The difference

Между слепой преданностью и обоюдным доверием на самом деле разница почти не уловима. Это как играть в "доверие" в кругу детей - подставят руки или нет. Разница ощущается после: когда терять уже нечего или когда внезапно падаешь на землю, не ожидая. Джон это понял после того, как они съехались с Себастьяном. Полковник не страдал слепой преданностью и иллюзий не питал. Его любимым занятием было поносить Джима Мориарти на чем свет стоит, не обделяя при этом Британское правительство в целом и Майкрофта в частности любезными словами. Моран не страдал ностальгией и не носился, как маленький, с вещами Джима, пытаясь сохранить воспоминания-вспышки, чтобы за них можно было ухватиться в случае чего. Он не заваривал чай, как раньше делал для Мориарти, а пил по утрам крепкий кофе без сахара, потому что так было легче - отпустить. Ватсон же хватался за какие-то отголоски памяти, которые даже для него самого уже не имели значения. Он все пытался поймать расползавшиеся по разным углам воспоминания и собрать их в кучу. Но со временем все стерлось, округлилось, притупилось. Стало уже не так важно, какой чай любил Шерлок, сколько никотиновых пластырей он клеил на руку и какую мелодию чаще всего играл на скрипке по ночам. Это осталось где-то позади, когда было четко ясно, кто враг, а кто так - посередине. Теперь же все перемешалось, встало с ног на голову, все фигуры на шахматной доске утратили цвета и превратились в серые. Кстати, для Шерлока Джон был конем или пешкой, в то время как Моран у Мориарти занимал должность ферзя, это Ватсон еще в самом начале уяснил. Мориарти со временем перестал казаться маньячным фанатиком. У него было хорошее чувство юмора, заметил как-то Джон. И логика. С философским уклоном. Спустя несколько лет после, Ватсон не мог не согласиться с консультантом: все в этом мире серое - люди, дни, события, даже поступки. Это уже сами люди окрашивают их в черный или белый цвет по собственному предпочтению. Мориарти любил переписываться с полковником - просто так, ни о чем. О погоде, о сериалах, о продуктах на ужин или о том, чья очередь мыть посуду. Единственная привычка, от которой Себастьян так и не отделался - держать телефон всегда при себе. И, конечно, проверять почту. Но это уже не имело значения. Джон впервые ощутил различие между ними, когда узнал, что Мориарти всегда делился с Себом планами и даже подробно объяснял, что к чему, чаще всего предоставляя снайперу полную свободу действий и полностью полагаясь на него. Ватсон же в лучшем случае получал извинения за то, что его чуть не подстрелили. При этом доктор прекрасно знал, что на самом деле Шерлоку не было стыдно за свои действия. Однажды просчитавшись (Себастьян словил пулю в плечо), Джим извинялся весь вечер и даже устроил Себу незапланированный отдых. Это и была единственная разница: слепая преданность и доверие. И граница между ними была такая тонкая, что Джон даже не заметил, когда пересек ее давно - еще в самом начале. А еще доверие и слепую преданность разделяла пропасть, оказавшаяся теперь между бывшими сослуживцами. Себастьян спокойно курил и пожимал плечами. Джон пытался ее перепрыгнуть. А еще у них была разная вера. Джон верил, что Шерлок жив. Верил, что в жизни нужно все равно искать что-то хорошее и - не находил. Себастьян верил в свою винтовку и в то, что Мориарти застрелился, потому что в жизни не всегда все идет по плану. И они смогли ужиться именно потому, что верили, по сути, в правильные вещи. Поэтому когда Шерлок вернулся, все, что почувствовал Джон - это боль. Потому что это было нечестно, гадко и - много еще чего по отношению к Себастьяну. Просто Джим играл по правилам, а Шерлок любую игру превращал во что-то свое, пренебрегая правилами. Когда Моран молча стряхнул пепел на дорогой ковер, Джон понял, что именно за это он ненавидит Шерлока больше всего.