Smärta/nöje

      — Нет, эту часть ты вообще неправильно понял, — сказал Тим, надеясь, что интонацией голоса сможет выразить весь свой гнев Юнасу. Они работали над новым материалом для следующего альбома, но всё шло не так хорошо, как он надеялся. Идея Тима для этой песни состояла в медленном темпе для Юнаса и парочки ярких соло для него самого, но Юнас продолжал торопиться и, по правде говоря, напрочь ломал бит Тима. Он должен был бы держать ритм, не ускоряясь и не обгоняя соло Тима.       — Да, я понимаю, что ты задумал, но это тоже подходит. Смотри, — сказал Юнас, запиливая своё собственное соло, которое выглядело для Тима неподходящим и вообще совершенно противоположным тому ощущению, которое он хотел от песни. Юнас закончил на высокой визжащей ноте, и терпение Тима лопнуло. Не то, чтобы соло было плохим, оно, честно говоря, было даже охрененным. Но это был конец долгого двухчасового сеанса работы, и полная неспособность Юнаса попасть с ним на одну волну привела Тима в бешенство. Этот засранец осмелился сидеть тут и спорить и выглядеть при этом одновременно и мило, и гадко. Вот говнюк.       — Ну нахуй, я пошёл, — сказал Тим, немного резко отставляя гитару, и зашагал из комнаты прочь.       Группа упрятала себя в арендованный загородный дом на окраинах Гётеборга, чтобы записать несколько треков и текстов для нового альбома, и, по старой доброй традиции металистов, совершающих подобное, всё вело к разного рода психозам. Как и Iron Maiden, слегка сошедшие с ума во время записи Powerslave, парни из Avatar — каждый из них — начинали терять своё спокойствие.       Обычно Тим и Юнас были хорошими друзьями и прекрасными гитаристами на одной волне друг с другом. Они выросли изучая свои инструменты вместе, поэтому написание песен давалось им легко. Но сейчас их обычное взаимопонимание дало сбой. Тим вышел на заднюю веранду дома и зажёг сигарету, выдыхая дым в холодный воздух. Вторая половина дня была приглушённо серой и хорошо подходила общему состоянию недовольства Тима. У каждого из группы были свои задачи, и если они с Юнасом не продвинутся, то задержат остальных. Тим не любил лажать, и это заставляло его чувствовать себя неполноценным. Спину обдало тёплым воздухом, и вот он уже не в одиночестве.       — Да что с тобой, чувак? Ты не можешь просто так уйти. Нам нужно работать, — сказал Юнас, открыв дверь и намекая Тиму, что ему нужно перестать быть сучкой и вернуться в дом.       — Нет, — ответил тот, отворачиваясь от друга и коллеги и вглядываясь в холодный шведский пейзаж.       — Что, прости? — неверяще спросил Юнас. — Что ты несёшь? Иди внутрь. Тут холодно.       — Не, мне и тут хорошо.       Тим чувствовал, как друг сверлит его глазами, но сам он продолжал удерживать взгляд на туманных полях, что простирались за домом. Эти несколько недель прошли в полном безумии. Свежие новые идеи, которые наполняют голову, когда только начинаешь работу над альбомом — это всегда самое лучшее. А потом тянутся дни попыток соединить звуки с текстом, и даже с лучшими и надёжными друзьями терпение иссякает. Он мог нормально воспринимать всё, что бы не выкинул Юнас, но сегодня их неспособность скоординироваться заставляла его хотеть выкурить шесть пачек и вырубиться, чтобы только не играть больше никакой музыки.       Юнас схватил Тима за плечо и потащил внутрь. Этого движения было достаточно, чтобы Тим потерял равновесие и повалился в сторону Юнаса.       — Нет, чувак, мне снаружи хорошо. Я не хочу возвращаться и не хочу больше работать над этой дурацкой песней. Ты меня разозлил, блядь, — чуть злее теперь сказал Тим.       Юнас выглядел поражённым, но ещё и ужасно злым. Он толкнул Тима от себя и захлопнул дверь, присоединяясь к нему на веранде.       — Ты злишься на меня? После того, как меня оскорбил?       — В смысле оскорбил? — усмехнулся Тим.       — Эта песня. Ты вообще не даёшь мне шредить, я думал, у нас обоих будет соло. И ещё после всего этого переделывания под Йоханнеса. Вот как я себя чувствую теперь, — ответил Юнас.       — Ой, да брось, я думал мы мыслим в одну сторону, — ответил Тим уже не так враждебно.       — Очевидно, нет, — сказал Юнас и слегка толкнул Тима, вынуждая его опереться на деревянные перила, чтобы не упасть. Это был не агрессивный толчок, а скорее примирительно-игривый.       — Эй… — мягко запротестовал Тим, стукнув Юнаса по руке.       Тот вскинул руки в бойцовской стойке, но теперь он уже смеялся: его дыхание вырывалось заметными облачками — вечерний холод, наконец, проявился.       — Ты засранец, ты знаешь об этом?       Тим тоже засмеялся и согласно кивнул, усаживаясь на скамью на веранде. Юнас сел рядом, наверное, немного ближе нужного.       — Извини, — сказал он, положив руку Тиму на бедро. Оба посмотрели на это прикосновение; что-то только что произошло, но никто из них не мог понять, что именно. Когда ты так долго находишься в группе со своими приятелями, то конечно вы становитесь ближе. Но Тим мог сказать, что тут происходит что-то другое, может быть то, чего он всегда отчасти желал, но никогда не выражал это настоящими словами. К счастью, Тиму не пришлось больше думать, потому что его мозг замкнуло от того, что Юнас наклонился ближе, а его губы невесомо прикоснулись к уху Тима, потом к щеке и оказались в опасной близости от рта.       — Ч…что ты делаешь? — робко прошептал он.       — То, чего тебе хочется, — ответил Юнас, но Тим отодвинулся.       — Нет, я не могу… — и он как можно быстрее вскочил и ушёл внутрь, захлопывая за собой дверь.       Юнас потёр переносицу и глубоко вздохнул, расстроенный тем, что его наступление потерпело неудачу.

***

      Вернувшись в дом, Тим нашёл убежище в своей комнате — у каждого из них было достаточно пространства, — но сперва он зарулил на кухню. Пиво сейчас просто необходимо после ТАКОГО столкновения. О чём Юнас только думал? Тиму захотелось провалиться под землю, когда он признал — вопреки всему, в чём был убеждён — что ему хотелось бы, чтобы Юнас всё-таки сделал это. Может быть, если бы они прошли через это, то смогли бы двигаться дальше и вернуться к созданию музыки.       Придя в свою комнату, Тим одним молниеносным движением снял с себя футболку и вырубил свет, оставляя только одну маленькую лампу в углу. Он осушил три бутылки пива за считанные секунды, ожидая, когда опьянение охватит его тело и мозг. Он с нетерпением ждал этого ощущения, когда мир станет прозрачным и безмятежным, чтобы можно было забыться. Тим улёгся на подушку; тело болело оттого, что он весь день горбился над гитарой, а пальцы натёрлись больше обычного, и ему нужен был отдых. Как только он начал проваливаться в сон, то услышал скрип дверных петель. Дезориентированному в относительной темноте, ему причудилась внушительная фигура, подкравшаяся и вставшая у иножья кровати.       — Эй, Тим? Не спишь? — спросил Юнас, шагая ещё ближе к кровати.       — Ну, теперь нет, — проворчал Тим, не открывая глаз и не удостаивая друга взглядом.       — Я хотел… — Юнас нервно прочистил горло, — извиниться. За то, что пытался тебя поцеловать…       Тим махнул рукой в воздухе.       — Не переживай, — пробормотал он. Но Юнас, похоже, не удовлетворился этой отмашкой и подошёл ещё ближе.       — Нет, правда. Я ошибался, похоже, когда думал, к чему всё идёт, — он слегка хохотнул, выдавая своё смущение. — Наверное, мне просто показалось, что мы чувствуем одно и то же. В смысле, иногда, когда ты смотришь на меня, мне кажется, что ты хочешь что-то сказать, но молчишь и…       Тим поднялся и сел прямо, прерывая его.       — Стой. Просто… давай не сейчас, — он встал, немного пошатываясь — то ли из-за пива, то ли из-за усталости — и направил палец в сторону Юнаса. — Не видишь, я тут пытаюсь упиться с миром*.       — Ну ты и сучка, — упрекнул его Юнас, а Тим усмехнулся и решил, что один хороший толчок послужит здесь прекрасным ответом.       Как и в прошлый раз, Юнаса возмутил тот факт, что Тим не собирается его слушать, и вместо того, чтобы формулировать ещё какие-то слова, он решил действовать. Его неожиданное движение привело Тима в полное замешательство, и они вместе опрокинулись на кровать средь простыней и подушек. Тим громко охнул, когда Юнас оказался на его спине сверху, плотно прижимая к кровати весьма приятным образом, хотя он не мог даже вдохнуть. То ли в нём заговорил алкоголь, то ли он и правда что-то почувствовал? В любом случае, Тим не смог не издать стон удовлетворения. То, как напряглось тело Юнаса, и как он внезапно вдохнул, свидетельствовало о том, что он услышал этот звук, и звук оказал на него влияние. Юнас прижал Тима к матрасу ещё больше, навалившись всем весом тела.       — Тебе нравится? — спросил он; голос низкий и хриплый. Он сопроводил свой вопрос медленным движением бёдер, чтобы Тим мог почувствовать задницей его член по всей его длине.       — Угу, — простонал тот, поднимая бёдра выше, чтобы ощутить и соприкоснуться больше. Ему нравился тяжёлый вес, давящий на него повсюду, и твёрдость, горячая, как клеймо на коже, чувствующаяся даже через шорты.       При этом интересном стечении обстоятельств, Тим как-то сумел достаточно приподняться, чтобы столкнуть плечом большой вес Юнаса в сторону. Могущество алкоголя наконец-то вступило в свои права, и Тим начал действовать, ведомый сильным чувством, направляющим его. Не то, чтобы он не одобрял недавние действия Юнаса, просто он поддался порыву сделать то, чего хотел так много лет. Да и похуй, написание альбома сейчас существовало в другой плоскости. Они на несколько месяцев выпали из жизни, и теперь он собирался воспользоваться этим предлогом и сделать то, что хотел ранее — каждый день доброй половины десятилетия. К удивлению Юнаса, Тим склонился над ним и впился в губы обжигающим поцелуем — грубым, сминающим и приправленным отчаянностью. Тим проскользил языком по линии между губами, как будто пробуя на вкус. Он ухватил колечко в нижней губе и потянул, вызвав у Юнаса резкий вдох.       — Поменялись ролями, да? — прошептал он, изумлённый неожиданной смелостью друга.       — Заткнись, — предостерёг Тим, улыбаясь вблизи от его губ.       — Не дерзи мне тут, — пошутил Юнас и воспользовался этим как возможностью перевернуть Тима на живот и хорошенько шлёпнуть по заднице.       — Ты чего? — вскрикнул тот. Но Юнас только сверкнул глазами и снова шлёпнул. Тим простонал, оценив это ощущение: смесь боли, удовольствия и жара.       — Охуееть, — воскликнул Юнас, слыша издаваемые Тимом звуки.       — Ещё… — Тим почти взмолился. Он осознал, что его голос прозвучал немного выше по сравнению с обычным низким тембром, а ещё слегка отчаянно. Но его это нисколько не беспокоило, поскольку Юнас сдёрнул с него шорты, обнажив задницу, и нанёс сильный шлепок, на этот раз с другой стороны. Тим охнул от силы удара; Юнас был выше и тяжелее, и это нравилось ему. Очень. Юнас как будто прочитал его мысли и прошёлся ладонью вверх по спине, с усилием вдавливая его в кровать, однако приняв во внимание необходимость дыхания, он подтолкнул Тима повернуть голову в сторону.       — Расслабься, — протянул он. — Просто прими эту боль. Прочувствуй… — подбодрил он и положил руку в основании шеи Тима, придавливая его вниз и нанося очередные пять шлепков по заднице, которая быстро покрылась ярким оттенком розового.       Дыхание Тима стало прерывистым, но не потому что было больно, а потому что ему это немного слишком понравилось. Член под ним был уже болезненно твёрдым, и он начал ёрзать, чтобы добиться как можно больше трения.       — Ну-ну, — предупредил Юнас. — Ты получишь свою награду. Ты вёл себя хорошо, Тим. Несмотря на то, что недавно был сорванцом.       — Не честно, — возмутился тот.       Юнас усмехнулся и неожиданно исчез, оставляя после себя холод и пустоту. Тим не обернулся посмотреть, он просто продолжал так же лежать, наслаждаясь теплом, которое всё ещё исходило от ягодиц. Звуки расстёгивающейся пряжки ремня и падающих на пол штанов разожгли его интерес. Комната погрузилась в темноту, когда Юнас отключил лампу. Он появился рядом так же быстро, как и исчез, говоря низким голосом прямо на ухо Тиму:       — Эй, — начал он. — Когда мы пишем, можешь вести. Когда играем — тоже. Но здесь — я главный. И ты делаешь то, что я скажу, понял?       — Да, сэр, — прошептал Тим. Он чуть ли не простонал имя Юнаса от такой проявившейся демонстрации силы. Кто знал, что разозлившись всего двумя часами ранее, он закончит в итоге в таком положении. Большие руки Юнаса отвлекли Тима от этой мысли: лаская, они прошлись по его лодыжкам, поднялись выше, раздвинули бёдра и прошлись по ягодицам пальцами, растягивая и изучая.       — Дай-ка возьму смазку, — сказал шёпотом Юнас.       — Пожалуйста.       Юнас согрел вязкую жидкость между пальцами, прежде чем раздвинул ягодицы Тима и сделал пробный тычок.       — Туговато. Пожалуйста, скажи, что я у тебя не первый.       Тим издал звук — смесь разочарования в себе и многозначительной паузы, прежде чем сказать правду.       — Ох, малыш, обещаю не делать тебе больно… — сказал Юнас, скользнув одним пальцем внутрь, медленно, на всю длину до упора, — очень. — подчеркнул он и добавил средний палец к указательному, начав ими работать. Тим слегка пошевелил бёдрами, пытаясь привыкнуть к вторжению. Он был относительно тихим, но желание большего вынудило его прокричать:       — Пожалуйста, просто сделай это. Трахни меня уже!       — Тсс-тсс, Тимми. Я задаю ритм, помнишь? Я — ритм-гитарист, — Юнас приподнял бёдра Тима кверху, но его лицо всё ещё оставалось вжатым глубоко в подушку; Юнас медленно погладил рукой его левое бедро в одобрительном жесте.       — Я буду медленно, ладно? — Юнас приставил член ко входу, размазывая кончиком смазку, а потом очень медленно вошёл. Первое сильное растяжение застало Тима врасплох, и он выдохнул пополам со сдавленным криком, ловя ртом воздух. Но проникновение было желанным, как будто бы факт того, что Юнас наконец-то трахает его, был финишной чертой, которую он только что пересёк. Юнас понемногу осторожно входил, а когда полностью погрузился, то смог перевести дыхание.       — Лучше, чем я мог себе представить, — Юнас начал медленно двигаться, сосредоточившись. Тим приподнял таз для лучшего угла, чтобы полностью почувствовать скольжение члена Юнаса внутри. Конечно, это был его первый раз и он признался в этом, но он не хотел показаться неопытным. Как часто он проникал в себя пальцами, думая о том, каково бы это было, если бы это сделал Юнас? Оба сейчас ощущали гармонию друг с другом, такую же, как когда джемились вместе. Связь была такая сильная, что Тим растворялся в эйфории от ощущений. До тех пор, пока оба не услышали робкий стук в дверь и голос Джона, вопрошающего: «Ээ… парни?»