***
последний автобус в расписании делает огромный круг, объезжая несколько остановок, и сынмину остаётся лишь молиться на то, что водитель не забыл о существовании ещё одного пассажира в салоне. не очень хочется добираться до дома по темноте, особенно если из средств защиты у кима только его собственное лицо — грозный взгляд может и напугает хёнджина или джисона, а вот любого потенциального маньяка только раззадорит. ким знает, что похож на щенка, когда щурится, но остановит ли это насильника от нападения? такие мысли лезут в голову с периодической частотой, потому что фонари за окном мигают через одного, а кондукторша давно уже видит десятый сон — облокотившись на свое кресло, она посапывала и крепко сжимала в руках поясную сумочку с деньгами. будто бы сынмин вообще представлял какую-то опасность для тех денег, которые она хранила там. хотя, пожалуй, это был бы единственный хороший способ заказать, допустим, такси, но и здесь ему бы не повезло — телефон не работал, а вызывать такси силой мысли сынмин так и не научился., но очень хотел. парень постарался быть более заметным, подходя к двери и заглядывая в окошко к водителю, и только благодаря божьей помощи — сынмин в этом не сомневается — тот все же открыл дверь, выпуская последнего пассажира наружу. родной район совершенно не впечатлял ароматами осени и вечерней прохлады. наоборот, пахло просто отвратительно: близлежащей мусорке явно требовалась перезагрузка, причём капитальная, но зато этот запах мог оттолкнуть потенциальных хищников или любителей полакомиться семнадцатилетними мальчиками с ментальными проблемами и желанием оказаться в своей кровати как можно скорее. именно так утешал себя ким, следуя по узкой улочке строго вперёд. он сжимал в руках лямки рюкзака, в котором до сих пор лежали школьные тетрадки и канцелярия, а еще не смотрел по сторонам, дабы не напугать себя ещё больше. не следовало после школы ехать к хёнджину, который практически до ночи не отпускал их с джисоном по домам только потому, что ему было скучно. это сынмин понимал ещё тогда, когда разрядился телефон, а сейчас он воспринимал это как кару небесную — за безалаберность, беззаботность и дружбу с хваном. оставалось надеяться на то, что до дома ким доберется вполне себе спокойненько, а там уже небольшой выговор от беспокойной матери, домашка и любимая кровать с пуховым одеялом и отсутствием в ней хёнджина. отсутствие хёнджина, в принципе, самый главный фактор, радующий сынмина. они, безусловно, лучшие друзья, но только до тех пор, пока хван не втянет его в очередную передрягу: будь то догонялки с директором торгового центра из-за украденного хёнджином сердца его дочери или поздние походы домой в одиночку, когда страшно, холодно и чуть-чуть голодно. до многоэтажки, где обитает и радуется жизни семья ким, остаётся всего несколько метров — финальный рубеж без награждения за первое место, и сынмин немного ускоряется, сильнее сжимая в руках плотные лямки. он планирует очень быстро проскочить через детскую площадку, чтобы не привлечь внимание прогуливающейся рядом гопоты, а потом спотыкается от камень, лежащий на земле ещё со времён великого переселения народов — действительно дурак. валится на землю, сцарапывая нежную кожу коленок, слегка шипит и чувствует, как лежащие в рюкзаке тетради перевешивают самого сынмина, заставляя его наклониться вперёд. со стороны выглядит феерично, он почти уверен в этом, но будет сложно объяснить кому-то, чем ким решил заняться ночью на детской площадке. косплеил наркомана или обнюхивал землю в поисках клада — все, что угодно, только не реальное падение носом вниз. он считает до трех, дает себе время прийти в чувство, чтобы подняться и с новыми силами пуститься в бега до подъезда, но чей-то хриплый смех раздается неожиданно громко для сынмина в тиши окружающей среды. органы сдавливает от подступившего к горлу страха: сынмин практически ощущает, как леденеют кончики пальцев, и поднимает голову повыше, надеясь не обнаружить там нечто страшное и убийственное — в прямом смысле этого слова. он выглядит комично со стороны. поза собаки мордой вниз, огромный рюкзак и испуганное выражение лица — набор юного придурка, не иначе, только вот ситуация совершенно не смешная. мало ли, киму посчастливилось наткнуться на ужасающего убийцу или группу гопников-людоедов, любящих полакомиться школьниками, а тут он — практически на блюдце, только пихнуть яблоко в рот и перевернуться на спину, задрав ноги кверху. ким действительно готовит себя к самым ужасным кошмарам, только вот все оказывается намного иначе. вместо ужасного убийцы — такой же школьник, а заместо гопников-людоедов — сложенная напополам куртка. парень приблизительно его возраста, тоже в школьной форме, только вот он не является участником показа мод, а восседает на бордюре. прямиком под светящим в ночи фонарем, окруженный травой и бетонным сооружением, совершенно один. у него совершенно спокойное расслабленное лицо, яркие и смеющиеся глаза, а еще пухлые губы, растянутые в улыбке — смеется над сынмином и даже не скрывает этого. хотя, что уж тут говорить, сынмин и сам бы посмеялся, если бы не было страшно. — неплохое падение, — голос столь хриплый, как и смех. ложится на уши словно мед, успокаивает в какой-то мере, но не дает расслабиться. сынмин наконец-то решает подняться, откидывается назад вместе с рюкзаком и садится на корточки, чтобы лицом к лицу с незнакомцем. мало ли что. — ставлю 10 из 10. — еще бы ты поставил меньше, — недовольный голос кима и смешок со стороны. фонарный мальчик явно кайфует с нелепого выражения лица сынмина, рассматривая его зачесанные и взлохмаченные каштановые волосы, широкие брови и угловатые черты лица, а тот и не может сказать что-то в ответ. интерес берет верх над желанием убежать домой, и сынмин спрашивает: — медитируешь? — выслеживаю школьников, которые не умеют смотреть под ноги, — замечание острое, сынмин бы оценил его, будучи они в других обстоятельствах. — собираешься затащить меня в свою секту простуженных яичек? — до незнакомца шутка не доходит очень долго. он пялится на кима чуть странновато, наклоняет голову вбок и фокусирует взгляд на эмблеме школы, вышитой на жилетке сынмина чуть выше сердца. ким поднимается наверх, отряхивая с коленей пыль, и продолжает: — ну, сидишь на бетоне. ты же не девочка, придатков нет, значит застудишь яйца. — что-то ты сильно беспокоишься о них, — парирует незнакомец, внезапно улыбается. странный. сынмин таких не встречал, но это только больше интригует — что же загадочный тип выдаст дальше. — хочешь проверить, все ли с ними в порядке? — забавно, что ты считаешь свои яйца настолько привлекательными, но я предпочитаю всмятку. теперь смеются они оба. как сумасшедшие, под светом одинокого фонаря, когда рядом нет ни души. мать дома наверное уже обзванивает морги и больницы, негодуя о местоположении единственного сына, а он на детской площадке ловит наркоманские приходы вместе с чудиком, которому нравится сидеть ночью на холодной земле. с одной стороны это дико комично, прям-таки сюжет для какой-нибудь сценки в сериале, а с другой — могли ли быть еще более нелепыми обстоятельства их странного знакомства. он собирается идти домой, поправляет чёртов рюкзак за спиной и на всякий случай смотрит на дорогу впереди себя, чтобы не повторить грандиозное плие в пол, а незнакомец и не возражает — только резко что-то в его взгляде меняется, и он переводит глаза на площадку, уходя в себя. однозначно странный тип. сынмин надеется, что они больше не пересекутся в столь нелепых обстоятельствах, а потом корит себя за слова — он надеется, что они вообще больше никогда не пересекутся.***
— я не собираюсь идти с тобой в торговый центр, — изрекает сынмин, добавляя в стакан с кофе еще один пакетик с сахаром. хёнджин практически рыдает, издавая нечленораздельные звуки над своей порцией обеда, и джисон рядом закатывает глаза, пытаясь прочитать параграф по истории до начала урока. жизнь идет своим чередом. — ты мне не выплатил страховку еще за прошлый раз. — я вообще не должен тебе платить, сынмин, — хнычет хван, поднимая голову вверх. подводка на глазах парня держится из последних сил, грозясь вот-вот размазаться, а вечно широкая улыбка стирается сразу же, как ким наклоняется ближе, чтобы не разбрасываться угрозами на весь кафетерий. — а я не должен желать тебе смерти, но вот она жизнь, — ким размешивает добавку, не решаясь в очередной раз пробовать купленный напиток. кофе в их школе очевидно сделано из воды и грязи, набранной возле главного входа, но это практически единственный способ взбодриться, особенно когда до конца дня осталась еще половина уроков, а первым была биология. он поворачивает голову в сторону, разглядывая сонного джисона, а затем считает до трех, чтобы набраться сил перед вторым глотком. после первого ему пришлось экстренно бежать до ближайшей раковины, чтобы случайно не испортить людям обед. хан вчитывается в параграф, искренне пытаясь запомнить его содержимое хотя бы на половину, и сынмину становится откровенно жаль. они учатся в разных классах, а преподаватель по истории в классе джисона — истинный дьявол в человеческом обличии, который не только принципиален до ужаса, но ещё и не любит активных молодых парней, желающих разрядить обстановку вокруг некоторыми шутками. джисон именно таким парнем и является, а вот учитель ли — чтоб ему неладно было — теперь отрывается на друге за неудачный розыгрыш в преддверии хэллоуина. и не важно, что с того момента прошёл практически год, джисон уже давно вырос из кнопок на стуле и туалетной бумаги в журнале, господин ли минхо все равно презирает школьника всеми фибрами души. если она у него, конечно, есть. — хочешь, я наведу на него порчу? — интересуется сынмин, отпивая кофе снова. теперь вкус более терпимый, даже приятный, и не оседает на языке, что несказанно радует его. джисон отчаянно утыкается лицом прямиком в исторический сборник жести, а затем кивает, поворачиваясь к сынмину корпусом. — он меня ненавидит, — говорит джисон совершенно очевидную вещь. ким только кивает на это, а хёнджин совсем перестаёт обращать на них внимание, погружаясь в переписку с очередной милой дамой из интернета. — спрашивает в два раза больше, а на каждую ошибку фыркает так, будто я увел у него жену. — милый, даже при всем желании ты бы не увел у него жену, — ким перекладывает свободную руку на худощавую коленку лучшего друга, поглаживая его в попытках успокоить, а затем косится на хвана, ожидая хоть какой-либо помощи. — я вообще не уверен, что этот монстр способен к браку и деторождению. может только к детопоглощению. хан хмыкает, соглашаясь с мудрым изречением сынмина, а затем продолжает зубрить учебный материал. остается около пяти минут до звонка, когда троица покидает столовую на поиски новых приключений — джисон уходит к своему личному демону, а хёнджин и сынмин бегут навстречу знаниям о разложении металлов, сияя как одинокий уличный фонарь.***
ким злобно оглядывается по сторонам, пытаясь высмотреть в толпе зевак знакомую блондинистую макушку, но натыкается только на яркие вывески магазинов и собственное разочарование. кажется он обещал себе больше никогда не ходить с хваном по магазинам, но опять сдался после часового экспресс-нытья о том, как хёнджину одиноко и грустно в обществе самого себя, а сынмин все равно ничем полезным не занимается и может прогуляться с ним до самой ночи. одиноко и грустно, кстати, хёнджину было ровно до того момента, как его остановила какая-то девчонка с излишней гиперактивностью. вроде бы её звали чонин, и она была соседкой хёнджина, но ничего из этого не дало сынмину ответ на вопрос, мучавший его с самого утра: «почему именно хван хёнджин?» теперь парень вынужден был стоять среди кучи людей, не имеющих никаких целей и убеждений в жизни только для того, чтобы не топать домой в одиночестве, но похоже именно эта учесть поджидала его вместе с готовым планом убийства лучшего друга. хёнджин не брал трубку, а джисон был слишком занят, чтобы разговаривать с сынмином — он не пояснил причину отказа, но на заднем плане отчётливо слышался нудный голос учителя ли, заговорчески вещающего об очередном народном правителе. из этого всего можно было сделать крайне неутешительный вывод: ким сынмин остался в абсолютном одиночестве посреди торгового центра, и выбираться ему теперь нужно было тоже самостоятельно. благо, топографическим кретинизмом парень не страдал, он был кретином по натуре, и именно поэтому сынмин сразу же отправился на первый этаж, планируя перед уходом закупиться сладостями и газировкой. тащить это через весь город домой конечно же не хотелось, но мания тратить деньги всегда особо сильно беспокоила кима в подобных местах. торговые центры созданы, чтобы разводить людей на деньги, а сынмин создан для того, чтобы кушать вкусную еду. кажется, здесь однозначные 1:1. он двигается неспеша, глядит под ноги и следует заверенному изначально маршруту. отдел с мармеладом яркими цветами привлекает к себе парня почти сразу же, и тот, не в силах сопротивляться, проходит мимо стендов со сладостями, выбирая себе некоторые из них. мармеладный монстр внутри него насыщается только тогда, когда ким выходит из магазина с полным пакетом лакрицы, а затем снова загорается красным, заметив впереди знакомое лицо. не то, чтобы сынмин успел рассмотреть странного обитателя его двора, но сомнений в том, что прямо сейчас перед ним стоял любитель просиживать задницу на бетоне, не оставалось совсем. незнакомец неспешно прогуливался между рядами с нижним бельём, очевидно выбирая что-то для себя, и ким ощутил себя настоящим сталкером — подглядывать за человеком в столь интимный момент. ужас. если бы кто-нибудь из друзей увидел сынмина, выбирающего трусы с железным человеком, ему тоже было бы стыдно и страшно. ким почти собрался уходить, опуская взгляд в пол и двигаясь к выходу из здания, когда хриплый мужской голос остановил его спустя несколько шагов: — следишь за мной? странный парень шел ему навстречу, огибая других посетителей торгового центра, и выглядел вполне себе приятно. в первый и последний раз, когда они виделись, на лице незнакомца застыла гримаса усталости и равнодушия, зато сейчас, видимо вдохновившись красивым нижним бельем, парень выглядел добродушно и даже мило. округлые черты его лица выгодно смотрелись при ярком освещении: темно-карие глаза светились радостью, нагловатая ухмылка, затронувшая губы в очередной раз, подчёркивала красивые и пухлые губы, а чёрная тонкая толстовка выгодно показывала мощные руки и широкие плечи. если бы не разница в росте — сынмин все же был повыше — ким однозначно бы назвал этого паренька горой мышц. сейчас же он больше выглядел как мышечный холмик в толпе зевак, стремящихся наступить на него. — смотрю, утепляешься на зиму, — не спешит отвечать на вопрос сынмин. не может же он признаться незнакомому человеку, что его лучший друг бросил его на произвол судьбы из-за девчонки, да и никому эта информация не нужна — сынмин не уверен в том, что хочет знакомиться со странным парнем ближе. — смотрю, решил увеличить груз, чтобы приземление было мягким, — парень заинтересованно рассматривает пакет со сладостями в руках кима, а затем улыбается — мягко и тепло. несмотря на то, что выражение его лица дико умиротворённое, сынмин замечает скованность в движениях — руки спрятаны в карманах, стойка чисто боевая, а плечи расправлены, будто они не разговаривают тут о трусах и мармеладе, а обсуждают план нападения. — похвально. неловкое молчание настигает их практически сразу. сынмин не знает, о чем им ещё можно поговорить, а незнакомец не спешит добавлять что-то ещё в разговор. они стоят посреди торгового центра, будучи совершенно социально-неловкими, и не могут связать между собой пару слов — хотя бы чтобы не завершать диалог на этом. проходит несколько секунд, прежде чем взгляд незнакомого парня становится более осознанным. мягкость и лёгкость проходит сразу же, стоит ему высмотреть что-то за спиной сынмина, а затем происходит это. — приходи сегодня к фонарю. — ч-чего? — брови сынмина удивлённо подлетают вверх, не успев найти хоть один мостик в их разговоре. парень напротив будто бы выдавливает из себя через силу: — после десяти я буду там. а затем скрывается в толпе людей, постепенно превращаясь в глазах кима в тёмное пятно. сынмин оборачивается назад, надеясь найти там что-то, испугавшее или насторожившее собеседника, но натыкается только на несколько магазинчиков и семью с собакой, которые выглядят совсем незаинтересованно в происходящем вокруг. этот парень действительно странный, думает ким, выходя на улицу спустя несколько минут раздумий. он дёрганный, какой-то нелепый, но одновременно с этим ужасно интригующий — сынмин живёт скучной жизнью, а незнакомец врывается в неё подобно урагану, и узнать его лучше теперь кажется не такой плохой идеей. ким до последнего убеждает себя в том, что он не выйдет из дома после наступления темноты, а потом кутается в тёплое пальто, зашнуровывая кроссовки, и закрывает за собой дверь еле слышно, чтобы не разбудить маму.***
сынмин чувствует себя обманутым и кинутым. на часах — 22:03, а странного незнакомца нет нигде. зато сам сынмин стоит под одиноким фонарём, перекатываясь с пятки на носок в попытках успокоиться и расслабиться. он вслушивается в каждый шорох и дуновение ветра — не хочет упустить что-то вокруг себя, а ещё думает о том, как легко было обвести себя вокруг пальца. они друг другу ничем не обязаны. по сути, договорённость чисто условная, ни сынмин, ни загадочный парень приходить в обязательно порядке не должны, но ким верит и надеется, что поздний уход из дома был не просто так. он ждёт, сам не зная что именно, и всматривается в темноту впереди себя, надеясь разглядеть силуэт. вокруг высажено несколько деревьев, приятный аромат листвы раздаётся на всю округу, заглушая другие, и сынмин понимает, чем парню так нравится это место. оно самое освещённое в округе — ты можешь увидеть все, что творится в радиусе нескольких метров, а тебя заметить достаточно сложно, особенно если сидишь прямо под фонарём. свет падает перед, а не на, и этим завораживает ещё больше. проходит ещё несколько минут, когда ноги сынмина затекают и начинают побаливать. он перебирает в голове всевозможные варианты и останавливается на самом рациональном — присесть на бетон. конечно, придётся побеспокоиться и за свои яйца, но зато можно отдохнуть немного. он глядит вдаль чуть отрешённо, сжимает пальцы, чтобы те не замёрзли, а ещё выпускает пар — от перепада температуры, радуясь этому словно малое дитя. со стороны, наверное, выглядит так, будто его выгнали из дома, и бедный беззащитный школьник вынужден отсиживаться на бетоне до утра. на деле сынмин сам ушёл, не думая о последствиях, и теперь ждёт тоже непонятно чего. быстрее бы хёнджин сорвался со своих свиданий, прибегая сюда, чем придёт незнакомец. и это немного —***
с чанбином у них оказывается чересчур много общего. они общаются каждый вечер на уже своём месте, под одиноким фонарем, когда все в округе спят. обсуждают учебу, вышедшие в прокат фильмы и еду, которую сынмин тащит из дома. чанбин, оказывается, ходит на тренировки и обычно голодный после них, а киму не жалко. он зачитывает со свои потрясающие сочинения, грозящиеся вызвать скандал в учительском кругу, рассказывает про хёнджина и джисона — только самое важное, чтобы чанбин примерно понимал об их дружбе. знакомый делится историями с учёбы, но вечно избегает темы семьи — сынмин сначала пытается что-то узнать, а потом принимает это как должное. они не осуждают друг друга. будь то разговоры про чей-то член или обсуждение своих взглядов на жизнь — бесконечное принятие друг друга как личностей, и это вдохновляло. по крайней мере, в какой-то день сынмин просто перестал считать, сколько раз он сбегал по ночам из дома, лишь бы успеть до десяти на встречу с со. они никогда не переходили условных границ, но и не ставили рамки — шути о чем хочешь, обсуждай кого хочешь, только не напрягайся. сынмин так и делал. смеялся, в очередной раз заставлял чанбина доедать бутерброды, говоря о том, что диета ему ни к чему, а потом и вовсе осмелел. это был вечер пятница. завтра — выходной, сегодня — хороший день для того, чтобы сбросить с себя усталость и груз, накопленный за неделю. сынмин сидит на куртке чанбина, опирается на него спиной, потому что замерз, а со читает ему что-то из произведений оруэла — неизменная классика. им хорошо вдвоём, и ким поддаётся внезапному порыву. протягивает ледяные пальцы к чужой руке, покоившейся на коленке, и сжимает их. касание совсем невинное, но отчего-то тепло разливается по всему телу, заставляя всю краску прилить к лицу младшего. чанбин даже не прерывается. читает, глазами в тексте и мыслями там же, но руку сынмина не отпускает. наоборот, прячет её у себя в кармане толстовки в попытках согреть. это их первый физический контакт — ощущений море, а на душе тепло и спокойно. так, как и всегда бывает в обществе со. он почти засыпает, когда слышит, что чанбин останавливается. старший откладывает книгу, обнимает сынмина со спины и подбородком утыкается в чужое плечо — горячее дыхание опаляет открытую шею и согревает посильнее любого одеяла и пледа. сынмин почти проваливается в сон, и где-то там хриплым голосом чанбин завершает вечер пятницы: — что бы я без тебя делал. сынмин не знает. потому что и сам теперь своей жизни без чанбина не представляет.***
до итоговых экзаменов в семестре остаётся чуть меньше двух недель. сынмин допоздна задерживается в школе и зубрит материал вместе с хёнджином и джисоном. они оккупируют один из столиков в библиотеке, зависая там часами после уроков, а потом вместе идут домой. сил у кима не хватает совсем. он часами изучает новый материал, повторяет старые конспекты и задания, чтобы потом не сомневаться в своей хорошей оценке, и совсем забывает о приятеле, который, наверняка, ждёт его у одинокого фонаря. сынмин жалеет о том, что не взял у чанбина телефон. они столько раз виделись, но почти всегда игнорировали эту тему, общаясь только с глазу на глаз., а сейчас сынмин не мог даже элементарно позвонить. он уверен, чанбин прекрасно все понимает и возможно сам не приходит на их место, будучи таким же учеником. только вот кошки все равно скребут под самым сердцем, а боязнь того, что со забудет о сынмине прогрессирует с каждым днём. он в очередной раз задерживается в школе до позднего вечера. джисон рядом открывает уже третью банку энергетика, не обращая внимания на недовольства библиотекарши, дежурившей здесь сегодня, а потом протягивает напиток сынмину — чтобы тот тоже немного взбодрился. хан заучивает уже которую тему по всеобщей истории, игнорируя боль в спине и разочарование от собственной жизни, и сынмин может только посочувствовать лучшему другу — в отличии от учителя ли, их преподаватель даст на экзамене обычный тест. даже хёнджин погружается в учёбу с головой. его любимая физика теперь снится киму в кошмарах, когда хван в очередной раз принимается повторять зазубренные до скрежета зубов формулы и вычислительное приёмы. единственное, что сынмин знает из физики — закон притяжения, благодаря которому ким каждый вечер ложиться в постель обессиленным, а потому помочь хёнджину он не может. только дружески хлопает по плечу, поднимаясь со стула для того, чтобы немного прогнать кровь в организме и пройтись до ближайших полок с художественной литературой. ему для сочинения не хватает очень весомого аргумента, а в голове абсолютная пустота, заполненная энергетиком, образом чанбина и собственными сомнениями. с таким багажом он не напишет ничего путного, это уж точно. нужная ему классика находится в дальней секции. пыль, витающая повсюду, тут же забивается в ноздри, а массивные старые корешки от произведений внушают страх. того и гляди, они упадут на него все разом, придавливая худощавое тельце к кафелю, и потом даже джисон с его нюхом не откапает сынмина. зато появится дельная причина пропустить экзамен. тоже неплохо. сынмин тонкими пальцами ведёт по алфавиту, расположенному для удобного поиска, стараясь выискать что-то нужное ему. он сам не знает, что это, но надеется догадаться. мало ли, гениальные мысли всегда приходят в самый неожиданный момент. «джордж оруэлл. 1984» антиутопия попадается на глаза через-чур быстро. вместе с смутным сюжетом книги в голове сынмина набатом звучит хриплый и игривый голос чанбина, зачитывающий очередную главу в один из их вечеров. он ложится на уши словно мёд, сынмин ощущает мурашки, бегущие по позвоночнику, и не может сопротивляться мимолётному порыву — прижимается лбом к деревянной полке, выдыхая через нос. он скучает. не осознает этого, не желает принимать данность как факт, но скучает до боли в груди. по темным глазам, изучающим его с интересом, по хриплому смеху и сильным рукам, согревающим в самые холодные вечера. скучает по их глупым беседам, по всему чанбину так, что дышать становится трудно, а потом внезапно всхлипывает. нет, сынмин, ты взрослый мальчик, ты не должен плакать… вместе с отчаяньем приходит осознание того, как некрасиво со стороны сынмина было просто игнорировать их встречи. они никогда не договаривались. они все ещё ничего друг другу не должны. только вот в глубине души ким знает, что он обязан чанбину всем, даже если звучит это глупо и надменно. он убегает из библиотеки в ту же минуту. просто запихивает все тетрадки в рюкзак, бегло прощается с ошарашенными и заторможёнными джисоном и хёнджином, вылетая наружу, а затем бежит к автобусной остановке. если успеет на автобус, то приедет домой к девяти. подождать всего часок, чтобы увидеть чанбина, и сынмин уже представляет себе его грустное лицо в свете фонаря… а потом случайно врезается в кого-то прям на выходе из школы, теряя равновесие и падая. сдирает коленки в кровь, рюкзак перевешивает и накреняется вперёд, утягивая сынмина за собой, а хриплый смех откуда-то сверху кажется невероятно громким сейчас. — теперь это точно 10 из 10, сынмин-а.***
— как ты меня нашёл? — задаёт вполне логичный вопрос сынмин, стараясь отвлечь от ноющей боли в коленке. чанбин смотрит на него снизу-вверх, задирая штанину фирменных брюк, а затем переводит взгляд на кровоточащую ранку. — запомнил эмблему школы и название, — отвечает со, принимаясь доставать из своего рюкзака бинты и заживляющую мазь. он всегда носит их на тренировки, чтобы обрабатывать сбитые костяшки до следующего раза, но впервые в жизни использует технику оказания первой помощи не самому себе. — потом сопоставил, что тебе явно не семь, а значит учишься ты в старшей школе, и пришёл по адресу. — уже было поздно. вдруг бы я ушёл? или вообще не ходил в школу? м? — сынмин шипит, стараясь отвлечься от покалывания бессмысленной болтовнёй, а чанбин все также спокойно отвечает, не отрываясь от раненной коленки. он с осторожностью касается места вокруг царапины, оттягивает нежную кожу и выдавливает немного мази на холодны пальцы, растирая её для пущего эффекта. — твой дружок постоянно выкладывает истории, где ты гневно вырываешь листки из тетрадки. у вас ведь скоро экзамены? сынмин густо краснеет, обещая в следующий раз повнимательней следить за шаловливыми руками хван хёнджина, и даже не думает спрашивать о том, как чанбин нашёл его друга — ответ наверняка будет столь очевидным, как и все остальные. — у нас? у тебя тоже. — не-а, — по-ребячески отзывается со, заматывая плотный слой бинта под коленкой. — я больше не ученик старшей школы. — решил стать президентом? — скорее отшельником. сынмин снова ругается под нос, ощущая притупленную боль, и думает уже подняться с лавочки, на которой они разместились сразу после ухода из школы, только вот у чанбина другие планы. он крепко держит ногу сынмина, поднимает глаза выше, встречаясь взглядом с обеспокоенным младшим, а затем лёгким касанием губ целует место под бинтом, слегка причмокивая. — не падай больше, хорошо? не уверен, что я способен тебя поймать. это звучит как обычная фраза из арсенала глупого пикапера, думает сынмин., а потом заглядывает в карие глаза, ставшие ему родными, и видит там куда более глубокий смысл — чанбин хочет его защитить, но кто защитит самого чанбина? и, главное, от чего? в этот вечер они не останавливаются у фонаря. чанбин проводит сынмина до дома, сохраняя между ними приличную дистанцию, а потом дожидается, пока ким скроется за массивной дверью подъезда. только тогда старший позволяет себе расслабиться, опустить напряжённые плечи вниз и осесть на лавку рядом, чтобы передохнуть. он наврал сынмину в первый раз в жизни. и чувствовал себя за это просто ужасно, даже если врал во благо. не надо его мальчику знать, что чанбин оббегал весь город в поисках той самой школы. не надо ему знать о том, что он днями дежурил возле школы и даже договорился с хёнджином о том, чтобы тот писал ему, когда сынмин закончит учится. ему не нужно знать, что сил у чанбина не осталось совсем, а дорога до дома слишком долгая. это ни к чему. он увидел его сегодня, прикоснулся к нежной коже и удостоверился в том, что настолько нереальный, на первый взгляд, сынмин абсолютно живой, настоящий и такой неаккуратный. такой его. даже если только на словах.