И дело не в том, что...

Говорят, сложно решиться в первый раз заняться сексом. Точнее, так говорит Джордж. Он был куда распутнее Фреда, хоть тот и был всегда заводилой все проказ и каверз. Вот только Джордж гораздо проще общался с девушками, и легче звал их на свидания, и быстрее начинал целовать… И дело вовсе не в том, кто распутнее. И даже не в том, что Фреда к девушкам не тянуло. Просто Джордж ошибался. Ну, или врал, чтобы прихвастнуть. А может, он врал даже о том, что занимался с кем-то сексом. Впрочем, это тоже неважно. Утро гораздо сложнее. И дело не в том, что партнёр был ужасен в постели или он был случайным. Он не был случайным. Ужасен? Фреду сложно судить, к тому же, он сам вряд ли был на высоте в первый раз. А для них обоих это был первый раз, несмотря на то, что партнёру уже восемнадцать, а ему самому только через месяц исполнится семнадцать. И дело не в том, что когда просыпаешься с утра, не чищены зубы, заспан взгляд, а лицо опухшее. Просто его нет. Ни его, ни записки. Только вмятина на постели и забытый Инспекционный значок. Фред медленно стал одеваться. Он ждал этого. И дело не в том, что он рыжий, возможно, с ирландскими корнями. И не в том, что он беден: даже с учётом будущего магазина, ему не сравниться с богатством семьи Монтегю. И не имеет значения, что деньги – это власть и статус, которых ему не видать, как собственных ушей. Просто Грэхем ожидал большего. Фред понял это после скомканного оргазма, когда Грэхем повернулся к нему спиной, без слов и захрапел. Вряд ли он так быстро уснул. Фред полночи душил подушкой истерические хрипы в груди. Сон сморил его только под утро, когда храп стал натуральнее и привычнее: раньше они часто спали вместе, на этой самой постели. Выручай-комната услужливо подсунула зеркало и расчёску. Вялая от бессонной ночи рука едва смогла провести гребнем пару раз, а потом Фред забил и забросил её куда подальше. Фред вышел в Большой зал к концу завтрака. Обеспокоенный его отсутствием Джордж метался, не зная, где его искать. - Фред! – облегчённо закричал он на весь зал, привлекая не нужное Фреду внимание. Он кожей чувствовал на себе взгляд доброй половины Слизеринского стола. Послышались смешки и подколки в его сторону. - Эй, Уизли, тобой вытирали пыль в библиотеку? - Вонючий гриффер! - Слюну вытри! - Что, Фредди, неудачная ночка? – такой родной, такой издевательский голос вызвал дрожь во всём теле от прилива слабости. Фред резко обернулся, ища в одинаковой толпе учеников в чёрных мантиях с вышитым гербом Слизерина и значком Дружинника ту самую, на которой нет значка. Взгляд вперился в мощную грудь и поднялся выше. Глядя прямо в глаза, он выдохнул всю злобу, что копилась в нём с ночи: - Хуёвая, - он развернулся спиной: его не интересовала реакция. И дело не в том, что он был обижен. И не в том, что хотел ударить побольнее, надавить и заставить испытывать муку. Просто он сожалел о произошедшем ночью. Говорят, сложно кого-то соблазнить. Точнее, так говорит Уоррингтон. Он был не особо популярен у девушек: он казался свирепым тупоголовым шкафом-второгодником. Грэхем верил ему, потому что видел: Уоррингтону действительно тяжело даётся общение с девушками. Тем не менее, он уже не был девственником около двух лет, хоть у него был секс всего три или четыре раза. И всё же Грэхем теперь считал, что Уоррингтон ошибается. И дело не в том, что Грэхем уже несколько часов как стал мужчиной. И вовсе не в том, что у Уоррингтона секс был только со случайными девчонками. Просто… Клочок бумаги и приколотый к нему значок Дружинника. «Я думаю, нам больше не стоит видеться». Удержать гораздо сложнее. И дело не в том, что в коротком диалоге за завтраком отчётливо ощущалось напряжение, злость, а во взгляде читалось болезненное сожаление о том, что они сделали этой ночью. Нет. Пожалуй, всё-таки в этом. И дело не в том, что ночью ему было так прекрасно, что он забыл позаботиться о том, чтобы так же чудесно было и Фреду, а потом стало стыдно и страшно настолько, что он отвернулся и стал имитировать сон, слыша сдавленные хрипы, но не осмеливаясь обернуться, обнять и утешить. Чёрт. И в этом тоже. А ещё дело в том, что Фред мог понять всё превратно. И дело не в его комплексах о цвете волос, о бедности и низком положении в обществе. Хотя, в и этом тоже. Просто Грэхем виноват. И он должен всё исправить, пока ещё есть возможность объясниться и вымолить прощение. Он с нетерпением ждал окончания своей любимой Трансфигурации. Он едва мог усидеть, ожидая звонка с урока, чтобы сорваться с места и добежать до нелюбимого Зельеварения. Он выбежал первым, уже зная, что его ждёт отработка: Кошка только начала говорить о домашнем задании, а Грэхем был уже в конце коридора. Его это мало волновало. И, кстати, спешить так не стоило. Мгновения перемены тянулись бесконечно долго. От нечего делать, Грэхем придирался ко всем проходящим, не замечая, кто это. Он орал на какого-то первокурсника с Рейвенкло, и только при словах: «Мистер Монтегю, к директору после уроков!», он понял, что это был Флитвик. Грэхема не волновало и это. На звонке объявились близнецы, и тут Грэхем был наготове. Входя в дверь, Джордж говорил что-то Фреду, смеясь. Тот натянуто улыбнулся в ответ: Грэхем за спиной напрягал. Не зря. Фред сделал лишь два шага, как его схватили сзади за шкирку и втащили на заднюю парту: Грэхем занял её заранее своими вещами. Единственное оставшееся свободное место было на другом конце класса. Джордж не мог помешать. - Итак, класс, сегодня вы варите зелье Икоты… - бесстрастный голос Снейпа словно заклятие немоты для всех. Почти для всех. - Отпусти меня! - Нет. - …стер Уоррингтон и мистер Монтегю уже сталкивались с этим зельем в прошлом году… - Тогда я сам уйду.. - Нет. - …вы можете консультироваться с ними, если возникнут вопросы. Мистер Уизли, минус 10 очков. Все ингредиенты на доске, время пошло. Фред прикусил язык, гневно глянув на Снейпа, а затем совершил ещё одну попытку встать, надеясь затеряться среди учеников, берущих составляющие зелья в шкафах, а затем занять чьё-то место. Сильная рука вдавила его в скамью, а голос на ухо прошипел: - Никуда ты не пойдёшь, - он заранее приготовился и попросил Уоррингтона принести всё, что потребуется. – Нам надо поговорить. - Мне не о чем с тобой разговаривать. Я всё сказал. - А я нет! Так что сиди и слушай, - он замолчал, пока Уоррингтон выкладывал на стол различные склянки с порошками, цветками и неаппетитными деталями различных зверей. Потом он молчал, потому что не мог собраться с мыслями: ему было сложно выдавать тирады, и сейчас он жалел, что не готовил речь, пока был на перемене. Фреда это явно устраивало. Он ожесточённо резал бобы, выжимал сок из других бобов, лишь бы не думать о том, что рядом пыхтит Грэхем. Грэхем снова молчал, не начиная говорить. Теперь он любовался, поражаясь уверенности движений Фреда: сам бы он сейчас только начинал резать какие-нибудь листочки. - Фред. Прости меня. Слова ударили под дых. Из порезанного пальца брызнула кровь. Не спрашивая разрешения, Грэхем заклинанием вылечил ранку, не оставив и следа. Ладонь не отпустил. - Фред, я виноват перед тобой. Ночью я был… Ты был… Я никогда не испытывал ничего подобного, - он не может формулировать мысли: слишком волнуется. – И я… Торопился и не думал о тебе, а потом испугался, понимаешь? Мне было так стыдно, я… Фред быстро моргал, ничего не говоря. В голове вертелось только одно: почти бандит Грэхем никогда не выглядел таким растерянным и перепуганным. - Всё, что ты себе придумал плохого про нас – это бред! Меня не волнует всё это! Я тебе докажу, - решительно произнёс Грэхем, притягивая Фреда к себе, и поцеловал. Они целовались долго, глубоко, чувственно, сидя за партой и забыв зелье, про класс окружающий их, замерший в гробовом молчании, а главное, про Снейпа, нависшего над ними чёрной угрозой. Фред отвечал на поцелуй, растворившись. Грэхем был столь искренен, столь удивителен, что ему хотелось верить, к нему хотелось вернуться. Их резко вырвали из забытья друг в друге, вцепившись и выкручивая обоим уши. Снейп склонился к ним, чтобы его лицо было наравне с их лицами. - Минус 20 очков с каждого, - процедил Снейп, и все вокруг потрясённо выдохнули: со увиденное и без того было чем-то невероятным, а вкупе со снятыми Снейпом (!) со Слизерина (!) баллами попахивало отделением в для помешанных в Мунго. – И к директору! Живо! Оба парня судорожно схватили свои сумки, побросали в них учебники и вылетели из кабинета. Улыбающийся Джордж, единственный в классе, кто улыбался, успел заметить, перед тем как захлопнулась дверь, что ушли они, сплетя пальцы. Он размял свои плечи и огляделся. Что ж, у него есть совсем немного времени до побега, но, чем Слизерин не шутит, может он успеет влюбить в себя Уоррингтона? И дело не в том, что он решил попробовать что-то новое. И не в том, что… А впрочем, какая разница в чём дело?