Сломанная улыбка

      В его улыбке было что-то такое, из-за чего я всегда задерживал свой взгляд. Я не мог ничего поделать — все происходило само собой. В ненужное время, в ненужном месте я стоял неподвижно и смотрел на эту улыбку. — Ему весело и радостно, — твердят все вокруг. — Постойте, что-то сломалось, — хочу ответить. Что-то сломалось в этой улыбке, или во мне. Как кукла, заводящаяся от ключа, приходит в движение и однажды ломается, останавливаясь в одной позе, так это выражение навсегда замерло на его лице. — Позволь мне починить, — слышит он. — Все в порядке, — слышу я. Сегодня я поверю, потому что я полный идиот и не умею ценить то, что имею. Конечно, только самый гнусный человек на всем белом свете мог сравнить живого человека с заводной куклой. Но мне рано думать об этом — я все ещё идиот. Через пару лет, когда я окажусь совершенно один в своей постели с раздирающей душу музыкой в наушниках, тогда-то я подумаю о том, что был неправ. Когда мне будет не к кому обернуться, чтобы рассказать шутку или поделиться какой-нибудь новостью, тогда я задумаюсь, а пока продолжу свою беззаботную жизнь глупого эгоистичного мальчишки. — Прости, — услышал я однажды. Тогда я был уверен, что прекрасно понимаю, что закладывалось в это слово. Мне разбили сердце, я чувствовал себя так, будто его достали из груди и разорвали на кусочки, которые тотчас растворились в воздухе. Мне было невыносимо больно, за что он и извинялся. — Прости меня, — повторял он, не переставая, как кукла с безнадёжно сломанным механизмом, приводящим её в движение. Так много раз, что я уже не мог уловить смысл этих слов. Тогда я все ещё был идиотом и не понимал, что именно содержало в себе это «прости». «Прости, что мне больно. Прости, что моя жизнь рушится на моих глазах. Прости, что все вокруг от меня отвернутся. Прости, что я потеряю все в один миг. Прости, что все внутри меня медленно сгорает. Если я однажды уйду навсегда и оставлю тебя одного в этом мире, прости меня». Я был слишком озабочен своей гордыней, чтобы понять это. И не простил. Однажды все повторилось. — Да, конечно, он счастлив, — твердят вокруг. Я снова захотел ответить: «Подождите, что-то сломалось». Но время снова было ненужное и место — неподходящее. Все всё видят, но молчат, трусливо поджав хвосты. Я в их рядах, самый трусливый, а мой хвост — больше всех поджат. Как-то раз я решил, что все кончено. Безнадежно испорченную картину не исправишь — её можно только перерисовать. Я отправился искать вдохновение для новой картины, но оно напрочь отказывалось приходить ко мне. Одно вдохновение, второе, третье — картины все ещё никчёмные. Должен признать, я действительно самый бездарный и бесталанный художник. И вот одним прекрасным днем, устав от бесчисленных попыток что-то создать, я обернулся, чтобы рассказать ему шутку. Он сидел на постели и перебирал аккорды на старой гитаре. Но стоило мне на миг моргнуть, как он тут же испарился. Я все ещё был идиотом, поэтому не мог поверить в это. Быстро встал со стула и подбежал к шкафу, чтобы обнаружить, что он был наполовину пуст. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Я повторял слова, словно мой заводной механизм тоже сломался. Пелена безрассудства рассеялась, и я отчетливо увидел, что наделал и чем это закончилось. Имел ли я право достать ту картину и попробовать её перерисовать после того, как поставил на ней крест и нарек безнадежно испорченной? Имел ли я право явиться к нему и сказать, что прощаю? Имел ли я право на один шанс все исправить? Жаль, что вспоминаешь о цветке, когда он уже завял. Понимаешь, что он был единственным, кто стоил твоего времени, когда его уже нет рядом. Я думал, что умер, когда моё сердце разбили, но на самом деле я умер немного позже, когда он, сидящий на постели и перебирающий струны гитары, стал просто воспоминанием. — Постойте, что-то сломалось, — хочу сказать я. Я сломал эту улыбку.