сожженные поцелуи в пустоте.

алишер обычно все держит под контролем. каждый свой план, каждую песню, бит. каждая его девушка была в крепкой хватке, каждое ее слово и действие. даже его друзья в каком-то плане ходили под ним, были на голову ниже, проще., а может это играет чистый эгоизм в голове молодого музыканта. да и со славой он познакомился только потому, что сам захотел этого. позволил этому парнишке с горящими глазами стоять рядом, работать на него. как позже потом выяснилось с артемом. с ним конечно было сложнее по началу. тёма был вольным, непонятным, ярким. алишер не думал, что в мире остался еще кто-то с живой натурой. готлиб выбивался из графика, не слушался. мог вытворять какую-то бессмыслицу, выставляя своих друзей в глупом и даже плохом положении. он как-то за пару месяцев сломал всю жизненную тактику моргенштерна, перешагнул правила своими короткими ножками и мягко, по своему сладко, посмеялся, но со временем это вновь переросло в прихоть. мужчина вновь был на шаг впереди, а артем это ведь просто ребенок. просто паренек из новосибирска, что получил билет в яркое будущее только при помощи алишера, только с его рук.

///

новая музыка, чистый белый звук, толпы и разъяренные крики в лобовое стекло машины. к такому невозможно привыкнуть. тёма до сих пор думает, что кто-то прикалывается, когда подходит с телефоном в руках с просьбой о фотографии. его ладони потеют, когда компании крупных парней кидают ему респект, а уши предательски краснеют в ответ на женские вопли за спиной. алишер наблюдал за этим и криво улыбался. словно отец на выступлении своего сына в школе. артем такой маленький, пугливый, он никогда не сможет стать лучшим, если продолжит выбирать ведомую роль, но моргенштерн не против быть главным, точнее сказать он чертовски любит быть приоритетом, центром, доминирующим, самым значительным. только в какой-то момент все надломилось. вновь. снова между ними. /// первые холодные дни, снег за смотровыми окнами, еле-прогретый пол. артем в одной кофте сидел в своей комнате, на часах пол десятого вечера, а во рту так тошно и приторно. лохматые волосы прикрывали мутный взгляд, нужно было заснуть немедленно. ледяная стена вызывала мурашки по спине, а пальцы ходили мелкой дрожью. бутылка самбуки вытекала из рук, кажется он даже пролил содержимое на ляшки. в ту ночь он выпил в тайне от всех, хоть и не пытался толком скрыться. повод был не нужен, компания тоже. просто пропустить пару десятков градусов через кровь — все, что было необходимо. — слышь, ты не брал мой портсигар, там такие бошки были… — он снова без стука. даже не обратил внимания на пьяный вид друга. парень кивнул в сторону своей подушки, где валялись самокрутки, после устало прикрывая глаза. он отключился на пару секунд и лишь от чужой ладони на своей макушке бросил внимание на стоящего рядом мужчину. — не захлебнись только тут, ага. алишер поднял взгляд с простыни на чужое лицо. угловатые черты оттачивались холодным фиолетовым цветом настенных светодиодов. слава. так хотелось произнести его привычное для всех имя. он посмотрел такими пустыми глазами, вытянул шею по привычке и сильнее сжал горлышко бутылки. они пропустили лишнее время на то, чтоб отстраниться. парень лишь тонкими пальцами свободной руки потянул край толстовки на бедро, уводя взгляд, откидывая голову на стену. что-то обожгло его. это касание, чужое дыхание прямо перед носом, этот взгляд на себе, хотя не должны влиять никак. это было сложно не заметить. моргенштерн до сих пор в красках помнит те моменты. когда его тело само начало действовать, не отдавая этому отчет. просто вмял своего битмейкера в холодную стену. сухие шершавые губы артема таяли и казалось потянулись на встречу почти так же — без раздумий. звук поцелуя пьянил, а в груди застрял душный запах его худого тела. мужчина настойчивым движением за бедро притянул ближе, сминая бледную кожу, обжигая касаниями. коленом прогнул матрас меж чужих ног и за челюсть удерживал лицо. готлиб согнул брови, вжался позвонками в твердый бетон и мокро ответил на ласки, проходясь языком по чужим губам, зажимая ту в зубах и оттягивая. ему за пару секунд показалось, что температура в организме подскочила на пару десятков. алишер пах как запрет, как самый дорогой одеколон, как сильный афродизиак. обхватив широкие плечи, тёма тонкими пальцами зацепил резинку и распустил хвост на голове, запуская в темные волосы ладонь. а потом все по классике. слава, артем не давал снять с себя верх, сжимал чужие кисти и мотал головой. так сильно ненавидел свое тело, так не хотел отдаваться кому-то с концами. даже ему, даже самому желанному. моргенштерн завалил его на живот, руки за спину заломал и готов был сломать ему все кости в ответ на слова «я безобразен». мысли мешались, хотелось материться, рычать, сделать больно до такого желанного стона. а потом в домофон на первом этаже позвонили. сначала этого не было слышно из-за играющего на фоне фонка с компьютера парня. — алишер… — мужчина игнорировал. пролезал ладонью под толстовку и гладил острые ребра. — блять, алишер. — даже пьяный артем был в состоянии успокоится, остыть, сфокусировать взгляд. он дернул зажатыми в чужой хватке руками и ожидающе глянул исподлобья. на самом деле к счастью, что в тот момент им помешали. вытянули из вакуума, который они сами себе придумали. в ту ночь пришли друзья, просто существуя как предлог обломать им секс, так считал моргенштерн.

///

они думали, что после произошедшего невозможно будет работать. обсуждать это конечно же было незачем, а ловить его взгляды сверху вниз стало необходимым. алишера бесила эта преданность. то, как он готов был смирно сидеть только потому, что мэрлоу хотел его только пьяный. через неделю мужчина снял номер и написал в директ какой-то знакомой подруге. низкого роста, худую, с темными волосами, слепо игнорируя причину выбора. потом просыпался по утру и вспоминал его тело, как он может просто стоя у стола, облокотиться так сексуально, переигрывая каждую девушку в этой игре на ебабельность. 1:1.