Сюзанна Митчелл, младший журналист Лос-анджелесского «Обозревателя», получает самое важное задание в своей короткой карьере – написать о выставке картин и взять интервью у популярной и эксцентричной художницы Клер Сент-Джон. Не по вине Сюзанны, интервью не удается, но, к ее удивлению, художница дает ей второй шанс...
– Она приносит мне розы, – печально сказала девушка. – Каждую ночь. Красные, словно она макает их в кровь перед тем, как дарить мне. А утром, едва я беру их в руки, они исчезают, и только пальцы какое-то время красные и болят.
В глазах Ареса тоже стояла печаль, но Габриэль знала, что печалится он не о ней.
Зена не приходила к нему. Ни разу.
– Это твои сны, Габриэль, – бог войны, давно избавившийся от жилета, смахнул с груди каплю пота. – Оставляй ей что-нибудь тоже.
Где-то там, на дне – Тартар. В нем пылает огонь, раздаются крики и стоны, Сизиф катит свой тяжелый камень, а Тантал умоляет наклонить ветвь с яблоком. В Тартаре нет солнца, небо там завешено тяжелыми тучами, и дождь, срывающийся с них, обжигает кожу и подпаливает волосы.
В Тартаре Зена. И уже только из-за этого хочется тоже быть там.
Вернувшись в свою комнату, Габриэль умывается, избавляясь от грязи дворца. Затем, переодевшись и выпив глоток воды, садится на свою узкую и жесткую кровать. Надо ждать. Таковы правила игры.
– Тебе не скучно лежать так целый день? – спросила Лила когда-то давно, и Габриэль ответила ей изумленной улыбкой.
– Я не лежу, – сказала она, не поднимая смеженных век. – Прямо сейчас я иду по узкой улице в Коринфе, и ветер бросает мне в лицо горькую пыль: где-то перемалывают полынь.
Оно скует тебя надежно, Зена, можешь не волноваться. Даже если мое колдовство однажды сгниет вместе с тобой, кольцо не пустит тебя обратно в этот мир. Ты же знаешь – мертвым тут не место.
Альфы не рождены для того, чтобы бесконечно давать. Их удел брать: земли, корабли, богатства, мужчин и женщин. Зена была истинной альфой вне постели, но на скомканных одеялах ей приходилось играть другую роль.
Она была болтлива, своенравна и неусидчива. По каждому вопросу имела свое мнение и могла часами отстаивать его, а потом засыпала, оставив собеседника с больной головой.
Она непокорная.
Она болтливая.
Она – быстро вспыхивающая и столь же быстро остывающая.
В ее словах – бесконечная глупость и неизведанная мудрость.
В ее движениях – грациозность слона и неуклюжесть бабочки.
Она – моя рабыня.
И она более свободна, чем я.
Волшебная сказка в антураже Скандинавской мифологии. Жил на свете конунг Валлемо, и была у него дочь Габриэль. Когда пришло время выдавать ее замуж - на королевство нападает страшное чудовище и похищает ее. Зена, которую незадолго до этого конунг заточил в темницу, бросается спасти Габриэль, ведь между ними возникло особое чувство, которому не страшны никакие преграды и никакие чудовища.
Она танцует.
А я смотрю на её искрометную улыбку, которая освещает все в радиусе мили. Она улыбается всем своим существом и заражает своим солнечным сиянием всё вокруг.
Она танцует.
А я задерживаю дыхание, глотаю каждое колебание воздуха от её ловких движений, стараюсь запомнить каждое покачивание её бедер, каждый взмах золотых, как её сердце, солнечных, как её душа, волос и восхищаюсь всей ею. Пью её взглядом без остатка.
Я всё никак не могу до конца поверить в то, что ты рядом со мной. Такая невозможно добрая и храбрая, такая несоизмеримо светлая и любящая, такая искренняя и настоящая, такая неподдельно чистая, хоть и пережила столько, что могла бы сломаться при первом же жестоком ударе судьбы, а остальных – просто не выдержать.
Я бы написала тебе поэму, потому что знаю, что тебе бы такое понравилось. Но я не писательница, и потому прошу: прочитай всё в моих глазах.