Тайная страсть

Ночь темным покрывалом опустилась на долину, позволяя лишь лунному свету озарять дорогу, ведущую через вереск прямиком к плакучей иве, что слабо шелестела своими тонкими, отливающими серебром, листьями. Вороной конь ступал тихо, лишь изредка пофыркивая, когда всадник торопил его, понукая легкими шлепками по крупу, но путь, которым приходилось ехать, был животному уже знаком, хотя не сказать, что приятен. У небольшого озерца, где росла ива, было всегда туманно, когда они с хозяином приезжали туда, словно кто-то специально колдовал над погодой, дабы скрыть от посторонних глаз происходящее в ночном мраке, а происходило там что-то весьма любопытное, даже для коня. Она всегда приходила с легким опозданием, дабы помучить и без того изнывающего от нетерпения мужчину, ступая по траве бесшумно, точно эльф. Конь, почуяв ее приближение, всхрапнул и отбежал на приличное расстояние, оставив хозяина один на один с той бестией, ради которой и были все эти рандеву в кромешной тьме. -Твой конь определенно точно меня не любит. — Женщина улыбается одними губами, одарив любовника томным с поволокой взглядом, от которого у того кровь начинает стучать в висках. — А любит ли меня его наездник? -Тебе нужна моя любовь? Голос у мужчины грудной, глубокий, бархатный, а руки, которыми он обхватывает женщину за талию, слегка мозолистые от работы в кузне. -О нет, Пламенный Дух, мне нужно от тебя кое-что совершенно иное. — Она ведет руку к чреслам партнера, оглаживая уже и без того явное возбуждение, и снова улыбается, услышав чужой хриплый стон. — Любовь можешь оставить жене, а мне же отдай самого себя. Когда женщину толкают к дереву и резкими рваными движениями задирают юбку, она не просит не торопиться и продолжить прилюдию, напротив, специально выгибается навстречу голодным рукам, создавая иллюзию нетерпения и сладострастия. Мужчина поддерживает ее за ягодицы, вторгаясь в тело любовницы жадными рывками, а та лишь притягивает его ближе, обвив изящными стройными ногами его крепкий стан. -Глубже…сильнее… От этих слов, нашептанных ему в ухо, Пламенный Дух окончательно теряет контроль над собой и, повалив женщину на землю, берет ее уже там, зверея от острых ногтей, оставляющих кровавые полосы на его спине. Он не замечает, как и всякий раз, в который момент в их любовной игре начинает вести она. Ей не нужны те ласки, коими каждый любящий муж одаривает хотя бы изредка свою жену, нет. Ей нужно кое-что иного сорта и своими весьма чувствительными покусываниями в шею она сразу дает понять, чего бы ей хотелось. Но искусительница ждет, пока любовник не выдохнется и не упадет на ее с виду хрупкое тело, все еще оставаясь внутри жаркого лона, и тогда она берет то, что ей принадлежит по праву уговора. -Нет, не так. — Пламенный Дух отстраняется как раз в тот момент, когда женщина тянется к его шее, явив обзору свои острые клыки. — Здесь заметно. -Значит, мои укусы ты скрываешь. А следы от ногтей? -Укусы видно в вороте. А спиной я не поворачиваюсь даже к родному отцу. Она смеется и этот смех, звонкий и резкий, посылает сотни мурашек по телу утомленного после страсти Мастера. Он старается не смотреть на ее теперь почти звериное лицо, но не отталкивает и не противится, когда это порождение тьмы меняет их местами и садится на него верхом, лениво двигаясь и сжимаясь внутри. -Ты знаешь, что кровь особенно вкусна сразу после близости? Она становится подобна терпкому вину, — всполохи знакомого ей пламени в чужих глазах, заставляют женщину довольно ухмылиться и начать двигаться уже вверх-вниз, слегка приподнимая бедра, но не позволяя партнеру выйти из нее до конца, — такому сладкому, такому пряному. Когда хочется испить еще и еще… Когда она внезапно соскальзывает, на последок поцеловав Мастера в губы, тот непроизвольно издает звериный рык и тянется к чужой руке, дабы вновь подмять любовницу под себя, но потом едва успевает сжать зубы, когда его естество попадает в горячий плен ее влажного рта. -Нравится? — Женщина слегка царапает зубами головку, но не до крови, тотчас кружась по ней юрким языком, который исследует чужое возбуждение по всей длине, посылая фактически электрические разряды по телу мужчины. — Скажи, твоя жена ласкает тебя вот так? Пламенный Дух что-то мычит в ответ, зарываясь пальцами в мягкую землю, и, сам того не осознавая, о чем-то просит женщину, укравшую его душу. Он не успевает понять и даже не в силах ничего поделать, когда острые клыки пронзают нежную плоть над пахом, там, где вены сплетаются в причудливом узоре. Боль мгновенно проходит и наступает эйфория, от чего губы мужчины сами изгибаются в довольной улыбке. Когда кровавые ласки подходят к концу, он пьяно бредет к своему коню, который категорически отказывается подходить ближе и тем самым облегчить владельцу задачу. По телу разливается приятная пустота и странное умиротворение. Пламенный Дух знает, что он придет на это место снова, пускай не завтра, но обязательно вернется, и она будет ждать его вновь — его проклятие и его тайная страсть.