[Система готова служить вам двадцать четыре часа в сутки. Хост желает задать вопрос?]
«Если что-то важное случится за время моего пребывания в Линси, ты предупредишь? Есть ли какие-нибудь отчёты о степени моего влияния и прогноз на будущее? Какова вероятность, что я сумею избежать Водяной тюрьмы и расчленения?» Юань подразумевал исключительно себя в качестве человека-палки, потому как давно решил: Цинцю не отправился бы на казнь, не умер бы в адских муках от рук ученика брата-близнеца. Бессмысленное геройство было чуждо Юаню, но он умел помнить добро и знал: без помощи антагониста завершил бы свой путь во вселенной ПГБД в десятилетнем возрасте. Известно, что защищён Ло Бинхэ и никто кроме. …И всё-таки Бинхэ очаровательный ребёнок. Хорошее отношение всегда играет важную роль, поэтому теплится в душе наивно-безумная надежда, что каким-нибудь невероятным, магическим образом в будущем Белый лотос не превратит учителя в бесполезное нечто, которому не позволит освободиться от мук смертью. Но в случае, как и с Шэнь Цинцю, не получалось сформировывать и мысленно в единый образ белую овечку с жестоким Императором трёх миров. (почти; едва ли.) Ло Бинхэ выглядел поникшим, когда узнал, что наутро Шэнь Юань покидал бамбуковую хижину и отправлялся в пещеры Линси. Опустил голову низко-низко и почтительно вымолвил: «Этот ученик не подведёт учителя и будет заниматься со всем усердием, дабы радовать учителя успехами». Знал бы главный герой, каким очаровательным он был![Важная арка пока недоступна. Желаем хосту удачной медитации!]
Некоторые ответы Системы впору приравнивать к черноте, сарказму и прочим разновидностям странного юмора. Создатель адской машины, казалось, учёл практически всё и исключил лазейки, позволяющие прогнуть этот мир под себя. Шэнь Юань за многие десятилетия свыкся, но не привык.***
Юаня привлекали романы про волшебные миры, где были совершенствующиеся заклинатели, необычные твари и непременно растения. Когда-то давно для себя он решил: если бы попал в какую-нибудь игру или книгу с подобным уклоном (и не только), то не стал бы носиться как умалишённый и принял бы новую жизнь как должное. Именно это он и сделал, когда очнулся в романе Братца Самолёта. Просто никто не предупреждал Шэнь Юаня, что он сам станет главным героем по ту сторону — злом. Так что первоначальная паника и естественная жажда с такой-то внешностью нигде не отсвечивать были нормальными, логичными. Камень преткновения заключался в сюжете и задании (задании, которое не предполагало наличие второго шанса). Механический едва слышный писк, звук — как уведомление о загрузке компьютера. Шэнь Юань разминает спину, поднимает веки и с удовлетворением заключает: полон духовной энергии, как чашка чая. Му Цинфан оказался прав в рекомендациях и прогнозах.[Поздравляем! Повышение статуса персонажа: плюс сто очков. Повышение авторитета: плюс пятьдесят очков. Получено достижение «Истинный учитель»: плюс сто очков.]
От поступления всплывающих новостей от Системы начинает пульсировать в висках. Когда-нибудь, возможно, Шэнь Юань отыщет взаимосвязь между наградами и названиями, не дающими ровным счётом ничего. Если на первые два ещё можно было бы как-то опереться, отыскать причинно-следственную связь в повышении статуса, исходя из того, что послушался главу пика Цаньцяо и искоренил волнение вечно бдящего над любым из Шэней главы школы, то к чему адская машина сболтнула «Истинный учитель»? Ветер колышет кончики волос, и Юань прислушивается к происходящему. Тихо, однако предчувствие заставляет собраться и готовиться к чему-то важному. В конце концов, неспроста Система «разбудила» его? Прежде чем делать выводы и копаться в писанине Самолёта, надо узнать кое-что важное: «Сколько времени прошло?»[Вы провели в медитации чуть больше двадцати одного месяца. Шэнь Цинцю вернулся к обязанностям главы пика Цинцзин через две недели после того, как хост сложил ранее взятые на себя полномочия и временно передал управление доверенному лицу — старшему ученику Шэнь Цинцю.]
Почти два года? — отлично. Значит, совсем скоро должна была состояться судьбоносная встреча будущего Императора трёх миров с двумя прекраснейшими цветочками из гарема. Проще говоря, в свои шестнадцать Ло Бинхэ уже обязан был понемногу собирать жёнушек (пока что красть их сердца) и готовиться к обучению у Демона снов. Невзирая на быстро пролетевшие годы, Шэнь Юань испытывает живой азарт. Долгие месяцы безмятежности канули в небытие, но отчасти это чувство опасности ему (капельку!) нравилось. Раз иного пути нет, зачем сидеть и молчаливо дожидаться казни? В настоящий момент Шэнь Юань являлся учителем Белого лотоса, а не Белоглазого волка, пышущего ненавистью ко всем и вся. Пора брать дело в свои руки и лепить свою судьбу. Используя заклинательские способности, Шэнь Юань оказывается снаружи, но полюбоваться небом и ароматом бамбука, что доносится и до сети пещер Линси, не успевает. Жуткий грохот, как будто нечто поистине массивное разваливается на части, что лишний раз подтверждает догадку: «Система намеренно помешала и дальше черпать энергию». Запах горящих построек, дым и постепенно приближающиеся звуки борьбы… Демоны прибыли на хребет Цанцюн. Ша Хуалин, вступив в права предводительницы и будучи юной амбициозной девушкой, захотела воспользоваться отсутствием главы, чтобы уничтожить школу или порядком потрепать, поэтому приказала приспешникам уничтожить Радужный мост. Фактически демоны отрезали пути для отступления заклинателям, а без учителей те представляли собой в подавляющем большинстве утиный выводок. Лишь старшие ученики и напрочь отбитые (с помощью Лю Цингэ, разумеется) байчжановцы сумели бы без всяких указаний принять бой с достоинством. — Помогите! Кто-нибудь, на помощь! — голос Нин Инъин доносится откуда-то снизу, и Шэнь Юань догадывается, кого встретит. Не ошибается: Мин Фань и любимица брата спасаются бегством от рассвирепевших демонов. Безоружные и порядком вымотанные, возмужавший ученик и красавица-дефис-будущая жёнушка Ло Бинхэ — в глазах Старейшины на короткое мгновение они возвращаются в тот нежный возраст, когда ребёнком называться не поздно, но невероятно смущает. Шэнь Юань взмахом руки отбрасывает подчинённых Ша и приземляется аккурат напротив учеников. — Старейшина, вы спасли нас! — Наставник, наконец-то вы вышли! — вторит Мин Фань. — Твари из царства демонов поднялись на Цюндин и ранили многих учеников. Учитель Шэнь собрал всех перед главным залом Цюндин, но Радужный мост был разрушен, поэтому… Привычка Нин Инъин к тактильному контакту никуда не испарилась, что радовало и немного смущало. С другой стороны, девушка также напоминала о младшей сестре, о которой Юань привык заботиться с рождения и на поводу которой охотно шёл из-за необъятной любви. Тоска по родной семье, сколько бы десятилетий ни минуло в мире, созданном Сян Тянь Да Фэйцзи, не покидала, зато вместе с тем грела нутро и не позволяла забывать: об узах, об ответственности и о важном. Шэнь Юань не замечал течения лет в медитации, но всё равно скучал по ритму на Цинцзин, бамбуковой хижине и брату. И потому, по праву считаясь полноценным персонажем, не мог остаться среди тех, кто ничего не предпринимал и прятался в укрытии. — Помогите А-Ло, Старейшина Шэнь! Он остался там, чтобы задержать демонов! Вот истинная суть Белого лотоса: помогать, рискуя собой. Конечно, главный герой не умер бы, но получил бы серьёзное ранение и пострадал бы — да. Если посудить, Система и её создатель обладали исключительной жестокостью. Например, протагонист сперва лишился всего, а непомерная жажда захватить целый мир — следствие прошлых потерь и средство для того, чтобы заглушить боль. Ло Бинхэ весьма ловко отражает удары. Только сейчас юноша не обладает безграничной силой, когда может с лёгкостью побеждать врагов, находящихся в численном перевесе. Те же ошибки: чрезмерное напряжённое запястье, тело будто деревянное и ему не хватает уверенности. Как брат Лорда пика Цинцзин и сильный заклинатель, Шэнь Юань одним взмахом веера, от коего возникли зелёные стрелы из духовной энергии, разобрался с преследователями Бинхэ. Тенью навис над сгруппировавшимся полукровкой, кто после потери меча готовился к худшему, и медленно подобрал его оружие. «Где носит Лю Цингэ? Система, так не пойдёт!»[Хост желает запустить Малый двигатель сюжета? Цена: пятьсот очков.]
«Пятьсот очков?!»[Ничего не поделать — правила есть правила.]
«Пошла к чёрту! Про правила вспоминаешь, когда удобно тебе. Пятьсот очков за Малый двигатель сюжета? — ха! Специально ставишь высокую цену, чтобы я ушёл в минус от заработанного за месяцы в Линси, верно? Отнимаешь кровные и не стыдишься!» — Столько воды утекло, а ты не стал сильнее, — в расширенных зрачках удивлённого ученика, кажется, Шэнь Юань замечает собственное отражение и… Ло Бинхэ изменился. Если ранее его можно было бы потрепать по макушке, обозвать щеночком или ущипнуть за чуть пухлую щёчку, глядя на ученика сверху вниз, это кануло в небытие. Ло Бинхэ выпрямляется, благодарно забирает меч и продолжает смотреть, отчего волна мурашек вновь пробегает по коже. Губы юноши размыкаются, но резкое движение позади не даёт ему вымолвить что-то кроме надрывного «учитель» полушёпотом. Шэнь Юань отпихивает ученика — участь нанизанного на копьё точно не принадлежит протагонисту — и от следующего выпада уцелевшего демона уворачивается сам. Неприглядно разве что одно: острие рассекает циновое одеяние чуть выше локтя. Взмах веера (привычка, унаследованная от брата) — и место полностью безопасно. — Учитель, я… — Старейшина Шэнь! Вы наш спаситель! — вопреки словам благодарности, светясь от радости, Нин Инъин побегает к Ло Бинхэ и виснет на плече соученика. Девушка даже не обратила внимания, что её будущий муж собирался сказать Шэнь Юаню. — Вы и учитель — самые замечательные! Старейшина прячет смешок за кашлем и старается не замечать перекосившегося от негодования Мин Фаня. Некогда заниматься глупостями, ведь Цинцю в данный момент единственный взрослый и по-настоящему опытный заклинатель, у коего достаточное количество знаний и умений для сражения. Брат никогда не опирался на «куриное перо взлетело в небо», а просчитывал ходы. …Но знание, что этот Ло Бинхэ на шаг ближе к оригинальному, будоражит. Хотя лицо его не источает уверенность и по-мужски верную гордость от неравнодушия красавицы, Шэнь Юань вялую реакцию ученика на беспокойство Нин Инъин списывает на шок. Не каждый день в школу бесцеремонно врываются демоны, ранят учеников и разрушают всё. — Не стоит переживать. Шэнь Цинцю и я будем защищать вас и Хребет, чего бы нам это ни стоило. Соберите оставшихся учеников и немедля отправляйтесь туда, где находится Мастер Шэнь, ваши братья и сёстры. — Да, Старейшина! От столь проникновенной речи аж самого пробирает гордость и жажда поквитаться с обнаглевшими демонами и их предводительницей. Цинцю больше идиотов ненавидит наглецов, протягивающих лапы к чужому; к тому, что брат считает собственностью. Шэнь Юань бросает короткий взгляд на Бинхэ и поражается, как мягко, но твёрдо Император трёх миров отстраняет девушку с коротким «нам следует выполнить приказ учителя, шицзе». Никакой ласки или улыбки — где это видано? Неужели влюблённость пока не окрепла или первый поцелуй, описанный Самолётом на целую страницу, не состоялся?***
Как перед образцовой битвой, площадь разделена на три части: где расположены в десятки рядов демонические отродья, готовящиеся нападать, «пустота» между ними и заклинателями, заклинатели во главе с Шэнь Цинцю. К счастью, подобраться к брату удаётся без просьб или чего-то помимо. Ученики с разных пиков расходятся волной, пропуская Старейшину и начиная шептаться. Кого-то нахождение сразу двух прославленных мастеров воодушевляет. Впрочем, мягко говоря, противостояние всё равно рискует перетечь в избиение младенцев. Стоило взглянуть на здоровенных приспешников Ша Хуалин, явившихся в школу и устроивших разгром, у учеников справедливо пересыхало во рту. И если самодовольство демонов — блеф, оно сбивало с толку неокрепшие умы. Лю Цингэ здесь был бы очень кстати. — А-Юань? — Шэнь Цинцю оборачивается и сводит тонкие брови к переносице, но не перестаёт плавно обмахиваться веером. Зелёные глаза впиваются в прибывших вместе с братом учеников с их пика. — Я пришел так скоро, как смог. — Я не спрашивал тебя, А-Юань, — хмуро произносит близнец. Если бы не сложившаяся ситуация, а также неумение испепелять взглядом, на месте как минимум одного из трёх подростков осталась бы горка пепла. Нин Инъин заранее в безопасности, но и её не избегает участь осуждённой непонятно за что. Или понятно. «Система, не перебивай и отвечай быстро: где Лю Цингэ?» Молчание. Это означает, что она вновь запросит пятьсот очков, а заодно из вредности намекает на мольбы? Чёрта с два! Зная запросы ненасытной машины, можно потерять и целую тысячу, поэтому скрепя сердце Юань отзывает вопрос. Яркое будущее нарисовано для Ло Бинхэ и его цветочков, но не для пушечного мяса и замены оригинального учителя. — Цинцю, в чём дело? — ладонь мягко ложится на запястье близнеца. Слышны перебранки смельчаков с Байчжань и незваных гостей, что неумолимо приближает к кульминации в виде кровопролития. Менять сюжет хорошо, когда хорошо становится в итоге тебе. — Бестолочей отправили в Линси не за тобой. Шэнь Юаня обдает сокрушительной волной паники, но значение брошенной фразы достигает мозга раньше, чем обморок от ужаса. Ежели предполагать, что Бога войны искажение ци застало за безуспешной попыткой избежать этой напасти и никому не навредить, а встреча с Цинцю в пещерах состоялась, то никем не поверженный совершенствующийся до сих пор не был мёртв благодаря Лорду пика Цинцзин. Шэнь Юань молится всем существующим божествам, чтобы теория его была истиной. Иногда лучшее и самое опасное решение — стенка на стенку. В подобном состоянии даже Лю Цингэ оказывался уязвим, чем воспользовался антагонист из ПГБД в корыстных целях, но нынешний Цинцю — пожалуйста! — перевёл во благо. Главное рассчитать поток духовной энергии, верно направить и… Что, если в оригинале?.. Что, если «случайное» убийство действительно было случайным, а не преднамеренным? Брат Юаня посещал весенние дома, когда им приходилось надолго расставаться, вовсе не из-за распущенности, а потому что сон никак не шёл. Его брат не имел дурных, грязных мыслей к Нин Инъин, как и, вероятно, в той версии. — Лю Цингэ? — шепчет Шэнь Юань, склоняясь к уху человека, чью внешность получил и кого любил вопреки логике, знанию роли и поступков в романе. Пальцы скользят чуть ниже — в длинный рукав — и поглаживают кожу на внутренней стороне запястья. Здесь когда-то красовалась длинная царапина от ржавого гвоздя, ибо в ту пору близнецы бродяжничали да боролись за крохи еды, чтобы не мучиться от голода; то есть А-Цзю добывал еду, прибегая к разным методам, в том числе к воровству. «Да, объясню позже», — читается по губам. Братняя связь, когда воспоминания, будь они приятными или относительно положительными, притупляет гнев Цинцю. Он имел полное право злиться, потому что боялся опять остаться один. С возрастом нити крепчали, обрастали новыми волокнами и утолщались. А-Цзю не изменился ни на цунь, если дело касалось заботы и защиты Юаня, пускай в общедоступном понимании это было странным, вывороченным наизнанку. Проявление нежности в открытую, улыбки и прикосновения, не подёрнутые дымкой спеси, — стезя Шэнь Юаня. А остальным незачем знать, насколько циновая гадюка умеет любить и переживать, сохраняя на лице неприятную маску гордеца. — Тогда ставь их, пока позаботимся о другом, — подражая Шэнь Цинцю, проговаривает младший Шэнь и раскрывает веер — и они похожи, но с рисунком разным. — Вот и виновница торжества… И правда, в центр площади выходит юная девушка в ярко-красных полупрозрачных одеждах с множеством цепочек что на ткани, что на босых ногах и обнажённых руках. Поразительно, как в столь бесстыдном виде дева не ощущает дискомфорт, а напротив — расплывается в широкой белозубой улыбке, напоминающей хищный оскал. Ша Хуалин с лёгкостью можно причислить к красавицам, однако красота её опасна, как пожар. К тому же, стоит ли упоминать неопровержимый факт, какой губительной бывает любовь демонессы? Предать родного отца ради Ло Бинхэ, строить козни и доводить некоторых жён в гареме до выкидышей — всё она. «Эх, Ло Бинхэ, Ло Бинхэ… Собрал в цветник великолепных сестричек, переплюнув всех мужчин в ПГБД, и настрогал цветочкам не менее прекрасных детишек, в чьих жилах течёт особенная кровь. Ну как не завидовать?» У Шэнь Цинцю имелся козырь: он умел кусаться, источать яд словами и при том сохранять лицо при любых обстоятельствах, внутри закипая от жажды крови. Потому Юань слушает внимательно, с удовольствием подмечая, что дочь демонов в словесном бою встречает достойного противника, и никакие фальшивые оправдания в духе «просто-напросто жаждали обменяться боевым опытом и взглянуть на учеников прославленной школы» не помогают ослабить бдительность Цинцю. Наверное, странно испытывать в ответственный момент бешеную гордость? Брат не применяет физическую силу, не повышает голос до критической отметки и не лебезит перед бесстыдницей. Немудрено, что Ша Хуалин переключается на младшего из близнецов, фривольно накручивает на тонкий пальчик одну из косичек с вплетенными в неё бусинами и невинно вопрошает: — Быть может, мастер меча Куанхуа рассудит? Почему бы нам не устроить три поединка, чтобы обменяться опытом, а заодно выяснить: кто сильнее? За веером не заметно, как тонкие губы Шэнь Цинцю дрожат от подступающего тихого хохота. Вообще-то, Шэнь Юань, получив меч, особо не задумывался над названием и потому произнёс первое, что пришло на ум: Хуангуа! И хоть псевдонима в сети никогда не стеснялся, после испытал ужасный стыд, чьим свидетелем стал неожиданно повеселевший брат. Благодаря удачному созвучию для посторонних меч назывался Куанхуа, отчего по красоте имени не уступал Сюя. Но брат ведь знал правду и всякий раз или злорадно посмеивался, или уповал на «оригинальность» младшего вкупе с юным возрастом. Как ни крути, но оба были выходцами с улицы, отчего неприятный след пыльных дорог, голода и скудных одежд оставлял отпечаток на мышлении. — Хорошо, дева Ша. Однако не позволяйте себе думать, что наша школа потерпит подобное хамство, — тренировки в подражании оригинальному злодею даром не прошли. Веер с щелчком захлопывается, ложась в раскрытую ладонь. — Первым человеком, выступающим от имени Хребта, буду я. За спиной раздаются взволнованные голоса юных заклинателей. Пожалуй, никто из них не становился свидетелем боя, где принимал участие Старейшина Шэнь. Это стало бы знаменательным событием, причём достойным передаваться из уст в уста, каким бы ни был итог битвы. Юань остаётся невозмутимым и уверенным, покуда нутро дрожит от неизвестности, а немое осуждение Шэнь Цинцю чуть ли не осязаемо. Лорд пика Цинцзин сильнее — ненамного, но сильнее. Вероятно, торговец зеркалами правду говорил, что среди близнецов есть главный; Юань и так случайная фигура. — Раз младший мастер Шэнь настаивает, — томно протягивает Ша Хуалин, — как Лин-эр может отказать ему? «Система, Ло Бинхэ обязательно сражаться? Вторым пустим какого-нибудь из байчжановцев, третьим — тоже, ежели Цинцю не станет давить и не пожелает также показать себя…» Надежда умирает последней, да? Шэнь Юань знает, что выбор невелик: следуй сюжету или проваливай, что идентично смерти.