ее рука на красном боку горки, Небула не плачет, но просит: — Давай еще раз, пожалуйста.        Мама резко наклоняется, садится на колени: и смотрит глаза в глаза, отвечает: — А шанс только один, — есть что-то болезненное в ее взгляде, такое презревающее все вокруг, — и ты его упустила, Небула.        Это все оставшееся — остальное сожрано стражами с острова, питающимися их эмоциями, воспоминаниями: охочие до всего, что можно урвать, забрать, присвоить. — Столько лет прошло, выросли новые крылья, — продолжает Моргана, спокойно — так словно страдания ничего не стоят, будто все пережитое — страшный ночной сон, развеянный по ветру после пробуждения. Для землян прошел год-два, «Темпоральная ловушка времени», — объясняет фея с Зенита, разорванная петля скрепленная на Рокси, которая и ее исказила: четырнадцать лет быть не более пустоты для всех, кроме отца и животных — значения не имеет тоже. Маги попросили защиты — винкс восприняли это как индульгенцию. Им-то легко прощать, ничего не терявши. — Я считала дни. В запертом замке еще — каждый день, черта за чертой, год за годом, однажды захотела узнать сколько же я здесь уже, — хмыкает Небула, игнорируя все сказанное раньше. — Прекрати это! — не выдерживает Моргана, ее рука поднимается вверх, зеленое сияние готово вырваться из ладони, засчитанное поражение. — Оказалось я сняла третий или даже четвертый слой. Больше не считала. А ведь это было только началом.        Все скорбно молчат, но лица не меняют обвиняющего выражения. Лед под ногами хрустит — и Небула вспоминает, что с таким же звуком сворачивала шеи. Влево, и до щелчка — энергия бурлит в последний раз, сверкает и постепенно затухает, глаза закатываются, кожа бледнеет, в целом — положишь на кровать, накроешь одеялом, может сразу и не заметишь. Если ты человек, конечно, но людей она так не убивала. — Мы могли бы быть союзниками, — признает Огрон. Их разделяет пара метров, метафорически — пропасть. Общее разъединяет сильнее, чем ненависть, текущая по венам. — Не будь у тебя крыльев. — У зла нет соратников, — отвергает Небула, швыряя чистую гармонию через свои руки — шторм на море, цунами, разрушающий города, первозданная ярость, Огрон отмахивается щитом, и магия ударяет по остальным — феям, помощникам магов, не делает различий. Он ухмыляется — даже защита схожа. — Будто у тебя сейчас они есть, — запускает сгусток отчаяния, мести, желания уничтожать, рвать на куски, убивать. Небула не успевает отразить — и все же должной для феи боли не приносит, есть в этом родственное, далекое-близкое. — Я все равно тебя уничтожу, — хрипит она, сплевывая скопившуюся кровь во рту. — Буду ждать, — широко улыбается мужчина и открывает портал. — Дам тебе мотивацию жаждать этого с такой же силой.        Набу молчит, обнимая Лейлу. Уговоры бессмысленны, когда тебя слушать не готовы. И если для исцеления воительниц следует умереть — он вполне готов принести эту жертву. Лейла смотрит умоляюще, а он только сжимает крепче. Его путь тернист. — Моргана, вы спрашивали, каково было остальным? — Если ты думаешь, у меня были райские условия… — Я не понимаю, почему Вы не жаждете расплаты! За унижения, за отнятую свободу, за дочь в конце концов. — Потому что это неправильно. Не по отношению к магам, к себе. Я выжила, осталась в своем уме — ненависть меня отравляла, мешала дышать, думать. Стоит только отпустить и станет легче. Это правда.        Небула качает головой. — Это предательство.