— Братец Огурец, — Лорд Аньдин осматривается, — всё-таки зачем ты меня взял с собой?
— Я уже объяснял в повозке.
На самом деле, довольно проблематично было разговаривать, когда неподалёку находились сопровождающие их ученики. Если странности своего Лорда заклинатели могли принять, то слухи про младшего из прославленных близнецов ни к чему. Тем более, когда рядом вежливая Чун Цзыи.
Гордый Бессмертный Демон, как ни крути, был её великой (и единственной) любовью в оригинале — громкий звоночек. Это понимал и Самолёт, но особенного отношения к деве не выказывал, как и не старался держать поодаль. Чун Цзыи на сегодняшний день оставалась учтивой, жизнерадостной заклинательницей, однако все наложницы Ло Бинхэ умели быть жестокими. Из-за устройства внутри гарема, в частности из-за извечной борьбы за внимание Императора, ничего другого ожидать не приходилось.
Покуда ученики ушли договариваться о предоставлении комнат непременно на втором этаже гостиницы, Шэнь Юань вытащил горе-писателя на прогулку. И ведь если по существу, не считая абсолютно нового персонажа, то есть самого себя, категорично отличался от оригинала Шан Цинхуа. Будучи подленьким заклинателем, кто благодаря сделке с представителями Нижнего мира достиг небывалых высот, нынешний Лорд пика Снабжения представлял собой… жалостливое зрелище.
Вечно мельтешащий туда-сюда, как хомяк в колесе или мышь, что бежит прочь от кота, коего пока не видать на горизонте. Зато, невзирая ни на что, едва ли было бы уместно передавать кому-либо работу, которую выполнял он. По правде, после набега шайки Ша Хуалин именно из-за расторопности Самолёта восстановить постройки и высадить новый бамбук удалось в максимально сжатые сроки.
Даже брат поворчал, но остался доволен.
Боги, хоть в этом мире Сян Тянь Да Фэйцзи отыскал дело, подходящее ему и по силам, и по уму.
— Мэнмо, да, — сокрушается попаданец. — А я-то тут при чём?
— Что ещё за фокусы? — Шэнь Юань злобно оборачивается, останавливаясь и сжимая в ладони веер. — Кто тогда при чём? Чтоб ты знал, это я — я, а не Нин Инъин или твоя дурная башка — оказался в Царстве снов. Меня затянуло. Изволь ответить: почему?
Торговец с корзинкой зазывает каждого купить горячие баоцзы. Остановив мужчину кивком, Юань достаёт из кошелька кусочек серебра и отдаёт его вмиг просиявшему мужчине. Вскоре горячий ароматный пирожок оказывается в ладони Самолёта.
Ладно, чёрт с ним. Подкармливать убогих нужно.
— Спасибо, Огурец.
Шэнь Юань морщится:
— Зови меня по имени.
— Хорошо, — Цинхуа вгрызается в мягкое тесно и чуть ли не стонет от блаженства. — У меня есть одно предположение. Полагаю, для Ло Бинхэ на тот момент не было никого дороже тебя, следовательно, уповать на нечаянный всплеск ци и ошибку Системы я бы не стал.
— Но ты не уверен.
— Ни в чём в этом мире нельзя быть уверенным, — философски заключает Аньдинская мышь.
— Мобэй-цзюнь выходил с тобой на связь?
— С тех самых пор — нет.
— Врёшь, сволочь.
Шан Цинхуа клятвенно поднимает пальцы:
— Сам ничего не понимаю, но это затишье… пугает и одновременно дарит покой на душе. Я вот-вот поседею! Взгляни на мои виски!
Второй Лорд пика Цинцзин насмешливо фыркает.
Базар в самом разгаре, и есть желание подыскать какой-нибудь славный чай или сладкую приправу, но Юань забрасывает это в далёкий ящик. Минуло две недели, в течение коих разрулили несуществующие проблемы с поставками, поглядели, как ученики Самолёта разобрались с парочкой слабеньких демонов, и последовали в загадочный городок под названием Юн.
Цветы-оборотни — пожалуй, кое-что интересное. Шэнь Юань планировал разузнать о них в закусочной, где отсиживались не только путешественники, но и местные, в основном спускающие деньги на выпивку, — оттого новостей обязано было быть вполне достаточно. Финальным результатом стала бы гостиница, то есть её хозяин.
— Братец Огурец, чего это мы? — Шан Цинхуа вытирает рот шёлковым платком и воровато озирается, будто верный муж средь бела дня планирует зайти в Весенний дом и порезвиться с красоткой.
— Хочется сяо лун бао. Пошли.
— Н-но!..
— Если ты сейчас же не пошевелишься, пеняй на себя, — шипит Шэнь Юань. — Я не шучу.
— Воистину близнец Шэнь Цзю…
— Что ты там бормочешь?
— Ничего. Ничего, братец, — лопочет глава пика Аньдин и спешно ныряет в открытую дверь.
Внутри не так много народу, но расторопный работник сходу предлагает им занять место в центре просторного зала. Шэнь Юань делает заказ до того, как присаживается за выделенный для трапезы стол, и раскрывает веер. А-Цзю частенько на редких заданиях да и вне раскрывал верную вещицу, чтобы не привлекать внимания, когда намеревался оглядеться и остаться незамеченным. Полезное умение.
И вскоре, как сами Боги велели, Шэнь Юань улавливает речи заклинателей. Почему так? Потому что о различных тварях они говорят со знанием, а некто сетует, что выдвигаться придётся с наступлением темноты, ибо «дрянные растеньица» показываются после заката. Спустя минуту ясно: принадлежат одной из Великих школ, причём являются не мастерами, а учениками.
Фальшиво кашляя, Шэнь Юань склоняется правее и как следует рассматривает юношей. Под невзрачными плащами виднеются характерно золотые одежды, и тот ученик, что сидит аккурат по диагонали, привлекает внимание.
Ученик дворца Хуаньхуа — Гунъи Сяо.
Ох, поправочка: первый ученик дворца Хуаньхуа и несравненный красавец, коего быстренько затмил Ло Бинхэ и сбагрил охранять границы и не отсвечивать. По сути своей, у юноши имелись все шансы прославиться, ибо прирождёнными лидерскими качествами и любовью женщин он обладал. И что? Неизбежное в лице Гордого Бессмертного Демона накрыло и его, как несчастный островок цунами, — беспощадно, стирая всё на своём пути.
— Шэнь-шисюн, — две порции дымящихся пельмешек опускаются на стол, и Сян Тянь Да Фэйцзи берётся за палочки. — Вон там не любимый ли ученик Старого главы Дворца?
Надо же, какой глазастый!
— И как это ты сумел увидеть, — язвит Шэнь Юань, — вечно слепой и безучастный. Уверен, что в твоей головушке не было ничего про задание с цветами-демонами?
— Разве что в черновиках завалялось что-то, — собрат по несчастью чешет щёку, пропустив мимо ушей колкость, — но там, по-моему, было про Равнинную пещеру сотни душ, где жили волки-оборотни. Цветы — так, мелочь.
Какой стыд.
Шэнь Юань с глухим стуком упирается локтем в деревянную поверхность и закрывает рукой лицо, чтобы преуменьшить это чувство. Что за отвратительное ощущение, когда создавал что-то не ты, но желание удавиться или броситься со скалы, только бы тебя случайно не приплели к создателю безобразия, превалировало?
— «Равнинная пещера сотни душ»? Ты что, бесповоротный идиот? Что за тупое название? И что означает «по-моему»?
— Да как я могу всё помнить! У меня было столько идей, столько великолепных ответвлений… — сокрушается Самолёт и закладывает одну пельмешку за другой, не переставая жаловаться, — но деньги… Денюжки мои, денюжки… Я зарабатывал тем, что соответствовал ожиданиям читателей. Что же мне — с голоду помирать? А за интернет чем платить?
— Сволочь, да бы тебе интернет оплачивал до конца жизни и закупил бы байсян на столетие вперёд, чтобы ты никогда ничего не писал!
Зло захлопнув веер, также принимается за еду. Древнекитайская пища вкусна, но безупречна исключительно в исполнении ученика. Помнится, Ло Бинхэ пообещал приготовить османтусовые пирожные, а те блюда, которые он успел состряпать за короткий период, покуда проживал в пристройке Бамбуковой хижины, вовсе стоило бы называть произведением искусства.
Тихие шаги позади и мерное течение ци заставляют напрячься. Одно из первых умений, которое развил брат (и которое заставил развить Юаня), заключалось в узнавании приближения заклинателя. Конечно, одарённые и достигшие высокого уровня могли прятать свою духовную энергию — направляющийся к ним весьма силён, однако не заоблачно.
— Прошу прощения за беспокойство, — юноша выдерживает почтительное расстояние и кланяется. — Этот ученик, Гунъи Сяо, выполняет задание главы дворца Хуаньхуа и берёт на себя смелость нарушить…
Каков умница!
Ему можно попробовать посоревноваться в учтивости и манерах с Ло Бинхэ. Разумеется, аура главного героя не позволит одержать победу. Да и лучший, единственный ученик, как гордо называл полукровку Шэнь Юань, являлся воплощением идеального адепта, верно служащего своему учителю. Однако что-то в Гунъи Сяо неумолимо напоминало о Белом лотосе.
Возможно, Шэнь Юань скучал по всегда находящемуся под рукой ученику. Страх порой не позволял глядеть на него прямо и без мурашек по коже, но бóльшую часть времени грудь наполняло тепло.
В карих глазах плещется узнавание. Всё же дорогие одежды, манера держаться на людях (не считая Самолёта, бесстыдно уминающего пельмени, как некормленная с осени мышь), заставляют юношу догадаться: перед ним предстают не простые заклинатели.
Очевидно, внутренние метания Гунъи Сяо удаётся скрывать весьма неплохо. Но кому, как не близнецу А-Цзю, знать, какое впечатление производит? Все начинают гадать, а кто именно предстает перед ним: Шэнь Цинцю или Шэнь Юань? Бояться дышать близ
Циновой гадюки или немного расслабиться подле второго брата, но сохранять нормы приличия и не забывать никоим образом, что близнецы связаны?
— Отрадно лицезреть гордость дворца Хуаньхуа. Старейшина пика Цинзцин и Лорд пика Аньдин приветствуют вас. Прошу, если ты и товарищи желаете, можете пересесть к нам, — жестом указывает на свободные места.
Нет, надо отдать Гунъи Сяо должное — сохраняет лицо и уходит, чтобы позвать остальных. Спутники у него посредственные, даже не второстепенные персонажи, но недурно воспитаны.
Поначалу работник, обслуживающий учеников в золотых одеяниях, собирается что-то сказать, но с превеликой радостью затыкается, когда к нему в руки попадает золотая монетка. Шэнь Юань заказывает новые позиции из пересказанного меню. В конце концов, глава школы просил ни о чём не беспокоиться, быть уверенным в поддержке при любом раскладе.
— Признаться, — ровно начинает, несомненно, третий в рейтинге красавчик (куда без Лю Цингэ, ибо Бог войны — воплощение мужественности и яростной, обжигающе ледяной красоты?) романа, — мы нечаянно услышали, как уважаемые мастера обсуждали Равнинную пещеру сотни душ, поэтому предположили, что преследуем общую цель. Прошу прощения за дерзость.
Спутники кивают, как болванчики. Видно, Гунъи Сяо взял на себя командование и уже — до Собрания Союза Бессметных — пользовался популярностью среди соучеников. Нет ни тени зависти, а восхищение и жажда поравняться с некогда надеждой Дворца.
— Полно тебе, престань извиняться ни за что. Вы правы.
— Эти мастера занимались важными делами, однако услышали, что в здешних краях неспокойно, — с важным видом добавляет Самолёт и охотно прожирает деньги Юэ Цинъюаня.
Бедный, бедный глава…
Опять-таки, справедливости ради, по объёму щёк Шан Цинхуа можно было определить, как много у него имелось работы и как часто он питался. В загруженные недели жирок с них сходил, а тёмные мешки под глазами могли вместить парочку озёр. Поэтому Самолёт пользовался так называемым затишьем и активно наедался.
— Что помимо вам известно на сегодняшний день? — словно от скуки интересуется Шэнь Юань.
После глотка местного чая одно желание — отплеваться, но правила приличия не позволяют. Любовь оригинального злодея, нынешнего — его, Шэнь Юаня — близнеца и самого попаданца к безупречно заваренному чаю справедлива. А-Цзю непременно бросил бы что-то наподобие: «Оторвать бы руки «умельцу», собравшему самую похабную заварку и сготовившему её похуже, чем заваривают пшено курам».
Несомненный плюс юношей и нежных дев состоял в том, что ведущая их часть пока не познала горечи этого мира. Сомнительно, что Гунъи Сяо и парочка безымянных спутников (ученики представлялись, но Шэнь Юань не запоминал их ввиду предчувствия: не стоило откладывать в памяти) подозревали, что их внаглую облапошивали. Память Самолёта — вещица уникальная, потому проще было выяснить полезное от тех, кто информацией обладал. Иначе бы Старый глава Дворца не отправил бы своих детишек в Юн, не будучи уверенным, что те не сели бы в лужу.
— Демонические цветы растут близ пещеры. По некоторым слухам — в ней, привлекая ровно в полночь волков-оборотней.
Какой смысл цветам «служить волкам»? Дабы самому не опростоволоситься, Шэнь Юань не находит ничего более быстрого и (частично) лёгкого:
«Система, как волки связаны с демоническими цветами?»
[Желаете воспользоваться подсказкой?
Сумма очков на списание: пятьсот.]
«Ладно, — скрепя сердце Шэнь Юань даёт добро на кражу, — беснуйся!»
[Благодарим за пользование Системой!
Демонические алые цветы, также известные как Сладкая погибель, заманивают жертву дивным ароматом и нежным пением случайных путников. После того, как жертва оказывается внутри пещеры, оборотни расправляются с несчастными. Сгнившие останки являются идеальной подкормкой для цветов, дарующей им силы и ускоряющие рост.]
«Практически симбиоз», — заключает Шэнь Юань.
— Стало быть, — задумчиво произносит близнец главы одного из пиков Цюнцин, и с удовольствием подмечает: все без исключения пары глаз обращены на него, — цветы не просто привлекают добычу для волков. Они извлекают пользу и для себя. Раз уж растения эти относятся к демоническим, либо впитывают в себя остатки энергии живых, либо куда проще — высасывают питательные вещества из трупов. Но заманить человека посреди ночи… Выжившие не говорили, что слышали песни или, может, чуяли прелестный аромат?
Юноша с угловатыми чертами восхищённо выдыхает:
— Старейшина Шэнь столь умён! Мы находились в городе трое суток и долго выпытывали у свидетеля подробности той жуткой ночи, в то время как вы, прибыв менее двух часов назад, сумели добраться до истины!
— Многоуважаемый Старейшина, ученик Гунъи Сяо восхищён вашим мышлением и мечтал бы научиться тому же в будущем, — соглашается с соучеником красавчик.
Приятно умничать, ох, как приятно.
— Дворец Хуаньхуа может гордиться своими учениками. Посредственных заклинателей не отправили бы на важное задание, полное туманных сведений.
По правде говоря, Шэнь Юань льстил адептам. Если силы и выдающиеся достижения Гунъи Сяо ему были знакомы, как читателю ПГБД, так и непосредственной оригинальной части данного мира, то о парочке и внешне незначительных героев попаданец не слышал ни разу. Вместе с тем Юань пребывал в твёрдой убеждённости: нет ничего слаще, чем быть незаметной сошкой заднего плана, если ты волен под шумок улизнуть и прожить свои годы в отделении от мирских забот, интриг.
Гунъи Сяо благодарит за тёплые слова и —
какой умница! — тоже делает глоток дрянного чая. Как выходец из благородной семьи и кое-что значащая персона, он смело мог бы попросить заменить напиток или высказать недовольство. Но аккуратно берёт молочную конфету и с изяществом вкушает сладость.
— Шэнь-шисюн, неужели мы отправимся сегодня в пещеру? Не стоит ли брату отдохнуть после утомительного пути?
«Самолёт, ах ты ж хитрая мышь! Мнимой заботой вздумал отделаться от задания? Первым отправишься к цветам, а заодно и вспомнишь о своих творениях!»
Ученики Дворца тотчас заверяют, что сумеют одолеть нечисть самостоятельно, поэтому «уважаемым мастерам не стоит понапрасну волноваться и жертвовать драгоценным отдыхом». Идея неплохая, но отказываться от шанса изучить доселе неизвестные растения — великое расточительство.
Шэнь Юань мягко касается кончиком сложенного веера плеча юноши и молвит:
— Гунъи Сяо…
— Учитель Шан! Старейшина Шэнь! — звонкий знакомый голос вынуждает его обернуться, отпрянув.
На входе в заведение начищенной монетой сверкает Чун Цзыи и бодрой походкой направляется к трапезничающим. Всё бы ничего, если взгляд Шэнь Юаня не упал бы на спутника девушки.
Ореол главного героя распространяется, верно, на помещение целиком и полностью, а статная фигура и пронзительный взгляд не оставляют никаких сомнений в том, что зрение не подводит. Любимец романа (и создателя адской машины, судя по всему) Ло Бинхэ сочетал в себе такие качества и производил такое впечатление, что не посмотреть на него и не восхититься было невозможно.
Немудрено, что заклинательница с Аньдин счастлива до одури. Ещё бы! Наверняка девы снаружи бросали на неё завистливые взгляды, истекая слюной и тем самым поднимая самооценку ученицы пика Снабжения.
Чун Цзыи здоровается и украдкой поглядывает на (временно) первую надежду дворца Хуаньхуа. Ох, бедная будущая жёнушка Бессмертного Демона! Она не знала, что спустя годы в её сердце не осталось бы никого, кто сумел бы затмить образ протагониста. Нет предела совершенству, а Ло Бинхэ с летами становился краше и сильнее.
Следом за почтительным поклоном от ученика, не успевшего толком объяснить своё появление, Шэнь Юань поднимается на ноги и позволяет себе дотронуться до кисти юноши, обрывая поток слов. Или зрение подводит, или теперь всерьёз Белый лотос немногим выше и крепче старого учителя — без утерянной гибкости, стройности. Пушистые ресницы его дрожат, грудь часто вздымается.
В некотором роде мужчина наслаждается замешательством ученика и не скрывает удивление:
— Бинхэ? Но как? Разве ты не должен находиться за сотни ли отсюда?
— Никакой тайны нет. Этот ученик выполнил задание и поспешил свидеться с учителем.
Действительно, выглядит вполне бодрым — вот что значит демоническая кровь, обучение у Мэнмо.
Вопреки всему, увы, естественное беспокойство за самочувствие Ло Бинхэ никогда не покидало. Наличие тут Самолёта, который молча напоминал о финале злодея (кем, без всяких сомнений, обязан был стать младший из близнецов), не позволяло забывать о главном.
Но Шэнь Юань не посмел бы не спросить:
— Всё ли в порядке? Сколько ты добирался, Бинхэ?
[Поздравляем!
Крутость главного героя — плюс триста очков.
Плюс пятьдесят очков уважения к хосту.
Плюс сто очков восхищения хостом.
Получен новый статус «Чуткий учитель, кто подобен благородной золотой ветви с яшмовыми листьями и драгоценной жемчужине».]
«Ты что, сбрендила?!»
Губы полукровки трогает нежная, обольстительная улыбка:
— Не за чем беспокоиться, учитель. Сколько бы ни пришлось пребывать в пути, высшая награда — вновь увидеть вас в добром здравии.
Шэнь Юань прячет вспыхнувшую неловкость от внезапно проникновенной речи ученика и из-за уведомления Системы в кашле, закрываясь длинным рукавом и указывая на полукровку:
— Мой ученик — Ло Бинхэ.
— Старейшина Шэнь набирает учеников?.. — вопрошает статист.
Ох, бедненький мальчик. Ему в оригинальной версии было отведено стать такой же безымянной жертвой
того Ло Бинхэ? Может, он оставался во Дворце в качестве мелкой сошки или оказался сослан вместе с Гунъи Сяо?
— Бинхэ первый и единственный мой ученик. Отбором молодых дарований на пик Цинцзин занимается мой дорогой брат, — с гордостью скандирует Шэнь Юань. — Пусть выглядим мы одинаково, смею уверить: у Шэнь Цинцю глаз намётан на поиск талантов.
Выкроить минутку, чтобы похвалить близнеца — почему бы и нет?
Заклинатели усаживаются плотнее. Намеренно сдвигаясь к несправедливо (исходя из писанины Самолёта, пронзающего небеса) лишённому привилегий дворца Хуаньхуа, Шэнь Юань борется с жаждой схватить веер. Воздух густеет, а горячее тело ученика почему-то прошибает в пот.
Слава всем существующим и несуществующим Богам, что Гунъи Сяо разряжает обстановку коротким замечанием:
— По мнению этого заклинателя, Старейшина, отличия между вами и вашим братом есть.
— Надо же… — довольно протягивает Шэнь Юань. — Позволь узнать, какие?
Заклинатель в золотых одеждах отвечает честно, не юлит:
— Трудно ответить с точностью. Однажды мне удалось увидеть брата Старейшины, поэтому сегодня при встрече меня одолели сомнения. Как выяснилось, не напрасно. Это были вы, а не мастер Шэнь Цинцю.
Слабый хруст суставов сквозь шум в закусочной не проходит мимо ушей. Ладонь Бинхэ под столом сжимается в кулак, и
случайный брат антагониста приподнимает брови, не успевая надеть маску.
Что за реакция? Неужели взыграла юношеская ревность? Верно, верно! Молодые горячие сердца трудно унять, особенно если одно принадлежит демону-полукровке. И как не додумался отсесть подальше и предоставить будущему Императору трёх миров шанс побыть возле прелестной заклинательницы, кто так доверчиво и (не)заметно приваливается к нему? Шэнь Юань не любит обжиматься с кем попало и, если откровенно, предпочитает не притрагиваться к кому-то без надобности, ровно как и подпускать к себе. Но выбора нет.
Не ревнуй, главный герой! В твоём цветнике будет полным-полно разнообразных сестричек!
