Конечно же

      Солнечный свет мягко ложился на крашенные в блонд волосы. Легкий ветерок проникал в квартиру через приоткрытое окно. Волосы под его дуновением разлетались по подушке. Вся комната будто бы светилась, когда утренние лучи проникали в неё. На улице начинали петь птицы, свои звонкие приятные мелодии, а в тихой комнате спал парень, нежась под мягким одеялом и купаясь в солнце.       Уже вовсю люди спешили на учебу и работу, кто-то уже опаздывал и набегу пил заказанный в местной кофейне горячий эспрессо. А некоторые и вовсе шли неспеша, зная, что никуда не опоздают, потому что вышли достаточно рано, чтобы немного прогуляться перед трудным рабочим днем.       По квартире разносился запах свежесваренного кофе, омлета и свежих овощей, аккуратно нарезанных и красиво уложенных на тарелке. Тот, кто всё это приготовил больше походил на мальчишку, нежели на взрослого человека, ростом где-то метр шестьдесят, рыжая копна волос, всё еще не расчесанных и растянутая футболка своего любимого. Он медленно поднялся в спальню, остановился в дверном проходе и замер, любуясь, как мягкие солнечные лучи ложатся на блондинистые волосы. Скрестил руки на груди и слегка улыбнулся, ведь через минут пятнадцать это утреннее спокойствие будет нарушено громким смехом.       — Кто бы мог подумать, что в нашей квартире может быть такая тишина, — прошептал парень и сел на кровать, перебирая пальцами непослушные спутанные пряди, — Атсуму-сан, просыпайся.       — Еще пять минуточек, Шоё, сон хороший, — пробубнили в ответ, а затем талию сидящего обхватили, заставляя ложится рядом.       — Нет-нет-нет, знаю я это! Просыпайся-я, — Хината выбрался из объятий и начал растягивать щёки сонного парня, — ты уже много спишь.       — А сколько времени? — Мия открыл один глаз, предстала потрясающая для него картина: едва вставшее солнце, лучи которого сияли в рыжих волосах, в комнате тихо, только они вдвоем. Еще не проснувшись окончательно, парень навалился на Шоё, сжимая в объятиях и щекоча его шею носом, опаляя её дыханием, — доброе утро, Шоё.       — Доброе утро, Атсуму-сан, — Хината тихо рассмеялся, подобные действия всё еще смущали, — завтрак остынет, пойдем.       Завтрак скорее был небольшим перекусом, поскольку их ждала еще утренняя пробежка, а затем тщательно продуманный выходной день от волейбола. Тренер просто запретил им приходить сегодня на тренировку. Уж слишком эти двое увлекались игрой, совершенно не замечая за усердием усталости. А отдых это, между прочим, тоже очень важная часть, про которую не стоит забывать от слова совсем. Тренер даже немного запугал их тем, что будет отслеживать их передвижения и действия, чтобы не играли, конечно, на Хинату это подействовало больше, чем на Атсуму. Ведь Мия, когда рядом находится Шоё, совсем терял голову, если в руках держал мяч, им обязательно надо что-то провернуть, желательно что-то новое.       Но сегодня, они просто решили отдохнуть вдвоем. Сходить на свидание в кинотеатр, в котором наверняка будет идти скучный фильм, а попкорн закончится еще до середины ленты. Затем, наверняка Атсуму скажет: «Я проголодался, пойдем к Саму за онигири». Конечно же, там будет пару свободных столиков и один из них всегда кем-то забронирован и этот кто-то никто иной, как брат-близнец — владельца заведения. Конечно же, они наедятся до отвала и просидят там добрый час, пока Осаму будет ругаться с Атсуму из-за очередной дурацкой причины. А затем Шоё придется мирить этих двух, всё еще неугомонных братьев. Конечно же, они будут говорить об успехе своей команды, тяжелых тренировках и о том, как живётся вместе, а когда связующий отойдет в уборную, Мия спросит, тяжело ли с его близнецом. Хината, конечно же, широко улыбнется, немного покраснеет и слегка смущенно скажет: «Нет, конечно, он послушный». И конечно же Осаму будет ошарашен такими словами, что сказаны с лёгкостью, но посоветует не подпускать к плите этого крашеного засранца. Шоё будет еще долго смеяться с того, как точно он описал своего брата. Вернувшись, Атсуму заметит, как Хината смеётся и в уголках глаз появляются слёзы, переведет удивленный взгляд на близнеца, который стоит и самодовольно улыбается. Конечно же, они опять начнут ссору, в духе: «а че это ты тут так самодовольно лыбишься, помешанный на онигири человек?»       После чего Шоё будет чуть ли не кататься по полу от смеха из-за их «любезного обмена ласковых прозвищ, которыми можно назвать брата». В особенности отличалась фраза: «Вот смотрю на такого урода, как ты и даже есть перехотелось». Она была сказана всего где-то пару раз за последние полгода их с Атсуму отношений. Но каждый раз Хината смеялся, как в первый. А всё почему? А вы только вдумайтесь один близнец называет другого «уродом». После первого раза, когда Шоё услышал её, конечно, он сначала испугался, что они опять подерутся и снова обрабатывай обоим ссадины. Но мимо проходящий Сакуса всё привел в норму, после того, как сказал: «Близнец называет другого уродом. Ты хоть понимаешь, что и сам себя так называешь? Где мой антисептик, не хочу сегодня от тебя пасы принимать». Когда Киёми закончил обрабатывал руки, Шоё уже валялся на полу и громко-громко смеялся, заливисто и непрерывно. Его смех даже больше походил на истерический, нежели на обычный смех от шутки.       Потом, ближе к вечеру, когда все отношения между братьями Мия будут решены, Атсуму и Шоё отправятся в парк. Там наверняка будет еще много парочек гулять. И там же они спрячутся за большим, ветвистым деревом с толстым стволом. И за ним же связующий возьмет за руку доигровщика, потянет на себя и поцелует. Поцелует так нежно, словно боится потерять или сломать что-то очень-очень важное для него. Хоть Мия и весь такой напыщенный, громкий, активный и легкий на подъем, но он знает, каково это, когда рядом с тобой находится человек в любую минуту. Будь она то плохой и отвратительной, самой худшей в жизни или ужаснее всего на свете для Атсуму, лишь одна улыбка Шоё и всё плохое исчезает. Как по волшебству. Поэтому, Мия очень нежно целует губы Хинаты, совсем слегка прикусывает. Если сравнивать с едой, то это больше похоже на момент, когда что-то запекается. Вроде жар сильный, опасный весь такой, обжигающий, но к выпечке он относится совсем иначе, как Атсуму к Шоё. Тесто медленно запекается, а сверху и по краям образовывается золотистая корочка, которая по вкусу ни с чем не сравнима.       После первого поцелуя, ноги Хинаты будет сводить и захочется упасть. Но Мия положит свою руку на поясницу парня, создавая опору и поддерживая. После первого поцелуя Хината отстранится на сантиметр, эти жалкие десять миллиметров Атсуму будет проклинать каждое мгновение. До тех пор, пока Шоё не потребует второй поцелуй, сантиметр испарится, как будто никогда и не существовал. Рыжий парень посмотрит на связующего своими опьяненными глазами цвета карамели, а у второго сведет низ живота, сердце стук пропустит, а из головы всё напрочь вылетит, даже все схемы в волейболе забудутся, даже забудет, что у него есть брат. А затем, доигровщик потребует второй поцелуй. Он с силой обнимет, прижимая к себе, а сантиметр, который проклинал Атсуму, исчезнет.       Они потратят минут тридцать на то, чтобы просто целоваться, пока солнце будет опускаться за горизонт, отдавая свои права владения этого мира тихой и спокойной ночи. Миллионы звезд рассыпятся по небесному своду прежде, чем Хината и Мия перестанут целоваться и пойдут в очередную булочную, чтобы захватить свежую выпечку. Затем, конечно же, они отправятся поужинать в какое-нибудь кафе, где присутствует итальянская кухня. Конечно же, они и там наедятся до отвала и будут сравнивать заказанную пасту с великолепными онигири Осаму. Конечно же, Атсуму будет пыхтеть и говорить, что это не так, но Шоё знал, что это лишь очередной выпендрежный выпад со стороны парня.       Конечно же, после этого ужина они еще час будут скитаться по шумным улочкам. По которым люди спешат, кто куда: домой, в гости, в кафе или же на встречу. И после этого насыщенного дня они окажутся дома, уставшие и со свежей выпечкой.       — Атсуму-сан, чем займемся сегодня? — спрашивает Хината, оббегая мимо проходящую пару.       — Давай останемся дома, будет смотреть фильмы и есть вредную еду, — смеется парень, вытирая выступивший пот со лба.       — Позовём Осаму?       — Я ни за что не пропущу этого вредоноса в нашу уютную квартиру, — разозлившись, ответил Мия, останавливаясь возле дома.       — Так, значит, онигири с тунцом будешь? — вновь спрашивает Шоё, становясь напротив связующего.       — Да, — недовольно отвечает Атсуму, понимая, что встречи с братом не избежать. Хината лишь смеется с недовольного выражения лица парня, тянется к нему и целует в щёку.