Неизвестность

Сегодняшний день порядком затянулся, забеги от собеседования к собеседованию вновь не принесли ожидаемого результата. Но отчаиваться я не собиралась, в кармане позвякивала мелочевка , в кошельке дожидались своего часа припрятанные пара тысяч, а значит пока живем. Этот город удачи мне не спешил преподносить, однако на мое счастье он не единственный. В целом жизнь складываться именно так как мне и хотелось, каждый раз ждали новые места, новые знакомства интересные и не очень, а стоило одному городу или поселению надоесть, как я шла к следующему. И нигде ничего не держало, и ни от кого, кроме меня моя жизнь не зависела. Это ли не счастье? Остановившись у перехода к какому-то скверу, я полной грудью вздохнула ночной воздух, не смотря на количество машин и фабрик, здесь он был весьма чист. Конец августа, деревья потихоньку окрашиваются в желтый, а погода уже потихоньку начинает смурнеть, хотя по-прежнему сохраняет тепло уходящего лета, легкий ласковый ветерок, нежно треплящий листву и безграничное небо, черным куполом накрывшее городок,жаль только, что звезд не видно. Тротуары, на удивление, были относительно чисты и аккуратны,хотя, учитывая количество туристов, приезжающих сюда почти круглогодично, да приплюсовать студентов по обмену... Интересно, сколько имеют власти этого городка на подобной почве? Наверняка не мало... Наконец загорелся зеленый и отбросив ненужные сейчас мысли, не глядя по сторонам я шагнула на дорогу. Громкий сигнал и оглушительный визг тормозов послужили наградой моей невнимательности. Парень, сидевший за рулем новенькой BMW, видимо, рассчитывал проскочить, я, переходившая дорогу на зеленый рассчитывала, что все машины остановились. Но кто и когда, скажите мне, учитывает в полной мере наши пожелания? Вот и этот раз исключением не был. Сильный удар вышиб весь воздух из легких, а большой тормозной путь погреб меня под машину, отвратительный треск костей и зверская боль могли заставить кричать, вот только к моменту, когда мой мозг наконец осознал происходящее пробитые легкие вовсю извергали кровь. Ужас, что накатил волной в тот момент послужил некой прослойкой между мной и реальностью, заглушая все звуки. Минуты этого ада тянулись, казалось бесконечно долго, откуда-то доносился вой сирен, меня аккуратно извлекли из-под машины, медики тут же принялись за осмотр пытаясь сделать хоть что-то, хотя было и так видно, что делать что-либо уже поздно. За все это мое, не желавшее так просто сдаваться, сознание воспринимало как-то смутно. Последнее запомнившееся мне ощущение - это чувство, будто все сжимается, а после было падение. Или наоборот? Не скажу точнее ибо в этот момент меня наконец-то накрыла темнота. Сука, как же хочется жить! Пробуждение после этого приятным тоже сложно было назвать, но сам его факт уже несказанно радовал. Тело буквально выкручивало, пульсирующая головная боль, начинавшаяся где-то в затылке и не совсем плавно переходящая на виски усиливалась от каждой мысли, неимоверная слабость не позволяла даже глаз разомкнуть, а жжение в легких при каждом вдохе заставляло жалеть о том, что я еще жива. В какой-то момент до слуха донеслись приглушенные голоса, но слов было не разобрать. Да и не так уж сильно они меня волновали, гораздо больше занимало состояние моего тела. Начинало херовить еще больше, хотя куда уже? Мышцы схватывали часты судороги, от излишнего напряжения трещали все кости, явно желая напомнить в каких именно местах они ломались. Меня уже стало трясти как в лихорадке, на что не смогли не обратить внимание неизвестные. Сквозь неясную пелену послышались торопливые шаги, еще больше запутанные бормотания и в конце концов я смогла расслабиться от накатившего спокойствия, постепенно засыпая. Судя по всему мне ввели какое-то обезболивающее. В следующий раз я чувствовала себя значительно лучше. Настолько, что смогла осмотреть помещение в котором находилась, хотя смотреть было и не на что. Как оказалось лежала я на весьма и весьма не удобной, жесткой кушетке, в маленькой комнатушке. Довольно грубо сколоченная тумбочка гордо красовалась по правую сторону импровизированной кровати, по левую была изодранная, наспех замазанная какой-то грязеподобной смесью стена; потолок тоже особо не радовал глаз - дыры и зазоры между досок были настолько большие, что не будь в здании второго этажа, я могла бы сейчас с улыбкой дурочки махать пролетающим в небе птицам, видно в дождь здесь то еще развлечение; не менее покоцанный пол и полное отсутствие окон наводили тоску, в то же время в комнате царил уютный полумрак. Дверь к сожалению ли, к счастью в поле зрения не попадала. Сама я, по ощущениям была перемотана с ног до головы и накрыта какой-то накидкой, отчаянно претендующей на гордое звание одеяла. Не найдя занятия лучше и за невозможностью шевелиться я начала пялиться в потолок, выискивая в трещинах и дырах знакомые силуэты. Вон видная собачка, старательно чухающаяся о траву, чуть ниже нее проглядывает крокодил из детских сказок, а там заяц... Сама не заметив как уснула, проснулась уже от мужских голосов, что раздавались предположительно со стороны двери, все же из моего положения ее было не видно. Наконец, спустя энное количество минут дверь отворилась, впуская в комнату дорожку света и позволяя рассмотреть одного из собеседников. Им оказался сухой старик в причудливом балахоне и странного вида колпаке, заметив, что я очнулась и более менее соображаю, он не медля ни секунды направился в сторону тумбы. Выуживая из необъятных карманов различного вида пузырьки, дедок не успокоился, пока не расставил все в одному ему известном порядке. Второй говоривший в помещение не заходил, предпочитая подпирать дверной косяк. Наконец старичок угомонился и повернулся ко мне, внимательно, но с долей сочувствия заглядывая в мои глаза. -Jak się czujesz?* - Прожжужал он, начиная размахивать у меня перед носом руками. За время моих скитаний по необъятной Родине способность удивляться неожиданностям заметно притупилась, а тем паче давненько, не считая аварии, не давало о себе знать чувство страха. Этот раз не был исключением, однако, признаюсь честно, услышав незнакомую речь что-то внутри екнуло. Мой мозг стал лихорадочно подбирать слова для ответа на, столь любимом всем нам английском, как я заметила краем глаза струящееся из пальцев деда свечение. Вместо связной речи все, что получилось выдавить из себя - это полупридушенный хрип. -Hmm, dziwne... - Видя мою реакцию, прошипел-пробурчал этот... Этот глюк! Иначе его воспринимать не могла уже. Ничего странного, в принципе, после такой-то аварии и такими травмами. Не удивлюсь, если следом ко мне придут розовые пони, оседланные зелеными чертями. А тем временем спектакль продолжался. - Co jest z nią? - Спокойным, тихим и вкрадчивым голосом проговорил, так не желавший показываться мне на глаза, второй мужчина. Легкая обеспокоенность, вкупе с уже обозначенными характеристиками внушали легкое доверие, заставляли расслабиться и поверить, что все хорошо. Получше всякого гипноза, скажу я вам. - Nie rozumiem... - Почти прошептал старик, направляя свечение на меня и закусывая губу от напряжения, видно тяжко ему давалось сие действо. Я рефлекторно дернулась, но тут же зашипела от боли, да похлеще этих перцев. - Może to szok. Свечение от его рук продолжало усиливаться, обволакивая меня целиком. Дед затарабанил с удвоенной силой, одновременно с этим рядом с наиболее пострадавшими частями моей тушки стали появляться яркие вспышки золотистого света. Переплетаясь с зеленоватыми всполохами они дарили спокойствие, снимали напряжение и искореняли ставшую, казалось, не отъемлемой частью меня, боль. В конце концов, не дождавшись окончания манипуляций я уснула. Темнота сновидений постепенно отступала, давая рассмотреть, что там, за этой пеленой... Мужчина медленно с противным чавканьем вынул клинок из какой-то лохматой и непомерно большой твари. При жизни этот зверь, должно быть выглядел величественно, грозно, но сейчас представлял лишь непонятную мешанину из внутренностей, крови и прочих ошметков своего же тела... Окружающая обстановка тоже глаз не радовала - пригорок среди дремучего и явно умирающего леса, редкие островки травы "радовали" глаз нездоровым желтым оттенком, высушенные деревья в последней, отчаянной попытке дотянуться до света раскинули свои голые ветви, повсюду грязь, гниль и вонь, стаи мошек курсировали черными пятнами по округе. А над всем этим серое, тяжелое небо, что никак не могло разродиться хоть каплей живительной влаги. Мужчина времени на оглядывание не терял, проковыляв к брошенной неподалеку сумке стал деловито в ней рыться, периодически морщась. Наконец он вынул оттуда небольшую склянку с красноватой жидкостью и откупорив, залпом осушил, постоял несколько мгновений с закрытыми, если не сказать зажмуренными глазами. Это позволило мне рассмотреть его подробнее. Ничего не скажешь, он был действительно высок, при моем среднем росте он превосходил меня больше, чем на голову. Бритый почти под ноль, немного резкими чертами лица и кошачьими глазами, он как-будто нес угрозу. Тонкие губы искривлялись в усмешке непонятно чему. Одежда у него была подстать - белая рубашка с закатанными до плеча рукавами, кожаный доспех, напоминающий жилет, кожаные наручи с металлическими вставками, перчатки с обрезанными пальцами, темные штаны, весьма грубого, на мой взгляд, пошива и наконец высокие сапоги. Через правое плечо шла перевязь для двух клинков. Подойдя к убитому им же существу, он выхватил из левого сапога охотничий нож и склонился над телом несчастной животинки. Секунда и клинок вонзился в шею, точными движениями отделяя голову. Было видно, что опыт в этом деле у него не малый. Наконец он выпрямился, вид отрезанной головы с выпученными глазами и свисавшем из клюва языком заставил меня попятится, до того стало мерзко, под ногой хрустнула ветка. Убийца резко обернулся, замечая мое присутствие. Клинок из-за плеча, как по волшебству, скользнул в его руку, а тело уже приняло удобную для боя позицию. Однако, кроме присутствия кого-то рядом, он не смог ничего обнаружить. Меня, к облегчению, мужчина не видел в упор. -Wiem, że tu jesteś - Его голос звучал твердо и буквально разил насмешкой. Мужчина был настороже, но не выказал ни капли страха, будто для него подобное было в порядке вещей. Будто каждый день к нему кто-то подкрадывается с желанием навредить ему... Я сделал осторожный шаг в сторону. Четким и выверенным движением этот индивид повернулся за мной. -Nie baw się ze mną w chowanego. - На этот раз насмешка сменилась откровенным раздражением. В этот момент до меня все же дошло, что это сон, а значит вреда причинить мне он не может. Захотелось немного подурачиться... Медленно, высматривая под ногами каждую веточку, каждый листик и специально наступая на них, я двинулась по кругу, постепенно приближаясь. При этом следила за выражением его лица, стараясь не упустить ни одной детали. Было забавно наблюдать сначала раздражение, после злобу, растерянность и под конец откровенное непонимание, когда он не смог разглядеть меня на расстоянии вытянутой руки. Не удержавшись хихикнула, заметив как на лбу собираются морщинки, мужчина явно силился что-то вспомнить... Сон резко оборвался, выталкивая меня в жестокую реальность. Последующий дни почти ничем не отличались друг от друга. Два раза в сутки приносили еду, в основном постные каши с краюшкой хлеба, да воду. Приходил "мой" старичок, проводил осмотры, водил руками испуская свечение, да бормоча что-то, снимал боль и удалялся. А по вечерам были сны с неизменным участником в лице того мужчины с кошачьими глазами. На четвертые сутки я могла уже полностью самостоятельно садиться и относительно без проблем передвигаться по комнате, однако, не все в процессе моего лечения было радужно - как поняла по излишне хмурому выражению лица дедушки, в процессе восстановления левой ноги были проблемы. На седьмой день, с момента моего первого прихода в сознание здесь, мне принесли грубо сколоченный костыль. Видно на полном восстановлении ноги поставили крест. Это, конечно, огорчало, но не сильно, главное жива осталась. А к обеду восьмого дня по мою душу явились два амбала, внушительного и абсолютно не внушающего доверия вида, и не сказать, чтобы вежливо, пригласили пройти с ними. Объяснялись они естественно жестами. Вломились в комнату, вручили мой костыль и под белы рученьки выволокли на улицу. И лишь переступив порог, я поняла насколько не вписываюсь в окружающую обстановку. Мощеная булыжником дорога была залита помоями, мочой и хрен знает еще чем.Смрад стоял ужасный. Покосившиеся двух-трехэтажные дома со сломанными лестницами и дырявыми стенами, сломанные телеги, разбитые бочки и хлипкие ящики вовсе выполняли роль столов и стульев для местного контингента. Да и последний глаз тоже не радовал. Женщины в допотопных, рваных платьях, больше напоминавших тряпье; детвора в плохо подогнанных обносках... То тут, то там на земле, иногда прямо в лужах, сидели нищие, отличавшиеся от остальных струпьями на коже, да громадным количеством язв. Некоторые пили, другие нюхали какой-то порошок, большинство харкали и сморкались себе же в ноги, кто-то заходился в диком кашле... В общем дно жизни было представлено весьма красочно, наглядно. Возможно я и была предвзята, но это место отдавало какой-то безнадегой. Единственно хорошо одетыми здесь, были мужчины и женщины похожие манерой и светящимся знанием в глазах на старика, лечившего меня, да вышибалы, подобные тем, что вели (читай: тащили) меня по сейчас. Последние все были поголовно увешаны оружием на любой вкус: дубинки, кинжалы, мачете, а то и вовсе кухонные ножи, реже мне удавалось выцепить взглядом мечи, но качеством те явно похвастаться не могли. Либо же за ними паршиво ухаживали, как знать. Сами мужланы были одеты в простые холщовые рубахи, у некоторых были без ворота, у некоторых распахнутая косоворотка, и той же ткани штаны, как правило темного цвета. Поверх рубашек были накинуты укрепленные металлическими пластинами кожаные куртки. Добротные, но поношенные сапоги и банданы на шее невнятного цвета довершали образ отморозков. Пока разглядывала местный контингент, контингент разглядывал меня и выносил свой вердикт. Подавляющее большинство предпочитало сплюнуть в след и отвернуться, находились мужики, отпускавшие с паскудной улыбкой шутки, после которых их коллеги по цеху ржали как кони. Кто-то просто окидывал неприязненным взглядом, кто-то игнорировал, правда такие встречались реже. Рассматривая все и каждого, я наткнулась на взгляд темных глаз, что выражал интерес смешанный с легким весельем. Мужчина был одет в замызганную белую рубаху, поверх которой красовались бандана и накидка на плечи, высокие кожаные перчатки, темные штаны, сапоги, вооружился же он охотничьим ножом и хорошим мечом. Черные как смоль коротко остриженные волосы и темно серые глаза создавали приятный дуэт. Заметив мой интерес он, растянув губы в усмешке, стал осматривать меня с преувеличенным вниманием. Из-за наших гляделок я замедлила шаг, за что тут же схлопотала увесистый тычок в спину от одного из сопровождающих, с трудом успела выставить костыль, чтобы удержать равновесие. На подобную манипуляцию тело отозвалось болью, не сильной, но заставляющей морщится. По толпе прокатилось одобрительное гудение, кто-то сплюнул мне в ноги. Казалось, что здесь собрался весь квартал, люди бросили свои дела, лишь бы попялиться на диковинку? Заняться им, блядь, что ли нечем? Внутри волной поднималось раздражение. В этот раз с вызовом глянула в серые глаза, что продолжали сверлить дыру во мне, только теперь уже с некой злостью... Нет, подождите, уже не во мне. Прищур, не суливший ничего хорошего, был направлен на моих сопровождающих. Интересно получается... Наконец мы свернули за угол, долгие шесть минут прохода от дверей моей временной обители и до места назначения подходили к концу. Конечно, при нормальном состоянии организма я бы проскочила эти несколько метров значительно быстрее, но в теле до сих пор ощущалась слабость, руки не привыкли к костылю, что тоже доставляло неудобство, а нога отдавала глухим всплеском боли при каждом шаге. Когда меня подвели к раздолбанному в конец крыльцу я вздохнула с облегчением, смотреть на царивший вокруг беспросвет и ощущать презрительные, а то и ненавидящие взгляды было неприятно. Возможно для местных я была этакой изнеженной диковинкой, ведь моя, пусть и пострадавшая в аварии, одежда выглядела значительно лучше того, что они могли себе позволить.