***
Прозвенел звонок с урока, и Антон одним из первых вылетел из кабинета. Спускаясь по лестнице вниз, он перепрыгивал по несколько ступенек разом. Уже во второй раз он направлялся за гаражи, ведь ничего не успокаивало нервы лучше горького дыма. Заметив каких-то прогульщиков, Шастун стрельнул у них сигарету и закурил. Выдохнув, парень прогнал в памяти тот момент, когда только увидел историка. «Что же это было? Почему эти чувства никак не оставят меня в покое?» — думал Антон. Ему очень хотелось найти ответ, списать быстрое сердцебиение на то, что он банально забегался, а искреннее изумление красотой мужчины на вдохновение, ведь вместе с новым преподавателем приходили и новые способы вывести его из себя. В конечном счёте парень решил отбросить все мысли прочь. Он быстро докурил, выбросил бычок и вновь вернулся в ненавистное здание школы. Поднимаясь к кабинету биологии, Антон смотрел пустым взглядом в пол и шёл будто на автопилоте. Оставалось только преодолеть последний коридор, когда произошло внезапное столкновение двух огней. — Куда прёшь, шпала?! — рявкнул знакомый голос. Шастун поднял голову и увидел перед собой своего главного соперника. Эд Выграновский раньше тоже был главарём, известным под кличкой Скруджи, но год назад перевёлся сюда, в то время как вся его свита осталась в прошлой школе. Так он растерял часть своего авторитета и больше не мог сильно выскакивать, но продолжал докучать местной банде, стараясь оспорить лидерство Антона. Они много раз дрались, но их потасовки всегда заканчивалась ничьей. И дело было даже не в том, что оба так уставали, что в какой-то момент больше не могли продолжать. Просто им всё время что-то мешало: то менты заметят, то начнётся ливень, то прохожие начнут лезть и разнимать бунтарей. Это очень злило обоих, но оставалось только мириться с судьбой. — Иди нахуй, еблан, — незамедлительно ответил Шастун, прекрасно зная, что Скруджи не будет устраивать заварушку в стенах школы. Он мало думал о том, что будет дальше. Его мало волновало и то, что Эд расценил его слова как вызов и уже готовился к схватке, возможно, последней для одного из парней. Главным было то, что сейчас он выходит победителем, а потом ему хоть сотню стрелок устраивайте. Потом будет только потом. Зайдя в полупустой класс, Антон заметил, что рядом с учительским столом стоит тот самый историк и, кажется, новый учитель биологии. Последний выглядел как среднестатистический мужчина двадцати пяти-тридцати лет: прямоугольные широкие очки в темной оправе, недельная щетина и короткая темная стрижка. Пройдя мимо увлечённых беседой преподавателей, он вновь сел с Ирой. Она начала что-то рассказывать парню своим писклявым голоском, а Шастун и не думал слушать, только вовремя кивал и поддакивал. Сама Кузнецова была ему давно безразлична, Антона интересовал только регулярный секс с ней, а большего и не требовалось. Несмотря на попытки прекратить ковыряться в своих мыслях, парень опять витал в облаках, размышляя о новом историке и искоса поглядывая на него. «Какой-то он не такой... Слишком смазливый, что ли? Аж бесит», — скривившись, подумал Антон. Он перевёл взгляд на свои руки. Желая отвлечься, Шастун начал крутить на своём пальце массивное черное кольцо с небольшой гравировкой змейки. Тут на телефон пришло сообщение от Эда. От этого фрика, который, не достигнув и восемнадцати лет, весь был покрыт татуировками, парочка мелких даже красовалась на лице. Враг номер 1: За 43шк в 16, приходи без своих шавок, выясним всё вдвоём. Надо бы уже добить тебя;) А что ещё можно было ожидать от этого придурка? Вы: Забились. Ещё посмотрим кто кого добьет. Отправив ответ, парень услышал звонок на урок. Все, кроме Антона и Серёжи, поднялись с места, приветствуя нового биолога. Парни развалились на своих местах и высокомерно поглядывая через своих одноклассников на преподавателей. Поднялась даже Ира, из-за чего её короткая кожаная юбка чёрного цвета задернулась ещё сильнее, несильно оголяя довольно аппетитные формы девушки. Она обернулась на соседа, сверкнула глазами и выпрямилась в спине, виляя бёдрами в разные стороны. На такой пикантный жест Шастун одобрительно мигнул хитро улыбающейся девушке. Наконец его взгляд вернулся к учителю: тот уже в одиночестве рассказывал, каким образом он будет преподавать, и не считал нужным попросить детей сесть на места. «Странный он, тот лучше был... — мелькнула неприглядная мысль, и Шастун поспешил отогнать её, тряхнув головой, — Да ну не, бред. Все они одинаковые». Когда же закончился последний урок, он поспешил на первый этаж, спускаясь по лестнице аки самый настоящий горный козёл. Вдруг на одном из прыжков Антон влетел в кого-то и свалился вместе с ним вниз. Хорошо, что до следующего пролёта оставалось преодолеть лишь три ступеньки. Приземлившись на пятую точку, Шастун зашипел от боли и поднял взгляд, чтобы посмотреть, кого столкнул. Беднягой оказался тот самый новый учитель истории. Старшеклассник быстро взял себя в руки и вскочил, игнорируя резкую боль в ноге. Он желал показаться крутым. — Боже, можно хотя бы вперед смотреть, когда так спускаетесь. Когда я сюда устраивался, то никто не предупреждал меня о бессмертных подростках, — ворчал мужчина, аккуратно поднимаясь с пола. Он начал отряхивать свои зауженные брюки и даже не глядел в сторону сбившего его ученика. В ответ послышался лишь смешок. Антон равнодушно развернулся и, не извинившись, продолжил свой путь. Правда, из-за свежего синяка уже не так бодро. Злой взгляд учителя прожигал его спину вплоть до выхода из школы. Наконец оказавшись на улице, парень с удивлением обнаружил слегка мятую сигарету в одном из карманов своего бездонного рюкзака, в котором, казалось бы, можно было найти что угодно, даже новые формы жизни. Такая ценная никотиновая палочка вспыхнула и начала медленно сгорать. Проходя мимо старых дворов, Антон набирал полные лёгкие обжигающего дыма и хрипло выдыхал его тяжёлые клубы. Серые хрущёвки придавали невесёлым будням атмосферности, осень пускала по небу грузные облака. Они медленно расплывались и закрывали собою неяркое солнце. Парень жил не так далеко от школы, поэтому уже совсем скоро добрался до своего подъезда. Утром точно та же которая дорога по неведомым причинам казалась Антону гораздо более долгой, из-за чего он нередко опаздывал на уроки. Возможно, дело было в том, что он просто не хотел идти в школу. Шастун вызвал лифт и стал подниматься на предпоследний этаж. В кабине, как и ожидалось, появились новые надписи, оставленные либо его друзьями, либо бывшими. Среди них особенно бросалась в глаза выведенная красивым почерком лаконичная фраза "Антон гандон". Хмыкнув, парень по обыкновению достал маркер, перечеркнул слово "гандон" и написал выше "лапочка", хихикая. Выйдя из скрипучего лифта, он подошёл к подтрёпанной кожаной двери и постарался как можно тише её отпереть. Вот Антон сделал первый шаг в темноту, но сработал датчик движения, и коридор, обклеенный уродливыми выцветшими обоями, тут же озарился ярким светом одинокой лампочки. Он почти сразу заметил, что рядом с высокими сапогами матери стояли массивные мужские ботинки, перепачканные грязью и очевидно принадлежащие чужому человеку, и горько усмехнулся своим детективным способностям: он догадался, что его мать опять привела в дом собутыльника. «Почему именно у нас?» — недовольно думал Антон, скидывая с плеча рюкзак и разуваясь. Молясь, чтобы ни одна ещё живая душа не вышла ему навстречу, старшеклассник медленно крался мимо вешалок, мимо зеркала в полный рост, мимо низкой тумбочки, в которой пылилась сухая губка для обуви, и мимо обшарпанного бурого пуфика. Притормозил он только в конце коридора, боясь нарваться на неприятности. Первым делом Шастун осторожно заглянул в кухню, но обнаружил там только картину состоявшегося застолья. Стойкий запах палёного алкоголя огромной тучей висел над кухонным столом, который весь был уставлен пустыми бутылками и полупустыми тарелками с едой. Антон скривился и повернулся к проёму напротив. Он вёл в небольшую гостиную с выходом на балкон. Пройдя туда, на полу около старого дивана парень заметил женщину с темными волосами. После пьянки её лицо было заплывшим, рядом валялась бутылка крепкого пива, а поодаль в отключке лежал какой-то мужик. Тяжело вздохнув и обреченно опустив голову, Антон подошел к матери поближе и почувствовал амбре из алкоголя и табака. Присев на корточки, он протянул руку, как можно аккуратней убрал с её лица выбившиеся из пучка локоны, прикрыл глаза и вздохнул. Он с усилием поднял мать на руки и переложил на диван, накрывая пледом, а потом принялся за почти откинувшегося товарища. Когда мужчину схватили за шкирку, он даже не стал брыкаться, лишь пьяно что-то бормотал. Полусонный, он не доставил особых трудностей. Выкинув на лестничную площадку сначала его самого, а потом и его старую вонючую куртку и ботинки, Антон захлопнул входную дверь, подобрал из коридора рюкзак и направился в свою комнату. С деревянной двери, отделяющей его зону комфорта от остальной квартиры, уже облазила поблёклая краска. Головная боль пришла вместе с гостеприимным скрипом петель. Парень вошёл в комнату и тяжело вздохнул. С глухим стуком он прислонился к двери, медленно сполз вниз и осел на пол. После необходимой минуты звенящей тишины Антон поднял голову к потолку, сглотнул вязкий ком в горле и дал волю скопившимся эмоциям. Одна слезинка за другой катилась по щекам самого грозного старшеклассника в городе, за этой защитной маской скрывался тот ранимый мальчик, которому не нужно ничего, кроме простой заботы и любви, бесследно исчезнувших из его жизни после развода родителей. Парень просто устал, устал от одиночества и страха довериться другим людям. Не прошло и месяца после рокового суда, как Мая, его мать, начала спиваться, а уже через год способ утолить душевную боль перерос в настоящую зависимость, и даже в лучшие периоды в холодильнике неизменно стояла бутылка крепкого алкоголя на вечер. Ища поддержки, она приводила в дом всё новых и новых мужчин. Маленькому Шастуну было всего шесть, когда всё это стало частью его повседневности, но уже тогда он понимал, чем это может кончиться. Самые альтруистичные из ухажёров задерживались и начинали понемногу содержать Антона с его матерью, многие из них даже пытались воспитывать сорванца, да не получалось. У мальчишки был слишком стойкий и упертый характер. — Весь в отца, не выйдет из тебя ничего путного, — постоянно говорила Майя, когда очередной мужчина не выдерживал и покидал их дом навсегда, и уходила на кухню. Вытирая слезы рукавом толстовки, Антон понемногу восстанавливал дыхание, стараясь дышать через нос. Аккуратно поднявшись с пола, он добрёл до незаправленной кровати. Комната была небольшой, но уютной. Тут парень мог быть собой, мог не скрывать эмоций, мог не носить маску, тут не перед кем было выпендриваться. Кое-где на серых стенах зловеще краснели бесформенные пятна. Антон любил рисовать, но изображение на бумаге именно этих клякс было непосильной для него задачей, поэтому он быстро забросил эту затею. Слева стояла приземистая тумба, справа же громоздился шкаф с большим зеркалом на дверце, дальше шло зашторенное тюлем окно с довольно большим подоконником, а напротив находились стул, увешенный одеждой, и рабочий стол, на котором располагались старенький ноутбук, весь облепленный наклейками из дешевых жевачек, лампа и пара забытых тетрадей. Плюхнувшись на кровать, парень достал телефон из кармана и увидел пару уведомлений из социальных сетей о сообщениях от его так называемой девушки Иры. — Как же ты достала, — откинув телефон на подушку, проскулил Антон. Одной рукой он устало провёл по лицу, закрывая глаза. Тиканье часов, доносящееся откуда-то со шкафа, робко напоминало о предстоящей встрече со Скруджи. До потасовки оставалось меньше двух часов, а не прийти он не мог – засмеют. «И он достал. Всё достало, — Антон без дела валялся на кровати, утопая в своих мыслях, — А может, забить на всё, да скинуться?.. Нет, пожить еще немножко надо. Вдруг что-то интересное случится». Так он пролежал ровно до момента, пока не запиликал телефон, оповещающий о предстоящей драке, до которой оставалось полчаса, чтобы подготовиться и физически, и морально, хоть как-нибудь привести мысли в порядок. Протяжно застонав, парень поднялся с нагретого места и решил переодеться в другую толстовку, дабы не запачкать школьную. Из-под одежды показалось худощавое тело с выпирающими ребрами, на которых красовались багровые синяки. Доставалось ему не только на драках за власть или территорию, как думали пацаны из его банды. Особо нахрапистые ухажёры матери тоже решали померяться силами с подростком, правда быстро успокаивались, когда получали в рыло с локтя. Шастун надел наиболее массивные кольца, которые успешно заменяли ему кастет и позволяли наносить тяжелые удары, поднимая шанс на победу. Как можно тише Антон открыл дверь и, натянув посильнее капюшон на голову, направился в прихожую. Подойдя к крючкам, он достал из своего бомбера забытую пачку сигарет и быстро обулся в кеды. За дверью уже небыли слышны звуки возни, что очень радовало: либо тот алкаш снова отключился, либо свалил. Парень взял связку ключей и вышел из квартиры, надеясь, что после всего этого дерьма ему удастся затусить у Кузнецовой. «Проиграть я не имею права, или он точно заберёт себе все права в этой грёбанной школе, и тогда мне не дадут спокойно доучиться последний год...» — продолжал мотивироваться Шастун, которого всё равно немного потряхивало от подступающего к горлу страха и волнения. Он направлялся на место встречи за сорок третьей школой, где находилась заброшенная спортивная площадка, заросшая кустами и подорожником.***
Арсений сидел в школе над документами и журналами новых учеников, которые ему предоставил директор, не замечая, как быстро летит время. Взглянув в окно на вечереющее небо, мужчина откатился подальше от своего стола и потёр ушибленный локоть. Он побаливал после сегодняшнего падения и сильно этим беспокоил. Учитель задумался о том высоком старшекласснике, который сбил его на лестнице, и о его ясных глазах, которыми он с таким глупым выражением лица его рассматривал. «Они такие зеленые, даже издалека видно, — закусив губу, мужчина наблюдал за медленно движущимися облаками, как вдруг его будто током ударило, — Не нравится мне всё это». Собрав вещи и разложив журналы, Арсений решил заглянуть к директору, который, очевидно, преподавал здесь дольше всех. Как подумал Попов, уж он точно знает, что это за ушастое чудо, и может поподробнее о нём рассказать. Он стремительно покинул свой новый кабинет и направился в сторону кабинета директора, который находился дальше по коридору, любопытство съедало Арсения всё больше. Подойдя к нужно двери, на которой висела золотистая табличка с надписью «Директор Шеминов С. В.», учитель прокашлялся, поправил пиджак и наконец вежливо постучался. Услышав разрешение войти, он сразу распахнул дверь и немедля заговорил. — Здравствуйте. Извините за беспокойство, но вы знаете что-нибудь об одном из моих учеников, Антоне Шастуне? — слёту задал вопрос Попов и приземлился на стул напротив директора. Шеминов же смотрел на такой явный энтузиазм учителя истории немного ошарашенно, уже прикидывая, что же этот хулиган успел учудить в первый же день знакомства с ним. — Что-то случилось? Почему вы так им интересуетесь? — спросил директор, отложив документы в сторону и скрепив пальцы в замок, хотя и сам мог предположить, что произошло, не понаслышке зная про взбалмошный характер этого ученика. — Не волнуйтесь, всё хорошо, ничего особенно. Мне просто любопытно узнать, почему он такой несговорчивый, — Арсений аккуратно подбирал слова, чтобы никому не добавить проблем. — Он местный хулиган, не больше. Насколько я знаю, он не один такой, есть целая шайка, — начал Шеминов, превращая формальный разговор в обычную беседу, — Сразу скажу: вы не подумайте, что я его защищаю, но парнишка вполне разумный, просто имеет проблемную семью. Он ничем не торгует, полицейским за серьёзные нарушения не попадался, даже бывает довольно дипломатичным до некоторых моментов. Если же не может договориться, то пускает в ход кулаки, но никогда не дерётся в пределах школы, — устало вздохнул он. — Но если не в школе, то есть место, где обычно происходят стычки? — мужчина начал надеяться, что сможет добиться контакта с подобными старшеклассниками, узнав больше об их конфликтах, чтобы те больше не создавали проблем. — Полицейские докладывали, что за сорок третьей школой, на заброшенной спортивной площадке, обычно всегда там. Чаще всех дерутся как раз Шастун и, если знаете такого, Выграновский, с подачи последнего. На этом, думаю, мои знания по этой теме кончаются, Арсений Сергеевич, — грустно улыбнулся он, вновь беря ручку и придвигая к себе бумаги. Попов поблагодарил директора и, попрощавшись, вышел из кабинета. В груди поселилось странное чувство беспокойства за подростка. «Что же в тебе такого особенного, Антон Шастун?..»