Привкус горечи

      Вонка очнулся, судя по ощущениям и по тому, что он ничего не видел, глубокой ночью. Перед ним нависал белый полок, сам он был укрыт тонким одеялом по грудь. Вокруг пахло лекарственными препаратами, запах которых шоколатье переносил, но они всегда считались для него слишком гадкими. Раскрывшись, Вильям увидел на себе белую пижаму с синими сердечками. На ногах вовсе ничего не было, от чего те быстро замёрзли. Благо под кроватью оказались тёплые тапочки.       Палата была просторной с зашторенным окном. Вильям не прогадал с временем суток. Электронные часы, стоящие на его прикроватной тумбе, ясно показывали 02:47AM.       Надев тапочки, мужчина отправился бродить по больнице. Он не помнил как он тут очутился, но точно помнил, как на Лазари опять ехала огромная фура. У него возник эффект дежавю. Вильям сам удивился, как так рефлекторно двинулся вперёд. В тот момент он видел в глазах девушки полную растерянность, страх и... слепоту. Она смотрела по сторонам и ничего не видела, как будто ослепла. Она совершенно не понимала, что отошла на дорогу, боковым зрением не видела фуру, мчащуюся на неё. Мужчина, не подумав, бросился к светловолосой. Какое блаженство было для него наконец по-настоящему прикоснуться к ней, почувствовать её запах. Но о её запахе он думал меньше мгновения, потому что упал, ударившись головой и тут же потерял сознание.       Вильям не бесхозно шастал по больнице. Он искал дежурных врачей. Ему не составило труда обнаружить их. Две медсестры спали в уютной комнатушке с открытой дверцей, из которой шёл теплый приглушённый свет.       Вонка громко прокашлялся, облокотившись на дверной косяк. Когда одна из девушек - рыжая - очнулась, она тут же вскочила, а за ней проснулась и вторая - серенькая, словно мышь.       - Ох, очнулись, - пропищала серенькая, подходя к мужчине.       - Да. Мне нужна одежда и мои вещи, - быстро начал Вонка, на удивление, говоря очень громко.       - Тише, - грозно шикнула рыжая женщина, - тут вообще-то больные спят и вы тут у нас не один такой.       - Не одного меня машина чуть не сбила что ли? - посмеялся Вонка.       - Мистер Вонка, - начала серенькая, намного моложе своей коллеги по работе. - Отправляйтесь спать. На утро мы принесём вам одежду и...       - Мне нужно сейчас, - он даже не задал вопроса откуда они знают кто он. - А ещё мне нужна девушка с белыми волосами. Вернее, в какой палате она лежит.       - Ишь, чё ему надо! - повысила голос рыжая. - Может тебе ещё сказать где у нас тут вся документация хранится?       - Мисс Ренк, прекратите, там пациенты спят.       - Не все спят. Щас, этого дебошира ещё нужно усыпить.       Вонка сверху вниз посмотрел на рыжую с ростом примерно метр восемьдесят. С таким ростом и параметрами, ей бы не в больнице работать, а моделью.       - Дамы, - выдохнул Вильям, который, хоть и был раздражён, но в приоритете было найти Мимингер, - мне отлично, как никогда. Скорее всего я поступил сюда вместе со светловолосой девушкой. Её зовут Лазари Мимингер. Нас с ней почти сбила машина и мне нужно знать где она, чтобы убедиться, что с ней всё в порядке.       Обе медсестры после этого, как одна, подумали, что той самой Лазари ну очень повезло, что ей достался такой заботливый молодой человек. Сам же "молодой человек" думал:       "Угораздило же ей со мной связаться. Если бы не мои выходки, её бы сейчас тут не было... "       В прочем, сёстры об его мыслях не знали, а потому продолжали думать, что он очень заботлив.       - Я поняла про кого вы, - улыбнулась мышка. - Она лежит двумя этажами выше.       - Отлично, - мужчина сразу просиял. - Дайте мне мою одежду.       - Вы нас конечно извините, - спокойнее говорила рыжая, - но к какой бы девушке вы там не хотели, мы не можем вас сейчас отпустить. Нужно обговорить это с мистером Штольцом.       - Кто это? - Вильям был настроен очень решительно. Он хотел увидеть Мимингер.       - Главный врач больницы. Он занимается лечением девочки.       - Девушки, - поправил мужчина серую.       - Ох, - девушка покраснела. - Прошу прощения, мистер Вонка.       - Как бы то ни было, идите спать. Как только главный врач придет, мы отправим его к вам, - перебила серую, которая хотела ещё что-то сказать, рыжая.       - Одежда и вещи, - повторил Вонка.       - А чем это вам не нравится белая пижама с сердечками? - ухмыльнулась всё та же рыжая, поставив руки в боки. Она с ног до головы осмотрела кондитера.       - Не хочу пачкать, мисс, - съязвил Вонка. - Да и та девушка, к которой мне очень надо, засмеёт за такой прикид.       - Ну, это вряд ли, - рыжая достала из кармана ключи, прошла к сейфу, который стоял в углу комнаты.       - В каком это смысле? - Вонка прищурился.       Серая молчала. Рыжая, порывшись в вещах, нашла пакет с номером пациента и инициалами.       - В коме ваша девушка, сэр, - не церемонясь, ответила медсестра, передавая ему одежду.              На утро Вильям прекрасно помнил, как бросился искать лифт в отделении, как две девушки вкололи ему успокоительное, как несли его до палаты. Он вспомнил, как сопротивлялся им, как говорил, что никуда не пойдёт, пока не увидит Мимингер. Конечно шприц с успокоительным угомонил его, а две девушки оказались не такими уж и хрупкими. Особенно серая, которая почти сама несла его.       Сейчас перед Вильямом Вонкой сидел Урбен Штольц - главный врач больницы, который наблюдал за состоянием Мимингер.       - Да вы герой, мистер Вонка, - улыбался Штольц, - спасли представительницу прекрасного пола из-под колёс машины. Как благородно. Признаться, когда я увидел эту самую особу, то вспомнил, что она же была у нас в больнице много лет назад, тогда же она прибывала в летаргическом сне. Я в то время был занят другими пациентами, поэтому наблюдал за нею вскользь. Потом, она же поступила к нам с серьёзными ранами на спине и большим сотрясением головы. Она, как и сейчас, лежала в коме, год правда, а потом проснулась, - продолжал хрипло говорить пожилой главный врач, рассматривая пейзаж за окном. - Девочка проснулась без памяти. Как мне её жалко. Я тогда следил за её состоянием особенно усиленно. Я дружу с Бианчи. Они умоляли меня следить за ней. Думали, что она не выберется. Слава Богу, выбралась. Она такая... Гм... В общем, ей очень повезло с тётей и дядей. Они, кстати, как-то вложили деньги в больничный фонд, за что им огромное спасибо.       Казалось, Урбена накрыли старые-старые воспоминания, словно кроме больницы он и не жил ничем другим. Штольц был дряхлым старичком, но выше Лазари примерно на пол головы. Его осанка была значительно искривлена. Его тело, как бы, всегда смотрела вниз. Тонкие пальцы выглядели так, будто повидали многое и спасли не оду сотню жизней. Глаза же, напротив, будто бы этот дедушка видел, как умирают сотни людей. Дышал врач хрипло, словно всегда задыхался. Так же и разговаривал, со слышимой отдышкой. Он захватывал в рот воздух после каждого слова и очень быстро тратил его на следующее слово. Даже на союзы между предложениями.       - К чему вы ведёте? - не выдержал Вонка, сидя перед ним, одетый с иголочку. - Я хочу к ней. Отведите меня.       - Какое рвение, - сквозь кашель засмеялся мистер Штольц. - Конечно я отведу вас к ней, мистер Вонка, - врач медленно встал, пару костей хрустнули в его коленях и позвоночнике. - Какое рвение, - тише повторил он, заведя руки за спину. - Она, как ни посмотрите, молодой человек, важна для вас. Мне тоже хочется, чтобы эта молодая девушка была в норме. Но пока изменений в её состоянии не наблюдается.       - А какие должны быть изменения?       Двое мужчин вышли из палаты, направившись по светлым коридорам куда-то вперёд.       - Ну, она должна как минимум открыть глаза и пошевелить конечностями. Если вы её конечно не ударили головой о землю. Не ударили же?       - Я не помню.       - Ну-с, молодой человек. Будем верить, что не ударили.       - И что, если не ударил?       - Девушка очнётся в полном здравии.       - С памятью, я надеюсь?       - Этого я вам сказать не могу, мистер Вонка. Может и без памяти, может с памятью. Память, она же, знаете, какая штука: завтра она есть, а сегодня её нет.       Штольц нажал кнопку на два этажа выше - пятый. Вильям вспомнил, что там говорилось по-другому. Там - он не помнил где, но по-другому. Вроде бы не так, как сказал старик, а немного наоборот.       - Да, память она такая.       Вильяму показалось, что врач сейчас уснёт, но старичок быстро пошёл по коридору, когда лифт открыл двери. Мужчина последовал за ним, держа трость, которую любезно хранили всё это время, под мышкой. Во всём отделении стоял невероятный покой. Было тихо настолько, как будто бы ни одной живой души тут не находилось.       - Вот, держите, - Штольц протянул мужчине непонятно откуда взявшийся белый халат. Вонка послушно накинул его на плечи. Он то и дело крутил головой по сторонам, в надежде, что следующая палата и была тем местом, где девушка лежала.       Наконец врач остановился перед палатой №529.       - Вот тут ваша Мимингер лежит.       Врач уже собрался уходить, как обернулся на Вильяма, застывшего перед белой дверью.       - У таких, как она, часы посещения, обычно, увеличены, но вы можете находиться у неё всегда. Конечно, если сёстры попросят уйти, то нужно выйти. Я скажу, чтобы вам приносили еду. Скоро к ней приедут Бианчи. Через трое суток, как они сказали. До этого времени можете быть с ней. Одежда ваша, если захотите выйти, внизу в гардеробе.       После слов врача Вильям ещё десять минут вслушивался в неспешные шаги старика, пока он не остался совсем один.       Прошли ещё две минуты, перед тем, как шоколадник без перчаток дотронулся до белой холодной ручки. Он повернул её, но дверь не спешил открывать. Он слишком боялся. Только не понятно чего. Ему ведь ясно сказали, что она была жива, просто спала. "Спала".       Выдохнув последний раз, и не досчитав до числа три, он открыл дверь. Слабый запах винограда и мяты окутал его, он застыл в проходе, не веря своим глазам. В среднего размера палате на односпальной высокой кушетке на колёсиках спала беловолосая девушка. На половину лица надета какая-то белая маска, так, что ни щёк, ни носа, ни рта не было видно. Вокруг было много разных проводочков. Она была на половину закрыта белым тонким одеялом, но обе руки было видно.       - Лазари, - выдохнул Вильям, тихо-тихо закрыл за собой дверь, как будто боясь разбудить девушку.       Он долго рассматривал её издали, боясь, что если он подойдёт, то потревожит её сон. Но она не спала. Она была без чувств, не способная ничего слышать или видеть. Даже чувствовать Лазари не могла. Сейчас она даже не догадывалась, что в двух метрах от неё стоит Вильям Вонка, у которого чуть подрагивали колени, а руки и вове тряслись. Мужчина сделал несколько шагов. Он ближе рассмотрел спокойное, на этот раз по-настоящему фарфоровое, лицо девушки и ужаснулся этой кукле. Она еле-еле дышала. Кардиомонитор постоянно пищал, показывая насколько у неё медленное сердцебиение.       Вильям нервно сглотнул, нагнулся ближе к телу.       - Лазари, - прошептал он. Ответа не последовало. - Ли-и, - протянул он ещё раз. Пик, пик, пик, - раздавалось монотонно в ответ. Сердце билось. Медленно, но билось.       На первый взгляд девушка вообще не дышала, но стоило приглядеться и было видно, что её грудь немного, самую малость, то поднималась, то опускалась.       Вонка осмотрел тело Мимингер. На пальце левой руки было прицеплено устройство, которое тоже что-то считывало. Из-под одеяла тянулось много маленьких проводочков, которые подключались к приборам.       Вильям приоткрыл рот, хотел было что-то сказать, но не мог. У него как будто бы пропал голос. Он сглотнул, выпрямился. Мужчина ещё раз осмотрел почти белую кожу, которая, казалось, скоро сольётся с постельным бельём; чуть вьющиеся белокурые волосы, создававшие под телом странные узоры. Ему даже показалось, волосы потеряли яркость, хотя, как белый может потерять яркость?       Он долго думал можно ли было вообще притрагиваться к Лазари. Переводил глаза то к окну, то опять к ней. Наконец он, сделав очередной выдох, потянулся к бледной руке, на которой было отчётливо видно вены. Сначала он коснулся костяшек, смотря на лицо Лазари. Может, она очнётся? Не заметя никакой реакции, он положил на ладонь свою руку. И опять ничего. Крепко сжав ладошку девушки, мужчина быстро наклонился к ней. Он убрал с её лба несколько прядей, рукой опёрся на подушку и прямо в ухо зашептал:       - Прости, Лазари, прости меня. - Он докоснулся до девичьей бледной щеки. - Я во всём виноват. Я не должен был... Извини.       Девушка, как и ожидалось, ничего не ответила, а лишь мерно поднимала грудь и так же опускала. Мужчина так хотел, чтобы она ему ответила, хоть что-то, хотя бы пошевелила холодной рукой, но ничего не было. Вильям зарылся пальцами в её волосы, поглаживая по голове. Он отрывисто выдохнул, выпрямился. Ещё недолго подержал в руке фарфоровую ладонь и в конце концов прошёл к окну. Из окна не было видно его фабрики. Её было видно из других окон больницы. Точно, фабрика! Его фабрика была дороже всего на свете. Там была его семья. Бабушки, дедушки, мистер и миссис Бакет, ну и в конце концов Чарли, который наверняка волновался. Он не видел учителя три дня.       Открыв телефонную книгу, мужчина выдохнул, опустившись на светло-серый диванчик, стоящий напротив кушетки. Там было девять пропущенных звонков от Чарли и несколько сообщений. Вильям не увидел телефон девушки в комнате, но точно был уверен, что и ей Чарли звонил. Если он конечно не был отключён. Да, Чарли звонил ей, но Лазари, сама того не заметя, не взяла телефон с собой. Он остался лежать дома где-то на диване среди бумаг, которые девушка не сложила.       Вильям должен был позвонить Чарли. Должен был, но не знал с чего начать. С одной стороны Лазари, которая сейчас в коме, с другой, он с этой ссадиной на щеке. Что говорить ученику? Он же не поймёт. Придётся всё объяснять, а Вонке этого так не хотелось. Он бы мог, но не сам уж точно.       Мужчина ещё раз кинул взгляд на Мимингер. Она всё так же спала.       Прошло полчаса с того, как Вонка просматривал новостную ленту, где заголовки статей звучали примерно так: "Вильям Вонка и его девушка", "Вонка не поделил что-то с новым деловым партнёром", "Выяснения отношений мистера Вонки и..." Но всё это были цветочки по сравнению с двумя статьями, которые мужчине уж очень не понравились. Первая носила название "У Вонки новый ученик" и звучала так:       "У великого шоколадника Вильяма Вонки появился новый ученик, а вернее ученица с белокурыми волосами.       Мы часто видели мистера Вонку в паре с его учеником, который в 2005 году выиграл шоколадную фабрику. Зовут этого непримечательного паря Чарли Бакет. В некоторых кругах его прозвали Чарли Ведро. Он получил толпу своих фанаток и фанатов. Конечно он не обошёл мистера Вонку, которого впервые за долгое время стали видеть в свете. Но несколько дней назад его видели с какой-то девушкой с белым волосом и разноцветными глазами. Ошибки быть не могло. Это определённо Лазари Мимингер. Девушка заведует винодельнями по Европе и продаёт вино только на заказ.       Что же делала это парочка? Некоторые очевидцы утверждают, что видели их вместе в "Аквамарине", где они взяли просто воду. Позже, Лазари быстро вышла оттуда, а Вонка отправился за ней. Стоит отметить, что они вдвоём жутко спешили. А затем произошла сцена на улице. И всё-таки, мы думаем, что это особа далеко не новый ученик шоколатье, он просто хотел заиметь бизнес-партнера. Но что ему понадобилось от винодела? Неужели нам ожидать новой коллаборации двух гениев? Вы спросите почему гениев? Большинству известно, что Лазари Мимингер - гений в винном мире. Девушка ещё с шестнадцати лет занимается разными винами, а к своим девятнадцати приобрела большой успех, благодаря зодиакальной коллекции и своему голубому вину.       Некоторые думают, что у кондитера и винодельницы завязались романтические отношения, что мы категорически не поддерживаем. Двое этих людей созданы для творчества и быть вместе им не суждено.       Другие утверждают, что это были любовные споры. Эту теорию мы тоже поддерживаем, потому что девушка дала у всех на глазах пощёчину магнату. Подаст ли биллионер за это на неё в суд? Мы будем активно следить за их отношениями. "       Будет очень большим преувеличением сказать, что вторая статья Вонке понравилось, но если пишут, значит популярность есть. Она была короткая и описывала только то, что уже три дня на фабрике никто нормально не отвечает на рабочий телефон, поставки задерживаются или шоколад приходит в неполном объёме.       Прочитав новости обо всём ужасе, что произошёл с фабрикой, с персоной Лазари и его за эти три дня, мужчина ужаснулся вообще всему. Что вообще значило - "задерживаются поставки"? Никогда такого не было, чтобы он задерживал поставки. Если только другие ему задерживали поставки продуктов.       Целый час Вильям метался туда-сюда по палате. Ему даже показалось, что Лазари от его метаний должна вот-вот очнуться. Но этого не произошло.       Без хозяина фабрики на фабрике происходили явные неприятности. Ещё чуть-чуть и его точно обгонят его конкуренты. Допустить такого кондитер не мог. Как минимум, потому что его шоколад самый лучший. Он не должен был ударить в грязь лицом перед всем миром. Накаляли ситуацию и статьи, где писали о нём и о конфликте с виноделом, про их "отношения".       Вильям переводил взгляд то на бледное фарфоровое тело, на АИВЛ, одетый на неё, чтобы она не умерла, на кучу проводов, подключённых к ней, оповещающих о том, что пока жизнь есть. Он сам не мог объяснить себе этого, но знал, что девушка выживет. Она выживет, а ему сейчас нужно было быть не тут, а на фабрике.       Вильям, стоя у двери, повернулся к кушетке, ещё раз окинул фиалковыми глазами тело и вышел. Не прошло и минуты, как он же влетел в палату, тенью опустился над телом и, приподняв его, приобнял.       - Я вернусь очень скоро. Ты только проснись скорее, пожалуйста.       Он последний раз взглянул на личико, не выражающего ничего. Полное безразличие. Оно показалось ему таким пустым. Сейчас ему было всё равно что девушка испытывает к нему. Да хоть пускай каждой клеткой тела ненавидит. Вонка будет рад, если она просто откроет глаза.       Хоть умпа-лумпы и были прекрасными работниками, но таковыми они являлись лишь под чутким руководством в лице мистера Вонки. В остальное же время, когда его не было, умпа-лупы не, чтобы не хотели работать, у них не было того, кому они могли бы доложить о неисправности, узнать какие задания у них на этот день и тому подобное. Первые полтора дня они пытались объясняться Чарли, но парень, в силу своего малого возраста, ещё не мог управлять огромной фабрикой, он не знал как распределить своё время на то, чтобы оббегать цеха, посмотреть новые заявки, определить сколько и чего нужно сделать в ближайшее время и так далее. Он банально не мог этого сделать физически.       Вильям, сидя в такси, вспоминал, как холодное тело ничего не сделало в ответ. Он был бы сейчас так рад, если бы Лазари дала ему ещё одну пощёчину. Для отрезвления. Таксист сразу узнал шоколатье, но не подал виду, что знает его. Он, как никак, работал в такси премиум класса и ему запрещено было спрашивать про разные глупые слухи. Но каково же было удивление работника такси, когда к нему ни с того, ни с сего, в машину прыгнул сам шоколатье. Захотелось сразу взять у него автограф. С присутствием владельца огромнейшей шоколадной фабрики, салон наполнился запахом шоколада и почему-то винограда. Последнее было совсем непонятно работнику, но он пожал плечами, говоря себе, что это же Вонка, и что у него свои странности.       Выбежав из машины, Вильям даже на секунду позабыл пароль от двери при входе, но вовремя вспомнил и быстро направился через двор на фабрику.       Чарли сидел в комнате у себя на кровати, а рядом с ним выстроилась большая живая очередь из умпа лумпов с докладами, какими-то бумагами, бесконечными мелкими поломками в цехах. Чарли готов был сейчас расплакаться. Он не так хорошо знал фабрику, как его учитель. Он провёл тут много времени, но до сих пор путал цеха. Их более сотни и он должен запомнить расположение каждого из них. Они запоминались со временем, но когда куча работников приходят и говорят, что из-за одного цеха не работает другой, который находится на противоположной стороне, голова начинает вскипать и парень не до конца понимает что ему хотят объяснить и где следствие из всего этого.       Кондитеру очень повезло, что он столкнулся с лумпами, которые несли плоды с шоколадных деревьев в цех по обработке натуральных фруктов. Это кондитер понял, исходя из тележки, куда они это всё складировали.       - Эй, парни, вы что творите? - крикнул он им издалека, снимая пальто на ходу.       - Ой, мистер Вонка! - обрадовалась все девять лумп, подбегая к нему.       - Где вы были, мистер Вонка? - начал один.       - Мы так за вас волновались! - продолжил четвёртый.       - Мы пытались делать всё так, как вы нам говорили, но не смогли совладать друг с другом, - заканчивал восьмой.       - Ребята из цеха с фруктами говорят, что мы не должны нести им фрукты, но мы уточняли у Чарли и он сказал, что нужно нести и...       - Стоп! - резко повысил голос хозяин фабрики. - Это всё очень замечательно, но, пока что, просто соберите все плоды. Как только сделаете это, то придёте ко мне, я буду в кабинете.       Умпа-лумпы скрестили руки на груди, говоря, что они полностью поняли задание. Так же поступил и кондитер. Выдохнув, он почти побежал в свой кабинет, но перед этим решил заглянуть в комнату Чарли и, как оказалось, не зря. Еще не дойдя до неё, он увидел очередь своих работников, они выходили из помещения раздосадованные и в полном непонимании. Когда они все увидели их любимого Вонку, то радостные побежали к нему. Некоторые даже обняли его за ноги. Они все накинулись на него с расспросами, докладами, в конце концов, просто говорили, как рады видеть. Из-за двойных дверей показался и Чарли.       - Мистер Вонка! - улыбнулся он, подбегая к нему, переступая умпа-лумпов. Он был очень рад видеть кондитера, даже хотел обнять его, но во время остановился, засмущавшись. - Я рад вас видеть. Где вы были? Неужели нельзя было ответить на звонки?       - Извини, я был очень занят, - отвёл глаза кондитер.       - И Лазари тоже не отвечает. Всегда вы вдвоём так, - обиженно сказал Чарли. - И... Что это на вашем лице?       - Лазари... - начал кондитер. - А ну тихо! - рявкнул он на толпу лумп. Все человечки в миг замолчали. - Пойдёмте в кабинет, я разберусь со всем. Потом с тобой, Чарли.       Проблем оказалось больше, чем Вильям планировал изначально. Он не думал, что сломается сразу несколько сложных механизмов. И это всё в его отсутствие. Ему придётся само лично идти и чинить их. Не без помощи Чарли, разумеется. У каждой лумпы имелась своя проблема в своём цехе, и если у Чарли пока в голове это срастить не получалось, у его учителя получалось очень хорошо и безошибочно.       Умпа-лумп пришлось оставить без обеда, да и кондитера с Чарли тоже. Им предстояло оббегать не только половину фабрики, но и решить там проблемы, которых скопилось за три дня не мало. Всё то время, что кондитер гонял туда-сюда ученика, он не переставал думать о светловолосой юной мисс, лежащей сейчас в больнице. Эти мысли заставляли его быть рассеянным. Даже Чарли заметил это, но пока не задавал лишних вопросов. Он их и не мог задавать, ведь учитель постоянно отправлял его в разные цеха. К восьми часам Чарли опирался на стены при ходьбе, пытался ухватить учителя не то, что за плечо, а хоть за какую-то часть тела, чтобы опереться.       Для Чарли кондитер выглядел бодрым настолько, что он будто бы только встал с постели и пока ещё не размялся. Мужчина постоянно указывал ему на что-то, правда, перепутывая некоторые слова. Мистер Вонка часто нервно посмеивался, виновато смотрел на ученика. Он знал, что ему нужно объясняться, знал, что рано или поздно он решит все дела и не сможет отвертеться от вопросов Чарли. Тем более, парень уже предпринимал попытки узнать что с его сестрой, ведь она и на его звонки не отвечала тоже. Для Вильяма причины были более, чем понятны. Он не готов был признаться ученику, что это он виноват в том, что она сейчас в коме. Если бы не его эмоции, которые он пустил на самотёк, тогда всё было бы хорошо.       Вонка пожалел своего мальчика. Он отправил его спать намного раньше, чем обычно. Чарли даже не стал ничего спрашивать и узнавать. Ему просто сейчас хотелось спать. Кондитер решил, что не будет завтра будить мальчика. Он должен был отдохнуть, а ему, как хозяину фабрики, нужно было решить все проблемы.       К утру свора бумаг намного приуменьшилась. К шоколатье, конечно, явилось не меньше умпа-лумпов с проблемами. Всю ночь на пролёт, мужчина разбирался с заказами, пришедшими из разных уголков мира. Кондитер уже не раз задумывался, чтобы открыть где-нибудь ещё один завод, но тогда ему пришлось бы разорваться, потому что он хотел всё контролировать. Абсолютно. Если на его шоколадной фабрике что-то шло не по его, то он тут же это решал. С ещё одной шоколадной фабрикой он бы не мог так делать. Ему нужно было доверенное лицо, а таких пока что не имелось.       Не только сворой бумаг была наполнена ночь кондитера. Из его головы не вылетала Лазари. Он всё время прокручивал их последний диалог в голове, её реакцию и то, как она ему действительно хотела понравится. Будто бы, она его и вправду не знала. Неужели она не врала, что забыла всё? В этом Вонке ещё предстояло разобраться.       Бессонная ночь прошла незаметно. Он то и дело выпивал новые кружки кофе, который так не любил, но он его бодрил. Утром его работники не поразились со стойкости их нанимателя, а лишь пожалели мужчину и выложили всё по делу. Многие рассказали об успехах и выразили Вильяму благодарность за помощь. Но это было только начало и шоколадный инженер прекрасно это понимал. Он раздал лумпам листы с количеством того, что они должны были приготовить за полтора дня. Если бы Чарли сказал им сделать то, что сказал кондитер, они наверняка бы испугались, но лумпы - ребята не из робких, - получив указания от начальника, не парабели и с радостью отправились выполнять тяжёлую работу под его чутким руководством. Вильям знал лучше всех них что и как делать, знал, как не надо делать, знал, когда нужно было остановиться, а когда продолжить. Умпа-лумпы всецело доверяли своему начальству.       Мотивированные хорошим вознаграждением, лумпы даже обогнали график, чему кондитер был несказанно рад. Он даже на некоторое время забыл о Лазари. Усталость пришла к нему раньше, чем память. К пяти вечера он выглядел, как его ученик вчера. Мужчина, идя из цеха с обработкой каменных конфет, раздумывал лишь о том, чтобы помыться от блестящей сладкой, но не съедобной пыли, и лечь вздремнуть. Именно вздремнуть. Ему нужно было оформить все документы на доставку каменных конфет, поставить печати на бумаги и, желательно, определить других поставщиков, потому что нынешние его не устраивали качеством и скоростью доставки этих самых коробок, за которые он вообще-то платил.       Приняв прохладный душ, он поразился с того, как сильно забилась его голова. Он не мог перестать думать о всех вещах, которые ему предстояло сделать за ближайшую ночь и день.       Вильям уже знал, что к вечеру он отправится не иначе, как к Лазари. Кондитер даже хотел заехать в какой-нибудь цветочный по дороге, чтобы, если девушка проснулась, обрадовать её.       Вонка своим телом за несколько минут нагрел холодные простыни кровати, которая пустела без него несколько дней. Он так давно не проваливался в мягкий матрац, что уже и позабыл насколько это приятное ощущение. И опять в голове всплыла белокурая девушка, тело которой томилось на жёсткой больничной койке. На неё без её воли надели АИВЛ. Хоть он и спасал ей жизнь, но мужчина не мог перестать думать, что Лазари в этой ситуации была похожа на собаку, которой без её же согласия заткнули рот.       Зарывшись носом в мягкую подушку, он притянул к себе другую, обнял. Он отогнал от себя все плохие мысли и стал в голове перебирать все варианты букетов, которые могли бы подойти девушке.       Через пять часов у Вилли над ухом зазвонил будильник. Он без особого удовольствия открыл глаза. У него было такое чувство, что спал он не пять часов, а пять минут. Нет, он не был разбит или ещё что. Ему просто хотелось ещё немного поспать, но некоторые дела в цехах ему нужно было решить до прибытия туда умпа-лумпов.       Когда проблемы с доставкой и бумагами были решены, он, надев рубашку с приталенным тёмно-красным жилетом, отправился в цех, где изготавливали Wriggle. Ему сообщили, что несколько лумп отравились этой сластью. Он взял оттуда один образец и на лифте отправился прямиком в цех изобретений.       Даже Чарли не ожидал так рано увидеть учителя на рабочем месте. Парень решил проснуться к половине шестого утра и пойти в цех изобретений, чтобы немного подкорректировать формулу новой сладости, но застал мистера Вонку, пытавшегося судорожно понять что привело к отравлению лумп. Рядом с ним парень заметил ведро с каким-то содержимым. Как ни посмотри, а это точно был желудочный сок самого кондитера с остатками вчерашней вечерней пищи.       - Мистер Вонка, вы в порядке? - Чарли подошёл к мужчине сзади, смотря через плечо что же он там делал. Мужчина, нарезав маленькими кусочками сладость, похожую на спираль, активно высматривал под микроскопом что-же там было.       - Да, вполне, - как-то нехотя ответил мужчина, не отрываясь от работы.       - Вы тоже отравились или...       - Нет, я сам.       - Уже нашли что с ними не так?       - Да, уже нашёл. Не понимаю только как могла слизь чёрных лягушек попасть в них.       И Чарли вспомнил, что на днях действительно послал лампу из цеха с лягушками проведать что происходит в цехе с Wriggle. Парень тактично промолчал, направляясь за стол со своим оборудованием.       - А ели вы её зачем? - всё-таки решил спросить он.       - Чтобы проверить, что с ней всё действительно так плохо конечно. Не пугай меня, Чарли, а то больше не отпущу отдыхать больше дня.       - Я вчера чуть с ума не сошёл, пока был один без лумп. Как, кстати в шахте?       - Просто замечательно. Пыль всё такая же не съедобная, а умпа-лумпам она до сих пор время от времени попадает в рот.       - Ха-ха, мистер Вонка. Как смешно.       - Никто и не смеётся, Чарли, - вставая, отчеканил кондитер. - Можешь, пожалуйста прочистить вместе с умпа-лумпами цех с лягушками и с Wriggle.       - Ого,- изумился Чарли. - Да это на дня два работы.       - Да. И именно эти два дня меня не будет на фабрике.       - Что? А где вы будете?       Вильям смолчал.       - Мистер Вонка, а что с Лазари?       Этим вопросом Чарли как будто бы воткнул кол в его грудь. Больно было невероятно. Сердце учителя забилось чаще, но не на столько, чтобы сильно разогнать его кровь.       - Я как раз направляюсь к ней. Она просила передать, чтобы ты не беспокоился о ней.       - Вы с ней? Опять? - Чарли впопыхах стал догонять быстро идущего учителя. - Почему она не отвечает на звонки? Почему вы идете к ней? Где она?       - Чарли, всё нормально. Она пока не хочет тебе ничего говорить.       "Просто не может", - додумал Вонка про себя и грудь сжало ещё сильнее.       - Почему?       - Потому что готовит тебе сюрприз на день рождения, Чарли, - раздражённо сказал кондитер только для того, чтобы парень от него отстал.       Чарли тут же остановился, покраснел. Ему стало приятно, что сестра готовит ему подарок, но при чем тут его учитель?       "Наверное, - поразмыслил Чарли, - они вдвоём готовят подарок!"       Хоть Чарли скоро и исполнялось семнадцать, ребяческий дух из него не вышел. В прочем, как и из его учителя. И Лазари тоже. В общем, Чарли было на кого ровняться. Он посчитал очень милым, что два дорогих его сердцу человека, готовят ему подарок. Удовлетворённый этим враньём, он не стал больше задавать вопросов.       Сам же Вонка, недовольный собой, шёл по коридору, отстукивая такт каблуками. Уже был вечер и всё это время кондитер помогал разобраться с его любимыми большими гусями, которые неси золотые яйца. Конечно про яйца это была чистая выдумка, просто они были такого цвета и покрытия, что походили на золотые. Он оперативно вместе с умпа-лумпами выгонял этих самых гусей из цеха, чтобы его почистить. Его работники были немного малы для больших гусей, а он в самый раз. Проблема была лишь в том, что кондитер не рассчитал размер этих самых гусей. Он хотел, чтобы они были большими. Огромными. Вот они и получились огромными. Обычного умпа-лумпы эти гуси обгоняли по росту. Ему эти гуси доходили до паха. Умпа-лумпам приходилось впятером перегонять одного гуся. Вонка же мог просто взять одного или двух гусей на руки и спокойно перенести. Почему же потребовалось так срочно убирать цех с гусями? А потому что кондитеру пришёл заказ на сорок три золотых яйца от гусей. Намечался какой-то знатный банкет в честь дня рождения какой-то крупной шишки. В прочем, Вильям в это даже не вникал. Ему сказали - он выполнил заказ.              - Букет из белых и фиолетовых эустом и всё? - уточнила девушка, заворачивая цветы в газету, чтобы не обморозить их.       - Фиалковых. Всё, - кивнул Вонка, рассматривая другие букеты.       Флористика сделала вид, что не заметила исправления от мужчины.       - Знаете, вам так повезло, что вы зашли. Мы уже собирались закрываться, - она протянула букет.       - Благодарю, мисс, - Вильям приложил карту к терминалу и довольный вышел из магазина.       Таксист, ожидавший его в машине, очень удивился увидя нестандартный букет из... Он даже не знал чего. Он ожидал увидеть розы, лилии, сухоцветы или пионы, но никак не эустомы, о которых он не то, что не слышал, а попросту не обращал внимания. Сам же кондитер, если бы им не являлся, а это исключено, тоже не был осведомлён об этих цветах, но когда он придумывал украшения для Сахарной Долины, то цветов он планировал разместить уйму, чтобы было целое поле. Умпа-лумпы в этом ему любезно помогли, указав на самые замечательные сорта. Среди этих сортов и оказались эустомы.              - Здравствуйте, - мило поздоровалась женщина в регистратуре. Она сразу обратила свои карие глаза на букет. Как бы она сейчас хотела, чтобы этот букет отдался ей.       - Добрый вечер.       - У нас закрыто посещение, извините.       - Меня зовут Вильям Вонка и мне нужно в палату пятьсот двадцать девять к девушке, которая лежит там, - не слушая женщину, сказал мужчина.       - Оу, - спохватилась медсестра. И как она его сразу не узнала. - Простите. Мистер Штольц предупреждал о вас, мистер Вонка, - произнося его фамилию, она кокетливо улыбнулась.       - Отлично, - Вонка положил букет на мягкие стулья для ожидания и снял пальто.              Вильям захотел постучать, но вспомнил, что незачем. Всё равно ему бы никто не ответил. Он медленно открыл дверь. В палате опять стоял еле уловимый запах винограда, перекрывающий больничную вонь. Казалось, что только эта палата не принадлежала больнице. Он поставил цветы в большую стеклянную вазу.       Лазари никак не изменилась. Всё лежала в том же положении с тем же аппаратом ИВЛ, всё так же рядом измерялось её медленное сердцебиение с характерным пиканьем.       Вильям пододвинул стул, стоящий в углу палаты, устроился сбоку от кушетки, чтобы на неё опираться. Он поставил локти на кушетку, подпёр подбородок и сидел в полном молчании полчаса, рассматривая девушку. За окном уже давным давно стемнело. Было слышно только звуки проезжающих машин. К восьми часам в палату пришли медсёстры. Застав его полудремлющего, им пришлось его разбудить. Мужчина с некоторым нежеланием вышел из палаты, определённо раздражённый тем, что ему не дают просто побыть рядом с телом подруги.       - Оу, мистер Вонка, - окликнул его кто-то с другого конца коридора. Это был мистер Штольц с улыбкой от уха до уха. - Вы к Лазари?       - Да.       - Подождите немного. Девчонки там управятся и пойдёте к своей Мимингер.       Вильям кивнул, задумчиво смотря в белый пол.       - Пакуло сказал, что он и Марго приедут утром.       Вильям опять ничего не ответил.       - Они хоть знают, что вы навещаете её?       - Мистер Штольц, - Вонка остро посмотрел на врача. - Извините, но вам какое дело? Неужели я не могу навещать девушку, которую чуть не сбила машина?       - Можете конечно, - прокряхтел Штольц. - Немного необычно наблюдать, как кондитер явился ко мне в больницу, когда о нём пишут в газетах столько гадостей.       - Ну да, - хмыкнул Вонка. - Как будто бы такая большая разница что я делаю со своей личной жизнью.       - Вообще-то разница есть, мистер Вонка. Весь мир за вами наблюдает. И за вашим учеником, - неожиданно голос врача сделался очень грубым и низким. - Мой вам совет, мистер Вонка: не попадайтесь никому на глаза в паре с девушкой. Это может плохо обернуться для вас.       Вильям смерил взглядом деда, которого он превышал в росте не то что на голову, а даже больше.       - Я в ваших советах не нуждаюсь, - он резко встал, увидя, что медсёстры выходят из палаты. - И вообще, ваше дело - наблюдать за состоянием девушки в коме.       - И нечего так раздражаться, - покрутил головой доктор. - Просто запомните мои слова.       Вонка почувствовал к врачу какое-то отторжение. Не удосужив его взглядом, он вновь вошёл в палату к спящей.       Мысли появились у Лазари в голове. Она наконец-то проснулась. Девушка медленно открыла глаза. Всё было, как в первый раз: палата, ночное освещение, маска на пол лица, прищепка на пальце и, наконец, самая неприятная вещь - мочевой катетер. Светловолосая даже представляла с какой болью его будут вытаскивать. Она поразмыслила, чтобы самой сейчас выскочить в коридор, забежать в туалет и там вынуть его из себя, но поняв, что она не врач, решила не испытывать судьбу.       Аппарат ИВЛ надоел ей уже за первую минуту пробуждения. Она хотела протянуть правую руку, чтобы снять его, но поняла, что её кто-то держит. Ненавязчиво, но держит. Сглотнув, она подняла левую руку и сняла с себя маску. Больничный запах ударил ей в нос. Она сделала пару глубоких вдохов ртом, облизала пересохшие губы. Её сердце стало биться чаще, но не настолько, чтобы выпрыгивать из груди, она услышала это от кардиомонитора.       Лазари, поняв, что тот, кто держит её за руку, отпускать не собирается, повернула голову направо, чтобы убедиться, что её пульс стал приходить в норму. Она заметила не только медицинские машины, но и свою прикроватную тумбу, где томился знакомый чёрный цилиндр с красной каймой, а рядом в вазе стоял букет из белых и фиолетовых цветов, названия которых девушка не знала. Разноглазая выдохнула, сердцебиение участилось. Не трудно было догадаться кто же держал её руку. Она с трудом развернула её ладонью вверх, сжав, как могла, руку мужчины. По ощущениям он опять был в своих фиолетовых перчатках. Лазари выдохнула смешок.       Через полчаса девушка попробовала подняться хотя бы на локотки, чтобы хотя бы увидеть кондитера, который по её предположениям просто спал. Сил у проснувшейся девушки было не много, но желание усмотреть старого друга оказалось сильнее. Девушка, помогая себе ногами, всё-таки умудрилась привстать на локтях. То, что она увидела, умилило её и сердце, наконец, забилась так, как нужно. Вильям, сидя на стуле, одну руку, которая была ближе к койке, как раз и накрыл руку девушки, а другая просто лежала у него на колене. Как ни посмотри, а судя по его позе он очень устал.       Лазари растерянно улыбнулась, размышляя будить ей кондитера или нет. Но за неё это сделали медсёстры, вбежавшие в палату.       - Мимингер, подождите, не двигайтесь, - скомандовала одна, вошедшая в палату. От её слов Вильям открыл глаза, резко повернувшись на персонал.       - Нам нужно вас осмотреть, - сказала другая.       Тут и Вонка повернул голову в сторону девушки. Она наконец открыла свои разноцветные глаза.       - Лазари, - он не смог сдержать улыбки и только хотел её обнять, как третья медсестра схватила его сзади.       - Мужчина, выйдите, нужно осмотреть мисс Мимингер. Не переживайте, у вас будет время обнять её.       - Нет... Стойте, - еле слышно сказала Лазари, опираясь на бортики койки, из-зо всех сил стараясь как будто бы слезть с неё. - Стойте, мне нужно...       Лазари не договорила, потому что её обступили две оставшиеся медсестры.       - Сидите тут, - скомандовала медсестра, вытолкнувшая Вонку из палаты. Вильям демонстративно оттряхнул свой жилет от прикосновений женщины. Та на его действие закатила глаза и направилась вдоль по коридору, доставая телефон.       Уже полчаса прошло с того, как медсёстры что-то делали с девушкой. Вильям понимал, что это всё было, чтобы понять всё ли с ней хорошо, но ему всё равно было не по себе. Пару раз он даже слышал возгласы врачей, как: "Да стойте же! Это вам на благо!" Или: "У нас с собой уколы с успокоительным. Сидите смирно!" Он даже не представлял что там делала Лазари с этими медсёстрами, что они так повышали на неё голос. Не могла же она себя к ним не подпускать.       Когда третья сестра вывила Вильяма, у Лазари в горле возник ком. Она знала, что он никуда не уйдёт, но видеть дам в белых халатах - было последнее желание, которое она могла себе представить. Женщины раздели её, стали осматривать тело, просить открыть рот, светили фонариком с глаза. Затем они надели на неё белую больничную пижаму, которая была на два размера больше и принялись вытаскивать катетер, который девушке не нравился больше персонала. Несмотря на все неудобства, что вызывал о это приспособление, Лазари умудрялась сопротивляться врачам, которые пригрозились вколоть ей успокоительное. Девушка даже на эмоциях расплакалась, говоря, что вообще не хочет чувствовать боль после пробуждения. Тогда-то женщины и поняли, что перед ними сейчас эмоционально неустойчивый человек. Они протянули полуголой девушке штаны и нижнее бельё, попросили прощения и одна из низ даже сбегала в кафетерий за какими-то десертами. Только после этого девушка всё-таки согласилась, чтобы они вытащили из неё катетер. Ей было не столь больно, сколько стыдно раздвигать ноги перед двумя женщинами. Но какое же было облегчение, когда внутри она больше ничего не чувствовала. Даже двигаться стало легче.       Медсёстры пообещали, что через некоторое время принесут девушке поесть и попить. Когда они вышли из палаты, то не удивились, увидя там мужчину, томно ходящего взад и вперёд.       - Мы и вам чаю принесём, - сказал одна, абсолютно точно узнав кондитера. А другая подошла к нему впритык и сказала:       - Вы вставать девушке не давайте. Сил ещё мало, а она уже рвётся быстрее ходить да прыгать.       Гневно выдохнув, Вильям отодвинул от себя женщину и через секунду стоял в палате №529. Перед собой он видел всё тот же белый фарфор, только этот самый фарфор уже пытался слезть с больничной койки. Лазари сидела на краю и старательно пыталась дотянуться ногами до пола.       - Вилли! - воскликнула она, рывком спрыгнула на пол, но не ожидала, что будет настолько слаба. Она камнем полетела вниз, но заботливый мужчина в миг оказался рядом, вспоминая слова медсестры.       - Тебе наверняка сказали лежать. Что в этом слове было тебе непонятно?       - Ох, Вильям, - девушка совсем не слушала мужчину. Она обхватила дотянулась до его шеи, прижимаясь к нему из всех своих сил, что были.       - Лаза... - Только сейчас кондитер понял, что она обращается к нему по имени без какого либо стеснения. Ещё и обнимает. Нет, он не мог этого принять. Мужчина посадил Лазари на край кровати, пока та всё так же жалась к нему. Он схватил её руки, отодвинул от себя.       - Что это значит?       - Это значит то, - Лазари даже не сопротивлялась тому, что Вильям отодвинул её, - что я всё помню.       Мужчину как будто бы током пробили. Он отпустил руки девушки, та удобнее села на кровати, рассматривая лицо мужчины. Ей нравилось смотреть, как его глаза бегали из стороны в сторону, губы подрагивали, а савм он выглядел, будто виновный в чём-то. Он определённо не мог понять какую эмоцию испытывать. И тут резко весёлый взгляд Лазари потух, она разглядела рану и синяк, оставленный ею.       - Вилли, - выдохнула она, протягивая руку к щеке шоколадника. Он не сопротивлялся, а только наблюдал.       - Да? - еле слышно выдохнул он.       - Прости. Я... - Девушка опять обняла его вокруг шеи, рукой залезла в волосы. - Прости, я не должна была бить тебя.       - Ли, - выдохнул в задумчивости Вильям, приобнимая её за талию. Рядом с ухом он смог услышать тихие-тихие всхлипы, а через одежду ощущал насколько сердце Мимингер быстро бьётся. Его мысли сбивал виноград, которым пахло от неё.       - П-прост-т-ти меня, - запинаясь от слёз, шептала девушка. Она вжалась в плечо Вонки, не желая отпускать. Отчёт своим действиям она не отдавала. Всё, чего ей хотелось - выплеснуть застоявшиеся эмоции.       - Нет, - отчеканил Вонка, прижимая её крепко к себе. - Это я виноват. Я забылся с кем разговаривал. Мой тон...       - Вильям, - Лазари не смогла тихо плакать так, как планировала, - я так рада. Так рада, что ты не умер из-за меня. Уже второй раз ты с-спасаешь мне жи-изнь, - её голос дрожал вместе с её телом, она никак нре могла остановить слёзы, мешающие говорить.       Мужчина крепче обнял её, стал поглаживать по волосам, которые несколько дней никто не расчёсывал.       - Тише, тише, - как-то машинально стал проговаривать он, словно ребёнка успокаивал.       Парочка обнималась около двенадцати минут. Вернее, всё это время Вильям пытался успокоить Лазари, у который эмоции лились через край. У неё дрожало всё тело. Она всё говорила и говорила, что очень рада видеть шоколатье.       Наконец девушка стала успокаиваться. Выплеснув эмоции, её лицо приобрело совершенно спокойное выражение. Оно было не грустным и не весёлым, но всё-таки иногда на лице проскальзывала улыбочка.       - Я всё помню, - Лазари поудобнее села на кровати, а Вильям уселся на тот же самый стул, на котором сидел ранее. - Вообще всё. И не нужно извиняться, - Лазари перебила мужчину, который открыл было рот. - Я бы на твоём месте поступила бы так же, если такое произошло. Любой бы взбесился, если бы человек говорил, что не знает его, хотя они большое количество времени провели вместе. Меня интересует другое, Вилли.       В этот момент с подносом зашла медсестра. Она оставила еду и пробурчала напоследок что-то про то, чтобы парочка ничем в палате не занималась. Непонятно только для чего это было сказано, ведь Лазари собиралась есть и выслушивать Вонку, а Вонка, в свою очередь, собирался говорить и выслушивать Лазари.       - Чарли мне говорил, что ты памяти лишилась, - признался Вонка, - а я не поверил.       - Любой бы не поверил, - пожала Лазари плечами. - Но стой. Я хочу сразу спросить про письма. Сейчас я всё помню и я до сих пор не понимаю о каких письмах ведётся речь.       Вонка сделал резкий вдох носом. Он понимал, что она точно спросит про это.       Мужчина резко встал, отошёл к окну, заведя руки за спину. Лазари очень удивилась этому движению и напряглась.       - Вилли? - Она никак не ожидала, что он поведёт себя так. Это же была она - девочка, с которой они знакомы. Она не могла сделать что-то не то.       Лазари проводила его взглядом. В ночи его силуэт освещал только слабый белый ночник, висевший над входом в палату, а из окна падал слабый свет луны. Вонка задумчиво смотрел куда-то вдаль.       Напряжённое молчание слишком затянулось. Лазари понимала лишь малую часть чувств, которые хлестали внутри него. Кондитер-то и сам не до конца понимал их. Некоторые он и вовсе не принимал. Он готов был на коленях просить у девушки прощения, но в то же время понимал, что он ни в чём не виноват. Так же, как и она.       - Я писал тебе письма с поздравлениями на твои дни рождения, - начал мужчина, раздумывая над словами. - И ты на них отвечала. Только ты это быть не могла. Ты же... Память, - трудно выговаривал он.       Лазари задел этот тон. Холодный. Он не так с ней разговаривал. Она хотела увидеть старого Вилли. Друга Вилли, но понимала, что он уже не мальчик и даже не парень, а взрослый мужчина. Да и она не подросток.       - Вильям, - девушка переставила поднос на край жёсткой койки. Она аккуратно свесила ноги, оценивая сможет ли устоять. Она не могла, но она невероятно хотела обнять своего старого друга. Встав на стопы, она сделал толчок от кровати. Светловолосая сделала только три шага, а это была всего лишь половина пути от койки до окна. Лазари была ещё слишком слаба. Сам мужчина, не замечая этого, всё так же смотрел вдаль, борясь с чувствами внутри. Ему помешал резкий звук сзади. Он развернулся на носках и увидел, что перед ним почти лежит девушка. Она еле как держала тело на руках. Ещё чуть-чуть и она бы вовсе свалилась на холодный пол.       - Ну что за самоотверженность, - пробурчал Вонка. Он присел, чтобы поднять девушку, но та из-за всех сил вцепилась в его плечи.       - Вилли, - её разноцветные глаза сверкнули в свете луны каким-то невообразимым теплом, способным растопить ледники, - я... Я наверное не почувствую то, что ты чувствуешь сейчас, но не вини себя ни в чём. Ни я, ни ты не виноваты в том, что случилось, понимаешь? Мне и тебе незачем обдумывать это.       - Прекрати, - резко остановил мужчина её. Она этого не ожидала. Девушка застыла, смотря в лицо шоколатье. Только сейчас она поняла что так при "первой" встрече её так понравилось в нём. Если бы она его помнила, то никогда бы не заметила того, какие выразительные глаза имел шоколадный гений, какие у него были утончённые черты лица, какой голос и запах. Его запах сводил Лазари с ума. Она, будучи в таком слабом состоянии только и хотела, что обнимать Вильяма, вдыхая его парфюм и запах шоколада.       Лазари, будучи девушкой не из глупых, сразу поняла, что влюбляется в мужчину. Когда он строго посмотрел на неё, то её щёки в миг покраснели, она отвела глаза, уткнувшись лбом ему в грудь.       - Тебе нельзя вставать, а ты падаешь, - прозвучало у неё над головой. Мужские руки подхватили её, прижав к себе и посадили на постель, успевшую остыть.       - Прости, - в смущении промямлила девушка.       - Не за что тебе извиняться, - Вонка сел на стул у койки. - Сама же сказала, что никто из нас не виноват.       - Просто, ты так задумался, вот я и... - она виновато подняла на него разноцветные глаза. От этого взгляда мужчине стало не по себе. Захотелось опять обнять Мимингер. Ему было так спокойно и приятно, когда рядом было её фарфоровое тело, пахнущее виноградом. Было приятно, когда она что-то тихо-тихо говорила, предназначенное только ему, чтобы этого не услышал никто. Именно этого чувства, которое настигло Вильяма, он так боялся - влюблённости, а в следствии и любви...       - Всё нормально.       Недолго помолчав, Лазари сказала:       - Вилли, подай пожалуйста поднос. Есть хочу.       Вильям заботливо поставил поднос Лазари на колени. Девушка очень удивилась, когда с трудом смогла поднять руку.       - Ох, - ложка упала на поднос, когда Лазари предприняла попытки её взять. - Опять это, - Лазари выдохнула, положив руку вдоль тела.       - Что такое?       - В первый раз тоже так было. Думала, что в этот раз этого не будет. Это слабость в теле после комы. Телу очень тяжело делать что-то.       - А чьи же это тогда были письма? - вдруг спросил Вонка, не обратив внимание на предложение, сказанное девушкой.       Вильям пододвинулся ближе к ней, взял ложку и зачерпнул туда мятой картошки.       - Не знаю, - тяжело выдохнула девушка. - Что ты...       - Открывай рот.       - Вилли, я не буду есть с... - она не договорила, потому что мужчина умело попал ей ложкой в рот, пока она возражала.       - А ты представь, что тебя медбрат кормит.       - Тогда ещё хуже, - прожёвывая, сказала Лазари. Она немного покрылась румянцем при мысли, что Вонка был бы медбратом, а ещё от того, что она так просто разговаривала с ним на "ты". Некоторое время назад она ведь говорила "вы". - А какое число? - опомнилась девушка.       - Двадцать четвёртое января.       - Двадцать четвёртое! - изумилась Лазари, воро́тясь от ложки. - День рождения Чарли же.       Вильям прекрасно помнил про день рождения ученика. И как было прекрасно, что Лазари очнулась именно в этот день.       - Будет ему сюрприз, когда ты явишься к нему. Открой рот.       - А что ты ему дарить будешь? - Лазари опять не послушала кондитера и ложка так и осталась висеть рядом с её ртом.       - Он просил в подарок отвести его в несколько небезопасных цехов. Ещё несколько новых костюмов, пару вещей по мелочи.       - Ого, - Лазари повернула голову к окну. - Какой подарок. А я... - Вильям опять засунул ей в рот ложку.       - Продолжай, - он улыбнулся, как кот, зачерпывая новую порцию.       - Он несколько раз говорил мне, что хочет куда-нибудь полететь. Он говорил, что ему очень понравилось, когда вы летали в Швейцарию.       - Ах да, он на всё смотрел, как будто в первый раз видел мир, - Вонка посмеялся.       - Я подумала, когда ещё тебя не помнила, что ты бы ему в любом случае разрешил. А сейчас, когда я помню тебя, то значит, точно разрешишь.       - Конечно разрешу, - мягко сказал мужчина, даже сам удивляясь своему тону. Ему было приятно, что Лазари с ним разговаривала так просто. Не было никакого недопонимая, никаких холодных взглядов. Она называла его на "ты" так просто. Стоило всего-лишь ещё раз спасти её из-под машины, подождать, пока она выйдет из комы и их отношения опять налажены. Но слово "налажены" ещё долго не промелькнёт в их взаимоотношениях.       И Мимингер и Вонка стали чувствовать что-то тёплое в груди, когда говорили, когда смотрели друг на друга. Каждый из них по-своему боялся этого чувства. Первая думала, что стоит лишь немного поддаться эмоциям и всё кончено, а второй размышлял над тем, чтобы эти чувства искоренить из себя, уничтожить, чтобы ничего не чувствовать.       Лазари знала, что всему виной то, что она забыла Вонку и встретила его не как старого друга, а как великого кондитера, как мужчину, в конце концов. Мужчину, который был ей симпатичен. Но она прекрасно знала, что она ему не интересна. Он просто поддерживал с ней связь из-за её отца. Ветос Мимингер много сделал для него. Вильям не мог тако просто разорвать отношения с Мимингер. Из-за уважения к тому, кто помог ему, он, возможно и хотел поддерживать связь. Дружескую. Но на большее идти было глупо.       Вильям тоже знал от чего ему на душе стало так тепло. Он понимал эти чувства. Он ещё год назад стал влюбляться во внешность девушки, но его отталкивали "её" письма. А сейчас, когда Мимингер обнимала его, плакала ему в плечо, называла на "ты" он окончательно понял, что влюбился. Ему хотелось не просто увидеть улыбку на её маленьких фарфоровых пухлых бледных губках, но и поцеловать. В то же время он понимал, что в нём она не видит кого-то большего, чем просто друг. Он был просто не тем человеком, которого бы девушка полюбила.       Эти двое в лунную ночь ошибались. Вильям, кормя девушку с ложки, всё восхищался её чертами лица и манерой речи. Лазари, в свою очередь, восхищалась заботой мужчины и тем, с каким уважением он говорит с ней. Им вдвоём безумно хотелось обнять друг друга, но они понимали, что уже хватит объятий. Иначе это перерастет в то, о чём предупреждала медсестра, выходя из палаты.