Just friends? Or not...

К черту, к черту все! Почему именно он, почему?! Вот что-что, а Ларс не ожидал, что будет подобно сопливой школьнице убиваться из-за безответной любви. Каждый день, каждый час, каждая минута- да любой отрезок времени, проведённый рядом с Кирком, приносил барабанщику боль и страдания. Датчанин утопал в глубине этих больших карих глаз, он был готов впиться в эти широкие губы, он мечтал вдыхать запах волос Хэмметта, мечтал перебирать его чёрные кудри… Ларс бросил все свои попытки изображать равнодушие и притворство. Взгляд Ульриха все говорил за него: столько любви и нежности, столько горечи и грусти было в его изумрудах! Душу Ларса нещадно травило поведение Кирка. Сам того не осознавая, гитарист постоянно давал надежду своему товарищу по группе. От природы чуткий и заботливый Хэмметт постоянно поддерживал Ларса, говорил с ним по душам, но даже не подозревал, что каждым своим таким действием причиняет Ульриху ещё большую боль. Внимательность подвела Кирка в этот раз- он замечал любые мелочи, любые изменения, но в упор не видел того самого взгляда Ларса, в котором читался ответ на вопрос: что с тобой, Ульрих? Бедный, бедный Ларс! С каждым днём он становился все более несчастным. Даже Джеймс, не отличавшийся способностью сочувствовать, пытался поддержать друга. Но вот уж кому точно не стоит жаловаться на свою безответную любовь, так это Хэтфилду. Ладно бы девушка была, а тут парень, да ещё и из группы, их группы. Кирк видел, как Ларс погибает, угасает, подобно восковой свечи. Но гитарист никак не мог понять причину, не мог дойти до сути. То ли он был слишком слеп, то ли слишком глуп… Неизвестно. Возможно, Хэмметт привык к лёгкому и непринуждённому флирту, который присутствовал в их отношениях с Ларсом, и не предполагал, что за этим стоит нечто большее. Очередная репетиция. Прошла она хорошо, не считая того, что Ларс был мрачнее тучи. Стоит отметить, что Хэтфилд оставил попытки вытянуть что-либо из датчанина- было видно, что Ульрих не поделится этим с ним, не признается даже под пытками. Джейсон вообще побаивался Ларса и предпочёл не тревожить последнего своими расспросами, чтобы не отхватить. Как только отзвучала последняя песня, Ларс схватил свою верхнюю одежду, рюкзак, бросил всем небрежное «Пока», и вылетел из комнаты. -Не нравится мне Ларс, что-то не так с ним, — Хэтфилд обеспокоено взглянул на парней, — Кирк, ты лучше всех его знаешь. -Я пытаюсь понять, что с ним, правда, — гитарист устало вздохнул, — но пока безрезультатно. Он молчит, то ли не знает, как сказать об этом, то ли боится нас и нашей реакции. -Может, может попробуешь поговорить с ним ещё раз? — робко поинтересовался Джейсон. -Да, да. Естественно. Ладно, всем до завтра. -До завтра, Кирк. Гитарист вышел на свежий воздух. Небо было болезненно серого цвета, на нем не было ни единого просвета. Хэмметт закрыл глаза. Он безумно переживал за Ларса. Его убивал тот факт, что он не знает, как помочь лучшему другу. Он даже не знал, что так подкосило веселого барабанщика. Что должно было случится в его жизни, что он стал таким? Буквально пару месяцев назад, они безудержно веселились с Ларсом. Вместе они сделали себе новые проколы: у Кирка появился шип на подбородке, а Ульрих обзавёлся серьгой в ухе. Каждый вечер они устраивали так называемый снегопад: вдыхали длинный трек отборного кокса, а затем трясли головой. Тогда из носа выпадали остатки порошка, так похожие на снежные хлопья. Если они были достаточно пьяными, то подкатывали друг к другу, зная, как это раздражает Джеймса. В трезвом состоянии они тоже не отказывались от такой возможности. Кирк помнил, какой силы гнев исходил от Хэтфилда, когда в прессу якобы случайно попали фотоснимки, на которых Хэмметт и Ульрих почти целуются. Куда же делось это все? Кто сломал датчанина? Кто сделал ему так больно, что теперь он так подавлен? В поисках ответов на все эти вопросы Кирк направился к дому Ларса. Он не был уверен, что ударник дома, но стоило попытаться. Хэмметт позвонил в дверь- тишина. Либо дома никого, либо хозяин не желает видеть гостей. Ещё два звонка- никакой реакции. Ульрих всегда открывал, никогда не игнорировал посетителей. Значит нет его дома. Кирк огляделся. На этой же улице был бар, в котором они как-то дружно выпивали, и Ларс нахваливал это заведение. Если он и пошёл куда-то, то весьма вероятно, что сейчас он уже распивал дорогущий коньяк или виски в полном одиночестве. В баре было темно и душно. Кирк еле протиснулся сквозь толпу людей, пьющих коктейли, клеящих дамочек на один вечер. За стойкой он разглядел небольшую фигуру Ларса. Это было довольно проблематично- датчанина закрывали несколько высоких широкоплечих мужчин. Кирк подошёл к столу. -Что будешь пить, приятель? — добродушно поинтересовался бармен. -Пока ничего, спасибо. Я вот за другом пришёл.- Кирк указал на Ларса. Ударник дремал, подложив руки под голову, возле которой стояло уже несколько пустых бутылок. Хэмметт слегка улыбнулся- датчанин смахивал на маленького мальчика, который долго играл, бегал, прыгал и, наконец, уснул. -Ларс, — тихо прошептал гитарист другу на ухо, — Ларс, просыпайся. В ответ послышалось недовольное мычание и сопение. -Вставай, Ларс, давай же.- Кирк говорил уже громче, слегка потряхивая ударника за плечи. Вновь Ларс произнёс что-то невнятное недовольным голосом. -Он что-нибудь должен? — обратился Хэмметт к бармену. -О, нет, он за все заплатил, — мужчина улыбнулся, — Кстати, вот. Он платил ещё за одну бутылку виски.- бармен протянул Хэмметту Jack Daniels. Кирк взял бутылку, кинул в рюкзак Ларса и продолжил будить товарища. В конце концов, глаза Ларса открылись ровно наполовину. -Кииирк, а какого ты тут забыл? -За тобой пришёл, не поверишь. Идём уже, идём домой Ларс. Кирк закинул на плечо вещи Ульриха, а затем помог датчанину встать и опереться на него. Тащить Ларса до дома Хэмметту было не в первой: это уже было привычной частью их жизни, но Кирк чувствовал, что этот раз будет несколько отличаться от предыдущих. Всю дорогу до дома Ларс молчал, изредка вздыхая. Это было весьма странно, ведь обычно алкоголь развязывал Ульриху язык, заставляя того трещать без умолку. Выходит, в этот раз даже хорошая выпивка не расслабила его. Вот и дом Ларса. Поискав в рюкзаке ключи, Кирк открыл дверь и помог Ларсу войти. Гитарист аккуратно поднимал всего друга по лестнице, боясь, что последний просто свернёт себе шею. -Ложись спать, Ларс, тебе надо отдохнуть, — глаза Кирка выражали обеспокоенность и даже какую-то жалость вместе с сочувствием. -Не уходи, Кирк! Нет! Не уходи! — Ларс вцепился в запястье Хэмметта настолько крепко, насколько ему позволял выпитый им алкоголь. -А кто тебе сказал, что я тебя оставлю сейчас? — с грустной и усталой улыбкой спросил Кирк. Ларс хотел что-то ответить, но лишь пробубнил невнятно тихо несколько слов и погрузился в сон. Кирк накрыл его одеялом и вышел на балкон. Небо было все таким же мрачным, затянутым тяжёлыми темными облаками. «Что же, что же с тобой такое, Ларс», — мысленно спрашивал себя гитарист. Он постоял ещё несколько минут, рассуждая и строя предположения, а затем вернулся в комнату к ударнику. Тот продолжал спать, изредка вздрагивая во сне. Хэмметт долго смотрел на Ларса, а затем аккуратно лёг рядом с ним. -Я обещал не уходить, и я никуда не уйду.- прошептал Кирк и слегка поцеловал Ларса в затылок. Такой незаметный, такой невесомый, но такой нежный поцелуй. Хэмметт не заметил, как сам провалился в сон, так незаметно подступивший к нему. Черт его знает, сколько времени прошло, но парни проснулись, когда за окном уже стемнело, а в комнате стоял полумрак. Ларс открыл глаза и столкнулся со взглядом Кирка. -Выспался? — спросил тот. Ларс не ответил. Его зелёные глаза вновь выражали боль, страшную нестерпимую боль, которую Кирк уловил на этот раз, но все ещё не понимал причин. Изумрудные глаза Ларса блеснули- из них упало пара хрустальных слезинок. -Зачем? Зачем все это? — севшим голосом спросил Ларс. -Что все? — Кирк был сбит с толку. -Все! — хрипло вскрикнул Ларс. Он вскочил с постели, голова кружилась и трещала, но сейчас физическая боль уступала место душевной, — Твоя забота, твоё желание помочь мне! Зачем ты все это делаешь, зачем?! -Тебя напрягает, что я за тебя беспокоюсь? — Кирк сохранял спокойствие, — тебе не нравится, что я переживаю за своего лучшего дру… -Прекрати! — Ларс перешёл на крик, — Все это чушь и брехня! Неужели ты не видишь, как я гнию, как я мучаюсь изо дня в день! Потому что я не понимаю, мать твою, что между нами вообще происходит! Если мы лучшие друзья, тогда откуда вся эта херня с поцелуями на камеру, откуда этот флирт, все эти слова, что я от тебя слышу? Зачем ты даёшь мне надежду, зачем ты травишь меня? Неужели ты не замечаешь, что я люблю тебя?! Кирка будто холодной водой обдало. Он все ещё молчал, но глаза его сделались ещё больше от удивления, сердце на мгновение замерло, а затем начало биться в бешеном ритме. -Да, Хэмметт, да, — Ларс уловил его взгляд, — я гей, самый настоящий гей. И я не шутил, я ни секунды не притворялся во время всех этих интервью. И я не знаю, что с этим делать, куда деть чувства. Я не могу и думать о ком-то другом, я выхожу из себя и дико ревную, когда хоть кто-то приближается с недружескими намерениями к тебе. И я прекрасно понимаю, что я не добьюсь взаимности. Но ты, ты каждый день своим поведением даёшь мне надежду, подпитываешь мои чувства, не давая мне погасить их! Кирк медленно поднялся с кровати. В голове его царил страшный хаос. Ларс, Ларс Ульрих любит его?! Господи, ну конечно! Как он сразу не догадался? Насколько же надо быть идиотом, чтобы все списывать на шуточную симпатию, созданную специально для папарацци. Как же он сразу не заметил… Ульрих тем временем переводил дыхание и запрокидывал голову назад, чтобы слёзы не смели вытекать ручьём из его глаз. -Ларс… Ларс, я… -Не знаешь, что сказать? — горько усмехнулся Ларс, — ну конечно. Что тут скажешь, если твой лучший друг оказался пидором. -Не говори так про себя. Ты… ты знаешь, что я не гомофоб. -Но, видимо, станешь им теперь. Ты же никогда не думал, что окажешься в эпицентре голубизны. На кой черт я вообще рассказал это тебе? Как мы теперь работать будем, как… как вообще мы теперь будем общаться и смотреть друг на друга? — Ларс обхватил руками голову, будто бы это могло помочь ему в поисках ответов на свои вопросы. -Ларс… Ты говоришь глупости. Я разве могу отвернуться от тебя? Разве я могу хуже относится к тебе? Ты же подарил мне самое дорогое, что есть в этом мире- свою любовь, — Кирк подошёл к барабанщику и взял его лицо в свои ладони, — Да ни один человек так не любит меня, как ты. Никто не думает столько обо мне, сколько ты. Ни от кого я не получал и не получу столько внимания и поддержки, сколько получаю от тебя. Прости, прости, что я был так слеп и невнимателен. Я не знаю, что мне мешало увидеть твои чувства… возможно…возможно мне мешали мои собственные. Ларс недоверчиво и недоуменно посмотрел на Кирка, но тот не шутил- он был озадачен не меньше Ульриха. -То есть ты… -Да, пожалуй, я тоже чувствовал это внутри себя, но, наверное, я успел заглушить все в себе на самом раннем этапе, потому что тоже боялся. Но сейчас я понимаю- нельзя уничтожить любовь, нельзя забыть ее, выбросить из головы. Можно лишь отложить ее в долгий ящик, но тогда она вернётся вновь и ударит по тебе с двойной силой. И это то, что я чувствую сейчас, Ларс. Твои слова разожгли что-то, давно потухшее во мне. И я могу сказать, что я тоже, тоже люблю тебя. Кирк притянул Ларса и коснулся его маленьких аккуратных губ. У обоих по спине пробежали мурашки. Хэмметт задержал свои губы и лишь несколько секунд спустя аккуратно углубил поцелуй. Ульрих незамедлительно ответил. Много раз Кирк и Ларс целовались на глазах у журналистов, группы и фанатов, но ни один поцелуй не был пропитан той любовью, которую испытывали они сейчас друг к другу. Руки Ларса сплелись на затылке Кирка. Он поглаживал его коротко остриженные чёрные волосы. Хэмметт продолжал гладить Ларса по спине, проникнув руками под футболку. Наконец Хэмметт разорвал поцелуй и, улыбаясь, посмотрел на ударника. Тот ответил такой же счастливой и лучезарной улыбкой. Барабанщик прижался к гитаристу, крепко обнимая того. Они были окутаны темнотой, и только за окном мерцали фонари шумного города. -Я люблю тебя, Кирк! Слышишь? — Ларс говорил тихо, почти шёпотом, словно боялся быть услышанным посторонними. -Я слышу, слышу. И я люблю тебя, Ларс Ульрих! Кирк оторвал от себя барабанщика. -Какие красивые у тебя глаза! А любовь делает их ещё прекраснее! Барабанщик потянулся за поцелуем и тут же получил, что хотел. -Какое счастье целовать тебя, какое счастье, Хэмметт! Если бы ты знал, сколько дней я провёл в ожидании этого момента, в ожидании этого взгляда, который сейчас у тебя. -Я упустил непростительно огромное количество времени, которое мог бы провести с тобой, ощущая твою любовь и делясь своею. И я постараюсь сделать все, чтобы исправить это. Не сомневайся! Кирк и Ларс вышли на балкон. Какой прекрасный вид открывался на город! Тысячи огней, сотни автомобилей, десятки людей, спешащих куда-то. Где-то далеко играла музыка, слышался звук сирен. Барабанщик зачаровано смотрел на этот пейзаж, а гитарист, стоя сзади, обнимал его за талию, время от времени целуя ударника в макушку. Они растворились в этом моменте, став частью пейзажа городского типа.      

***