Пишем историю, нахрен!

      Шершня нежно прижимает к стенке другой парень, такой же серьёзный, тоже в очках и с пистолетом. Третий, с синтезатором, стоит в дверях. В этом есть смысл — синтезатор широкий, загораживает весь проход, не прошмыгнёшь. Да и сам парень не из дрищей.       «Железные Рукава!» — догадывается Роза.       И тут же невпопад удивляется:       «Хотя, почему железные. Вполне обычные, тканевые»       Лидер в белом пальто ухмыляется и зачем-то поправляет чёлку, которая и так лежит ровно.       — Ну что, птенчик, прилетел в родимое гнёздышко?       Шершень хлопает глазами. Очки у него съехали на самый кончик носа, но сейчас явно не лучшее время, чтобы их поправлять. Лидер долго на него смотрит, хмыкает и шагает в сторону гостиной.       — Стойте! — вдруг говорит Шершень.       Он звучит несколько придушенно, но уверенно. Лидер действительно останавливается, поднимает брови. Шершень продолжает:       — Разуйтесь. Вон там тапочки.       Роза шевелит губами, шепча «Твою мать!», сжимается и зажмуривается в ожидании выстрела. Но никто не стреляет, слышна только тихая возня и шорох. Роза разжмуривает один глаз. Бандиты наклоняются, расшнуровывают ботинки и надевают тапочки. Не опуская при этом пистолетов. А тот, который за синтезатором, умудряется ещё и играть.       — Доволен? — спрашивает Лидер, стоя в стоптанных тапках размера на два больше, чем надо. — Как говорят американцы, в гостях веди себя как гость, а в жизни — как хозяин. Проходим.       В Шершня повелительно тыкают стволом, Розе особого приглашения не нужно, он идёт сам. Лидер придирчиво осматривает гостиную, с комфортом располагается в кресле с вязаной накидкой. Розе в голову опять приходят очень несвоевременные вещи:       «Вот же, не зря уборку делали, теперь перед людьми не стыдно»       — А ничего тут, уютненько, — вполголоса подтверждает его мысли Лидер. — И расположение хорошее. Сюда сейф поставим, из этого шкафа барахло выбросим и будем пушки хранить… Нормально.       Потом говорит громче, обращаясь к Шершню.       — В общем так. Твои рублёвые запасы меня уже не особо колышат. По вполне понятным причинам. Так что потрудись-ка освободить помещение, и по-быстрому.       — Так это моя квартира, — не понимает Шершень.       — А вот тут ты неправ, — хмыкает Лидер. — Уже не твоя. Как говорят американцы, двигай ногами, пока тебя отсюда не вынесли ими вперёд.       Шершень открывает рот, но не может ничего сказать. Роза по всей его фигуре видит эту пронзительную, детскую растерянность. Кажется, что Шершень сейчас либо заплачет, прямо так, перед всеми, либо сделает ещё что-нибудь очень глупое. Поэтому Роза решает сделать что-нибудь глупое первым. Он набирает в грудь воздуха и смело шагает на ковёр, как в пропасть.       — Так, блин, какого хрена вообще? Вы по какому праву нахрен? Только, блин, попробуйте ему что-нибудь сделать, я из вас самих котлеты сделаю! И… — Роза почувствовал, что у него кончается запал. — И пожарю! И собакам скормлю! Хотя не, собак жалко…       Он заминается и нервно хихикает. Бандит с синтезатором берёт зловещую ноту. Лидер больше не улыбается. Он медленно встаёт из кресла, вытягивая из-за пазухи пистолет. И с силой тыкает им Розе под подбородок, как будто целящего в спину бандита недостаточно. Говорит тихо, через сжатые зубы:       — Прежде чем рыпаться, пакет бы с башки снял, посмешище.       Роза собирает все свои моральные силы, всё, что только может наскрести, чтобы стоять прямо и не терять лицо. Лидер делает быстрый знак свободной рукой, один из парней невежливо хватает Шершня за волосы, а второй — пихает к выходу.       — Ты — в ванную, — шипит Лидер. — Не хочу марать ковёр.       Его больно пинают сзади, и Роза всё-таки идёт, хоть и на подгибающихся ногах. Умирать ужасно не хочется. Перед туалетом Лидер замедляется, невозмутимо подтягивает перчатки.       И в этот момент дверь резко распахивается, ударяя его по голове и впечатывая в стену.       — Отошли от парней! — невнятно выкрикивает Катамаранов и высаживает целую автоматную очередь.       Откуда у него взялся автомат? Грохот стоит оглушительный, летит белая пыль, где-то звенит разбитое стекло. Роза совершенно утрачивает ориентацию в пространстве, но тут его хватает за плечо очень сильная и очень грязная рука, тащит за собой, перебрасывает через какой-то порог… и они вдруг оказываются на балконе. Он, Шершень и Катамаранов.       — Ну с-сё, мы на улице! — уверенно заявляет последний.       — Не поспоришь, — соглашается Шершень.       Лидер с издевательским видом запирает балконную дверь. Бандиты в квартире откровенно хохочут. Шершень тихо смотрит через стекло, как они выбрасывают вещи из шкафов, гладят меховые шубы, листают книжки. На ковре уже валяются черепки от какой-то вазы.       Лидер достаёт из буфета последнюю бутылку коньяка и хрусталь, торжественно разливает, чокается со своими и специально подходит к балконной двери, чтобы чокнуться с Шершнем. Тот обрушивает на дверь кулаки, бьёт туда, где у Лидера должно быть лицо, но не оставляет даже трещины. То ли ему не хватает сил, то ли всё-таки жалко что-то ломать.       Роза садится на старый трёхногий стул, запускает обе руки в волосы. Кстати, они теперь и правда посветлевшие. Не унывает, кажется, один Катамаранов. Он деловито роется в балконном хламе, который занимает тут почти всё место. Наконец, он находит коробку с красками, валиками и прочими вещами для ремонта, запускает в свободный полёт с четвёртого этажа несколько кистей и осторожно достаёт почти полную бутылку растворителя.       Роза делает жест, чтобы его остановить, а Катамаранов хорошенько прикладывается, проводит по рту тыльной стороной ладони и делает свою безумную улыбку.       — Ч-чистый скипидар. А вы не бойтс-сь, там кто-тт уже в ментуру позвонил.       Роза смотрит вниз и как раз застаёт момент, когда во двор въезжает бело-синий бобик. Толкает в бок Шершня. Кажется, всё уже приближается к развязке. Из подъезда выходит Инженер, разговаривает с милиционером, размахивает руками, показывает вверх, на них. Через пару минут звонят в дверь, бандиты напрягаются, а в комнату входит уже знакомый мент.       — Ну всё, всё, хватит, тут нельзя никого убивать! Полковник Жилин, милиция! Что у вас тут за пальба? Беспокоите, так сказать, местных жителей. Всех посажу, всех!       Милиционер открывает балкон, выпускает всех троих, а Роза замечает, как потихоньку, не поднимая голов, смываются из квартиры Железные Рукава.       — Так, а это кто тут у нас? — ласково спрашивает Жилин, обхватывая Катамаранова за плечи. — Игорь, бешеный! Ты чего тут учудил? Пошли, пошли в участок…       Жилин уводит Катамаранова и аккуратно закрывает за собой дверь. Роза присаживается на диван и рассматривает разгромленную квартиру. Вокруг валяются всякие вещи, многие — разорванные и разбитые. В потолке темнеет несколько отверстий от пуль. Ещё парочка, кажется, угодила в застеклённый книжный шкаф, который сразу перестал быть застеклённым. А по всему полу раскидана земля из опрокинутого горшка с геранью.       — Мда-а-а… — тянет Шершень.       — Слушай, блин, а может мы тут студию зафигарим? — вдруг оживляется Роза. — Квартира-то наша, делай чё хочешь! А сломанное и ненужное выкинем нахрен! Прикинь как записываться будет удобно!       — А что, — соглашается Шершень. — Пора писать историю!       Но вместо того, чтобы начать собирать мусор, Шершень садится на диван совсем рядом и кладёт голову Розе на плечо. Тот на секунду забывает как дышать, а потом заваливается на спину и увлекает Шершнягу за собой. Быстрая шутливая борьба — и Роза уже обхватывает его тонкие, поразительно удобные для этих целей запястья и прижимает их к жутко мятой простыне. Голову заволакивает приятный тёплый туман, и последнее, о чём Роза успевает подумать:       «Надо бы из общаги выписаться и вещи забрать…»