решимость загнанного

      Забытье отпускало из своих пут неохотно и мучительно медленно. Короткие вспышки реальности перемежались с лихорадочным бредом, подпитывающимся недавно пережитыми кошмарами, и казалось, что выхода из этого нет и не будет.       Ощущение холода от бетонных стен тюремной камеры незаметно перетекало в прохладные прикосновения грубых мозолистых пальцев ко лбу, в свою очередь сменяющиеся на влажный холодок полотенца на коже, который быстро исчезал, перетекая в жаркое, мерзкое воспоминание разгорячëнной плоти, разрывающей изнутри, не оставляющей после ничего кроме мертвенного холода, и так по кругу.       Иногда реальность встречала его серьёзным взглядом желтовато-карих глаз в обрамлении рано проявившихся морщинок. Реальность накрывала его лоб широкой ладонью, зарывалась пальцами в короткие спутанные волосы, массируя горящую кожу головы. Иногда реальность приобретала вид сухонького старика с редкой седой бородкой, который то и дело пичкал его какими-то резко пахнущими и противными на вкус отварами. С каждым разом изнурëнному кошмарами сознанию удавалось задержаться ещё и ещё на немного дольше, постепенно выпутываясь из власти повторяющегося бреда.       Когда он очнулся в очередной раз, взгляд упëрся в высокий каменный потолок. Первой мыслью было, что его поймали и притащили обратно. Но если бы это действительно было, так, то он бы не оказался в кровати, а был бы брошен в клетку, скованный по рукам и ногам кандалами. Комната просторная и прохладная, пропитанная запахом спирта и лекарственных растений. Всë тело ломит. Левое запястье стягивает тугая повязка. Левый глаз закрыт бинтом и жутко болит. Воспоминания с трудом продирались сквозь остатки лихорадочной пелены. Очень хотелось размять затëкшие от долгого лежания мышцы, но сил на это было не так много. Вытянув перед собой здоровую руку, Зоро медленно покрутил кистью, поочерёдно хрустнул пальцами.       Последнее, что он помнил отчётливо, был шторм. Лодку подхватил мощный вихрь и вынес на берег, с силой ударив о камни. Затем был лес, густой, непроглядный. Нескончаемый дождь. Мечник с суровым взглядом желтоватых глаз. Кровь, много крови. И всё. Как бы Хорошо ни пытался выловить в чертогах памяти хоть что-то, произошедшее после его позорного поражения, ничего не выходило. Смазанные образы крутились в голове, но ухватиться ни за один из них не получалось. Разрозненные картинки кое-как создавали определëнную картину, но она казалась абсурдной и маловероятной. Захотелось проверить, убедиться, избавиться от навязчивого голоса сомнений, свербящего на краю сознания.       Сделав глубокий вдох, Зоро тут же скривился от резкой боли в груди, туго обтянутой бинтами. Тут уже даже и не скажешь, что «бывало и хуже». Очевидно, что нет, но всё бывает в первый раз. Опираясь на здоровую руку, он осторожно приподнялся на кровати и тут же его захлестнула волна головокружения. Выругавшись сквозь зубы, Зоро несколько минут сидел, растирая виски и морально готовясь к тому, что подниматься будет не так легко. Неизвестно, сколько времени он провёл вот так развалившись на кровати в месте, которого он никогда не видел у человека, которого никогда прежде не встречал. Ужасно. Но с другой стороны, это ещё и ужасное везение.       Когда комната стала немного меньше кружиться перед глазами, Зоро спустил ноги на пол. Вместо ожидаемого холода каменного пола ступни встали на что-то мягкое, коврик, вероятно из какого-то дикого животного, водившегося в местном лесу. Невольно вспомнились поблескивающие глаза, следящие из-за густых кустов за его распластанным по мокрой земле телу. Многочисленные пары влажных звериных глаз терпеливо поджидали, пока он испустит последний вздох, чтобы затем обглодать его кости. Мысль оказалась достаточно яркой, чтобы по спине пробежали мурашки, и Зоро крепко зажмурился, отгоняя от себя навязчивый образ своего безобразного трупа. Чëрта с два. Он бы не умер тогда. Не умер бы.       Ухватившись за прикроватный столик и упорно игнорируя слабость в ногах, Зоро поднялся и попытался сохранить вертикальное положение, когда его накрыло очередной волной головокружения. Как раз, когда он отдышался и морально настроился продолжать путь к выходу, со стороны двери его окликнул низкий смутно знакомый голос.       - Ророноа!       Резко обернувшись от неожиданности, Зоро потерял с таким трудом обретëнное равновесие и комната снова поплыла перед глазами. К падению он уже был готов, как и к паре-тройке разошедшихся швов, но вот к чему он готов не был, так это к тому, что его вдруг подхватят поперëк туловища сильные руки и осторожно опустят обратно на постель. Больно было, наверняка не настолько, как было бы от падения, но из лëгких всё равно вырвался мучительный стон.       - Куда собрался? – голос точно принадлежал тому, кого видеть сейчас хотелось в последнюю очередь. И всё же мёртвым притворяться долго бы не получилось, так что Зоро приоткрыл глаз и увидел перед собой великого и ужасного, стоящего со скрещёнными на груди руками, в мятой шёлковой рубашке навыпуск и примятыми, как будто со сна, чуть вьющимися волосами. Хотя Зоро и был уверен, что сам выглядел не лучше, но уголок губ предательски дрогнул. Не каждый день такое увидишь, как-никак.       Михоук молча ждал ответа, так что отмолчаться не получилось бы. Вздохнув, Зоро отвернул голову в сторону высокого сводчатого окна. На небе, подгоняемые ветром, стремительно плыли облака.       - Я не могу тут оставаться, - хрипло проговорил он наконец, собрав мысли в кучу. В голове настойчиво пульсировала одна-единственная мысль: «Нужно уходить». Куда и зачем, пока не было до конца ясно, но он привык доверять собственным ощущениям, особенно когда всё его естество буквально кричит об этом. Разберётся позже. Вспомнит по пути. Неважно.       Послышался тяжёлый вздох. Выражения лица мечника он не видел, но готов был поспорить, что тот свёл густые брови, и усталая морщинка залегла на переносице.       - За тобой кто-то гонится? – спросил Михоук спокойно, будто этот диалог повторялся уже не один раз.       Зоро на секунду зажмурился, изо всех сил пытаясь выудить из глубин памяти хоть что-то, что могло бы объяснить такое сильное желание уйти, но всё тщетно. Сознание услужливо подкидывало одни и те же образы из лихорадочного бреда, от которых только тошнота поступала к горлу.       - Возможно.       Михоук обошёл кровать так, чтобы Зоро его видел, и чуть склонился над ним, внимательно глядя на него цепкими желтоватыми глазами.       - Тебе нужно найти кого-то? – задал он очередной выверенный вопрос. Под его взглядом Зоро вдруг почувствовал себя полевой мышью, за которой неотрывно следует глаз хищной птицы, прекрасно знающей, что ей никуда не деться. Однако, даже когда молодой мечник снова отвернулся, ощущение не исчезло.       - Плохо помню.       На этот раз Михоук не стал никуда ходить, а просто протянул руку и, взяв Ророноа двумя холодными пальцами за подбородок, заставил посмотреть на себя.       - Ты знаешь, где мы находимся? – задал он последний вопрос, прекрасно осознавая, что ответа на него не получит.       Зоро молча помотал головой. Вряд ли, очень вряд ли. Он даже названия города, в который прибыл изначально, уже не помнил, не говоря уже о точке пространства, куда его каким-то чудом выбросило в шторм.       Усталый вздох, и кровать сбоку прогнулась под весом ещё одного человека.       - Ты волен уйти отсюда в любое время, Ророноа Зоро, - из голоса Михоука будто исчезли все строгие нотки, и сейчас он звучал до странного мягко. - Но только, когда будешь на это способен. В твоём сегодняшнем состоянии ты, очевидно, далеко не уйдёшь. Если ты беспокоишься о преследовании, мы находимся на Курайгане, острове, куда сложно добраться городским, будь они офицеры, морпехи или тем более мирные жители. Так что можешь оставаться тут, пока полностью не восстановишься. Мне очень не хотелось бы, чтобы ты умер после всего, что я сделал, чтобы ты остался в живых.       От последней фразы тело будто бы прошибло электрическим током. Зоро никогда и никого не просил сохранить себе жизнь.       Никогда не умолял.       Никогда не ползал на коленях перед кем бы то ни было.       Никогда. Потому что всегда был готов принять честный проигрыш, даже если за ним следовала бы конец его собственной жизни.       Тогда…       - Почему? – резко подавшись вперёд, Зоро приподнялся, игнорируя пронзившую грудь боль. Глаза защипало от предательски подступающих, почти по-детски обидных слёз.       - Я уверен, у тебя много вопросов, Ророноа, - мягко перебил его мечник, - но давай немного отложим это до более подходящего времени. Сейчас я позову доктора, раз уж ты полностью пришёл в себя. Позже я обо всём расскажу.       Прежде чем он мог ответить что-то, Михоук встал и широким шагом вышел из комнаты. Зоро на несколько секунд прикрыл глаза, ощутив резко накатившую усталость. Откинувшись обратно на подушку, он быстро утёр пару влажных солёных дорожек с щеки и медленно вдохнул-выдохнул, пытаясь вернуть себе самообладание. Быть слабым он ненавидел больше всего, а быть слабым перед другими - тем более.       Ненавидел быть слабым.       Ненавидел показывать слабость.       Ненавидел проявления слабости в других.       Тогда почему сейчас он сам оказался в таком положении?       В темноте опущенных век постепенно начали проявляться нечёткие образы. Зелёные глаза на измождённом остром лице, светящиеся необъятной печалью. Тонкая девичья кисть с обрубленными пальцами. Зачерствевший кусок хлеба. Разрозненные кусочки наконец-то встали каждый на своё место, собирая мысленное изображение девушки, встретившейся ему в тюрьме. Точно. Они сбежали.       Но что было потом?.. Дальше мозг упрямо отказывался вспоминать, видимо, израсходовав накопленные силы на воссоздание одного-единственного воспоминания. И чёрт с ним. Потом разберётся.       В комнату проник терпкий лекарственный запах, обозначив присутствие другого человека. Приоткрыв глаза, Зоро оглядел вошедшего: им оказался пожилой мужчина с торчащими седыми волосами вокруг залысины на макушке. Несмотря на то, что он был уже в том возрасте, когда люди начинают расти обратно к земле, в его фигуре угадывалась былая сила. Наверняка в молодости он служил или пиратствовал, хотя последнее было более вероятным, учитывая его связь с Михоуком.       - Рад наконец видеть тебя в почти полном сознании, - старик улыбнулся, встретившись с изучающим взглядом молодого мечника. - Помнишь меня?       Ророноа честно напряг память, выуживая из глубин и пока ещё спутанного разума все эпизоды с присутствием этого странного человека. Кажется, именно он занимался его ранами и заставлял пить всякую резко пахнущую и отвратительную на вкус дрянь. Но вот ни имени, ни как он появился Зоро вспомнить не мог, поэтому признался честно:       - Не очень.       - Ну, куда мне, старику, до тебя, про меня же листовки не печатают, - хохотнул доктор, присаживаясь на край кровати и раскрывая чемоданчик. – Крокус. Приплыл сюда ради тебя по старой дружбе с Михоуком. Как видишь, отказать не смог.       Зоро ещё никогда не слышал, чтобы кто-то говорил в такой фамильярной манере о сильнейшем из ныне живущих мечников. Это чувствовалось даже немного неловко. Хотя он твёрдо был уверен, что задавать подобные вопросы было бы неуважительно, но любопытство в конце концов взяло своё.       - Вы… друг «Соколиного Глаза»?       - Можно и так сказать, - старик кивнул, не отвлекаясь от расставления медицинских принадлежностей на прикроватном столике. Затем, остановившись на секунду, он ухмыльнулся своим мыслям и добавил: - Хотя я помню его ещё в те времена, когда они с Шанксом мне в пупок дышали.       Несмотря на ещё большую фамильярность этой ремарки, разум зацепился за упомянутое имя. Оно казалось смутно знакомым, даже с учётом того, что пиратами Зоро особо никогда не интересовался: сдав голову очередного пирата, он вычеркивал его имя из памяти, как что-то ненужное. Но вот о Шанксе он точно слышал, и не раз. Может быть, даже и натыкался на его плакат о розыске, но решил не лезть на рожон.       Из мыслей его выдернул влажный хлопок и последовавший за ним запах спирта.       - Помнишь вообще что-нибудь, как сюда попал, что с тобой произошло? – спросил Крокус, протирая руки резко пахнущей жидкостью.       Как бы этого ни не хотелось признавать, но память понемногу возвращалась. Медленно, но неотвратимо. Проявлялись всё новые и новые осколки прошлого, которые притягивались друг к другу и впивались в полотно сознания. Теперь среди размытых лиц явственно проступало одно с длинным диагональным разрезом на нём, а вместе с этим всплывали и пережитые мерзкие ощущения пульсирующей плоти, разрывающей боли и собственных позора и бессилия.       Зоро помотал головой, прерывая поток воспоминаний.       - Обрывками.       Закончив с подготовкой, старик теперь обратил на него изучающий взгляд чуть мутноватых, но всё таких же внимательных глаз в обрамлении многочисленных морщин.       - Как самочувствие?       - В порядке, - кратко ответил Зоро, осторожно приподнимаясь на локте. - Я могу уйти?       Кажется, вопрос повеселил доктора, если судить по улыбке, незамедлительно появившейся на его тонких сухих губах.       - А ты куда-то торопишься? – парировал он, терпеливо дожидаясь, пока молодой мечник поднимет себя в сидячее положение. - Тем более так ты далеко всё равно не уйдёшь.       - Я же сказал, что уже в порядке, - Ророноа раздражённо выдохнул. Ещё одной вещью, которую он на дух не переносил – непрошенные указки и советы. Как будто они знают, что для него лучше. Да чёрта с два. - Я не могу тут…       Договорить ему не дал лёгкий, но довольно ощутимый тычок в грудь, и Зоро откинулся обратно на простыни, болезненно зашипев сквозь зубы. Крокус тем временем извлёк из нагрудного кармана складной ножик и одним осторожным выверенным движением распорол сбоку бинты, плотно стягивавшие грудь. Дышать стало немного легче, но тупая, ноющая боль, казалось, стала только сильнее. Откупорив бутылочку из тёмного стекла, старик плеснул на пропитавшуюся уже засохшей кровью повязку.       - Вот что я тебе скажу про это всё, - баночка со стуком вернулась на деревянный столик, и Крокус указал сухим узловатым пальцем на Зоро. - С проигравшими он обычно не церемонится, и мне доводилось пару раз видеть тела тех, кому не посчастливилось не пережить с ним дуэль.       Когда старик аккуратно отлепил отмокшую повязку, Зоро, скосив взгляд, увидел длинный, зашитый ровными стежками, разрез, по диагонали рассекший грудь.       - Но вот это – халтура, - продолжил Крокус, кивая на заштопанную рану. – Если бы он захотел, чтобы тебя здесь не было, то всё кончилось бы довольно быстро, и ещё давным-давно.       К горлу вдруг подкатил ком горечи. Один факт того, что он проиграл, был просто ужасен, а теперь выясняется, что его ещё и пожалели после этого. Ещё хуже. Как будто судьба решила вдоволь поиздеваться над ним и свалить все самые худшие страхи и опасения. Если Дракуль Михоук оставил его в живых, значит, ничего особенного в нём никогда и не было с самого начала.       Значит, все его усилия, которые он день за днём прикладывал, чтобы отточить своё мастерство, были напрасными.       Значит, все пролитые пот, кровь и слёзы в конце концов ни к чему не привели.       Значит, что всё было зря.       А раз так, то какой смысл продолжать эту жизнь?       Будто прочитав его мысли, Крокус добавил, как бы между делом, пока деловито обрабатывал кровящие швы смоченной в лекарстве марлей:       - Значит, что-то в тебе есть. Не думай, что это из жалости или симпатии. Он никогда так не поступал и, насколько мне известно, не планирует начинать.       Зоро прикусил губу, сдерживая очередную волну непрошенных слёз. Во рту почувствовался металлический привкус. Горечь окончательно захлестнула душу, притупляя чувство боли от обработки незаживших ран. Казалось, всё то, к чему он стремился всю жизнь, теперь неумолимо рассыпается прямо на его глазах, а он ничего не может с этим поделать. В последний раз он чувствовал себя настолько отвратительно в тот день, когда она умерла. Тогда из-под его ног выбили один кирпич, а петля обиды и отчаяния туже затянулась на горле. Сейчас он чувствовал, будто изо всех сил балансирует на цыпочках на последнем кирпичике, отделяющем его падения в тёмную бездну.       - Так что послушай-ка умного человека, парень, - Крокус сложил всё инструменты с пузырьками обратно в чемоданчик и, покряхтывая, медленно поднялся на ноги. Зоро был настолько погружён в свои мысли, что даже не заметил, как всё закончилось, и только голос старика, разрезавший тишину, заставил его вернуться в реальность. Сморгнув пелену с глаз, молодой мечник сфокусировал взгляд на уже посерьёзневшем лице доктора. Тот, поколебавшись с долю секунды, чуть наклонился и ободряюще похлопал его по плечу, продолжая: - Ты невероятно везучий, иначе бы вся эта череда случайностей не сыграла на твою пользу. Не испытывай пока судьбу и не делай поспешных выводов.       И после Крокус ушёл, оставив много вопросов и приоткрытую дверь. Если бы он не наговорил этого всего, Зоро не было бы теперь настолько беспокойно. Настолько стыдно и невыносимо досадно. Он сам должен справляться со своими проблемами, а не позволять другим делать это за него.       И уж тем более не должен принимать никаких подачек ни от кого, будь это даже треклятый мечник, на которого он равнялся всю осознанную жизнь.