***
Энтони пил уже десятую чашку чая, не заботясь о том, чтобы каждый раз кипятить воду, поэтому температура напитка была в лучшем случае тёплой. Упаковка чёрного кончилась на третьей кружке и Тони ничего не оставалось, кроме как раз за разом заваривать зелёный и думать о том, что завтра он всё-таки выйдет в магазин. На часах была полночь, в мусорном ведре лежало девять пакетиков: Энтони ненавидел заваривать один и тот же несколько раз. Видео вышло месяц назад. Невероятный для его канала всплеск просмотров, но сам Юлай чувствовал, что искупался в дерьме. Книга была откровенно ужасна, как плевок в каждый книжный где такое решат продавать, как танцы на могиле русской литературы, но автор… Автора было немного жаль. Совсем чуть-чуть, до тех пор пока все это не начало бурлить. Но ведь никаких нервов не хватало! У этого недописателя оказалось поразительно много фанатов, преданных до безумия, до дрожащих пальцев при написании комментариев и постов в соцсетях. Энтони конечно не читал все, пытался как-то абстрагироваться, но количество единичек, проскакивающих между восклицательными знаками, мельтешело перед глазами. Казалось, каждое свое следующее движение Полярный просчитывал, чтобы отнять у него очередной час сна из-за разборок на ютубе или в твиттере — просто немыслимо! Энтони уже было плевать на «Мятную Сказку». Да хоть Карамельную, с привкусом арахиса, только дайте поспать! Телефон опять завибрировал, заставив парня содрогнуться — что еще?! Протянув к нему руку, Юлай увидел уведомление о новом сообщении в Инстаграме. @a.polarniu писал ему. «Антон…» *** — Ты хотел встретиться, я пришёл. А теперь кратко, чё те надо? Более усталого от жизни голоса Александр еще не слышал. Блогер стоял смирно, даже расслабленно, но чувство, что при малейшем раздражении парень кого-нибудь убьёт не отпускало Сашу. — П-привет, Антон… — Энтони. — поправил тот. Писатель («Какой он писатель?!» — возмутился Юлай — «Ну какой писатель?») стоял кутаясь в какой-то смешной, канареечно-желтый вязаный шарф. На голове не было шапки, лишь спутанная куча темно-русых волос. — У тебя уши замерзнут. — сказал Энтони в пустоту, ни о чём особо не думая. Поймав потерянный, по-детски ранимый взгляд Александра, он раздражённо выдохнул — Ладно, чёрт с тобой, пошли в кафе. Может разморозишься и быстрее выложишь, в чем твоя проблема. Тёплое, уютное и, что важно, неприметное заведение было найдено быстро. Александр понимал, что Энтони не сыграло бы на руку если бы их заметили вместе, да и к нему появились бы вопросы, но было… Обидно, что ли. Чувствовать себя чьим-то грязным секретиком при первой же встрече с этим человеком было просто обидно. Они оставили куртки на вешалке, Энтони мило улыбнулся баристе, заказывая чай. Обернулся к нему, поднял бровь, мол, «Тебе что, говори быстрее». — Латте макиато. — попросил он и зачем-то пояснил — Молоко и эспрессо, три к одному. Энтони фыркнул. Он взял его за локоть и потащил к столику у окна, в самом углу, на ходу шепча что-то о количестве страниц книги, которые мог прочитать если бы не пришёл.***
Москва даже не поняла, что наступила зима — на вид все было абсолютно так же, как в ноябре, не было даже лёгкого снега, а если и был, то через немного пыльное, с разводами стекло его нельзя было разглядеть. Единственным, что выдавало зиму, был мороз, бьющий по щекам и носам пешеходов до красных следов и превращающихся в лёд слёз. Мороз-садист не угрожал парням в помещении кафе. Чашка кофе была горячей, взгляд Энтони — холодным, и Саша попеременно обжигался и мёрз. — Я, вроде, хотел извиниться. Ну знаешь… за фанаток. За себя, за книгу. За всё, что успело произойти. — Извиниться? — Тони закатил глаза и тихо хмыкнул. Бред, полный бред. Это же Полярный. — Брось, давай прямо, чего тебе надо? — Я сказал… — Саша запнулся и сделал глоток кофе. Или молока? Всё-таки его было больше… — Нет, мне действительно жаль. И ты ведь прав. У меня не получается. А ситуация в сети вышла немного из-под контроля. Прости, правда, прости… Энтони приложил руку к свитеру, ища зону сердца. Его будто проткнули, но не осиновый кол и не стрелы Купидона (сам Тони даже не знал, что из этого он бы предпочёл) — медленно бьющееся сердце было нанизано на острые иглы вины появившиеся в глазах Александра. — Ну чего ты… — «боже блять, мне его еще успокаивать?! Я себя успокоить не могу!» — Саш… — Прости, я не знаю… — Полярный часто заморгал — Ничего не знаю. Я устал, правда устал, я надеялся, что у меня хоть раз получилось, а оказалось… Оказалось… — Саш, ну все не так плохо. Продажи же поднимаются? Поднимаются. Девочки тебя читают? Читают. В чем проблема? — Энтони непроизвольно протянул ему руку и Александр вцепился в неё как в спасательный круг. — Всё не так ужасно. Честно. Просто надо… больше практики, что ли. — Я не могу. У меня не получается писать. То есть… иногда получается, а иногда ухожу в полный блок. И второго больше, намного больше. — он продолжал держать ладонь Энтони, а другой рукой потянулся к кофе. — И хочется писать что-то доброе, романтичное, с надеждой, с посылом… А посылают в итоге меня. — Саш, ну найди себе человека, который будет читать наброски и конструктивно критиковать. Ну и хвалить иногда. И… а почему ты на меня так смотришь? — Тони поднял брови, заметив, как взгляд Полярного зажегся надеждой и в серо-синих глазах замерцали бенгальские огни. От этих глаз оказалось сложно оторваться. Тони помотал головой: «Нет. Нет, нет, не-не-не-нет. Ох. Я влип, да?» — Энтони, а может…? Ну… Юлай уронил голову на руки, уже понимая, что не откажет. Он не то что бы и хотел отказать.***
Писать оказалось одновременно легче и сложнее, чем Саша думал. Просто как-то раз, стуча по клавиатуре, он понял, что делает это не для Ватпада и даже не для Энтони, а… для себя? В последний раз он писал для себя, а не для того чтобы что-то кому-то доказать, лет в десять и, кажется, именно поэтому его произведения застряли на уровне потреблядской недолитературы для людей, использующих голову только для того, чтобы есть. Задумавшись об этом один раз, он уже не мог перестать и каждый раз садясь за ноутбук не мог написать ни строчки не думая о том, какой он на самом деле жалкий писатель и человек. Он думал, что ничего не стоил всё чаще, и только довольное выражение лица Энтони при чтении и его не самые разнообразные комплименты не столько работам сколько самому Саше, держали на плаву и даже несли к ещё незнакомому берегу. «Улыбка… Красивая улыбка» Саша сидел на чужой кровати и мял в руках шарф, дожидаясь пока Энтони дочитает его новый рассказ. Он думал, что тот довольно недурен, но тихие, безобидные, счастливые смешки его нового напарника и критика, заставляли думать, что новелла заслуживает лучшей оценки. «Я хорошо пишу» с запоздалым удивлением подумал Саша и перевёл взгляд на Тони. «Всё такой же красивый» Шарф, павший в битве с нервами хозяина, был почти идентичен тому, в котором Полярный был при их первой встрече. Только тот, канареечный, Энтони давно с хитрой улыбкой и невинным я-тут-не-при-чём взглядом украл у него. Ну и пусть. Новый, бирюзовый ему даже больше нравился. Может, Саша когда-нибудь свяжет Тони еще один. — Саш, честно? Это великолепно, с каждым разом всё лучше и лучше. — Энтони отложил распечатку в сторону и придвинулся ближе к писателю. Он не знал, почему, но чувствовал себя с ним достаточно комфортно, чтобы лежать так близко на одной кровати. — Теперь я могу честно сказать, что хотел бы писать как ты. — Да ладно… Спасибо. — Тони отметил, как мило тот хихикнул: ему стоило нескольких месяцев научить Сашу принимать комплименты хоть с каким-то достоинством. — Я… Я тут подумал… — Да? — Наверное, я… — Саша глубоко вздохнул и выдохнул. — Наверное, я оставлю писательство на некоторое время. Благодаря «Сказке», я даже в этой стране с абсурдными ценами могу оплатить образование. И не ради корочки, корочка у меня ведь есть, я экономист! — он ухмыльнулся с противной, оседающей на языке горечью. — Я хочу делать что-то, чего хочу именно я. Но я боюсь. И всего этого и… И что ты перестанешь хотеть меня видеть если я не буду писать. Энтони осторожно протянул руки и переплёл их пальцы. — Саша, извини, но это глупости. Ты можешь делать что тебе угодно! Во-первых, разумеется я не перестану с тобой общаться если ты пойдёшь получать образование. Я общаюсь с тобой не потому что ты пишешь. Во-вторых, даже если бы я перестал, кто я такой чтобы моё мнение влияло на твою жизнь? М-м? — он почувствовал, как сильно Полярный сжимает его руку и решил сменить тему, чтобы не давить на него этим — А изучать ты что хочешь? — Философию. — мечтательно прошептал парень. — Знаешь: логика, этика, антропология. У нас в школе философия только с девятого класса была, а я после него и ушёл. Но у нас был один учитель… Неповторимый. — выдохнул он с восхищением — Никогда у таких не учился. Ему нравились сами знания ради знаний, искусство ради искусства. Когда я ушёл, он единственный сказал, что я зря это делаю, что мне бы остаться до одиннадцатого. Не послушал. Ушел, помотался года три по подработкам, потом родители как-то запихнули в универ. А я всё помнил о том учителе. Энтони повернул голову, чтобы открыть себе лучший обзор на его блестящие от надежды глаза. Саша казался маленьким, хрупким, весёлым и искренним до рези в глазах от света, исходящего от каждого миллиметра его кожи. Он еще обязательно напишет шедевр. Его имя еще вспомнят, чтобы никогда не забыть. А пока что его ждала логика, этика и антропология, старые воспоминания и создание новых. *** — Энтони, ну Рождество же! — парень толкнул на кровать блогера, отсматривающего снятый материал и придирчиво монтирующего из него видео. Упав на лопатки и чуть не уронил ноутбук, Тони недовольно уставился на Сашу снизу вверх — Нельзя быть добрее? У тебя есть вариант обзоров, где ты не оскорбляешь автора и читателей? — Саш, ты неправ. Я стараюсь никого не обижать и быть хорошим. Даже за глаза человека не оскорблю. — его честный-честный взгляд встретился со стеной недоверчивой иронии. — Даже мнение чужое уважаю, предположим… — Не верю. — рассмеялся парень. — Но молодец, что стараешься. — Не веришь? — Энтони втянулся в конфронтацию. — По-твоему, я не уважаю твое мнение? — Моё? Ммм… — Полярный притворился, что задумался и в него магическим образом, очевидно не имеющим ничего общего с Энтони, полетела ручка на манер копья. — Эй! Я признаю, что ты уважаешь его при одном условии. — Хм? — Ты примешь моё мнение о том, что из нас бы получилась прекрасная пара. И сходишь со мной на свидание. — Саша прижал к себе подушку, впиваясь в неё пальцами: он пытался сделать вид, что не нервничает, но получалось из рук вон плохо. Энтони снова сел на кровати и ничего не ответил, но в экране ноутбука Саша увидел, что тот улыбнулся.***
Год спустя Саша сидел на подоконнике в квартире Тони, рассматривая немногочисленных людей блуждающих по двору. На скамейке сидела пара и у девушки в руках был букет — она улыбалась своему молодому человеку как будто не видела его целый год. Немного хмурый подросток гулял с лабрадором, словно вышедшим из книг Михаила Самарского*, а рядом игрался с дворовым котом его младший брат. Все они были похожи на Сашу. Все они были в какой-то степени влюблены. — «Вы думали люди не любят? Не угадали! Люди любят, да еще как!» — промурлыкал он себе под нос. В двери повернулся ключ и в квартиру ворвалась зима: снежинки на куртке, в волосах, на носу — весь Энтони был как одна огромная снежинка. Самая красивая из всех таких непохожих снежинок. — Сидишь? — Тони поднял бровь и улыбнулся ему — Ну сиди, сиди. Поздно. Саша уже спрыгнул с подоконника и подбежал к нему, выхватил из рук сумку и отнёс её на кухню. Потом он вернулся к Энтони, успевшему снять куртку, и поцеловал его в лоб. — Кошмар, ты ледяной! — он непритворно возмутился. — Быстро в душ. — Ты еще маме моей пожалуйся, заботливый мой. — фыкрнуть у Энтони не получилось и конец фразы смазал громкий чих. — А ты мне идеи не подавай! — прикрикнул Саша, хватая его, уже направившегося в душ, за руку. — Погоди. Саша обнял Энтони за талию и потянулся к его губам. Подарив ему нежный, короткий поцелуй, Александр прошептал. — С Рождеством. И с годовщиной нас. — Это звучит как тост. — усмехнулся Тони, кладя руки на его плечи. — Сначала душ, не думай, что я забуду. Когда уже зашумела вода, Саша подошёл к тумбочке у своей половины кровати и достал из неё маленькую коробочку. — «Послушайте, ведь если добывают алмазы, значит на кольца с камнями есть спрос» — он счастливо засмеялся, перебрасывая коробочку из одной руки в другую. Может быть, Энтони ему откажет. Может, скажет, что ему нужно подумать. Может быть, даже рассмеётся в лицо и выкинет из квартиры ко всем чертям. Но надежда горела в маленьком мальчике Саше ярким пламенем. Она горела так ярко, что с большим писателем Александром не должно было ничего случиться.