Хочу, не могу

Вальсден. Всю неделю Валли крутился как белка в колесе, бегая по городу в поисках нужных ингредиентов, восстанавливая эликсиры, которые он обещал заказчикам и которые разбились по неясной причине. Зелье импотенции отодвинулось на второй план, не до него сейчас, успеется. Хотя в некоторые моменты Вальсден думал, что может стоит поторопиться. Дело в том, что успокоительное почему-то перестало на него действовать. Он его принимал регулярно, причём с каждым разом всё больше и больше, тем не менее всё равно возбуждался на мужа так сильно, что хотелось биться головой о стену. Да как можно не возбудиться, когда Тайренэль вот так смотрит? А когда невзначай касается пальцами, проходя мимо? Или когда просит что-то объяснить по зельеварению и голос становится таким мягким, вкрадчивым, вибрирующим. От этого тона у самого Валли в штанах всё вибрировало, приходилось сразу же прикладываться к успокаивающему средству, а мужа усылать из лаборатории под надуманными предлогами. Всё чаще Валли склонялся к мысли запретить младшему супругу появляться в подвале. Конечно поступать подобным образом несправедливо, Тайри не виноват в том, что он на мужа так действует, но это же невыносимо! Как в таких условиях прикажете работать, и тем более соблюдать моральную чистоту? Как Вальсден в рай попадёт, когда все мысли только о том, чтоб разложить соблазнительного ангела прямо среди трав и пробирок и хорошенько отжарить. К счастью Тайренэль сам перестал целыми днями торчать в лаборатории, какие-то дела у него появились. Он не сказал какие, а Валли не спрашивал, и так понятно — рисует наверняка, чем ему ещё заниматься. А потом случилось нечто весьма интересное. В обед забежал запыхавшийся Аурринтон и сбивчиво доложил, что Темнейшего Принца и его младшего супруга в скумпиевой роще близ границы ожидают некие важные особы ангельского происхождения. Теряясь в догадках, кто бы это мог быть, Валли попытался разыскать Тайрена, но, как не странно, нигде не нашёл. Даже прислуга его не видела. Пришлось отправляться на встречу одному. — Она такая красивая! — восторженно причитал по дороге сопровождавший его Аури. — Волосы длиннющие и золотые прям как… золото! Глазищи огромные, голубые как небо, а губки розовые прям как… как… — Прям как розы, — насмешливо подсказал Вальсден. — Что за женщина-то? Может, объяснишь нормально? — Он уже в который раз пытался узнать, что за таинственные ангелы захотели с ним встретиться, но бестолковый мальчишка лишь только начинал объяснять, сразу же сбивался и, захлёбываясь от восторга, принимался петь дифирамбы некоей поразившей его в самую печень светлой девице. — Да говорю же — ангелица! Она такая… — Я понял, — перебил его Вальс. — Зовут её как? — Да не знаю я! Они не представились, только сказали, что дело важное и очень личное, и прям секретное пресекретное! Но держались как король с королевой! Такие прям благородные, культурные, прям ваще-е… Сразу видно — элита! Вон, там их оставил! — Аурринтон тыкнул пальцем в заросли скумпии и нетерпеливо добавил: — Ну, я побежал? Ребятам нужно срочно рассказать, что я настоящую ангелку видел! — А ну, стой, — Вальсден, смеясь, ухватил его за подол рубахи. — Кому это ты собрался что рассказывать, если сказали — дело секретное-пресекретное. Сначала разберусь, что к чему, а потом посмотрим, можно ли кому-то об этом говорить. Иди пока… грибы пособирай, вместе в замок вернёмся. — И чё ж мне теперь, всю жизнь молчать, — пробурчал демонёнок, углубляясь в кусты. — Прям тайны у них… Ну и ладно, ну и подумаешь. На поляне за скумпией Вальсдена действительно ожидали особы важнее некуда. Лаэльнэль — герой-любовничек недоделанный, и чего ему дальше не летится, в Аттаркатате, что ли, уже прижился? — и ещё один Высший: Альниарэль, вроде бы. Во-всяком случае именно эта рожа была изображена на портрете, который Тайри показывал. А с ними та самая дамочка — губки-глазки. Надо отдать должное Аури, женщина и впрямь оказалась необычайно привлекательной, было от чего впасть в экстаз. — Яртетис? — удивлённо воскликнул Альниарэль. — Нет, это Вальсден, — пояснил его брат. — Я тебе говорил, они очень похожи. Ну, то есть… — Приветствую, ваше высочество, принц Вальсден, — Альниарэль витиевато помахал рукой в воздухе и слегка склонил голову, прижав кулак к груди, — разрешите представиться, я — Альниарэль Эдстивен сен Орстан, наследный Принц Эйданоса по праву крови, а это моя супруга — Линлиссея Аметинаис сен Орстан. Гляди-ка, этикет тёмных знает. Его уж во дворце все, почитай, забыли, никто же не соблюдает, а этот и поклон правильный и жесты. Вероятно не раз бывал при дворе в довоенные годы. Вальсден расшаркиваться и махать руками не стал, чтоб не опозориться, он эти движения в последний раз ещё в детстве воспроизводил, точно где-нибудь ошибётся, поэтому просто немного поклонился. — Приветствую в нашей стране, достопочтенные гости. Чрезвычайно счастлив познакомиться с родственниками дорогого супруга. Однако… Могу я поинтересоваться, к чему такая таинственность? Аттрактат открыт для вас, Его Темнейшество Повелитель Аздетон с радостью примет вас во дворце Ксейма, так отчего же мы встречаемся столь необычно — украдкой, в лесу? — О, ваше высочество, увы, тому виной прискорбные обстоятельства, — Альниарэль состроил грустную моську и тоскливо обвёл глазами окрестности. — А что же брата моего я не вижу, Тайренэль не пришёл? Какой наблюдательный. — Тайренэль не пришёл, — подтвердил Валли, разглядывая потерянные лица гостей. Супружеская пара жалась к друг другу, словно ища в партнёре защиты, а Лаэль скромно стоял в сторонке, бросая на Вальсдена робкие, но при этом весьма пылкие, восхищённые взгляды. Какая милота, Ярик, значит, под его каноны красоты уже не подходит, а Валли, видать, вполне вписывается. У-у, козлина ангельская, мужеложец добродетельный, хоть бы постеснялся. — Я не смог его отыскать, гуляет где-то. Так может быть я вам могу чем-то помочь? Вы, вроде бы, и со мною желали увидеться, не только с Тайреном. — Да, и с вами конечно, вы же его старший супруг, — смущенно пробормотал Альниарель, пряча взгляд. Понятненько, пригласили потому, что считали — старший муж младшего одного из дома не выпустит. Ох уж эти светлые. Вальсден ждал продолжения, но ангел всё мялся, молчание затягивалось. — Что ж, если вы соблаговолите подождать, я отыщу супруга и направлю его к вам, — вздохнув, сказал Валли. И чего сюда пёрся, спрашивается? Он уже развернулся, чтобы уйти, как его внезапно окликнули: — Постойте, ваше высочество. Валли… могу я вас так называть? — Линлиссея, умоляюще сложив руки, смотрела на него с таким горячим отчаянием. Что же у них, в самом деле, случилось-то? — Нам очень нужна ваша помощь. — Разумеется, прекрасная госпожа, вы вольны обращаться ко мне, как вам будет угодно, — улыбнулся Вальс. — И я бы предпочёл оставить условности, если вы не против. Родственники моего мужа и мне родня, к чему политес между своими. Итак, дорогая… — Линсе, — подсказала ангелица. — Дорогая, Линсе, чем могу помочь? — Мы сбежали из Эйданоса и хотим попросить политического убежища в Аттрактате! — сурово выдала женщина. — Лин! — испуганно воскликнул Альниарэль, дёргая жену за рукав. — Что Лин?! — обернулась дама. — Неужели ты не видишь, что принц Вальсден юноша порядочный, ему можно довериться. Мы уже всё решили, Аль! Или ты передумал? Хочешь вернуться к отцу? Развестись со мной? Ох ты ж, какая горячая штучка. А Валли-то думал, что женщины у светлых ещё более отмороженные, чем мужики. — Нет, что ты, любимая, ни за что! — запротестовал Аль. — Ну так дай я всё объясню! Валли, — продолжила девица, поворачиваясь к Вальсдену. — Мы вынуждены были покинуть родные края. Пресветлый король Озерран, да славится его имя в веках, упрямый, несносный старик, заставляет нас развестись! Плевать ему на любовь, на чувства родного сына, нет наследника — женись на другой. А мы с Алем жить друг без друга не можем! Аттрактат наша единственная надежда, Его Величество не будет нас здесь преследовать, не посмеет пойти войной на вашу страну. Умоляю, помогите нам, уговорите Его Темнейшество принять нас, дать гражданство! — А-а… Э-э, — протянул ошарашенный Вальс. Вот это новости! От Озеррана почти все дети сбежали, весёлая у них семейка. — Подожди, Линсе, — решительно отодвинул супругу Альниарэль, — Вальсден, прежде чем дать ответ, вы должны узнать все обстоятельства. Так будет честно. Мы не просто ренегаты. Мы… настоящие предатели Родины и возможно станем причиной гражданской войны в нашей стране. Дело в том, что отец поставил ультиматум: если в течении пяти лет я или Этриан не обзаведёмся наследниками, он отречётся от престола в пользу… бастарда. Как не горько об этом говорить, но, оказывается, у Озеррана есть ещё дети и внуки от этих детей. Всё это время он… — ангел не смог договорить, видимо это была очень болезненная для него тема. — Всё это время наш безупречный, благонравный папенька, блюститель чистоты рода и высокой морали, имел внебрачную связь с низшей ангелицей, — презрительно выплюнул Лаэльнэль. — Изменял нашей матери! С этой женщиной… Ему, значит, можно любить, пусть так — преступно, скрытно, а другим нельзя? Алю нельзя? Мне нельзя? Да он… просто двуличное чудовище! — Лаэль! Не смей так говорить об отце! — возмущённо одёрнул его старший брат. — И ты его ещё защищаешь! — Он наш отец! — Ребят, ребят, постойте, — успокаивающе поднял руки Валли, охреневая от свалишейся информации. — Я что-то не понял, причём здесь гражданская война? Разве сажать на трон внебрачных детей у вас незаконно? — Законно, — вздохнул Аль, — хоть это происходило крайне редко, раза три за всю нашу историю, однако такое разрешено. Пока жив отец никто не посмеет оспорить его решение, примут и промолчат. А после его смерти Этриан выступит против нового короля, он никогда не смирится с тем, что трон занимает ублюдок. Неоднозначная складывается картина. Озеррановских отпрысков, конечно, жалко, но Валли должен думать в первую очередь о своей стране. Пофигист Тони преступную парочку примет, это ясно как день, хоть бы для того, чтоб бывшему врагу ещё раз нос утереть. Но будет ли это разумным решением? На Лаэльнэля Озеррану наверняка плевать, позор семьи как-никак, сбежал — и слава свету, возвращать не станет. А вот Альниарэль — другое дело. Пресветлый король будет в полном праве потребовать его выдачи. Другие страны могут стать на его сторону. Международных проблем Аттрактату ещё не хватало. Тут надо всё хорошенько обдумать. — Вот что, — решил Вальсден. — Не будем впадать в крайности. Вы же, когда сбегали, отцу своему, надеюсь, не доложились, что сматываетесь из страны навсегда? — Нет, — покачал головой Аль, — мы улетели тихо, ночью. Он, возможно, даже ещё не понял. — Чудесно! Не обязательно выставлять себя беженцами. Вы здесь по моему приглашению, прибыли поправить здоровье. Пошлёте отцу весточку — мол, прониклись, государь, полетели за границу лечиться, чтоб в течении пяти лет вам наследника предоставить. Уж не знаю, поверит ли, но официально ему придраться будет не к чему. Вы находитесь на лечении и точка. Кстати, у нас и правда медицина хорошая, я вас представлю нашим светилам, глядишь, и смогут помочь, даже не соврёте родителю. А там за пять лет мало ли что может случиться, возможно Этриан родит ему внука. В общем — тянем время и наслаждаемся долгосрочным пребыванием в гостях у родственника. — Это прекрасная идея, но… у нас денег нет, — смущённо признался Альниарэль. — И на лечение, и на пребывание. Мы не можем себе это позволить. Если бы было гражданство, тогда бы я нашёл постоянную работу… Подработками сыт не будешь. У меня жена, я должен обеспечить Линсе достойное существование. — Дорогой! Я готова питаться краюшкою хлеба, лишь бы мы были вместе, — горячо воскликнула ангелица, бросившись на шею супругу. — Мы справимся, я тоже пойду работать. Валли так хорошо всё придумал, у Озеррана даже повода не будет тебя возвращать, соглашайся же! — Постоянную работу я тебе найду и без всякого гражданства, — уведомил Вальс. — Если с демонами не боишься сотрудничать. Хотя вряд ли боишься, раз жить сюда прилетел. Или это от отчаяния? Если ненавидишь тёмных — не стесняйся, говори, что-нибудь придумаю. — Я не ненавижу, мне нравятся демоны. Стыдно признаться, я… говорил про вас плохое, — повинился Аль. — И Тайри говорил, прости. Не должен был так поступать, это лицемерие, я отлично знаю, что тёмные совсем не такие, как про вас сейчас рассказывают. У меня были в Ксейме друзья когда-то. Может, они ещё живы… Политика страны обязывала, но теперь… врать не буду. Я не боюсь демонов и считаю вас неплохими ребятами. Лаэльнэль смотрел на своего брата так, словно в первый раз видел. Да уж, интересный выдался денёк, Тайри тоже охренеет, когда всё узнает. — Значит решено, — постановил Вальс. — Денег я вам дам взаймы на первое время. Отдашь, когда достаточно заработаешь, мне не к спеху. Завтра жду тебя в замке, любого слугу попросишь — он тебя в лабораторию ко мне проводит. Ты, Линсе, тоже приходи, если хочешь. Думаю, какую-нибудь работу и тебе подберём. А сейчас пойдём дом вам присматривать. — Вальс, — окликнул его Лаэль. — Не мог бы ты и мне с работой помочь? И с домом. Деньги у меня есть. — Решил, значит, тоже в Ксейме обосноваться? — хмыкнул Вальсден. Как бы это не стало новой модой. Так, глядишь, пол-Эйданоса в Аттрактат переберётся, а почему нет, Валли из этого дурдома тоже свалил бы при первой возможности. Устроив ангелов, Вальсден весь остаток дня провёл в поисках подходящей для них работы. Надо чтоб место было достойно Высшего, Аль парень нормальный, но светлые всё же гораздо трепетнее относятся к своему положению Элиты. В результате Огреност согласился взять обоих братьев к себе в помощники. Тренировать воинов им сразу никто не доверит, хоть Высшие (что ангелы, что демоны) по умолчанию лучшие бойцы, нужно сперва их проверить. Побегают для начала на подхвате, а там видно будет. Главное числиться они будут младшими тренерами, а это вполне почётно звучит. Для Линлиссеи отыскать работу оказалось в разы проще, в научном корпусе всегда рук не хватает, хоть и работать там считается престижным. Просто большинству демонов скучно возиться с ретортами и пробирками. Ярдоос с радостью ухватился за возможность получить приличную ассистентку, ангелицы дамы серьёзные, Линсе вряд ли сбежит от скуки через пару недель работы. Тайри он увидел почти ночью, когда освободился. Младший супруг обнаружился в своей комнате и уже готовился ко сну. — Тайри! Ты столько всего пропустил! Сейчас расскажу — обалдеешь, — радостно сообщил Вальс. — Ты где весь день был, кстати, я тебя искал. — Я? Э-э… — замялся Тайри. — На природу ходил, рисовать. Я часто с натуры пейзажи рисую. — А, это хорошо, — улыбнулся Валли, — правильно, нечего всё время со мной в подвале торчать, а то станешь таким же бледным. Так вот… И Вальсден пересказал мужу все события дня. — Значит у моего отца была любовница. Что ж, я уже ничему не удивляюсь, — грустно сказал Тайренэль. — И всё равно, мне жаль его. Удар за ударом. Сначала меня выдать замуж пришлось. Затем Лаэль сбежал, теперь Аль. Я люблю отца, и хоть он сам виноват во всём, что случилось, больно думать о том, каково ему сейчас. И каково придётся моей родной стране. Даже если на престол когда-нибудь взойдёт Этриан, это не сулит ей ничего хорошего. Он горяч, категоричен, импульсивен. Альниарэль был бы куда лучшим, мудрым и добрым, правителем. И жаль, что у нас с тобой не будет потомства. Ты был бы ещё лучшим королём, чем мой брат. — Я? Королём светлых? — рассмеялся Вальс. — Нет уж, уволь, такое счастье мне и в кошмаре, надеюсь, не привидится. Спасибо тьме, этого точно не будет. А ты против, чтоб правил бастард? Это же всё равно ребёнок Озеррана, твой брат по крови. Может, он окажется неплохим монархом. — Я согласен с Алем, Этриан никогда не примет незаконнорожденного. И аристократия встанет на его сторону. Будет дворцовый переворот, можно не сомневаться. Возможно, начнётся гражданская война, а если другие страны выступят в поддержку бастарда, тогда… уже международная. — Да кто его поддержит? Мы — точно нет, гномы — тоже вряд ли. Уж не нолитанцы же. Малые народности можно в расчёт не брать, они не полезут в чужую заварушку, численностью не вышли. — Личи его могут поддержать, чтобы снова развязать войну. Зачем-то они на нас напали? Вот и будет законный повод сделать это снова. Как думаешь, Аттрактат выступит в этом случае на стороне Этриана или предпочтёт не вмешиваться? — Не знаю, — пожал плечами Вальсден. — От Аздетона зависит. И от того, сколько у нас осталось камней. Отец говорил, нам не выгодно, чтобы личи захватили Эйданос, тогда они вторгнутся на нашу территорию. Но если мы истратили все мощные камни в последней битве… Тогда всем придётся туго — и ангелам, и демонам. — В смысле истратили? — удивился Тайри. — Как их можно истратить, если вы их заряжаете после использования. — Если бы, — невесело хмыкнул Валли, — ничего мы не заряжаем. Формулы зарядки давно уж утеряны, пользуемся теми камнями, что остались ещё с древних времён, и теми, что у эльфов нашли. Эльфийские — такое себе оружие, кстати. В них не тёмная энергия, а нейтральная. Управлять ею сложно, вполне реально покалечить собственное войско, не удержав вырвавшуюся мощь. Хрен знает чья она, откуда взялась. У эльфов, если верить учебникам, вообще не было магической системы, при этом они пользовались камнями, так же, как и мы, только заряжали их от светлых источников. И применяли эту свою магию из камней не только в битвах или зельеварении, но и в повседневной жизни — книжки, там, зачаровать, чтоб не портились. Или барьер охранный наложить. Мы так делать не умеем. Великая была раса, жаль, что тайны свои они охраняли тщательно, фиг найдёшь какую-то информацию на эту тему. У гномов сердечники вырабатывают магию, которую могут принимать сердечники других рас без особого вреда для здоровья, но она всё же не такая. С личами вообще ничего не ясно, у них вроде и была при жизни активная магическая система, но они же сдохли, значит она не работает, как и всё остальное в их теле. Как они умудряются колдовать, да ещё так мощно, — загадка. Используют они тёмную энергию, это всё, что про них известно. У остальных же рас с магией беда, энергетической системы или нет вообще, или в она в неразвитом состоянии. Так что не понятно, кто наполнял эти камни. Нам просто повезло, что мы единственные догадались, как их можно использовать. По-идее, любая более-менее магическая раса может сделать тоже самое, если научатся. Те же самые личи, не дай тьма. Если что — всё это секретная информация, не рассказывай никому. — Понятное дело, — кивнул Тайренэль. — Я никому не скажу. Спасибо, что доверяешь мне, я это очень ценю. — Ну… пожалуйста, — улыбнулся Валли, не представляя, что ещё можно на такое ответить. — Как колдуют личи — вовсе не тайна, — поделился Тайрен. — Во всяком случае для ангелов, мы же с ними воевали. Я сам лично видел, что заклинания они выпускают из посохов. — Что выпускают из чего-то, а не из себя, я об этом догадывался. Интересно, как они энергию в это что-то запихивают. Вот бы узнать, тогда бы и мы научились наполнять камни. Ты не видел, как они заряжают свои посохи? — Не видел, — с сожалением ответил Тайри. — Мы как-то пытались захватить лича, чтоб исследовать. Много воинов полегло… Больше не пробовали. — А дохлого лича вы не догадались исследовать? В смысле — окончательно умершего. Их же ведь можно насовсем убить. Вроде бы. — Никто не знает — можно или нет. Они вроде умирают, при этом тело их сразу же исчезает. И знаешь, что мне кажется? Их потом кто-то возвращает к жизни. Я видел лича, которого мы точно однажды убили. Я его хорошо запомнил — белая маска с красным рисунком на щеках, словно он плачет кровью, на голове что-то вроде короны с кучей чёрных рогов. Жуткий был тип. — Эту маску с короной мог кто угодно напялить после его смерти, — заметил Вальс, — это ни о чём не говорит. — Да, согласен, — кивнул Тайри. — Но я уверен, что это был тот самый лич, не только из-за маски. У него речь была необычная. Когда он произносил заклинания на их непонятном языке — пришепётывал с придыханием в конце фраз. Это звучало забавно, и совсем не вязалось с его грозным обликом. Больше я такого ни от кого их них не слышал. — Хм. Целых два совпадения — уже веский довод. Возможно, их действительно воскрешают. Почему нет? Эх, исследовать лича я бы тоже не отказался. Загадочные, сволочи, не хуже эльфов. А правда, что они носят какую-то специальную одежду, и их даже невозможно просто просканировать, посмотреть, что у них в теле? — Правда, — подтвердил Тайренэль. — Я смотрел, взгляд через ткань не проходил. — Ещё к тому же и умные, — постановил Вальсден. — Даже я в упор не представляю, чем таким можно пропитать материал, чтоб он мешал сканированию. И крайне любопытно, что такого у них внутри, чего они не хотят показывать? — Сгнившие внутренние органы? — предположил Тайри. — Может, они их стесняются? — Думаешь? Существа, которые помешаны на величии и желании властвовать над всем, даже над смертью, и сознательно пошли на то, что стать личами и жить вечно, стесняются собственных мёртвых тел? Интересная теория, вполне возможно так и есть. Они ещё немного поболтали, и Вальсден отправился к себе. На следующие утро Тайренэль опять не пришёл в лабораторию, а после вчерашнего разговора Валли понял, что всё же ужасно по нему скучает. И вроде быть с ним вместе сложно, почти невозможно сейчас. И без него совсем хреново. И на следующее утро он не пришёл, и на следующее. А после несколько дней они вообще не виделись. Вальсен усиленно восстанавливал зелье импотенции, сколько можно мучиться, он хочет быть с Тайри — и он с ним будет, хватит это откладывать! Но работа валилась из рук, юноша всё время отвлекался, думая не о формулах, а о муже. В конце концов он плюнул на всё, и пошёл в свою бывшую комнату, предварительно выхлебав два пузырька успокоительного, во избежание. Тайри там снова не оказалось. Эх, надо было уточнить, куда он ходит рисовать. Вальсден побродил по комнате, полистал разложенные везде альбомы с рисунками. Этот явно старый — в нём куча ангелов, улицы Энарина, какие-то пейзажи. Этот тоже. Красиво Тайри рисует, всё-таки, настоящий талант. О, а вот это муж уже в Аттрактате нарисовал, Вальс узнал на одном из набросков себя. И тут тоже он, и тут. И опять он, и в этой папке снова он. Попалось несколько рисунков с изображением Аздетона, Кедаана и Торика, а в остальном — Валли, Валли, Валли. Такое ощущение, что кроме него в Ксейме и рисовать больше нечего. А где же те самые пейзажи, которые Тайрен ходит писать с натуры? С собой, наверное, унёс. Ждать было бессмысленно, когда ещё Тайри сюда вернётся, не исключено, только поздно вечером, но Валли не хотелось уходить. В конце концов это его родная комната, хоть и ощущалась она теперь, словно была чужой. Может зря он ушёл? Зря вообще всё это затеял? Кажется, Тайренэль уже не так благоговейно относиться к чистоте, к Книге Света. Вальсден от него на эту тему давно уже ничего не слышал, да и саму Книгу они перестали читать. Вальс её приносил, но как-то так получалось, что дело до неё не доходило, они с мужем увлекались беседами о чём-то другом, а когда он про неё вспоминал, уже пора было идти спать. Возможно, Тайри вовсе не фанатик и никогда им не был? А возможно, как Валли когда-то предполагал, ангел просто побыл среди здравомыслящих существ, и вся его святая чушь теперь не кажется ему единственной истиной. Вальсден упал на кровать и задумчиво уставился в потолок. Ему пришло в голову, что Тайренэль вообще как-то неуловимо изменился за последнюю пару недель. Вальс только сейчас это осознал, когда начал об этом думать. Да… Раньше он краснел, стоило только при нём сказать «секс», а недавно Валли от него слышал слово «ебаться», брошенное вскользь, словно он уже настолько к нему привык, что сам не замечает, как употребляет. О чём же они тогда говорили? Не важно. А ещё Тайри стал увереннее в себе и как-то… раскованней, что ли. Даже движения немного изменились, и интонации. Иногда Вальс забывал, что говорит он с ангелом, а не с демоном. Общался точно так же, как с сородичами, и у младшего мужа это не вызывало никакого протеста, и в самом Валли не рождало когнитивного диссонанса. Хм… интересно… Им определённо нужно поговорить! В лоб спрашивать, конечно, нельзя, но как-нибудь аккуратно, намёками, Валли всё выведает. И если дело обстоит именно так, если Тайри уже не помешан на чистоте, тогда… у них есть шанс на нормальную жизнь. В это страшно было поверить. Страшно, потому, что больно будет потом разочаровываться. Но… вдруг?.. Что-то мешалось под подушкой, и Вальс приподнялся, чтобы посмотреть. Ещё одна папка с рисунками, Тайри везде их, видимо, раскидывает. Он открыл, ожидая опять обнаружить на картинах себя или что-то из прошлой жизни Тайрена, и застыл, не в силах уложить в голове то, что он сейчас видит. А видел он любимого мужа… С членом во рту. Тайренэль очень красиво и реалистично изобразил, как сосёт чей-то детородный орган, прикрыв глаза от наслаждения. Тайренэль. Сосёт член. Мелькнула глупая мысль, что это кто-то другой нарисовал и сюда подкинул, ведь не может же быть такого. Ага, не может. Но есть. Рисовал явно Тайри, это его рука, его стиль, уж Вальс за сегодня много его работ проглядел, есть с чем сравнить. Он посмотрел следующие рисунки — член, член, член, снова член, кажется везде один и тот же, чья-то жопа, ещё жопа, член в жопе, жопа на члене. О, а вот, наконец, и Вальсден. Голый. Лежит на кровати, расставив ноги, держится за свой член рукой и призывно смотрит на зрителя. Миленько. Хоть сейчас в порнографическую печать отправляй. И какого, спрашивается, хрена происходит? Почему Тайри такое рисует? Это не скромное натуралистичное изображение обнажённого мужчины, такое Валли ещё смог бы понять, — это настоящая порнуха! Порнуха, при одном упоминании которой Тайрен весь обплевался. Вальсен продолжил смотреть и нашёл ещё кучу голого себя в разных позах, голого Тайри, дрочащего перед зеркалом, голого Тайри, которого кто-то пялит раком — непонятно кто, половины тела не видно, голого Тайри, вставляющего себе в задний проход пальцы… Следующий рисунок заставил его сердце остановиться, а оно и так-то билось через раз после всего увиденного. Кейтеран. И ещё Кейтеран, и ещё. Одетый, слава тьме, но… Слишком много Кейти. Причём в папке с такими рисунками. Тайри изменился, Тайри рисует похабщину, Тайри общается с его братом. С этой красивой, опасной, развратной блядью, перед которой не может устоять почти ни один мужчина. Надо быть идиотом, чтоб не сложить дважды два. Дорогой Кейтик добился-таки своего, пока его младший брат-дебил пытался устроить свою семейную жизнь совсем не таким образом, каким, оказывается, следовало. Как давно они ебутся? Хотя, какая разница. Тайренэль изменяет ему с Кейтераном и Валли сам во всём виноват. Ведь думал же, что такое может случиться. Как не уследил, куда смотрел? Было больно, будто кто-то резал ножом сердце и душу. Злиться на Тайри он не мог, обвинять его в чём-то тоже. Кейти — подлая дрянь, сладкий ядовитый сироп, гнилое порочное болото. Стоит только подпустить его поближе — всё, считай пропал, увязнешь и не выберешься. Нужно благодарить судьбу за то, что по воле случая Вальсден боялся секса, будь иначе — он сам бы давно уже увяз. Он старался лишний раз даже не смотреть на Кейта, брат будил в нём что-то ненормальное — алчное, низменное, звериное. Такое, в чём Валли сам себе не хотел признаваться. Не страсть, не чувственное влечение, не любовь. Чистую животную похоть, не знающую преград, не подразумевающую отказа, сжигающую изнутри. Вальс с этим боролся. А Тайри не смог, уж не Вальсдену его за это судить. Он простит Тайрену измену, полностью и безоговорочно. Если… Если ему вообще нужно прощение. Всё же Тайренэль не демон, не верилось в то, что он просто поддался телесному соблазну, ангельскую мораль так сразу не вытравить. Значит Кейт его в себя влюбил. И если так — теперь ему Вальсден не нужен. Но и Кейтерану ангел тоже не нужен, эта бессердечная тварь наиграется с ним и бросит, разобьёт ему сердце. Валли не знал, что ему теперь делать. Кейтерана хотелось грохнуть, придушить собственными руками. Он очень, очень этого хотел и понимал, что никогда не сделает. Не сможет, какой бы гнидой Кейт ни был. Ничего не говорить Тайри? Пройдёт же у него эта любовь, когда они расстанутся, а они точно расстанутся, в этом Валли не сомневался, Тайренэль совсем не тот мужчина, который может заинтересовать его братца надолго. Они разойдутся, и ангел вернётся к мужу, а Валли его утешит, согреет, окружит настоящей заботой и любовью. И тогда, возможно, Тайри опять его полюбит. Ведь любил же, сам говорил. Любил… И вот так, за пару недель, разлюбил и влюбился в другого? Вальсден на секунду вынырнул из своих пораженческих мыслей и снова посмотерел на рисунки. Один раз он уже нафантазировал про Тайренэля всякую хрень, а потом выяснилось, что всё вовсе не так, не хотелось бы повторять свою же ошибку. Кейти везде одет. Никаких пошлых поз, ничего такого, всё прилично. Это Валли муж не постеснялся изобразить чёрт те как, вон, даже — на четвереньках с откляченной жопой и с таким блядским взглядом, которому позавидуют профессиональные шлюхи Ксейма. Да Вальс так смотреть даже не умеет, что за дикие фантазии? Вот именно! Фантазии! Не о Кейте, не он же тут так нарисован. О Вальсдене! Это что же выходит? Младший муж хочет с ним трахаться? Да так сильно, что аж на бумагу свои желания переносит, сублимирует? Валли нашёл самые первые рисунки с членами-жопами и внимательно присмотрелся — его это член или не его? Вроде его, очень похож. Подрочить, что ли, чтоб сравнить? Только вряд ли у него после испытанного стресса сейчас встанет, хоть обдрочись. Хотя… вот на эту картинку, где Тайри лежит раздвинув стройные ножки с собственными пальцами в анусе, ещё как встанет. Уже поднимается, не смотря на убойную дозу успокоительного. Кто бы мог подумать, что Тайрен такой развратник. И хрен ли он вообще молчал?! Вот вернётся, Вальсден его так выебет за всё! За то, что чуть импотентом не сделал, за рисуночки эти, за Кейти, с которым муж всё же общается, раз так часто рисует. А себе бы как следует врезать. Нихрена не видел вокруг, дурака кусок. Сам мучился, мужа измучил и опять, вместо того, чтобы логически поразмыслить, чуть всё не испортил со своей ревностью. Если на него самого Кейт действует как валерьянка на кота, это не значит, что с Тайри так же. Ой идиот, какой же идиот! Нет, ну надо же было такое придумать? Тайри, может, и изменился, но его отношение к Вальсдену нет. Об этом-то он почему в первую очередь не подумал? Младший муж всё так же называет его любимым, так же смотрит влюблённо и нежно. Только в последнее время ещё с какой-то тоской. Теперь понятно откуда тоска, загрустишь тут, когда у тебя старший муж дебил. Они сегодня же трахнутся! Только сначала всё же поговорят, по-нормальному, прямо и честно, без всяких намёков. Вальсден аккуратно сложил все рисунки на место и, в приподнятом настроении, вернулся в лабораторию. А через час туда буквально ворвался взволнованный донельзя Тайренэль. Чёрт, неужели Валли плохо за собой убрал, и Тайри понял, что муж копался в его вещах? Неудобно как-то. С другой стороны и хорошо, не нужно придумывать начало сложного разговора. — Тайри… — с улыбкой начал Вальс. — Вальсден, — перебил его Тайренэль. — Это правда, что ты производишь и принимаешь наркотики? Узнал всё-таки. Жаль, что именно сегодня. Очень некстати, им бы другие вопросы решить, а вместо этого придётся успокаивать встревоженного ангела. — Не наркотики, а дурманящие зелья, — спокойно поправил Валли. — Я знаю, в Эйданосе не принято употреблять и вы, вроде, к такому относитесь отрицательно. Но поверь, в этом нет ничего страшного, если умеренно. Это всего лишь… — Так это правда… — севшим голосом прошептал муж, не дав ему договорить. На лице его было написано столько ужаса и отвращения, что Валли стало не по себе. — Ты наркоторговец. Ты ради денег убиваешь и травишь собственных сородичей и других ни в чём не повинных, несчастных существ… — Ты охренел, Тайрен? — всё ещё сдержанно поинтересовался Валли, хотя в душе его сразу же поднялись гнев, обида и возмущение. — Я в жизни никого из разумных существ не убил! Думай, что говоришь. И никого я не травлю, у меня очень качественный товар. — Люди умирают от наркотиков. Мучаясь, сходя с ума. Я видел, как это происходит. Это страшно! И ты! Ты, мой муж, делаешь эту дрянь? Это чудовищно… — Да твою ж бабушку, Тайренэль! — не выдержал Вальсден. — Какого хрена ты несёшь?! Я не продаю дурманящие зелья никому, кроме демонов и гномов! Ни разу в своей жизни не продавал! Да я сам тех уродов, которые людям контрабанду с дурью переправляют, в дерьме бы утопил! Я в курсе, что людям нельзя, что они от этого умирают. У них нет магической системы, а для тех, в ком её нет, дурманящие зелья, основанные на магии, являются наркотиком и крайне опасны. Неужели ты думаешь, что я способен кому-то продать дурман, зная, что его это убьёт? — Хорошо, пусть людям ты не продаёшь, но демонов ты этой гадостью губишь! Твой собственный брат, Яртетис, её употребляет. Он наркоман! Это ты его таким сделал? Ты подсадил на наркотики родного брата? Не отрицай, Кейти мне всё рассказал! — Ах, Кейти! Понятно. Это тот самый Кейти, с которым ты встречаешься за спиной у собственного мужа? А может, не только встречаешься? Может, вы с ним ебётесь? Видел я твои рисуночки, порнограф недоделанный. Изображал из-себя хрен знает что, а на самом деле блядь та ещё, — Вальсден сам себе ужасался, зачем он это говорит? Ведь он же уже так не думает! Но не мог остановиться, то ли из-за испытанной недавно ревности, из-за того, что почти поверил в то, что муж ему изменил, то ли потому, что Тайри его очень сильно обидел и хотелось ответить ему тем же. Яртетиса он на наркотики подсадил, это же надо такое ляпнуть! И Ярик вовсе не наркоман, пару дней злоупотребления не считаются. — Видел? — побледнел Тайренэль, но не смутился как обычно, не принялся прятать глаза и извиняться, а заорал в ответ так, что Валли чуть не оглох: — Что ты видел на этих рисунках? Что я с Кейти ебусь? Какого хрена ты меня в таком обвиняешь? Как смеешь, вообще?! Да, я дружу с ним, и что? Что дало тебе повод думать, будто я тебе изменяю? — Кейти самая востребованная подстилка Аттрактата, его полгорода выебло, а вторую половину он выеб. Ему ноги раздвинуть, как другим нос почесать — легко и с удовольствием. А ты с ним дружишь. Шлюха шлюху издалека видит, поэтому вы с ним… Валли не успел договорить, Тайренэль молча шагнул к нему, с размаху залепил увесистую пощёчину, и так же молча вышел из лаборатории.