But I feel nothing, I wonder why.

      Недавно Куникида был помешан на своих идеалах и не видел ничего кроме них. Годами он искал того самого человека, который будет подходить по всем пунктам и будет его опорой. Того кто будет с ним до конца жизни, любить и он сможет показывать настоящего себя. Идеалист редко показывает свои настоящие чувства. Он не знал причины, но так для него было спокойнее. Человека которому он мог уделить внимание и заботу не было, поэтому ночами он засыпал обнимая подушку и мечтал о своем идеале. Но в какой-то момент он проебался. Сначала он не обращал внимание на это, но вскоре серьёзно задумался. Он свалил это на усталость и одиночество, поэтому взял себе отпуск на неделю и уехал из Йокогамы. Его напарник до сильной боли в голове его раздражал. Ладно боль, но следом его стали преследовать панические атаки. Каждый раз когда Дазай не брал трубку и пропадал на долгое количество времени или попадал в критическое состояние, Куникиде было плохо. Он ещё никогда в жизни так не проебывался. Дазай не подходил не по одному пункту, а то что он ещё и парень, это смущало идеалиста больше всего. Рядом с ним ему дышать было нечем, ему хотелось обнять и подарить всю любовь и на всю жизнь. Казалось вот он, бери в руки и убегай, но всё было сложно. Гордость Доппо не позволяла проявлять никаких признаков симпатии. А Осаму всё так же хитро улыбался и кидался в реку. Куникиде давно хотелось вмазать в это прекрасное личико.       Сейчас идеалист сидел в мягком, покрытыми искусственной кожей, кресле. Он прожигал взглядом свой блокнот с пунктами его «идеала». Пальцы потянулись к ручке и парень зачеркнул весь список и написал в конце листа «Дазай Осаму». До конца отпуска оставалось два дня и за неделю проведённую в отпуске, Куникида понял, что совершенно не устал, а сошёл с ума. Его напарник за миг «испортил» идеалы, которые светловолосый составлял не один год. — Лучше бы ты и дальше работал в портовой мафии. — произнёс с горькой улыбкой идеалист.

***

Отпуск закончился слишком быстро. Куникида почти не вылазил из своей «норы», которую когда то он приобрёл для своего будущего, но она оказалось ненужной, а продавать или сдавать не хотелось. Зарплаты хватает, да и в любой момент есть куда уехать. В агентстве ничего не изменилось, правда многие были огорчены приездом идеалиста, так как время лодырничать закончилось. Доппо сел за своё рабочее место и стал разбирать бумажки. За неделю отсутствия их накопилось слишком много. Ему хотелось накричать на бедного Ранпо, который поедал песочное печенье, запивая яблочным соком, но решил не тратить нервы. Весь день без обеда идеалист потратил на бумаги и лишь сладкий, немного хрипловатый голос заставил его отвлечься. — Неужели вернулся? — перед Куникидой стоял ухмыляющийся напарник. — Неужели решился на работу прийти? — светловолосый взял стопку бумаг и кинул в руки Дазая. — Раз решился, значит работай. Был слышен лишь тихий смешок, из-за которого Доппо готов был душу дьяволу продать, лишь бы слышать это каждый день над ухом.

***

Было уже около восьми вечера, почти все в агентстве ушли домой. Остались только идеалист и его напарник. Светловолосого это устраивало, хоть и они молчали. Но стоило Куникиде отвлечься, как его блокнот оказался в других руках. Сначала он не сдвинулся с места, ведь Дазай знал его блокнот наизусть от корки до корки, но потом вспомнил про ту самую новую надпись. — Что же нового ты записал? — Куникида попытался выхватить, но напарник вовремя увернулся и перелестнул на ту самую страницу. Он усмехнулся, а Доппо стоял залившись краской и пилил взглядом блокнот. Почему он раньше не подумал о том, что Осаму сможет прочитать. Почему он вообще оставил блокнот без присмотра и не забрал вовремя? Шатен аккуратно положил «идеал» на стол и подошёл к Доппо слишком близко. Идеалисту дышать было нечем. Он никогда не испытывал такую близость и вообще не был в таких ситуациях. Хотелось убежать куда подальше, а лучше в другую страну, но его интриговало то, что будет. Хотя он и не надеялся на что-то хорошее, но когда чужие губы накрыли его, он точно забыл как дышать. Поцелуй сначала был нежным и невинным. Дазай сминал чужие губы своими, проводя языком по ним. Осаму запустил руку в волосы Куникиды и сжал их, заставив светловолосого приоткрыть рот. Шатен воспользовался этим моментом и пустил в ход язык. Руки идеалиста легли на плечи и тот так же страстно отвечал на поцелуй.       Этот вечер был незабываемым для обладателя длинных и красивых волос. Он бесстыдно раздвигал ноги перед напарником. Всё это было неправильным, но устоять он не смог. Он часто думал о таком и не упустил возможности это сделать. Но то что было бы дальше он представлял не так. Куникида утонул в ласках и даже подумал о светлом будущем. Он представлял небольшую квартиру, в которой они бы жили вдвоём. Взяли бы детишек и растили. Хоть и не своих, но любили бы всем сердцем. Он представлял их прогулки по парку, объятия и нежные поцелуи по утрам. Но Дазай забил на него, он перестал уделять хоть какое-то внимание. Когда он смотрел на Куникиду, то в его взгляде не было ничего кроме отвращения. Доппо чувствовал себя влюблённой по уши школьницей. Хотелось закрыться в комнате и реветь, пока чувства полностью пройдут. Жизнь стала для него хуже чем казалось ранее. Ему пришлось долгое время порыдать, чтобы забить на ноющую боль в сердце и жить дальше, пусть больше и не будет возможности влюбиться, так как этот наглый суицидник навсегда засел в сердце.