Привкус горечи

      Через некоторое время Лерри привела по меньшей мере десятерых лумп в костюмах разного цвета. Они толпились под Лазари, дёргали за края платья, просили пожать миниатюрные ручки. Бакеты и вовсе растерялись, видя такое количество этих созданий с грушевидными причёсками в доме. Они обитали вне его, а не в нём.       — Мисс Мимингер, знаете, ваше красное сладкое вино просто чудесно. Его даже ничем дополнять не нужно, — сказал один лумпа низким баритоном, что девушка даже на секунду растерялась. Такой бы голос подошёл мужчине, которой регулярно ходит в спортивный зал, а Лазари еле сдерживалась, чтобы не называть созданий «пупсами».       — По поводу «дополнять» я бы поспорила. Любое вино ещё вкуснее с закусками. — Хотя сама она редко ела что-то. Не желала перебивать чистый вкус.       — Да, но всё-таки раскрывается бесподобно, — добавил второй парень. — Я, кстати, Дин.       Мимингер вспомнила, что Лерри рассказывала про своего брата Дина. Ещё имелась сестра Джерри, но видимо сейчас её не было среди схожих друг на друга лиц.       — Приятно, — девушка пожала смуглую ручку лумпы.       — Ли, да ты знаменитость ещё и в стенах фабрики, — заметил Чарли, отпивая сок. — И всё из-за напитков.       — Не только из-за них, юный господин, — улыбнулся Дин. На это даже Лазари вопросительно посмотрела, не то, что Вонка. Но лумпа не стал продолжать, а только подмигнул сестре.       «Чудны́е они какие», — подумалось Лазари, но это она ещё поняла, когда Лерри первый раз появилась в доме. В целом все лумпы на лицо были как будто бы одинаковые, но если приглядеться, оказывалось, что у одного нос у́же, у другого губа расположена выше, у кого-то большие глаза, как у самой Лерри и её брата Дина. Все лумпы отличались друг от друга чем-то мелким, что можно было заметить лишь приглядевшись.       — А я вам говорила, что мне не показалось, — задрала нос Лерри, беря Лазари за запястье. — Сама Мимингер. Ещё и ночевать будет.       Лумпы, как один, изумились, и только Дин, казалось, пребывал в небывалом спокойствии.       — Лерри, может не стоит пугать гостя? — словно гром среди ясного неба сказал хозяин. Очень тихий гром. Все подчинённые обратили на этот громик внимание. Они резко скрестили руки, делая незамысловатый крест на груди. То же действие повторил и мужчина. Лумпы в миг удалились, как будто бы их и не было.       — Какие милые создания, — подытожила Лазари, но осеклась. — Вернее… нация? — неуверенно произнесла она.       — Да не думай об этом, — пожал Чарли плечами.       — А их будет уместно назвать карликами?       — А вас? — поднял брови Вильям, ухмыльнувшись. Девушка отвела глаза. Нет, её определённо нельзя было назвать карликом со стороны Чарли. Но вот кондитер со своим ростом абсолютно точно мог.       — Вы, наверное, и можете, — улыбнулась Лазари, поняв, что делает успехи в коммуникации с кондитером.       Вонка, явно не ожидавший такого быстрого ответа, выдохнул, выровнялся. Девушка даже удивилась как у человека может быть такая прямая осанка и раскрытая грудная клетка. Ей нравились такие люди. Сразу было понятно, что они уверены в себе.       — Лазари, а ты ведь так и не рассказала как там тётя и дядя, — спохватилась Роза.       — Тётя и дядя? Просто прекрасно, — подходя к ёлке сказала Лазари. Она поставила руки в боки и стала оглядывать имеющиеся ящики. — Помогали мне первое время, а теперь я иногда им помогаю. — Она поставила ногу на один из ящиков. — Мы иногда виделись. Ну, раза три повидались. — Девушка сделала толчок ногой по ящику, прислушиваясь.       — Ты что делаешь? — спросил Джо, всматриваясь в действия девушки.       — Думаю, не сменить ли мне транспортную компанию.       — Лазари, они пришли в отличном состоянии, не переживай, — сказал Филл.       — Да я не переживаю. — Ещё один толчок на другую коробку и ничего. — Всё нормально, — улыбнулась Мимингер. — Чарли, пожалуйста, возьми вот этот ящик.       Парень мигом взял указанный ящик, принёс к столу.       — Ну-с, — протянула девушка, потирая руки. — Приступим-с.       Лазари ловко нащупала какие-то углубления в коробке, потянула крышку вверх и та без особого труда открылась.       — Ого, как легко. А я ведь пытался открыть, — признался Филл.       — Да вы бы не открыли, даже если бы нашли эти места. Тут техника нужна, а не сила.       Лазари отставила крышку вниз.       — Та-дам! — она достала из ящика, наполненного соломой, картонную упаковку со знаком зодиака Козерога. — А это моя новая зодиакальная коллекция. Бутылки такого вина можно купить только в определённые даты, то есть в месяца знаков зодиака. Сейчас январь, поэтому козерог.       — И в остальных ящиках остальные знаки? — глаза Чарли загорелись.       — Ага. Я постаралась над ними. Там даже звёздочки светятся в темноте.       — Просто чудесно, — в своей манере сказал Джо.       — Да какая разница как выглядит? Я хочу попробовать, — начал Джордж.       — Ну да, а как же иначе… — Лазари кашлянула. — в каждом таком зодиакальном наборе есть своя салфетка и одноразовый штопор, чтобы было удобнее.       Девушка не щадя открыла картонную коробку, на что остальные ужаснулись. Как можно было портить такую красивую упаковку? Но девушка смирилась с тем, что тонны её красивых коробок выкидывают. И даже этот лимитированный набор не будет исключением.       В коробке оказалось два отдела: верхний со шторопором и салфеткой, и нижний, непосредственно с самой жидкостью.       Все изумились бутылке, украшенной звёздами, а на затычке был нарисован сам Козерог.       — Всё это рисуют вручную на каждой затычке. А ещё, — Лазари развернула салфетку, где был вышит Козерог, — та-да! Ещё немного созвездий.       — Ты хоть во внутрь звёздную пыль не добавляла?       — Нет, деда, — улыбнулась девушка. — Но хотелось.       — Да, она определённо бы не помешала, — поддержал Чарли.       — А ты-то что влезаешь? Всё равно тебе не льют, — Джордж зло улыбнулся внуку.       Лазари в этот момент подмигнула Чарли, говоря о том, что ему ещё кое-что перепадёт.       Девушка с особой точностью открыла бутылку и пошла по кругу, разливая в бокалы сухое вино. Вильм отказался. Но разноглазая даже обрадовалась этому. Вдруг кондитеру не нравится сухое кислое вино? Именно такой вкус она выбрала для Козерога. А вдруг великий шоколатье перед ней и был самым настоящим Козерогом? От одной этой мысли у неё затрещало в голове, но она быстро пришла в себя, когда дедушка воскликнул:       — Какая вкуснотища, Лазари! — обычно сдержанный в эмоциях Джордж даже подскочил.       — Изумительно, — подхватил другой дедушка.       — Вилли, тебе это обязательно нужно попробовать, — согласилась Джорджина, почти закатив глаза от наслаждения. Что же с ней будет, когда она попробует своё любимое сладкое сухое?       — Что там? — задала вопрос Роза, пробуя напиток.       — Так просто она тебе и сказала, — посмеялась Жозефина.       — Ну… — начала девушка, а остальные затаили дыхание в ожидании секрета. — Ничего особенного, — хитро улыбнулась Лазари.       — Я то уж думала, ты действительно расскажешь, — сказала Джорджина, покручивая бокал. На стенках стеклянного сосуда тёмно-красное вино оставляло едва заметные следы, которые, в прочем, исчезали через пару секунд.       — Нет, — пожала Лазари плечами. — Даже если бы хотела, то не сказала бы. Не могу.       Все косо глянули на неё.       — Нет-нет, — замотала она головой, — я не с кем не заключала контракт или ещё что-то. Вино полностью по моему рецепту. Обычный долг винодела обязывает меня молчать.       За столом все выдохнули. Пакуло Бианчи никогда бы не позволил Лазари заводить с кем-то сотрудничество. Даже если это было необходимо. Он и сам был не из тех людей, кто постоянно заключал какие-либо контракты.             — Ли, а ведь ты можешь готовить не только вино, — спохватился мальчик, голодными глазами смотря, как взрослые наслаждаются напитком.       — И?       — А приготовь и мне что-нибудь вкусное.       Лазари выдохнула. Она знала, что рано или поздно это произойдёт.       — Ладно, — выдохнула она, отставляя кружку с соком в сторону. К вину в этот вечер она точно прикасаться не собиралась.       В помещении она освоилась с первых минут, как зашла в дом, поэтому безошибочно в холодильнике отыскала пару шоколадок (больше она удивилась, если бы их там не оказалось), сливки и молоко. В нижних полках она нашла какао, а дольку апельсина взяла со стола.       — И что ты делаешь? — не выдержал Чарли, но Лазари, поглощенная процессам, его не услышала.       — Апельсиновое какао, — ответил в место неё кондитер. — Безалкогольное.       Самому же шоколатье больше нравился этот напиток с алкоголем. Он раскрывал вкус полностью. Да и алкоголь для Чарли Лазари могла добавить, ведь там всего лишь нужна ложка апельсинового ликёра и такая же порция коньяка. От этого количества парень точно не опьянел бы.       — Ты что-то спросил, Чарли? — вдруг очнулась девушка поворачиваясь.       — Нет, уже ничего.       Лазари пожала плечами и дальше продолжила творить.       Хоть Вильям и слушал её с огромной внимательностью, ворох мыслей в его голове не утихал: он всё не мог понять для чего девушка претворяется, что не знает его. Он именно думал, что претворяется, ведь никаким другим образом её поведение нельзя было объяснить. Она притворилась, что не знает его перед Букетами, зачем-то даже представилась ему, хотя кондитер её прекрасно знал.       Возможно девушка просто не хотела ворошить прошлое, из-за этого вела себя так, но зачем так изворачиваться?       Пока семья активно разговаривала, посматривая в сторону Лазари, Вонка стал размышлять над тем, как можно было бы незаметно уйти. Хоть он этого и не любил, а предпочитал говорить прямо, что уходит, сейчас ему хотелось как можно меньше привлекать к себе внимания. Его голова должна была остыть от всего этого…       Мимингер, посматривая за жидкостью на плите, стала напевать что-то, что показалось мужчине очень знакомым. За сестрой стал и подпевать Чарли, вслушиваясь в её мычание.       — Это же «Lover Boy», — сказал он, заставив девушку обратить на себя внимание.       — Ага, — кивнула та.       В этот момент Вильям, которому кусок в горло не лез, подавился водой. Он схватил салфетку, прижав её ко рту и стал кашлять, согнувшись так, что его голова почти касалась стола. Лазари передёрнуло.       — Вилли, — вскрикнула Джорджина, поддерживая его за руку.       — Всё… нормально, — дышал мужчина, ощущая, что воздух свободно проникает в его лёгкие.       — Бывает, — выдохнула девушка тихо-тихо, для себя, чтобы успокоиться. Она взялась за свою шею, потирая её, словно что-то её сковывало долгое время. На её памяти был случай, когда на одном мероприятии человек так же подавился и умер за считанные минуты. С тех пор к ней добавился и страх удушья, а когда она видела, как кто-то давится, то и сама невольно начинала задыхаться. Но волновалась она больше не за себя, а за другого. Сразу спешила помогать, но в этот раз её остановило… что-то. Это был великий кондитер. Он даже не стла к ней прикасаться, чтобы познакомиться. С чего бы ей, девушке, которую он видит впервые, позволять прикасаться к себе. Тем более, по рассказам Чарли, магнат совершенно не выносил прикосновений.       Мужчина и сам ужаснулся того, что подавился. Больше всему ему не нравились три вещи: ужасный вкус чего-либо, обожжённый язык, и когда что-то застревало в его горле. От последнего ему сразу становилось дурно, кружилась голова, он становился более резким, желая вырвать из глотки это злосчастное что-то.       В прочем семья, хоть и испугалась за кондитера, легко отошла. Некоторые перекрестились, некоторые просто подбадривали Вильяма. Лазари и тоже была бы не против, но поймала себя на мысли, что очень стесняется.       Через двадцать минут напиток для Чарли был готов. Он пах настолько вкусно, что и другим в место вина тоже захотелось попить шедевр Лазари. На что она отвечала, что утром непременно сварит ещё, только уже с дополнительной жидкостью.       — Я пожалуй пойду, — через некоторое время сказал Вонка. — Дела не ждут.       На самом деле он просто не выносил белого пятна перед собой, привлекающего внимание настолько, что его глаза невольно переходили на него, а вернее на неё.       — Как, мистер Вонка? — умоляюще посмотрел на учителя ученик. — Я думал, я вам со всем помог.       — Это мои личные дела.       Кондитер быстро накинул чёрное пальто и наконец цилиндр — атрибут, который по рассказам Лерри был всегда при нём.       — Мистер Вонка, — чересчур серьёзно начал Чарли, — завтра на завтрак к девяти. И чтобы никакой работы.       Чали и сам не понял от чего он настолько серьёзно сказал это, но он посчитал это правильным. Учитель ему ничего не ответил. Он решительно настроился уйти.       — А вам идёт цилиндр, — в спину сказала Лазари, переборов свою стеснительность, но как только шоколатье остановился в дверях она порозовела. — Спокойной ночи, — добавила она, но получилось даже громче, чем планировала. От этого она взялась за кончик белого волоса, прислонив к щеке, — привычка.       Вонка в ответ ничего не сказал, зато, когда закрыл дверь, Джордж отчеканил:       — Хамло.              Когда только дверь закрылась, ноги у хозяина фабрики сами собой почему-то подкосились. Он почувствовал как на его плечи легла дилемма. Он прямо сейчас готов был простить все горькие слова девушки, лишь бы только обнять, как это делал Чарли, не стесняясь, словно все эти года видел её каждый день. А он писал ей все эти года, изливал душу и присылал подарки. Она даже не наградила его прикосновением. Так к чему был этот показушный сладкий комплимент?       Сам воздух вокруг молодого человека раскалился. Ещё бы немного и сахарная пудра под его ногами начала таять. Трость его делала новые дырочки в шоколадной укладке. Он выдыхал не просто углекислый газ, а газ с повышенной концентрацией озлобленности, если такой вообще был. А если не было, то он его только что создал.       Вильям раскусил себе все щеки внутри до крови, лишь бы не сказать ни одного словечка при гостившей девушке. А она так просто в конце сделала комплимент. Бдуто бы ни разу не видела его в цилиндре. Бесчисленное количество раз ему хотелось уточнять о её новых знакомствах, путешествиях, напитках и встречах. Но внутренне чувство гордости и самолюбия взяло вверх.       Когда Вонка думал о своей эгоистичной натуре, то задавался вопросом, а не эгоистична ли сама Мимингер по отношению к нему? Она первая испортила отношения, а теперь хочет наладить. Бред. Никогда бы мужчина не подумал, что она явится к нему на фабрику после того ответа.       Запонки Вильям сунул во внешний карман фрака, но он тут же готов был от них избавиться, отправив в мусоросжигатель, который только по вторникам разжигают. Но к его большому разочарованию была ночь и он просто не работал. Да и не смог бы он от них избавиться. Это была единственная вещь помимо воспоминаний о ней. И слишком красивая.       Зайдя в тёплую спальню он обнаружил, что ему чересчур жарко. С чем это было связано он не знал, ведь обычно он любил тепло. И не только из-за своих рабочих.       Он спешно сбросил с себя фрак, скинул рубашку, оставшись до пояса обнажённым, и упал на кровать. Слишком жарко. Вот только не понятно от чего же всё-таки исходил этот жар. Может, прямо из его груди, в которой сердце готово было отправиться куда угодно, только бы подальше от злосчастной, но такой красивой девчонки?              — А вот тебе! — вскрикнул Чарли, ударил Лазари подушкой, как он думал в лицо, но лишь рассёк воздух. Ловкая девушка обогнула его с другой стороны и ударила по пояснице.       — Внимательнее, — усмехнулась она, спрыгивая с кровати, заставив Чарли на ней пружинить.       — Получай! — Парень кинул подушку прямо в Мимингер и лишь слегка задел.       — Ну ты и мазила, — девушка показала язык брату.       — Готовься к двойной атаке, — предупредил парень и сгреб в руки целых две подушки — по одной в каждую руку.       — Ой, боюсь-боюсь, братик, — подыграла ему Лазари и встала в боевую позу. Не смотря на то, что подушка у неё имелась только одна, проигрывать она не собиралась. Два раза ей уже прилетало в лицо, от этого щеки и лоб были розовыми, но больше попаданий она не готова была допустить. Да, Чарли стал больше, выше, сильнее, но она сама проворнее и хитрее доверчивого брата.       Чарли не стал долго ждать, когда светловолосая придумает план отступления или атаки. Он отпружинил от кровати, встав прямо перед ней, замахнулся правой рукой сверху, а левой снизу, чтобы у Лазари точно не было шанса отбиться. Дальше, что он не продумал, что девушка на перёд рассчитала такой ход. Она всего лишь отпрыгнула назад, не задев длинного дивана. Но это было лишь началом серий атак брата. Длиннорукий Чарли сделал выпад, пытаясь её достать, но и тут просчитался: девушка сделала шаг в сторону от длинной подушки.       — А чего же сама не атакуешь?       — А мне незачем, — легко пожала, не запыхавшаяся девушка, плечами и тотчас предприняла попытку удара, который был лишь отвлекающим маневром. Чарли подумал, что она открылась, но ничуть. Лазари проворно прыгнула на диван. Интуитивно рассчитав глазами его длину, она сделала кувырок назад, оказавшись в метре от атак брата, да ещё и за спинкой предмета интерьера.       — Ты как акробатка.       — А я и не такое умею, — похвасталась девушка, вставая в полный рост. Теперь она была на одном уровне с Чарли. Даже чуть повыше.       Брат и сестра с вызовом посмотрели друг на друга. Они вместе знали, когда начнут борьбу.       Чарли сделал выпад. Лазари спрыгнула с дивана, уклонившись. Да, у парня были преимущества: рост и сила, но вот Лазари эти его преимущества превращала в минусы. Рост — непопадание и не изворотливость, сила — инерция. Последним она-то и решила воспользоваться. Сделав пару шагов назад, она поманила драта пальцем, замахиваясь. Тёмноволосый улыбнулся своей милой улыбкой и прыгнул на сестру. Девушка, не рассчитав всех своих возможностей, планировала, что уйдёт в одну из сторон, но стала действовать иначе: она хотела попасть по животу парня в полёте и успеть отпрыгнуть, но последние далось ей с большим трудом. В место классического прыжка она сделала кувырок, больно ударившись плечом. Но никто и подавно не собирался останавливаться. Травма, полученная в бою, — честь и почёт. Чарли снова налетел на беззащитную. В этот раз девушка правильно рассчитала своим возможности, но не расстояние. Она отпрыгнула один раз, второй, третий прыжок, увеличивая расстояния, как сама, в тусклом освещении, не заметила, что налетела на дверь. Гулко ударившись головой, она вскрикнула, но подушку не отпустила.       — Ты в ловушке, — ликовал Чарли, надвигаясь, перекрывая собой пути для отступления. — Ты моя, — он по-детски оскалился.       — А вот и нет, — ухмыльнулась Лазари и наконец нащупала ручку.       Мимингер скрылась в полумраке коридора.       — Догоню, — Чарли выкинул одну из подушек, чтобы бежать быстрее.       Чарли не сразу поселился на верхнем этаже фабрики. Всё-таки тут располагались больше склады с макулатурой Вонки, отчёты, рабочий кабинет шоколатье, тоже с документаций. В общем, место было очень тихое, чтобы устраивать тут комнату, на тот момент, двенадцатилетнего мальчика. Но когда Чарли исполнилось четырнадцать, то он изъявил желание быть ближе к кондитеру. Вильям это устроил: поселил Чарли на два этажа ниже от самого верхнего, где жил он сам. Всё-таки за годы одиночной жизни он и представить не мог, чтобы кто-то жил с ним по соседству. Чарли и сам был не против не нарушать личное пространство кондитера. Он в шутку оценил расстояние, которое нельзя нарушать между ним и учителем, в два этажа. Потолки на фабрике были по истине огромны.              — И всё же я не понимаю, — продолжил Дин, — Лазари такая красивая, так хорошо разговаривает. Правда, Лерри, я таких людей, как она, в жизни не видел. Такие глаза не у каждого. — Вот только он утаил тот факт, что в целом людей видел только пару раз. И то, он не разговаривал с ними лично, а просто наблюдал.       — Но, конечно, у мистера Вонки красивее, — добавила Джерри, идущая сзади.       — Да, — подтвердила младшая слова Дина. — Девушка просто невероятно, — её глаза засияли. — Дома у неё так уютно, а сама она столько всего мне рассказала, когда я у неё гостевала.       — А господин Вонка так относится к ней… — начал Дин, но Лерри в порыве эмоций его перебила:       — Кстати, когда я с ней говорила, то она сказала, что никогда не была знакома с мистером Вонкой.       — Нечисто тут всё как-то, — задумался Дин.       — Ой, да чего не чистого? — Джерри наконец вышла вперёд, встав к младшим лицом. — Прост она врёт, что не знает его, потому что… потому что она крала у него рецепты. А ведь мистер Вонка по-натуре своей очень доверчив, — Лерри и Дин готовы были поклясться, что в полумраке коридора у Джерри пошла импровизированная слеза и она даже всхлипнула.       — Нет, — в один голос опровергли фантазии старшей младшие.       — Тебя сегодня не было в доме.       — И ты не разговаривала с ней весь день, — подхватила Дина Лерри.       — Ты не знаешь кто такая Лазари, — в унисон сказали брат и сестра.       — Ну и пожалуйста, — хмыкнула лумпа. — Будто бы вы её старые друзья.       — Мы-то может и нет, но вот Чарли — да. Он бы не стал так хорошо относится к ней, если бы она была плохой, как…       — Как те дети пять лет назад.       — В точку, — кивнул Дин младшей.       — Джерри, поверь, — Лерри заключила её руки в свои, — уж эта девушка не причинит вреда твоему Вонке.       — А если и сделает, что-то, то мы её у-ух, — Дин показал кулак в пустоту и обнял старшую.       Джерри испытывала противоречивые чувства по отношению к Лазари Мимингер, взявшейся из ниоткуда. Долго наблюдая за мистером Вонкой, Джерри заметила, что время от времени он пишет письма некой Лазари Мимингер. И Джерри обуревал интерес какой это такой женщине кондитер может писать. Он не выходил из здания фабрики не мало. Иметь какие-то связи во внешнем мире — он имел, но только не девушек.       Когда шоколатье писал ей письма, то лицо его приобретало такую эмоцию, которая была неподвластна понимаю Джерри. Оно было счастливым, но в то же время грустным, мечтательным, но таким серьёзным и неприступным. В такие моменты он очень злился, когда его отвлекали. Отправив письмо, он излучал золотую радость. Как будто бы Чарли ещё раз согласился на его фабрику. На протяжении нескольких дней длилось такое настроение, но со временем всё возвращалось. Хотя нельзя было не заметить, что он куда внимательнее проверял почту. Вот только с получением ответа от объекта своего внимания, он угасал. Угасал, словно свеча, которую несправедливо задули, хотя она могла прослужить ещё долгие столетия. Он смотрел на лист полученной бумаги долгие минуты, а иногда даже часы. Тогда Чарли начинал спрашивать у других лумп всё ли в порядке с его наставником. Может у него снова выдался неудачный эксперимент и он очень расстроился? Мальчик всегда получал одно и то же молчание.       Умпа-лумпам и Чарли очень везло, когда в один день кондитер возвращался таким же жизнерадостным. Апатия его не одолевала в большинстве именно из-за Чарли. Парень то и дело пытался поднять учителю настроение, хоть и не понимал от чего оно опустилось.       — Может пойдём в столовую? Найдём там покушать? — улыбнулась Лерри старшими и те её поддержали.       Хоть и глубокой ночью есть было не желательно, но троица, наплевав на правила, стала обсуждать какой именно горячий шоколад каждый из них будет пить в эту ночь.       Вильям лежал на кровати без одеяла такой же полуобнажённый. Он уже давно не чувствовал свою спину, которую сковал мороз, проходивший в комнату в открытое окно.       Было 02:37AM и кондитер готов был клятвенно пообещать, что слышал чей-то топот и беготню внизу. Возможно просто лумпы решили повеселиться.       Сколько бы попыток мужчина не предпринимал, уснуть не удавалось. Тщетно он закрывал глаза, представляя, как окунается в глубины царства Морфея. Его гложили одни и те же мысли о поведении юной мисс.       Куда больше Вильяма в Мимингер поразили её ярко выраженные глаза. Вонка видел её на газетных снимках, подолгу рассматривал, но глаза там были не ясными. В жизни сначала все определённо обращали внимание на тёмный, а не на, леденящий душу, светлый, походивший на ледник.       Кондитер застонал, зарыл голову в подушки, опять попытался уснуть, и мороз затанцевал на его спине, заставив покрыться мурашками. Только сейчас он заметил как же холодно было в комнате. Босыми ногами он засеменил по ледяному ковру и захлопнул окно. Из его рта валил пар, когда он разводил камин.       Закрыв дверь своей комнаты, он плотнее укутался в одеяло, которое накинул на такую же ледяную пижаму. Он направился в общую столовую, чтобы приготовить что-нибудь горячее.       Стеклянный лифт отлично справлялся со своей задачей многие годы. Чарли предложил сделать его более комфортным, а именно скорость он набирал постепенно, а на поворотах снижал. Конечно Вилли было куда интереснее кататься на супер быстром лифте, то он послушал ученика, когда тот несколько раз вываливался из лифта и его тошнило. Кондитер не мог не признаться, что ему нравилось ездить на новом улучшенном лифте, но иногда, когда он сильно спешил, ему так не хватало той самой скорости и резких остановок.       Всплеск смеха разнёсся из тёмной столовой. Кондитер остановился перед входом, чтобы его не было видно. В 03:15AM, кто-то очень весело проводил время.       — Мистер Вонка не такой, Дин, чего это ты всё придумываешь, — залился Чарли смехом.       — Да такой-такой, молодой господин. Видели бы вы с каким упоением он готовил те блинчики.       — А его лицо, когда то тесто опрокинулось на него, — добавила Лерри.       В голове кондитера сразу всплыл его образ неделю назад, когда он действительно пытался приготовить замысловатые блинчики по его же рецепту. Вернее это были не блинчики, а оладьи, похожие на блинчики. Тогда тесто получилось слишком вязким и клеилось на ложку. Он уронил один нож, непонятно взявшийся откуда-то, и потянул за собой ту самую ложку в тесте. Миска опрокинулась прямо на его голову. Какого было его удивление, когда сзади себя он заметил троицу: Лерри, Джерри и Дин.       — Ничего не смешно, — запротестовала Джерри, наперекор всем. — А если бы он не снял ту миску?       — Ну, не снял бы, то так бы мне уроки преподавал, — засмеялся Чарли.       — Да ну ладно вам, — раздался голос Лазари, поразивший кондитера своей проницательностью настолько, что в животе что-то дернулось. — С кем не бывает.       — С мистером Вонкой не бывает, — не унимался Чарли. — Ты его просто не знаешь. Он такой иногда злой-злой, а иногда такой…       — Такой странный, — продолжил Дин.       — А иногда очень снисходителен — добавила Лерри неловко.       — Но несмотря на это он очень хороший, — сказала Джерри.       — Если честно, мне кажется, я ему не слишком-то и понравилась. Знаю, что я при первой встрече не всем должна нравится, но…       — Ли, ты не так поняла. Просто он какой-то стеснительный сегодня был. Обычно он другой.       — Я понимаю, но всё же…       — Он привыкнет к тебе, Ли.       — А если нет, то он будет казаться ещё страннее в моих глазах, — протараторила Лерри.       — И ничего он не странный. Может у него есть свои причины так относится к… — Джерри не смогла подобрать подходящих слов для девушки.       — К людям, — докончила Лазари.       Несмотря на все речи, в Вильяме вспыхнуло пожарище гнева, затмившее его глаза ярко-красной пеленой. Он уже не хотел ни пить, ни есть. Злость заменила все теплые чувства, которые начинали тихо, но верно зарождаться в нём. Мысли в голове шоколатье спутывались. Слова Мимингер не шли никаким образом со словами в письмах. Будто бы письма писала не она, а другой человек.       Прокусив губу до мяса, Вонка дошёл до кабинета, который находился между этажом Чарли и его. Он сбросил с себя надоедливое одеяло, согревающее его. Сейчас он не чувствовал холода, а лишь жар, ползущий по его телу из груди.       — Нет, — прошептал он, перечитывая чёрные буквы в письмах. Лазари в них ссылалась на моменты из прошлого, значит, определённо помнила о том, что было между ними. Уж между ним и её отцом определённо. Тогда почему она ведёт себя так, будто бы его не знает?..       — Да-да, дядя, здравствуйте, — Лазари улыбнулась в пустоту, словно бы всё, что присутствовало, приносило ей радость. Сегодня девушка светилась ещё ярче, чем вечером. Одежда, сшитая лумпами-портными для девушки за ночь, очень подходила ей — белая с фиолетовыми вставками в виде буквы «M». — Да, всё просто прекрасно. Без повара не плохо. Пока что выживаю, — Лазари хихикнула, дёрнула плечом, чтобы покрепче зажать телефон между плечом и головой. — Что, что, дядя?.. Да? Что ж, ладно. На сколько?! Они совсем вас не щадят. Тогда, ни пуха… До свидания. Тёте привет.       Девушка дожаривала последний блинчик на уже остывающей сковороде.       — Что дядя сказал? — Чарли был уже рядом с ней.       — Ничего, — выдохнула она, — он с тётей на месяц задержатся в Европе. Работа.       — Ого, — изумился Чарли с вилками в руках. — Что они делают?       — Занимаются бильярдными. Тётя переводит. Дядя только французский же знает. Как-то совсем плохо дела у них идут. Но денег хватает. Я, если что, помогаю.       — Это ты месяц одна будешь сидеть дома?       — Получается, так, — пожала разноглазая плечами.       — И где мистер Вонка ходит? — возмутился Чарли, садясь за стол. Они расселись так же, как и вчерашним вечером, только место между бабушек пустовало.       — Да зачем он нужен? — буркнул Джордж. — Пускай этот хам сидит в своих цехах и работает.       — Деда, почему вы так на него разозлились? — поинтересовалась девушка, когда клала дедушке четыре блинчика на тарелку.       — Да он даже тебе ничего не сказал. И слова не проронил за столом. Зато с Чарли хавальник у него не закрывается.       — Дедушка, ну хватит вам, — улыбнулась Лазари, обходя стол.       — Согласна, деда, вдруг он прото постеснялся Ли. Как-никак первый раз видит её, — сказала как всегда добрая Роза. Лазари начала сомневаться, что у женщины имелись хоть какие-то отрицательные эмоции.       — Да пошёл этот кондитер знаешь куда? Знаешь? — вспылил Джордж, поднимаясь.       — Деда, прекрати, — Чарли подскочил к нему и усадил обратно.       — Да когда он придёт, я ему лично скажу, чтобы он перед ней извинился!       — Дедушка, вы меня пять лет не видели, — запротестовала ему разноглазая. — С чего бы человек, который видит меня первый раз в жизни, будет извиняться передо мной?       — Он хам!       Душа Лазари за секунду воспламенилась. Она прониклась ещё бо́льшим чувством уважения к дедушке. Она и до этого его уважала, как минимум за то, что он был майором, но сейчас в ней пылало то самое чувство гордости за предков. Приятно было осознавать, что Джордж Бакет заступается за неё, как за свою внучку. Он всегда так к ней относился. Да, он строгий, но годы берут своё, а со строгостью появилась справедливость и мудрость. И всё-таки Лазари думала, что он принёс строгость из армии. Майоры ведь не мягкотелые.       — Никакой он не хам, папа. — А вот Филл сильно отличался от отца. Он полностью пошёл в мать.       — Вообще молчи. Не лезь, когда я с внучкой разговариваю.       — Деда, не стоит так называть мистера Вонку, — продолжала Лазари настаивать на своём.       Джордж резко ударил кулаком по столу. В доме воцарилась гробовая тишина. Даже пушистый Вилли боялся потянуться после долгого сна.       — Никто, — процедил Джордж. — Никто, даже Вонка, не может не отвечать моей внучке. Это верх невоспитанности. Ни один мужчина так не поступает с девушкой. Если он конечно мужчина.       Тишина продлилась ещё секунд пять. В это время все в доме неуверенно переглядывались. Можно ли было им дышать без разрешения майора? Один только дед-майор неспеша взял вилку, нож и стал резать блинчики. Раздавалось только тихое позвякивание посуды.       Если сравнивать дедушку Джо и дедушку Джорджа, то первый, в отличии от второго, никогда не отличался ни строгостью, ни вспыльчивостью. Он был тем самым добрым классическим дедушкой, которого представляли в первую очередь. Но вот Джордж настолько запечатлелся в сознании Лазари, что светловолосая не могла не представлять строго дедушку. Из пары дедушек ей определённо больше симпатизировал Джордж. О добром Джо она могла сказать только то, что он был огромным оптимистом. Чтобы не случилось — он находил подбадривающие слова и улыбался. Эта вещь очень поражала Лазари в нём.       То же самое относилось и к бабушкам, вот только и Жозефина, и Джорджина запомнились в одинаковой мере. Втора была психологом и эстетом, что уже удивительно, ведь не каждый день встретишь такую бабушку. В дополнению к этому она не умела вязать! А это уже отклонение от классической бабушки. А вот вторая — Джозефина — работала с её тётей переводчиком. И представить нельзя сколько всего в голове было у этой женщины. Знать несколько языков — большой труд. В паре с тётей Маргаритой женщины могли разговаривать на многих языках мира и поддержать любой диалог. Лазари мечтала походить на смесь тёти и бабушки.       Все пенсионеры, несмотря на то, что она не являлась частью семьи, любили её. Любили настолько, что когда она лежала в коме после аварии, семья Бакет первая, непонятно только как, узнала об этом и пришли в больницу её навестить. Каково было удивление девочки, когда она увидела четырёх пожилых людей. В особенности, как помнила Лазари, беспокоился Джордж, который всё время поправлял ей подушку, приносил разные фрукты и даже читал книги. Тогда же, к слову, Чарли стал спасением от скуки. Дети целыми днями играли в больничной палате, Лазари учила Чарли читать, от чего тот раньше сверстников понимал книги. Мальчик настолько приглянулся светловолосой, что она стала часто заходить к семье и после выздоровления. Ну, а там, мальчишка начал называть девочку сестрой. Так и закрепилось за ней это звание. И ведь она действительно походила на старшую сестру.       — Приятного аппетита, — первой решила нарушить тишину Лазари. В этот момент она почувствовала, как у неё по спине под рубашкой пробежала капля холодного пота, оставляя за собой такую же холодную дорожку.       Все в унисон ответили: «Спасибо».              — Да как вы это сделали за одну ночь? — Лазари разглядывала костюм, идеально сидящий на ней. — Сколько тут деталек. Это же нужно делать в ручную.       — Да это не проблема, — махнул рукой Дин. — Мы достаточно долго изготавливали одежду для господина Вонки, поэтому сшить на вас одежду было не проблемой.       Как только Лазари утром получила одежду от Чарли прямо в ванну, то очень удивилась, заметя, что она как-то подозрительно точно сходится с её старыми фантазиями. Она хотела попросить портного сшить ей укороченный чёрного цвета фрак с фиолетовыми узорами. А в комплект бы шла белая рубашка и такие же штаны, ведь половина её обуви было белой или молочной. Передать идею она так и не смогла, ведь у фраков особый пошив. А умпа-лумпы на фабрике Вонки смогли исполнить её мечты за одну ночь. За ночь, когда она с Чарли смотрела ужастики.       Чарли, лумпа и девушка в новой одежде шли по Сахарной Долине. Первый и последняя накинули наверх свои пальто — у Лазари молочное, а в Чарли чёрное. Девушка не могла не любоваться всем, что было в цехе.       — И это всё делал… — она еле решилась назвать имя кондитера, -… Вильям? — спрашивала она или Дина, или Чарли.       — Мы помогали ему это делать, — с гордостью произнёс лумпа. — Это всё, — он прошёл немного вперёд невероятно быстро, — всё-всё рисовал он. Он делал маленькие модели, а после этого остальные помогали ему их делать больше.       Глаза работника засветились, когда он прыгал вокруг парочки, указывая Лазари на невероятные деревья, траву, камни, и, ох чёрт, Лазари углядела птиц. Живых птиц!       — О, они не живые, — хихикнул Дин. — Мистер Вонка, он…       — Вдыхает жизнь, — первый раз за всё время продолжил Чарли.       — Ага, — согласился лумпа.       — Я помогал с составом такого шоколада.       — И их можно съесть? — ещё больше изумилась Лазари, хватаясь за темный рукав брата.       — Они не долго такие. Лумпам просто очень нравится выпускать таких птичек иногда. Сегодня так совпало, что выпустили.       — Incredibile, — выдохнула разноглазая. — Прекрасно, — через секунду перевела она. — Мне нравится.       — Ещё бы не понравилось, — подмигнул ей Дин. Он взял её за край светлой штанины. — Пойдёмте, я проведу ближе к водопаду.       — Да его вроде бы и отсюда хорошо видно.       Трудно было не заметить огромный водопад и реку, которая образовывалась ниже и так же шла вниз, в шоколадную землю.       — Ой, вы просто не чувствовали какой приятный ветер дует в лицо, когда стоишь рядом. М-м-м, просто прекрасно.       — Удивительно, что при всём разнообразии шоколада, я не чувствую приторного запаха. Как будто бы шоколад всегда свежий.       — А это как раз и не удивительно, — самодовольно улыбнулся Дин. — Господин Вонка не просто человек, господин Вонка — это… Это…        — Идиот! — закричал кто-то на другом берегу, перебивая мысли Дина.       — Ой, близняшки идут, — прищурился Чарли. — Опять наверное что-то не поделили.       — Близняшки? — переспросила Лазари, выглядывая из-за брата. Два абсолютно одинаковых лампы шли полностью испачканные в сахарной снежной пудре.       — Пак и Чоко, — представил Дин близняшек. Непонятно только было кто из них кто конкретно. Но Лазари и не предала этому огромное значение.       Бело-красно-черный громкий комок прокатился куда-то до конца цеха и скрылся за каким-то деревом.       — М-да, наверное опять не поделили работу, а сейчас идут к Джерри.       — Дин, а у вас тут работы не хватает что ли?       — Нет, мисс Мимингер, как раз напротив. Просто её настолько много, что близнецы не знаю за что взяться. Вместе. Они всегда вместе. А почему — загадка.       — Пойдём, а то так и за весь день не проведём Ли импровизированную экскурсию, — поторопил Чарли.       — Ах, да. Пойдёмте, — согласился лумпа.       — А почему это импровизированную? Будто бы это не экскурсия.       — Потому что экскурсии, всегда, проводил мистер Вонка, — неохотно признался Чарли. — Не то, чтобы я не знаю где тут и что, но он расскажет намного интереснее. Да даже про ту же самую реку или водопад. Да, водопад перемешивает шоколад, делает воздушным. Нет, мистер Вонка рассказчик поинтереснее меня. У него есть эта харизма.       — Ну, мне будет интересно, даже если ты расскажешь мне о фабрике.       Парень определённо засмущался. Он никому ещё не проводил экскурсии.       — Я могу, Ли, — улыбнулся Чарли. — Вот только куда интереснее, когда рассказывает создатель.       Лазари поняла мысли брата. Было бы абсолютно так же, если бы какой-то винодел пришёл рассказывать о её вине на её винодельню. Да, он знает о вине, да, он может знать здание, где и что находится, но он не может рассказать о вине так, как бы это сделала она. Так же Чарли не мог рассказать в место кондитера о его фабрике, о его творениях, о его шоколаде.       — Тогда не стоит, — пожала Лазари плечами. — А Вонка… занят.       Чарли только цыкнул языком. Шоколатье был всегда занят, когда нужен был ему.       Троица взошла на мост, соединяющий два берега. Совсем близко оказался сладкий водопад. Дин не преувеличил: шоколадный ветер дул в лицо, даря какие-то новые ощущения. До этого Лазари чувствовала на себе только ледяные, тёплые и сырые ветра с примесью лесных запахов, запахов дорог, винограда и много другого, но только не шоколад.       — Невероятно, — ей пришлось повысить голос, чтобы парни её услышали.       Лумпа и Чарли, определенно, больше неё наслаждались всем процессом. И все-таки они по-настоящему любили шоколад. Лазари была очным потребителем. Но несмотря на это она всё же оценила возможности владельца фабрики. Жаль, что никто, кроме маленького количества людей, этого не видел. Мир вообще не знает что творится за стенами предприятия. Они пропускают такое чудо.       Перед тем, как прибыть обратно в Великобританию, Лазари заинтересовал Вонка и его фабрика. И не удивительно, ведь она не знала человека, к которому отправлялся её брат. Но какого было её удивление, когда через несколько дней после экскурсии ец позвонил брат и оповестил, что не принял приз мистера Вонки. А призом была фабрика. Лазари поразилась такому выбору. Кому, как не ей было знать, что Чарли фанател от шоколада, от Вилли Вонки, от этой огромной фабрики. Она узнала, что шоколадник не принял его семью. Он хотел забрать только его. Лазари в своё время всё равно не поняла его выбора. Ей было всего пятнадцать. Через некоторое время она все-таки осознала выбор мальчика. Удивительно как он — мальчик младше неё — смог понять такие простые вещи. Лазари, потерявшая родителей и забыв их, совершенно не представляла как он отказался от такого предложения. Ей терять было нечего, а вот Чарли было.       — Ли, а выбери цифру от одного до пяти.       — Один.       — Какой стандартный выбор. — Чарли нажал на кнопку на стене. Видимо в этом месте должен был располагаться лифт.       — Мистер Вонка очень часто передвигается по фабрике на лифте, — пояснил Чарли. — Видимо и сейчас он где-то катается.       — На лифте? Тут больше десяти этажей?       — Больше пятидесяти, — почти подпрыгнул Дин.       — Сколько?!       — Много, — подытожил Чарли. — Не знаю сколько конкретно. Тут считается не по этажам, а по цехам.       — И цехов тоже много, — добавил Дин.       — Так, лифт же…       — Этот лифт не вверх и вниз катается. Этот катается во все стороны.       — Обалдеть, — выдохнула девушка. — Хочу покататься на нём.       — Да сейчас покатаешься, — улыбнулся парень.       — А это страшно?       — Для умпа-лумпов иногда.       — Иногда, — подтвердил Дин, — все-таки он быстро двигается.       Наконец раздался звонкий «дзынь». Первичные двери стены открылись, а за ними открылись и стеклянные двери лифта.       Лазари выдохнула в предвкушении поездочки. Она уже ездила в стеклянных лифтах, но ожидала, что хотя бы пол и потолок будет не стеклянный.       — Стекло закалённое? — когда троица зашла во внутрь, спросила Лазари.       — Да-а, — как-то неуверенно протянул Чарли и Лазари поняла, что он не знает.       — Итак, ты выбрала один, — Чарли стал искать какую-то кнопку.       — Ого! — воскликнула светловолосая, увидя скопление кнопок с надписями на одну из стен лифта. — И сюда везде…       — Можно, — кивнул Чарли. — На-шёл, — он нажал на одну из кнопок. Она издала характерный звук.       Лазари прочитала название: «Странные леденцы на палочке».       — И что же в них такого странного?       — А то, что даже мистер Вонка не знает их свойства.       — Серьёзно? — не поверила Лазари словам брата. Как кондитер может не знать свойства своего творения? Но поразмыслив, она поняла, что и сама не до конца изучила все свойства и последствия своей продукции.       — А ещё они хаотично меняют форму, — продолжил Дин. Он плотнее прижался к ноге Чарли. Определённо на лифтах он ездить не привык.       — Из-за этого в продаже их нет. Ну, сделаем мы одну упаковку, а они поменяют форму. Упаковка будет уже не нужна.              — Разорваться может, — подтвердил лумпа.       — Или стать слишком большой.       Лазари их не слушала. После того, как они упомянули форму, её сознание ушло куда-то далеко за горизонт. Единственный орган чувств, который у неё работал — зрение. Если в начале троца катилась по кромешной тьме, а ориентиром в пространстве были только кнопки и голоса, то сейчас всё озарилось новыми красками. Девушка уставилась на непроглядные заросли огромного леса. Нет — Лесища.       — ой, Эластичный Лес, — прокомментировал Дин.       — Какой?       — Эластичный, — повторил брат.       — То есть?       — Его нельзя сломать, повредить или сделать ещё что-то. Он тянется.       — Но это ведь деревья. Самые настоящие деревья. По крайней мере сверху.       Лазари не была слепа. Она точно и ясно видела хвойные и лиственные деревья под своими ногами, хоть и очень далеко. В этот момент она задумалась какой размер у этого цеха. А это вообще цех, а не открытое пространство? Все выглядело, как в лесах Швейцарии. Светловолосая сразу нашла сходство с теми местами.       — Сверху-то да. И снизу тоже. Да и вообще со всех сторон. Мне не понять как мистер Вонка это всё делает. Он как будто бы… маг.       — Он всего-лишь шоколадный инженер, — подал плечами Дин. Он может и не такое.       — Как прекрасно, — сказала Лазари под нос больше для себя.       Лифт проехал огромный цех с лесом и стал спускаться куда-то вниз, в темноту.       — Почти приехали, — ориентировал Чарли.       Через три минуты лифт остановился, оповестив о том, что они приехали звуком, и двери перед троицей открылись.       — Странные леденцы на палочке, — начал Чарли. — Ты уже услышала об их странных свойствах. Но ещё очень странно получается, что при тех же формулах, ну, рецептах, у них разные вкусы.       — Такое разве бывает?       — Мистер Вонка думает, что это из-за парочки ингредиентов, которые нужно добавлять не по граммам, а поштучно. Проблема в том, что они ну очень маленькие и чтобы их было одинаковое количество, нужно высматривать под микроскопом. Это почти пыль. А нет очень сложно сортировать. Даже умпа лумпам.       — И из-за этого эти леденцы меняют и размер?       — Бинго! Прямо в точку. Ну, они не сразу его меняют, а постепенно.       — Как хамелеон меняет свой цвет в естественной среде обитания.       — Ага, — согласился с Дином Чарли. — Медленно, но верно.       Цех представлял собой длинное помещение с кучей столов, яркими лампами и микроскопами. За столами сидели умпа-лумпа в оранжевых костюмах.       — Лумпам не сильно нравится работать с настолько мелкими вещами, но приходится, — выдохнул парень. — Мистер Вонка все-таки хочет найти ту самую формулу. Поэтому умпа-лумпы добавляют одинаковое количество ингредиентов и смотрят на результат.       — А если такой леденец попробует человек, то что будет?       — Да вроде ничего особого. Дин, как тебе он на вкус?       — Все три были разными, — говорил лумпа снизу, параллельно махая товарищам. — Вкусно конечно, но нет. В производство нельзя выпускать.       Лазари и Чарли сделали круг по цеху, пока Дин смотрел на успехи других работников. Девушка заметила, что это скорее были не цех, а лаборатория. На столах, она видела много разных скляночек с жидкостями, много бутылок с наполнением непонятного цвета. Ей было очень хотелось это понюхать, но не хотелось получить химический ожог от этого всего. Понемногу её глаза даже начинали слезиться.       — А мне попробовать можно один леденец? — перед самым выходом спросила Лазари       — Нет, — подумав, ответил Чарли — Мне не хочется рисковать. Если не передумаешь, то, когда встретишь мистера Вонку, попроси его дать тебе попробовать. Он лучше знает какие можно.       Лазари улыбнулась тому, что Чарли так беспокоится о ней. Сколько бы она не смотрела на мальчика, он был преисполнен добротой. Она бы даже сказала — олицетворением доброты. Со временем девушка начала замечать, что у взрослых такая черта, как доброжелательность и хорошее отношение могут пропасть. Но пока что у парня не прослеживалось потери этих черт. Для себя она отметила, что если заметит, что такие чувства у брата пропадают то она всеми силами постарается предотвратить это.       — А дальше куда? — в нетерпении спросила Лазари.       — Ну, выбери цифру от двух до пяти. Дин, давай быстрее, мы уже в другой цех! — крикнул Чарли лумпе, который до сих пор общался с друзьями.       — Три — выбрала девушка.       — Ох, с твоей любовью ко сну, тебе очень понравится этот цех, — Чарли хохотнул и стал искать нужную кнопку. В это время подоспел Дин. Троица опять отправилась на чудо-лифте в темноту.       — Сейчас, Ли мы отправляемся в цех «Подушки-зефирки». На них можно спать, ну, и есть естественно. Они очень вкусно пахнут. Некоторые делаются специально с добавлением мяты и мелиссы, чтобы легче было уснуть. Мистер Вонка говорил, что это помогает тем, кто страдает бессонницей.       — Ха-ха, а ночной перекус никто не отменял.       — Знаете, мисс Мимингер, — начал Дин, — а ведь господин Вонка не из тех людей, кто устраивает такие ночные похождения. Он вообще вроде бы всегда есть по расписанию…       — Без «вроде бы». Мистер Вонка всё делает по расписанию. Хотя, когда как. Он творческий человек, поэтому график гибкий, но не смотря на это он очень загружен. Мы с ним почти не говорили друг о друге. Только работа и… — Чарли перебил «Дзинь». — Приехали, — улыбнулся парень.       Троица вошла в очень светлый цех. После темой поездки Лазари даже на миг ослепило.       В огромном помещении Лазари углядела конвейер с яйцами и специальные машины, которые эти самые яйца разбивали в большие миски.       — Я и представить не могла, что внутри всё настолько автоматизированно, — удивилась девушка, разглядывая чудаковатые машины.       — Да я тоже, пока не пришёл на фабрику. Мистер Вонка очень любит технологии. А ещё любит изобретать. Я бы даже сказал, что он помешан на новизне.       — Да? А по нему на первый взгляд не скажешь.       Девушка искренне поразилась такой новости. Уж по его средневековому наряду точно нельзя было сказать, что он любил технологии. Он больше походил на человека, который даже создание телефонов отрицает.       — Нет-нет. Он даже в телефонах и в компьютерах больше меня разбирается. Ты бы видела его ноутбук. Мистер Вонка даже как-то мне помог с установкой игры.       — А говоришь, что друг о друге за четыре года не говорили, — девушка быстро сунула палец в миску со смесью для зефира и лизнула. Так, чтобы Чарли не видел. Умпа-лумпа в ярко-зеленом костюмчике грозно посмотрела на неё, но Лазари лишь подмигнула и приложила палец к губам. — Ты же ведь знаешь о нём больше, чем можешь представить.       Чарли задумался. Он не говорил с учителем, но часто делал с ним что-то вместе.       — Да, кстати, ты права. Я настолько зациклился на работе, что перестал замечать что мистер Вонка говорит мне по ходу.       — Ух-ты! Какая зефирина, — Лазари уже не слушала Чарли. Она была увлечена большой зефириной размером больше её головы. — А как же её есть?       — А теперь я расскажу, — Дин вскочил на стол, где томилась зефирина. — Смотрите, этот зефир большой и кажется калорийным, но на самом деле нет. Сахара в нём почти нет, есть особый сахарозаменитель из Умполандии. Сколько бы этого сахарозаменитель не было — калорий ноль. Из-за этого люди, когда начинают есть эту зефирину, то не наедаются. Им стоит съесть её всю, чтобы насытиться.       — И этот зефир мы пока что импортируем в Японию. Там любят такое. В Европе не так относятся к такого рода вещам.       — Вот почему я не видела его на прилавках. Как интересно.       — А сама бы купила такую подушку? — поинтересовался Чарли, пока Дин начал прыгать на зефирине. Лумпа вообще мог поместиться на ней полностью. Лечь и провалиться в этот мини-матрасик для него.       — Единожды бы купила. Мне хоть и нравится, но я скорее была бы тем, кто захотел это продавать.       — Согласен с тобой. Но мистеру Вонке очень нравится. Говорил, что в его магазинах в Японии только так раскупают.       — Дин, ты дальше пойдёшь или тут? — обернулся на лумпу парень.       — Да, молодой господин, иду. Только зефир отложу.       — Ждём тебя.       Лазари не могла надивиться происходящему вокруг. Она будто бы находилась не в реальном мире, а в сказке. После этого у неё не осталось сомнений, что Вилли Вонка маг или джин. Интересно, а желания онр исполнять умеет?       Троица до самого вечера Расхаживала по цехам. Мага они так нигде и не встретили. Лазари провели экскурсию по кондитерской, которая соединялась со столовой, параллельно была и кухней, где умпа-лумпы готовили друг другу покушать. перед предпоследним цехом Чарли уточнил у Лазари как она относится к коровкам и другим животным. Девушка, жившая на винокурнях рядом с деревнями прекрасно относилась к этим животным. Только вот немного побаивалась из-за размера и их оглушительного «МУ», если им что-то не нравилось. Тем не менее в цехе «Коровы, которые дают шоколадное молоко» ей понравилось. Коровки там оказались милыми, а поле с травой, которую они ели, приятно пахло молочным шоколадом. Чарли пояснил, что это не обычные коровы, а искусственно выведенные. Таких больше нигде не найти. Лазари охотно поверила. Она видела обычных коров, но вот вот тех, которые дают шоколадное молок — нет. В день импровизированной экскурсии она увидела их. Увидела даже как Дин катается на телёнке, который, в прочем, даже не обратил внимания на нечто маленькое на его шее.       Заключительный цех Лазари, Чарли и Дин посетили к семи вечера. Втроём они жутко устали. Даже не смотря на то, что поспали на поле с коровками, в сон их клонило знатно. Дин уже мечтал, как опустится на подушку-зефирину и будет видеть сны. Лазари же и Чарли просто хотели опуститься на привычные подушки, обнять друг друга и тихо посапывать. Особенно этого желала первая. У Лазари имелась необычная особенность: долгий сон. Нет-нет, у многих такое было, но у её организма этот долгий сон проявлялся по-особенному. Если после долгого дня она не поспит, то может потерять сознание прямо на ходу. Её мозгу приходилось принудительно отключать тело, чтобы только оно не перетрудилось. Таким образом девушка могла спать пятнадцать часов, а то и целые сутки. Обычно во время такого сна она не просыпалась от слова совсем. Если же какой-то человек вздумает разбудить, то получит лишь стонущее тело, не более. Разноглазая даже говорить не могла, когда кто-то будил её. Но в этом заключалась главная опасность такого сна. В таком состоянии с телом беззащитной девушки можно было делать всё, что угодно. Как-то Квон даже пошутил, что её так даже изнасиловать могут, а она и не заметит. Подруга невольно согласилась с этой отвратной, но правдивой, шуткой. Она утешила себя лишь тем, что такой сон мог её настигнуть лишь после двух-четырёх дней без сна.       Последний цех назывался «Соты и кисти». Чарли не просто так выбрал этот цех. Это было то место, где Лазари чувствовала себя самым настоящим гуру. Кисти разных видов винограда свисали со стен комнаты. Только вот виноград такой Лазари видела впервые. Это был кака будто бы не виноград, а как будто бы горошины.       — У него такой размер, потому что — предвидел Чарли вопрос Лазари и начал разъяснять, — потому что дальше виноград обрабатывается и засовывается в соты. Буквально.       Троица остановилась около огромного стекла, за которым располагались ульи и природа!       — Туда без специальной одежды лучше не входить. Мистер Вонка вообще боится туда заходить. Пчёл страшно не любит.       — Но всё равно сделал такие сладости, — продолжила Лазари. — А они и зимой и летом что ли трудятся?       — Ага. Им ничего не мешает. Никакая зима этим труженицам не страшна. От этого конфеты есть всегда.       — А продажи…       — Пока только в Англии есть продажи этого. Да и это недавний цех, поэтому пока сложно сказать нравится людям или нет.       Под ногами Лазари Дин тут как тут крутился с коробочкой этих конфет.       — Попробуйте соты, мисс Мимингер.       Лазари конечно не была против такого угощения. Она и Чарли даже не обедали, настолько они увлеклись экскурсией. Да и Чарли нравилось рассказывать что-то про цехи. Когда Лазари узнала, что у мальчика из-за нахлынувшей на него известности совсем нет друзей, ей стало непомерно жаль подростка. Уж что-что, а Чарли заслуживал хороших друзей. Но Лазари исправить это никак не могла бы. Она и сама знала какого расти без кого-то, кто поддержал бы. Единственный её друг был Кетсуо Квон. Сдружилась эта парочка по тому, что ни у девушки, ни у него так же не имелось друзей. Можно сказать, что родственные души наконец-то нашли друг друга, чему Мимингер была непомерно рада.       — Ли, — резко обратился парень к сестре, — а останься ещё на месяц, раз уж твои тётя и дядя не приедут.       — Нет-нет, — замотала девушка головой. — Я не хочу доставлять вам неудобства. Вернее, мистеру Вонке. Он не сильно рад моему приезду. Да и неловко мне.       — Сестрёнка, я уговорю мистера Вонку, чтобы ты осталась тут на хотя бы неделю. Хорошо?       — Чарли…       — Ничего не знаю. Я не виделся с тобой очень долго. А фабрика большая. Он определённо согласится.              — Нет, — который раз ровным голосом сказал кондитер, хотя еле сдерживался, чтобы не обругать своего ученика. Да, иногда и у него бывали такие дни.       — Почему? — парень уже готов был расплакаться перед учителем.       — У меня должны быть причины, чтобы не разрешить постороннему человеку остаться на фабрике?       — Она не посторонний человек. Она моя сестра.       — О которой ты мне ничего не говорил с момента, как вы поселились на фабрике.       — И что?       — Значит не такая уж она тебе и сестра.       — Она всё это время поддерживала с нами связь.       Занятой учитель смолчал.       — Да нету у вас причины не оставлять её.       На это Вильям тоже смолчал. Он уже не читал бумаги, а просто смотрел расфокусированным взглядом в листок. Он хотел, чтобы она погостила, но не мог. Не мог из-за её странного поведения. Не мог просто потому что она его оскорбила и отвергла. Но девочка в то же время была частью его прошлого. Он спас её, тогда почему она так к нему относится? Почему ведёт себя так, как будто бы не знает его? Но при этом Бакетов-то она знала. Значит, она знала, что встретит его: человека, который «не достоин» её внимания. Почему она так странно говорит с ним и с другими?       У Вонки появилось непреодолимое желание прямо сейчас пойти и расспросить у Лазари обо всём.       — Где сейчас Лазари? — вдруг спросил кондитер.       — Я проводил её домой. Она очень стесняется тут быть. А всё из-за того, что на ужине вы с ней не заговорили. Утром она делала блинчики. И для вас сделала, а вы не пришли. Слышали бы вы, как ей понравилась фабрика.       Такая новость напрочь отбила желание кондитера разговаривать с ней. Он не хотел с ней пересекаться. Он не пойдёт первый на компромисс. Это она виновата, а значит и она должна извиняться первая.       — Для меня… блинчики? — вдруг встрепенулся Вонка.       — Да.       — И вообще, — через мгновение продолжил Чарли. — Вы ей показались симпатичным. Она очень переживает из-за того, что вы и она не поладили. Списывает это на вашу стеснительность, но это же не так. Вы вообще не стеснительны.       Чарли мог подкрепить свои слова тем, что учитель мог легко подойти к любому человеку на улице и попросить что-то. На его памяти он не раз так делал, когда ему нужно было узнать куда идти или расспросить про какой-то товар в магазине. Был даже случай, когда кто-то при нём сказал, что какой-то бренд шоколада лучше, чем его. Шоколадник обругал человека не зная ни имени, ни кто он. Он рассказал такие вещи, которые даже Чарли про составы других шоколадов были неизвестны. После этого парень перестал считать наставника стеснительным. Он просто не верил, что появление девушки могло заставить его так смущаться.       Картина, сложившаяся в голове Чарли, была весьма понятна: Вильям познакомился с Лазари, та ему не понравилась — всё. В голове же мужчины была такая невероятная каша, что он совсем запутался. Он не мог понять чего добивается Мимингер. Было очевидно, что она не сказала Чарли, что они знакомы. Парень думает, что они не были знакомы, но ведь это не так.       — Ага, — промычал в ответ учитель. — Чарли, одиннадцать вечера, иди спать.       — Так Лазари…       — Спать, Чарли.       — Да, мистер Вонка…       Уж что-что, а как бы Чарли не спорил с учителем, переспорить его не мог.