решимость загнанного

      Спальня, выделенная Шанксу на время пребывания на Курайгане, так и осталась нетронутой, потому что Рыжий, отключившись от обильных возлияний, предпочитал спать где угодно, но не там. По большей части он занимал либо кровать Михоука, либо его любимое большое красное кресло, в некоторых случаях ночевал на толстом ковре на полу. Михоук убеждал себя, что уже привык к тому, что его знакомый не отличался особыми манерами и не стеснял себя какими-то там понятиями приличия, так что просто закрывал на это глаза и уходил спать в ту самую гостевую.       Вот и сейчас эта комната пригодилась в очередной раз.       Через широкое окно проникал холодный свет, в стекло виднелся кусочек пасмурного низкого неба. Ещё не распогодилось, но солнечные лучи кое-где пробивались уже сквозь рыхлые остаточные тучи.       Уложив израненного мечника на кровать, Михоук на пару мгновений задумался о наличии в особняке каких бы то ни было медикаментов. Сам он нуждался в них очень редко, и максимум, который происходил с ним за год – порезанный соскользнувшим ножом палец. Точно должны были быть бинты. Возможно, остались болеутоляющие после Шанкса, которыми тот спасался от неизбежного похмелья по утрам. Дальше мозг отказывался вспоминать, значит, больше ничего и не было.       Однако раны необходимо было всё равно чем-то обработать и, желательно, обеззаразить, чтобы парень не загнулся раньше времени от инфекции. Сознание услужливо подкинуло образ винного шкафа в столовой, где на самой нижней полке, задвинутая подальше, с глаз долой, стояла и дожидалась своего часа бутылка водки. Еë не отважился пить даже Шанкс, а Михоук попросту не любил употреблять разбавленный спирт, отдавая предпочтение вину и, под настроение, рому. Появилась она уже очень давно, в качестве части приветственного подарка от мэра города, последняя частичка дорогого алкогольного букета.       Делать нечего. Это оказалось самым близким к антисептику, так что Михоук отправился на нижний этаж, схватил стеклянную бутылку с прозрачной жидкостью, затем завернул в гостиную, где отыскал в шкафу бинты, нитки с иглой, и быстро вернулся.       Неосознанно, он оттягивал момент, когда придëтся всë же сесть и заняться ранами мечника. Запретив себе колебаться, Михоук решительным движением достал когатану из ножен-кулона и разрезал и так порванную рубашку, чтобы лишний раз не тревожить парня бессмысленным снятием одежды привычным способом. Его вещи пойдут на растопку камина в гостиной, а уж потом Михоук как-нибудь выделит ему что-то из своего гардероба. Стиль у них, конечно, был немного разный, но переживëт. Тем же самым способом он разобрался с тëмно-зелëными штанами и харамаки. Закончив, Михоук распрямился, убирая когатану и критическим взглядом осматривая повреждения, чтобы понять, за что браться в первую очередь.       Диагональная рана, растянувшаяся от левой ключицы почти что до правой выпирающей тазовой косточки. Кровь сочилась из свежего глубокого разреза, толстыми струйками стекая по коже и впитываясь в простыни. Обильно смочив спиртом сложенный из бинтов квадратик, Михоук сначала принялся очищать края раны.       Выбора особо не было: либо дать ему истечь кровью, либо попытаться зашить рану подручными средствами, пусть это всего-навсего швейная игла с нитками. Михоук склонился в сторону второго варианта. Опыт в латании ран, как своих, так и пару раз – Шанкса, у него был, так что чем-то сложным это не оказалось. Стежки вышли грубоватыми, не очень аккуратными и грозились лопнуть при первом же неловком движении, но со своей задачей исправно справлялись: кровотечение приостановилось, разве что совсем немного, по сравнением с тем, что было, всё же просачивалось наружу, но теперь хотя бы ему не грозила безвременная кончина от потери крови.       Дальше внимание Михоука обратилось к закрытому засохшей кровяной коркой глазу. Он понятия не имел, как это произошло, но рассудил, что наверняка самого глаза там уже нет. Отмочив корку, он очистил всю запëкшуюся кровь и обнаружил длинный вертикальный порез с неровными краями, проходящий почти посередине глаза и брови и немного залезающий на лоб. Кожа вокруг раны была нехорошего красноватого цвета, а сам порез воспалился и заметно распух по краям. Зашивать нужды не было, но зато нужно было что-то сделать с заражением. Михоук не припоминал, чтобы хоть раз сталкивался с такой ситуацией, поэтому поступил, по его мнению, наиболее логично: сложив очередной квадрат из бинтов, он щедро смочил марлевую ткань спиртом и положил на пострадавший глаз на манер примочки. Лицо Зоро на мгновение исказила гримаса боли, но быстро уступила место прежнему отсутствующему выражению.       С распухшим и посиневшим запястьем уже было сложнее. Если со швами Михоуку приходилось иметь дело, то за вывих он браться не решился за счёт того, что со стопроцентной вероятностью сделал бы только хуже. Остальные повреждения оказались более-менее поверхностными: в основном ссадины, содранная кожа, синяки. Быстро справившись с обработкой мелких порезов, Михоук со вздохом распрямился, разминая затëкшую спину. Теперь, когда вся кровь и грязь была смыта, мечник выглядел немного лучше, но всё равно не настолько хорошо, чтобы успокоиться самому и его оставить в покое.       Дальше дело было за малым. Снова присев на край кровати, Михоук взял мечника за плечи и осторожно приподнял. Прислонив его плечом к своей груди, чтобы тот не повалился обратно, Михоук принялся за перевязку, стараясь потуже затянуть бинты вокруг недавно зашитой раны, чтобы хоть как-то предотвратить возможное преждевременное расхождение швов. Бинтов хватило ровно на то, чтобы закрыть рану на груди, хотя удивительно в первую очередь, что они вообще оказались в особняке. Даже в свою бытность пиратом Михоук никогда не имел привычки держать на своём корабле больше необходимого минимума из минимума медицинских принадлежностей. Дни, когда его кто-то ранил, уже давным-давно минули, и возвращаться не собирались. Помогать кому-то раньше особой нужды не было. Вот и получилось, что во всём огромном доме не осталось ничего из лекарств.       Уложив мечника обратно на кровать, Михоук отыскал в шкафу тонкое одеяло и набросил его на дрожащее тело. Теперь когда кожу не скрывал слой крови и грязи, в холодном свете из широкого окна можно было отчётливо рассмотреть лихорадочный румянец на его лбу и щеках. Неизвестно, сколько инфекция уже развивалась в организме на момент их встречи, но явно было то, что за день такое обычно не происходит. С какой-нибудь лëгкой болезнью Михоук бы справился своими силами, в крайнем случае съездил бы на соседний остров к аптекарю, но тут дело было гораздо сложнее. Парню нужна была помощь от кого-то более квалифицированного, чем он сам.       Михоук опустился в кресло у окна, перекинув ногу на ногу, и в задумчивости потëр подбородок. В городе была больница, в которой вроде бы даже работало больше одного врача, но вот только туда ему обращаться точно не хотелось. Во-первых, тогда все горожане узнают, что Михоук мало того, что подобрал, так ещё и скрывает у себя беглого преступника (который ещё неизвестно что натворил). Конечно, у него бы в избытке хватило денег, чтобы купить молчание доктора, но Михоук слишком хорошо знал людскую натуру, чтобы поверить в это. Информация всё равно бы нашла щëлки, через которые ей просочиться, и уже спустя пару-тройку дней весь город бы шептался об этом. Возможно, угрозы выступили бы более эффективным методом, но у Михоука не было на это ни желания, ни времени.       Второй причиной, почему ему не хотелось привлекать к делу кого-то из сторонних людей, было то, что он их не знал и, как следствие, не доверял. Возможно, они бы и смогли сохранить молчание, но вот жизнь мечника – вопрос, на который Михоук не желал узнать ответ на практике. Нужен был железный вариант, а значит, выбор оставался только один.       Тяжëлым шагом Михоук спустился в гостиную и направился прямиком к телефону, расположившемуся наверху комода у одного из высоких окон. В верхнем ящике лежала записная книжка с парой десятков нужных номеров, в основном начальства из мирового правительства, других корсаров и пара - для личного пользования. Подняв трубку, он прокрутил на диске нужный номер и спустя пару долгих гудков у уха раздался знакомый бас, смазанный телефонными помехами.       - Смотритель Крокус слушает. Кто говорит?       - Это Дракуль Михоук.       - Михоук! – голос сразу изменился в тоне, утратив официальные нотки. - Что случилось на этот раз?       Старик Крокус был одним из немногих людей, кому точно можно было доверять. Если он не сможет приехать сам, то наверняка даст дельный совет, как поступить в такой ситуации. Несмотря на то, что Михоук звонил с конкретной целью, начинать разговор вот так сразу с вопроса в лоб чувствовалось невежливо. Не то чтобы он когда-либо позволял приличиям сковывать себя, но всё же и до уровня Шанкса ему было далеко.       - Вот так сразу? – вздохнул он. Разговоры никогда не были его сильной стороной. - Может, я хочу спросить, как у вас дела.       - Мальчик мой, ты никогда не звонишь просто так, - со знанием дела перебил Крокус,в голосе которого теперь явно слышалась улыбка. - Что стряслось?       Михоук невольно нахмурился. Старик действительно был прав, но что с того? Их никогда не связывали ни дружеские, ни отеческие отношения, а познакомились они так вообще благодаря одному небезызвестному рыжему человеку. С момента их первой встречи Михоуку приходилось просить Крокуса о помощи лишь дважды, и оба раза не для себя. Вот и теперь. Прослеживался определённый паттерн.       - Не думали устроить себе внеплановый отпуск? - снова забросил он крючок, и на этот раз старик решил поддаться.       - Смотря по какой причине.       Вздохнув, Михоук выждал пару секунд, чтобы поймать разлетевшиеся мысли, и начал, тщательно подбирая слова:       - Я встретил человека, которому нужна помощь, - пауза. Ощущалось это почти как признание нашкодившего мальчишки. Возможно, дело было в том, что Михоук очень не любил признавать, что у него что-то не получается. Он во всём был хорош. Всегда. Не просто хорош – лучший в мире. И всё же: - Сам я не справлюсь с его ранами.       - И давно ты заделался в благотворители? – хохотнул мужчина. Михоук не разделял его веселья, более того, его хмурая аура, похоже, передалась по телефонной связи, и через пару моментов молчания Крокус уже спросил серьёзно: – Оно хотя бы стоит того?       - Стоит, - ответил, не задумываясь, Михоук. - Если он выживет, то вполне возможно превзойдëт меня как мечника. Долго объяснять, но я не могу обратиться к местным, поэтому нужна ваша помощь. Я возмещу дорогу и всё, что потребуется.       Повисла пауза. Всего на пару мгновений, но оба успели обдумать сказанное. Отказа Михоук не боялся, потому что знал, что так или иначе, но добьëтся своего. Отступать никогда не было в его правилах. В то же время он понимал, что у Крокуса нет ровным счётом никаких причин и на этот раз приходить на помощь, но всё равно нагло пользовался расположением старого смотрителя, которому наверняка в какой-то степени льстило, что один из сильнейших не может справиться без него.       - Ты ведь понимаешь, что пока я доплыву до Курайганы, пройдëт по меньшей мере дней пять? – уточнил Крокус на всякий случай. - Уверен, что у тебя там человек не загнëтся за это время? А то будет очень неловко приезжать к трупу.       - Я обработал его раны, как мог, но всё дело в лихорадке, - Михоук отвлечëнно наматывал на палец толстый волнистый провод. Перед мысленным взором возникла картина недавно увиденных повреждений, некоторые из которых, несмотря на всё умственные усилия, точно опознать не удалось. – И в том, что ещё с ним могли сделать. Я не разбираюсь в этом, но похоже, что у него инфекция или заражение. Что-то в этом роде. Я бы смог поддерживать его состояние до вашего приезда, только скажите, что и как мне делать.       По другую сторону трубки раздался тяжëлый вздох.       - Если ты настолько уверен, парень, - проворчал старик. Послышалась приглушëнная возня. - Завтра утром отсюда с ремонта уходит торговый клипер в вашу сторону. Придётся, конечно, хорошо попросить их сделать небольшой крюк, но раз уж ты настаиваешь на возмещении затрат, то так и быть.       - Благодарю.       - Рано ещё. Теперь насчëт твоей бродяжки. Бумажка, ручка рядом? Записывай.       Крокус принялся с энтузиазмом расспрашивать о симптомах, состоянии и мелочах, казавшихся мечнику таковыми, но имевшими большое значение для доктора. Закончив с этим, Крокус начал наговаривать порядок действий в дальнейшем до его приезда. Всё это продолжалось добрых десяток минут, так что под конец от избытка информации у мечника начала идти голова кругом.       Резкий крик застал Михоука врасплох, так что он едва уронил телефонную трубку из разжавшихся на мгновение пальцев. Рефлекторно обернувшись, он, ожидаемо, не увидел ничего, кроме лестницы. Наверху что-то случилось. Торопливо распрощавшись со смотрителем, Михоук спрятал сложенную исписанную с обеих сторон бумажку в карман рубашки и поспешил на второй этаж.       К его облегчению, Ророноа оказался в той же самой комнате и в том же самом положении, в котором его и оставили. Разве что сейчас он беспокойно метался по постели, цепляясь за простыни и сдавленно стонал в коротких перерывах между бессвязным бредом сорванным полушëпотом. Однако, прислушавшись, Михоук с неприятным удивлением понял, что не таким уж и бессвязным: не трогай, не прикасайся.       Убери руки.       Слезь.       Отпусти.       Больно.       На родном острове Михоуку, ещё будучи ребëнком, доводилось видеть последствия того, что работорговцы делали со своими пленными. Некоторые из этих вещей были настолько отвратительными, что навсегда въелись на подкорку юного разума. Сестра-настоятельница вместе с немногими другими монахинями делали всё, чтобы выхаживать освобождённых из аукционных домов людей, но иногда всё, что они могли сделать – отправить их в последний путь. Михоук достаточно рано понял, что жизнь – явление конечное, и часто безвременно конечное.       Неимущие власть – умирают.       Недостаточно сильные – умирают.       Либо ты, либо тебя, как бы банально это ни звучало.       Сейчас Михоук мало что мог сделать без нужных лекарств, поэтому решил поторопиться и во второй раз за день отправиться в город. Перед тем, как уйти, он на пару секунд задержался у кровати, глядя на Ророноа тяжëлым долгим взглядом, а затем сложенными указательным и средним пальцами очертил в воздухе над ним крест. Слева-направо: лоб, живот, одно плечо, другое. Жест, который крепко усвоился из детства в приюте при церкви. Благословение на жизнь.       Подхватив шляпу, оставленную на углу постели, Михоук отправился в обратный путь. Пакеты с прошлыми покупками всё ещё оставались в лодке, и он не стал ничего с ними делать, решив, что занесёт их, когда вернётся, вместе со всеми остальными.       В городе всё осталось по-прежнему: перешëптывания, осторожные взгляды. На этотэтот раз Михоук решил идти задворками, во избежание ненужного внимания. Когда он был почти на подходе к аптекарскому дому, в одном из переулков внимание привлëк настораживающий шум. Мечник остановился за углом, чтобы можно было незаметно посмотреть, что там происходило. Не то чтобы ему было не наплевать, скорее из праздного любопытства.       Как оказалось, не зря. Сначала в глаза бросилась девушка, стоящая на содранных в кровь коленях и закрывающая собой девочку намного младше, которая сжалась за еë спиной, вцепившись грязными пальцами в изорванную рубашку. Тут же рядом стоял мужчина с длинным едва зажившим шрамом через всё лицо, судя по знакомой форме – из местной тюрьмы. Вцепившись в руку девушки, он с силой рванул её на себя, но она только больше упëрлась коленями в землю, проехавшись пару метров по мостовой.       - Пустите! – она с остервенением дëрнулась назад. - Я не вернусь туда!       - Вернëшься! – тюремщик отвесил ей пошëчину с такой силой, что девушка упала. Девочка подбежала к ней, крикнув сдавленное «сестра!», и попыталась помочь встать. Сплюнув, мужчина продолжил: - И соплячка твоя тоже! Сбежать хотела? Теперь, когда этого демонюги нету, уже не такая смелая?       Девушка с трудом поднялась на локтях, сверкая на него злобным взглядом. В следующее мгновение она, оттолкнув девочку подальше, вынула из-за пояса кухарский нож и бросилась на мужчину.       - Я сказала, отпусти! – лезвие вошло в правое плечо, когда девушка сбила с ног не ожидавшего нападения тюремщика, и они вместе покатились по земле. - Ненавижу вас всех! Убью!       Однако перевес в силе был очевиден: мужчина, оправившись, быстро сбросил её с себя ударом в челюсть. Поднявшись на ноги, он резко вытащил нож и отбросил в сторону, скривившись от боли.       - А я сказал: мы продадим ваши задницы как компенсацию за того ублюдка, - дуло револьвера, выхваченного из набедренной кобуры, поочерёдно навелось на белянок, остановившись на более взрослой. По лицу тюремщика было видно, что он с удовольствием спустил бы курок, но сдерживал себя. Мерзко рассмеявшись, он подошёл к всё ещё лежащей девушке и с размаху пнул её в живот. - Что, не думала, что он сбежит и бросит тебя? Мозгов нет, а ещё и залупаешься на нас? Тебе и таким как ты, только и ходить в рабах, а потом сдохнуть как собаке.       Решив, что услышал достаточно, Михоук вышел из-за угла. Всего пара шагов, чтобы показаться в поле зрения. Тюремщик обернулся на звук и выражение его лица сменилось со свирепого и властного на оторопелое.       - Господин Михоук! – он вытянулся по струнке, отдавая честь, но мечник только махнул рукой.       - Что тут происходит?       - Эта женщина сбежала из тюрьмы ночью и хотела скрыться с острова, господин.       Михоук перевёл глаза на беглянку, которая в ответ прожигала его тем же ненавидящим взглядом.       - Что за позорище, - хмыкнул он. Тюремщик было согласно закивал, но Михоук жëстко закончил: - И вы, и ваш аукционный дом.       Мужчина застыл, неверяще глядя на него.       - Что вы имеете в виду, господин? – осторожно спросил он, но Михоук не дал ему закончить:       - Я могу по камешку разобрать вашу богадельню, и мне ровным счётом за это ничего не будет. Вот только возникнет проблема, куда деть настоящих заключëнных, и в какой камере будете сидеть вы. Но с этим, думаю, мне тоже помогут. За работорговлю можно уехать прямиком в Импел Даун. Мало того, что вы упустили сбежавшего преступника, который переворотил половину города, так ещё имеете наглости теперь силой затаскивать к себе невинных людей?       - Эта девка и еë семейка по уши в долгах! – горячо возразил тюремщик, указывая на белянок стволом револьвера. - Им ни в жизнь не расплатиться, даже если они обе продадут себя.       - Заткнись, - холодно отрезал Михоук. - Я неясно выразился?       - Н-нет, сэр.       Медленным шагом Михоук направился вперёд, сокращая расстояние между ними. Остановившись в двух шагах от тюремщика, он положил руку на его правое плечо, намеренно сжимая свежую рану.       - Я навещу вас, когда у меня будет свободное время, - произнёс, прежде чем оттолкнуть его. - А сейчас – прочь.       Под пристальным взглядом трёх пар глаз мужчина поспешно откланялся, скрываясь в лабиринте переулков. Вытащив из кармана рубашки платок, Михоук неспешно оттëр чужую кровь с ладони. Следящая за ним девушка осторожно поднялась с земли и отползла подальше, увлекая за собой младшую. Говорить первым никто не хотел, но Михоук не мог оставаться тут ещё дольше.       - Вы сбежали ночью, когда мечник, Ророноа Зоро, вырвался в город? – спросил он и, не дождавшись ответа, добавил: - Я не потащу вас обратно, мне просто интересно.       Девушка ещё раз обвела его с головы до ног изучающим взглядом, очевидно решая, стоит ли он доверия.       - Не мы, - сказала она наконец. Слова вышли отрывистыми и сухими, как будто она сдерживала, сколько ей можно говорить. – Я сбежала. Точнее, он помог мне сбежать.       - Вы тоже знаете братика Зоро? – младшая высунулась из-за еë плеча, теперь с любопытством рассматривая Михоука. Он кивнул, и она торопливо продолжила: - Когда эти хотели меня забрать, как сестру, братик Зоро пошёл за меня. А потом ещё и сестрëнку вытащил. Круто, да? Вы видели его? Знаете, где он сейчас?       Михоук покачал головой, пряча ухмылку под тенью широкой полы шляпы. Стало быть, благородный. Внутренний голос тут же услужливо напомнил о его собственном акте благотворительности.       - Пожалуйста, просто дайте нам уйти, - вполголоса заговорила девушка, отпихнув младшую обратно за спину. – Мы не преступники, а единственная наша вина – навешанные этими ублюдками долги. Мы покинем город, и вы о нас больше никогда не услышите.       - Мне всё равно, - честно ответил Михоук, пожимая плечами. Рука скользнула в карман штанов, вынимая кошелëк. Бегло посчитав в уме, во сколько примерно это обойдётся, отсчитал нужную сумму и протянул купюры. - Этого должно хватить, чтобы уехать с острова ближайшим пассажирским судном. Остальное зависит от вас.       Ответом ему было два абсолютно разных взгляда: один неверящий и загнанный, а второй – восхищённый и радостный. Затем девушка помотала головой:       - Мы не возьмём это.       Вздохнув, Михоук подошëл к сёстрам и сел перед ними на корточки, не разрывая зрительный контакт.       - Я не спрашивал, - произнëс он, беря старшую за руку и вкладывая деньги ей в ладонь, прежде чем распрямиться и направиться прочь. – К тому же, только дураки отказываются от второго шанса на жизнь.