Поединок Финрода с Сауроном - одна проигранная битва за любовь

      Думаю, никто не будет возражать, если я скажу, что Финродзонг – это мюзикл о любви, долге и клятве, но в первую очередь о любви. Построен он на базе Лейтиан, то бишь истории фактически о том же самом – о том, как смертный человек из любви к полуэльфийке-полумайе совершил то, чего не могли добиться эльфы, давшие клятву Создателю, и о том, как один из этих эльфов поставил свой долг перед человеком выше клятвы. Кроме того, в Лейтиан, как и в пересказе этого лэ в Сильмариллионе, мы имеем довольно разлапистую любовную фигуру – в Лютиэн влюблены аж два нехороших эльфа и хороший человек. Любви же Финрода к его оставленной за морем возлюбленной суждена роль скорее фоновая (даже истории Горлима и Эйлинель уделено больше места). В крайнем случае ее можно рассматривать как дополнительный аргумент в пользу того, почему этот эльф в принципе принял близко к сердцу страдания человека. Хотя очевидно, что главную роль тут сыграла все же совесть государя, не позволившая ему отказать потомку человека, которому он задолжал жизнь и обещал всемерную помощь. В конфликте клятв Финрод, так сказать, выбрал более позднюю.       В мюзикле же (затрагивающем, конечно, не всю историю Лейтиан, а только ту ее часть, где участвовал Финрод, но всем толкинистам и так понятно, что там дальше по тексту будет) вопрос с нехорошими эльфами, влюбленными в героиню, несколько сглажен и низведен до пары строчек. Даэрон появляется лишь в одном действии, Келегорм выступает не сольно, а вместе с братьями, единой массой. На передний план же выставлены конфликты иного рода. Так что мы имеем итоговую линию Лютиэн – линию всепобеждающей любви, сметающей все преграды. И линию Финрода – линию «победы через поражение», освобождения от оков проклятой клятвы после смерти, сиречь возвращения в Валинор.       Однако с тем же успехом можно, немного поразмыслив над текстами арий, увидеть роль Финрода с неожиданной стороны. Со второго люка, так сказать. И этот взгляд даст, как ни странно, более логичную картину происходящего, чем чисто канонный.       Назовите меня пошлым слэшером, но ответ на вопрос «почему поединок Финрода с Сауроном был проигран» при сухом анализе текста одноименной арии получается очень неоднозначный. Ну правда, почему именно позиция Финрода оказалась проигрышной? Потому что Саурон был тупо сильнее? Потому что у Финрода быстро кончились аргументы? Потому что ему все-таки нечего было возразить на справедливое обвинение в братоубийстве? Или была еще одна, более веская причина?       Знаете, есть такой метод шифровки – когда на квадрат с бессмысленным набором цифр и букв накладывают трафарет с вырезанными окошечками и получают связный текст. Так вот, есть и вариант посложнее – когда трафарет кладется на внешне обычную страницу книги или письмо. В качестве такого трафарета при анализе текстов арий выступило предположение: «Финрод считает, что он в своем праве, но и у Саурона есть веская внутримировая причина считать себя правым, поэтому его аргументы срабатывают».       Помните, в ответ на что именно он бросает финальное свое «и если Свет так защищен, Тьма победит и с Тьмою – я»? На вопрос Финрода, который в плоскости только «Сильмариллиона», казалось бы, абсолютно невинен и верен, отчего у некоторых зрителей возникает когнитивный диссонанс. Правда, почему это эльф проигрывает, всего лишь спросив у майа, почему тот стал на сторону Тьмы? Что в этом вопросе такого заведомо неудачного? Однако, если добавить взгляд со стороны ЧКА, мы получим... как раз тот ответ, который явно заложен в мюзикле.       «Воплощен, а не в плену небытия», – спокойно говорит Саурон в ответ на недоумение Финрода «как будто мертвый блеск корон спасет того, кто не рожден». Этот ответ довольно емок и суть его вовсе не «я Майа, глупый эльф, тебе этого не понять», как может показаться навскидку. «Я воплощен, а не в плену небытия, как ты, вверивший свою судьбу Эру», – вот, что означают эти слова. То есть, быть на стороне Тьмы для Саурона – единственный возможный путь, для него это и значит «быть». «Мелькор – тот, кто воплотил меня, поэтому я на его стороне», иначе выражаясь. А это – именно канон ЧКА. По Сильмариллиону, Саурон был одним из майар Ауле и лишь потом склонился на сторону Мелькора, выбрав путь зла осознанно. Да и выступление в защиту Мелькора («то было сделано, чтоб вас освободить»), и прямые намеки на то, что Саурон действительно искренне верит, будто квенди (и другие майар) находятся в рабстве у Валар – это все ближе к ЧКА, чем к Сильмариллиону. В ее же контексте логично звучит и его резкая отповедь на заявление Финрода «я не верю в бесконечные потери» (вполне понятно, почему именно о рабском трусливом страхе Гортхауэр-по-ЧКА вспоминает сразу же, как кто-то при нем пытается придерживаться «официальной версии» Валар и опровергать историю о его потерях, т.е. гибели Эллери Ахэ и других сторонников Мелькора – а вот Саурону-по-Сильму с чего бы такими словами взрываться в ответ на невинные надежды, что когда-нибудь эльфы перестанут гибнуть?), и неприкрытая, ярая ненависть к Феанору (который по канону Сильмариллиона с этим майа вообще не встречался и лично ему ничего не сделал, а вот по канону ЧКА как раз совершил непорядочный поступок, присвоив изобретения погибшего темного эльфа, которого Ортхэннер знал очень хорошо, – да и в целом, как ни крути, является, в понимании Ортхэннера же, плодом насилия нехорошего эльфа Финве над юной темной эльфийкой, которой стерли память). Более того, именно в этой арии Финрода почти без перефразирования цитируются два места из творчества Ниэнны Васильевой – про руны на камне, которые прочнее книг, и кровавый след, который зарастает травой.       А если в мире «Финродзонга» возможна близкая к версии ЧКА правда Тьмы, то возможны и другие отклонения предыстории событий от изначального сильмовского канона в ту же сторону, и ответы на многие вопросы стоит искать именно там. А тогда становится кристально понятным, что вызвало такую реакцию Саурона, почему он счел Финрода недостойным для роли защитника Света, недостойным противником именно после этого вопроса.       Просто сведите вместе эти моменты: Канон Сильмариллиона – только после поединка Саурон раскрыл внешность своего противника, до этого он подозревал, что имеет дело с эльфом из рода нолдор, но не знал, с каким именно. После этого он приказал убивать пленников по одному, оставив все же Финрода в живых до самого конца. (Это же положение дел без изменений перенесено в «Финродзонг») Канон ЧКА: – Государь мой Финрод Фелагунд, – тяжело и горько вымолвил Берен, – деяния отца не оплатят просьбы сына. В этом Тингол был прав. Ты клялся моему отцу, не мне. Вот твое кольцо, государь; я возвращаю знак клятвы. Верю, слово твое тверже стали и адаманта... – И я сдержу его, Берен, сын Бараира, – неожиданно решительно сказал Финрод. – Нет, государь! Тингол послал на смерть меня.       Финрод улыбнулся печально: – Мне тоже ведома любовь, Берен. И потому – я иду с тобой. ***       Голос короля после долгого молчания был глухим и каким-то чужим: – Не терзай себя, друг. Это я виноват. Ведь ты же не знаешь, почему я согласился идти с тобой. Из-за моей самонадеянности мы попали в ловушку. Всех погубил... Канон Финродзонга: Вступительная ария (Баллада Галадриэль): Финрод: Смотри, сестра, смотри, на мне любовь оставит шрам. Беда и боль вдали - ноги моей не будет там! ... Смотри, сестра, смотри, с Гордыней обвенчалась Смерть. Здесь нужно быть, как все. Боюсь, мне это не суметь. (выходит Саурон и раскрывает плащ за Финродом) Галадриэль: Ты скажи мне, Гибель, скажи, Как среди теней и снегов Слышал он твой сумрачный зов? Как меня сильнее был Шелест твоих крыл, беспощадных крыл. Обращение Финрода к Амариэ ...Знаю я, что встречу беду Там, где пробуждается память. Я проклинать не смею выбор твой. Нельзя проклясть и то, что я так создан - Одной душе служить любви одной, А лгать себе, похоже, слишком поздно. ... Если бы не старый раздор, Все, быть может, было б иначе. На западе горят твои крыла. Ах, если бы любовь не знала правил! Увы, не ты кого-то предпочла. Похоже, это я тебя оставил. Привал: Финрод: ... Листьями осыпался календарь, Я же будто слеп и прозреть не волен... Я сумел любовь погубить свою. Ты разбередил мое сердце, воин. ...Пепел причала, покинутый дом и новой земли заря, И сердце, что больше не плачет о том – ничто не дается зря. Без трепета смотрю в глаза судьбе, И я бы в ней ни шага не исправил. Но лишь теперь, благодаря тебе, Я понял, что любовь не знает правил. Поединок Финрода с Сауроном: Финрод: ...Без оправданий Пред тобой стою в оправе Западных ветров... Яд лжи суров, Но в мире нет отравы, большей, чем любовь.       Не правда ли, это все складывается в очень интересную картинку? Кто мог лгать Финроду, ранить и отравить его своей любовью? Какую любовь он погубил? Кому лгал сам и о чем лгал себе? Что за «старый раздор» мешал любви ваниэ и нолдо (между этими народами в каноне раздора никакого не было, так о них ли речь?)? Почему его обращение к далекой возлюбленной звучит скорее как просьба о прощении и прощание, хотя он вроде как идет на смерть, то бишь – как раз вернется к ней в Валинор? Почему на самом деле Финрод согласился идти с Береном, кроме озвученных причин? Почему именно история любви Берена и Лютиэн заставила Финрода действовать? Почему Саурон все-таки изменил отношение к Финроду после того, как опознал его и выслушал, а о его досрочной смерти пожалел? Почему Финрод, наконец, не хотел покидать Валинор, почему не мог «быть, как все», каким таким он создан-то неправильным? Почему он сожалел о том, что его любви мешают какие-то правила?       Да кого же он на самом деле любил-то так? Амариэ – или... Саурона? И, черт возьми, неужели это было взаимно, просто Саурон, ожесточившись из-за своего личного горя, тоже не мог принять свои чувства к не верящему в правду Тьмы Финроду и разобрался в себе лишь после его смерти?       Самое интересное, что все противоречия мюзикла разрушаются именно в том случае, если принять эту гипотезу за основу. Финрод шел сражаться не только за любовь Берена и Сильмариллы. Финрод шел сражаться «в любом бою с Господином Тьмы, Властелином Боли» за сердце Саурона. И проиграл именно потому, что твердо стоял на позиции «я во власти Эру и на стороне Света». Но явно рассчитывал-то выиграть. Рассчитывал в случае столкновения вернуть Саурона к свету и сделать своим союзником (что, если задуматься, сделало бы благоприятный исход всего предприятия более чем вероятным). И только в процессе поединка обнаружил, что для Саурона не существует никого, кроме Мелькора, что тот якобы вообще не помнит их отношений. Поэтому Финрод напоследок горько бросает в лицо майа свою обиду, свое «да что ты в нем нашел вообще?» и получает закономерный язвительный ответ «надо же, защитник Света – и ревнует темного меня к тому, кто меня создал».       Дальше – махровый хэдканон, однако прямо канону он не противоречит. В конце концов, то были довольно наивные времена. И никто не считал, сколько майар посетило Белерианд и сколько вернулось назад. И была Валиэ, которая могла бы сказать об одном из них «да мой это, мой», если бы возникли вопросы. И не было ровным счетом ничего странного в интересе любого из майар Ниэнны ни к наиболее печальным страницам истории Арды, ни к горестям эльфов Валинора. Особенно когда до освобождения Мелькора оставалось не так много времени и бдительность Круга Судеб притупилась.       Именно в этой маскировке Гортхауэр мог посетить Валинор и познакомиться с внуком Финве. Именно эта встреча могла стать началом любви, обреченной остаться безответной и невысказанной. Любви, которую майа мог попросту не заметить, оставить без внимания, счесть всего лишь дружбой и без зазрения совести воспользоваться этой дружбой как прикрытием для своей миссии. Миссии, о которой он ни слова не скажет Мелькору, чтобы не травмировать его еще сильнее. Но кто скажет, что это не в характере Гортхауэра – увидеть все своими глазами? И что не в его характере привязаться к Сотворенному при долгом общении?       Поэтому в своей песне Силы Финрод и напирает на память о днях «до Солнца и Луны», хотя в то время по канону что Сильмариллиона, что ЧКА они с Сауроном не могли быть знакомы.       И именно поэтому Лютиэн в сражении с последним и побеждает – ее любовь сильнее любых предрассудков, сильнее смерти, сильнее законов Валар и самого Эру. А Финрод изначально отдает себя во власть Илуватара и тем самым бесповоротно ошибается.       В свете вышесказанного ария «Истина» начинает звучать жутковато – и очень четко резонирует с финалом истории Финрода по ЧКА. Нет, не перед всемогущим людским сердцем Берена преклоняется он, как вроде бы должно следовать из контекста. Уже после смерти и возрождения в Валиноре Финрод прозревает – и склоняется перед человеческим сердцем Гортхауэра, которое так и не покорил. Перед истиной Тьмы, которая ярче и сильнее истины Света.       Эльфы все-таки любят один раз в жизни. И главная трагедия – в том, что Финрод так и не узнал о взаимности своих чувств. Что Гортхауэр все помнил, просто его, и без того доведенного в те годы до крайностей, настолько взбесила эта неколебимая вера в Свет, что он захотел поставить их обоих в примерно равные условия, а говорить уже потом. До разговора не дошло.       Как поет в завершающей арии Галадриэль: Отчего ушел в закат Мой любимый брат, Все простивший брат? Знал ли он последний ответ В страшном поединке с судьбой? Что оставил он за собой В мире, где его больше нет?