***
На пороге погребального дома появляется фигура высокого человека в черном ханьфу. Это что еще за птица, рр-рав! Собака срывается к незнакомцу и пытается побольнее вцепиться в его ногу. Послышался крик и громкая ругань, а затем скулеж покатившегося кубарем животного. — И как это Вам удалось приручить столь нервного пса, Доктор? — Лаской, Цзычэнь, лаской. Рукоприкладство до хорошего не доведет, оно наоборот даст вам ровно противоположный эффект. На человека и животное можно действовать только внушением. Перемотанная бинтами собака подстраивается под руку Сяо Синчэня, желая получить ласку. Доктор улыбается и его ладонь чешет хитреца за ухом, от чего тот начинает довольно бить хвостом об пол, изредка косясь на гостя. —Ну и чем тебе Сун Цзычэнь помешал, а? Настрадался, бедняга. Скоро у тебя бок заживет? Ну-ну, перестань. У меня еще пациенты, опять разыграешься. Разбаловал я тебя. Доктор и его ассистент скрываются в соседней комнате, начиная прием посетителей. Неужели он меня оставит? Чудак! Может все потому что я красивый? Пес подходит к лохани с водой и всматривается в свое отражение. Нет, все-таки я красивый. Может быть неизвестный императорский наследник. Должно быть согрешила моя бабушка с каким-нибудь пекинесом. А что, хватка у меня сильная. Вон как завыл этот лупоглазый, р-р-р. В следующий раз в горло целиться буду, чтобы наверняка.***
— Что это с ним такое, Доктор? Уже весь дом шерстяной! Не успеваю убирать. Мало того, что половину вещей сгрыз, так теперь лежит в углу как пропастина, не подпускает. Должно быть издохнет скоро? — Не знаю, А-Цин, не знаю. Жалко, хороший пес, ласковый был. Хоть и хитрый. Лекарь, а собаку спасти не смог… — Не расстраивайтесь так, Доктор! Может еще обойдется. Он вчера все мои конфеты съел, безобразник. Должно быть из-за этого… — Поживем – увидим. Юань и Сян раскинулись широко…****
— Р-р-р, ДАОЧЖАНГ! ДАОЧЖАНГ! ДАОЖАН, Р-Р-р! — Ааа! Помогите! — молоденькая помощница доктора запищала и запрыгнула на стол, отмахиваясь от нечто тряпкой и заливаясь слезами. — Это еще что такое… — Он-оно жив-живое! — девушка прячется за спину подоспевших мужчин и вцепляется в черное ханьфу дрожащими руками. Получеловек-полусобака начинает носиться вокруг доктора и обнюхивать его. — Даочжан-Даочжан-Даочжан! Заррежу, заррежу, цзянцзай, луппоглаззый! — А ну пошел отсюда! — Сун Цзычэнь оттолкнул от себя оборотня, тот повалился назад и угодил прямо на руки Сяо Синчэня. Доктор успел подхватить его и утащить в соседнюю комнату подальше от глаз перепуганной А-Цин.***
— Кого вы подобрали, Доктор! — Я и сам этого не знаю. С виду был обычный пес. Никогда такого не видел… — И не увидите! Он же превращается… в человека! — В человека ли?***
Из дневника Сун Цзычэня:
… Третьего дня наблюдаемый и пациент Доктора Сяо окончательно облинял. Решили назвать его Яном. Лицо стало больше походить на человеческое. Глаза наглые, хитрые. Даже сказал бы – злые. Клыки остались на месте. Острые, пришлось накладывать швы, собака кусачая. На левой руке отсутствует мизинец, как и в собачьем обличье. Доктор предложил пожить с ними. … Появился аппетит. Любит конфеты. Жрет мясо, от овощей воротит нос, но Доктор Сяо настаивает. Слушается только его. Относительно. Речь стала более осознанной, слова стали приобретать смысл. … Стал приставать к А-Цин. Доктор запрещает мне его бить. Приходится только ругаться. Купил ему одежду. Великовата. Мелкий засранец. Скалится, пытается вывести меня из себя. … Расхаживал голым по кухне. Я убью его.***
— Юань и Сян раскинулись широко… — Даочжан, а Даочжан? — … — Ну Даочжан! — Я говорил не звать меня так. Доктор Сяо или в крайнем случае Сяо Синчэнь. Что тебе нужно? — Дай конфетку! — Ян лукаво улыбается, стреляя своими поблескивающими глазками. — Вчера ты обидел А-Цин, зажал ее в угол и облапал, а когда подоспел Цзычэнь, обругал его самыми грязными словами и грозился загрызть его ночью, пока он спит. Распугал всех моих пациентов, кидался в соседские окна камнями, загнал кошку на дерево, напугал детей. И это только за один день. Думаешь, после этого ты заслуживаешь конфету? — Нет. Пожалуй, ты прав. Это слишком мало, мне нужно как минимум пять. — Ян достал из-за пазухи маленький острый нож и начал крутить его между пальцев. — Убери. — Даочжа-а-ан, ну почему ты такой скучный! Впервые вижу такого занудного заклинателя. — Я не заклинатель. Я доктор, сколько можно повторять? — Ну не злись, Даочжан! А хочешь, я спою тебе, а? Ян вскакивает со своего места и заливистым чуть юношеским голосом начинает: «Эх яблочко, да мое спелое, А вот феечка идет, ханьфу белое! Ханьфу белое, а душа ценная, Если дашь ты мне – будешь целая!» — Перестань горланить, уши вянут! Доктор, что с Вами!? — Отлезь, гнида пучеглазая! — Цзычэнь… Не надо. — Доктор! Сяо Синчэнь падает на деревянную кушетку, теряя сознание. Сун Цзычэнь пытается привести его в чувство. Ян продолжает плясать и горланить частушки: «Эх яблочко, да с голубикою, Подходи Сун Лань, глазик выколю! Глазик выколю, другой останется, Чтобы знал обсос кому кланяться!» — Он еще и танцует…***
Глухая ночь. Сяо Синчэнь сидит на лавке у входа в ожидании и нервничает. — Доктор, ложились бы Вы спать. — Не могу, предчувствие у меня плохое. Ты бы ступала, А-Цин, отдохнула. Прошло еще несколько часов. Наконец послышались шаги, дверь открылась, и кто-то вошел. — Где ты был так долго? — Думать ходил, после того как меня твой ассистент из дома взашей выгнал. Осознал свое шаткое положение и решил, что в этом доме меня за человека не считают. — Как это? — Да вот так! Имени даже полноценного нет. Как безродный какой-то. Вот, походил, послушал, как люди друг друга называют и выбрал. — Как это нет, мы же дали тебе имя? Ну и какое же ты выбрал, наш дорогой друг. — Ваше, так и быть, оставить решил. В полыни же нашли. Даже больше, в океане полыни. Сюэ Ян. А фамилию решил наследственную оставить. Чэнмэй! Сюэ Ян Чэнмэй! Красиво, Даочжан? Сяо Синчэнь расхохотался, прикрывая рот рукой:— Джентльмен, это значит джентльмен! — Ну вот! Ты же понял, Даочжан! Даже смеешься - значит понравилось.***
— Потоп! Помогите! Ой! А-Цин стоит на полу голыми ногами, погруженными по щиколотку в воду. В комнате перевернуты все вещи, плавает одежда и какие-то тряпки. — Что случилось? — Этот босяк перевернул бочку с водой и все ведра, которые я натаскала. Теперь все плавает! Пол итак гнилой, теперь совсем распухнет, скоро черви поползут! — Не виноват я! Это все кошка, чтоб ее! Должно быть эта девчонка притащила ее, чтобы меня позлить. — Ну ка тихо все! Откуда ты говоришь, Чэнмэй? Выходи. — Здесь я. Не выйду. Бить будете? — Нет, не буду. В затопленной комнате показалась фигура Сюэ Яна. Его щека была до крови расцарапана. Сяо Синчэнь так и застыл, глядя на него. Сун Лань принес ведра и тряпки, чтобы собрать воду с пола. — Доктор Сяо, Вы бы отдохнули. Мы и втроем тут справимся. — Подлиза. — Что ты сказал? — Даочжан и без тебя знает, что ему делать, Сун Лань. Живешь тут, как нахлебник. Ешь, пьешь за чужой счет. Своего дома что ли нет? — Ах ты! — Цзычэнь заскрипел зубами и двинулся вперед. Не теряя времени, Сюэ Ян в три прыжка преодолел расстояние и накинулся на мужчину, который был гораздо крупнее него. Двое повалились на пол.***
Прошло несколько дней с моментов последнего инцидента. Сюэ Ян, потерпев поражение, не показывался на глаза. Мирная жизнь практически вернулась в свое русло. Тяжелая рука легла на плечо Чэнмэю. — Когда извиняться будешь? — Я чист и непорочен как невинное дитя. Не перед кем мне извиняться! — Пойдем. — Сун Лань схватил Яна под обе руки и поволок его в сторону комнаты Доктора Сяо, где тот пытался прийти в себя последние дни. — Говори: Доктор Сяо, извините меня. Я больше так не буду! Никогда такого больше не повторится. Говори, иначе будешь иметь дело со мной. Чэнмэй растянуто повторяет каждое слово, глядя на измученное лицо Сяо Синчэня.***
— Задумал он что-то. Я по глазам его вижу. — Да тут и слепому видно будет, Доктор. Нехороший он человек, да и не человек вовсе. И не собака. Не зря его тогда в канаву выбросили. — Не говорите так. Не может же такое само по себе случиться. Зло порождает зло. Сделали что-то с ним. И я хочу это исправить. — Как, Доктор?***
Конфетка скрывается во рту Сюэ Яна. Он довольно щуриться, болтая одной ногой. Сегодня было необычное утро. Ни одного замечания, ни упрека. Лишь пара неосторожных подозрительных взглядов, брошенных в сторону Чэнмэя, заставили его заподозрить неладное. — Даочжан, — голос звучал так добро и ласково, что заставил Сяо Синчэня напрячься, — у меня есть для тебя подарок. — Какой? Чэнмэй улыбается, а затем опрокидывает на Цзычэня тарелку с недоеденной похлебкой, соскакивает из-за стола и бегом несется прочь из похоронного дома. — Она холодная, — Сун Лань поднимается следом. — Будьте аккуратнее. Он все равно далеко не убежит. — Конфета? Сяо Синчэнь кивнул.***
Что, что вы делаете со мной… Страшно. — Укусил он опять меня, Доктор. Какой выносливый — Скоро заснет, не волнуйтесь, Цзычэнь. Не надо, отпустите меня… Не режьте. Я жить хочу, жить… Даочжан.***
Ласковая рука гладит пса по морде. Повезло мне. Утвердился я здесь. Окончательно. И в своем происхождении тоже. Не обошлось тут без пекинеса. Нагуляла меня мать, а ее бабка. А даочжан хороший. * «Юань и Сян раскинулись широко…» строчка из поэмы Цюй Юаня «С камнем в объятиях».