***
Вечер подкрался незаметно. Настолько, что Мотидзуки из её «переводческого запоя» вывела уборщица, пришедшая мыть полы и выносить мусор. Почтенная пожилая женщина была ошеломлена, увидев, что в девять вечера кто-то помимо охранников и клининг-сервиса остался в «Ota Plaza». — Уважаемая, это ж вы как засиделись! Через час уже офис закроют! Вэи, едва подняв голову, которая, казалось, превратилась в гудящий улей, рассеянно протянула: — Ч-час? Это сколько? — Чего сколько? — уборщица в удивлении вскинула аккуратные брови. Махнула рукой, мол, безнадёжный случай, и наклонилась к ведру, чтобы смочить мягкую тряпку. — Час это час. Чего тут непонятного… — Простите, я, быть может, выразилась неверно… — девушка потёрла пальцами висок, смотря на габаритную женщину в темно-зеленом переднике, кажущимся крохотным передничком на выдающихся округлостях живота и груди. — Сколько сейчас времени, вы не могли бы подсказать, если вас не затруднит. — Да нет, уважаемая, с чего бы… — кряхтя произнесла уборщица. — Сейчас девять вечера. Вэи едва не соскользнула со стула. Девять! «Я работала больше двенадцати часов… А ещё удивляюсь, почему чувствую себя, как принц Мотихито, узнавший, что отныне он в опале!» — девушка поспешила взять свой рюкзак, чтобы поскорее собрать вещи и не мешать почтенной женщине выполнять её работу. Удивительно, как они обе вообще умудрились втиснуться в крохотное пространство, окружённое офисной мебелью. Пальто решила накинуть в лифте — всё равно сегодня там никого уже точно не будет. — До свидания! Спасибо вам за вашу работу! — Вэи поклонилась на прощание. Ей было совестно и стыдно, ведь после неё мусорница была доверху наполнена фантиками, стаканчиками из-под кофе и неудачными вариантами перевода. — О, спасибо, уважаемая! Хорошо проведите вечер и отдохните хоть чуток! — уборщица ответила ей встречным поклоном и тёплой улыбкой тонких губ, украшенных бледного оттенка помадой. Вслед за Вэи в коридор выкатилось кресло. Вместе с шуршанием колёс по мытому полу послышалось глуховатое ворчание: — Ну и бес проклятый этот начальник, который заставляет так впахивать подчинённых… «В любом случае он заплатит», — подумала одаренная сочувствием «несчастная». — «По полной ставке. На пункте охраны ведь пробивается время, когда ухожу. Жаль только, документы с собой не взять. Нужно сдавать в приёмную, класть в лоточек на стол Натсуми-сан». Дробный стук собственных каблуков отзывался вспышкой выстрелов в мозгу. Пришлось прикусить щеку, чтобы лицо не исказилось в болезненной судороге. Не хотелось показывать охранникам свою слабость, а также давать повод, чтобы вдобавок к «хладнокровному тирану» Тобирама-сама стал ещё «безжалостным РАБотодателем». — До свидания, Дзюнпэй-сан, Фуджита-сан! — чуть более вяло, но всё с тем же прежним дружелюбием Вэи попрощалась с блюстителями безопасности и спокойствии бизнес-центра. Они ответили ей встречным прощанием и добавили к нему: «Сегодня вы что-то совсем заработались». — Тружусь во благо кондитерской промышленности Японии! — Мотидзуки даже нашла в себе силы выпятить грудь колесом, придавая значимость сказанной лжи. Мужчины шутку оценили. «В какой-то степени ведь и правда на благо «Confectionary»… Стоимость тех компаний войдет в общую оценку стоимости всего бизнеса… Вроде как это после повлияет на акции… И деньги пойдут в централизованный фонд», — раздробленные мысли словно бы внимали ветру, дующему будто бы во всех направлениях сразу. Мотидзуки казалось, что холодные потоки забрались под пальто, юбку, омыли ноги, защищённые лишь тонким капроном. «Вот же пустоголовая тетеря! Лучше бы брюки тогда надела… Всё равно, что скажут, будто неженственно это, мужчинам приличествует в штанах приходить. Зато тепло и не стесняет ничего», — это была не злость, а, скорее, лёгкое раздражение, вызванное истощением мозга. Быть может, поэтому с минуту Вэи стояла, не представляя, куда деть своё бренное тело, чтобы не походить на одинокую мельницу на обширном поле. — Метро… туда мне надо… — её едва слышное бурчание под нос уносил и растворял в своём утомлённом вое ветер. Следом исчезали в лабиринте зданий его невидимые потоки, разбивающиеся о стеклянные витрины и панорамные окна. Мотидзуки ускорила шаг, а на мрачную ленту чёрной реки и вовсе старалась не смотреть. Невнятный страх перед водной стихией, в особенности, усиливался после заката, когда весь ужас глубин будто бы поднимался на поверхность вод. Спустя чуть более, чем полчаса поезд домчал едва не уснувшую ударную переводчицу до специального района Токио — Аракава. Зажигательная J pop песня девушек из группы «Wink» не помогла сохранить ясность сознания. Вэи едва не проспала свою остановку. Но, на сей раз, благо, поезд затормозил резко, и сосед, такой же уставший офисный работник, навалился на неё, тем самым беспардонно выпнув из мира грёз обратно в ледяную юдоль реальности. Нажатием кнопки поставив «Jive Into The Night» на повтор, Мотидзуки быстрым шагом направилась в ближайший магазин. «Хорошо, что ещё днём остатки разума подсказали заблаговременно предупредить Наруто о моём визите… А, ведь, забыла бы, могла бы встретиться лишь со входной дверью его квартиры. Обидно», — с такими мыслями она юркнула за стеклянную дверцу небольшой точки. Впрочем, славилась она не только приятными ценами, но и хорошим качеством овощей и фруктов, которые, если верить продавцу и по совместительству владельцу, выращивал на собственном огороде его брат в Канадзаве, что в префектуре Исикава. Вэи накупила достаточно овощей и ещё минут десять поболтала с приятным пожилым владельцем, не упустив случая посетовать на возросшие налоги и упавшую ниже достоинства некоторых политиков иену, после чего направилась прямиком к дому ото-то. Это была невысокая, но широкая пятиэтажка. В выцветшей, серо-чёрной мгле её некрашеные бетонные стены казались ещё унылее и тоскливее, чем при свете дня. Проёмы окон, не озарённых электрическими лампами, уподобились чёрным впадинам. Под некоторыми из них висели громоздкие наружные вентиляторы, но только над верхними тянулись длинные грязно-белые змеи труб. Вэи нравился этот дом с плоской крышей — он был похож на «хрущевки», заполонявшие спальные районы Москвы. Такие же, предназначенные для рабочих. Аракава — это район не тех, кто трудится в модных костюмах и элегантных платьях. Это район людей, зарабатывающих на жизнь тяжёлым, зачастую, не самым благодарным трудом. Туристов тут не особо жаловали и привлечь не пытались, чтобы пёстрые шумные толпы не нарушали покой. Девушка невольно сравнила его с виденным ещё вчера Гинздой, блещущим неоновым великолепием и шармом достатка. Контраст поражал. «Такая чёткая грань между вопиющим богатством и обычной жизнью, кое-как…» — Вэи стало ужасно совестно, стоило вспомнить её новый пеньюар за двухмесячную зарплату среднестатистического жителя Аракавы. — «У нас такой же контраст был. Партийные работники жили отнюдь не хуже богачей из Гиндзы. Просто напоказ всё не выставлялось, вот и вся разница». Она сделала шаг в сторону тяжеловесной бетонной громады. Из тени, размытой призрачно-белым сетом фонаря, выступали тонкие прутья перил наружных лестниц. Могло показаться, что они уходят прямо в стену, однако, иллюзорность видения рассеивалась, стоило лишь присмотреться. Открытые галереи соединяли пятиэтажку с другим зданием, могущим похвастаться ещё двумя этажами сверху и меланхолично-голубой покраской стен. Одна из них образовывала нечто вроде заграждения, укрывающего от глаз лестничную площадку. Наруто пару раз водил Вэи туда. Они даже поспорили, кто быстрее добежит с седьмого на первый… Горюющей побежденной пришлось покупать победителю три миски рамена в ближайшем ресторанчике, «Ичираку рамен». Вэи ступила на тротуар. Его рёбра были окрашены в ярко-жёлтый, чтобы даже ночью неосторожный водитель не заехал на площадку пешеходов. Огляделась. Сонно покачивая ветвями скребли металлическую сетку забора кусты. Безлиственные деревья гротескными извилистыми тенями возвышались на другой стороне улицы. Вокруг ни души. Сжав пластиковые ручки покрепче, Мотидзуки ускорила шаг. Безлюдная красота вдохновляет и пугает. Хочешь не хочешь, а в душу закрадываются разные подозрения… Только стук собственных шагов был слышен на лестнице. Принюхавшись, Вэи уловила солоноватый запах жаренной рыбы, доносящийся откуда-то с третьего этажа. «Люди сейчас ужинают, отдыхают, восстанавливаются после тяжёлого дня… Как не посочувствовать! Им… и себе можно. Немножечко, чтобы не разнежилась от себяжаления», — она устало улыбнулась в пустоту, которую озарял слабый свет энергосберегающих лампочек. Песня «Jive Into The Night» уже в который раз играла на повторе. Её танцевальная зажигательность слой за слоем отскребала с души тот налёт усталости, который придаёт поведению особую ворчливость. Последнее, чего хотела Мотидзуки — портить настроение Наруто кислым лицом и комментариями. Он открыл после второго стука. Вэи предупредительно сделала шаг назад, чтобы не получить по носу дверью. Едва успела! Наруто распахнул её с такой стремительностью, что тишину площадки пронзил свистящий звук. — Онее-чан!!! А я ждал тебя, ждал!!! Он тут же без стеснения сгрёб Мотидзуки в объятия, вместе с её рюкзаками и пакетами. — Ахах, ото-то, я тоже ждала встречи с тобой! — со смехом сказала она и едва пошевелила руками. — Бежала так быстро, как только могла! Давай войдем внутрь, не будем беспокоить часы отдыха соседей своими радостными воплями. — Ай, да, ты права, я чёт совсем от радости растерялся, — Узумаки виновато почесал затылок. Однако тут же поспешил выхватить из рук «старшей сестры» тяжёлые пакеты. — Всё никак не пойму, зачем ты так много покупаешь? Я между прочим и сам могу… — Накупить чипсов? — она тихо рассмеялась. — Не сомневаюсь, в этом тебе моя консультация не нужна. В отличие от овощного отдела, который ты обходишь десятой дорогой. — Было б там на что смотреть! — донеслось радостно-ворчливое из кухни. — А вот и есть, если хорошенько присмотреться! — ответ прилетел из прихожей. Это было крохотное пространство со встроенным в стену шкафом и ювелирно-маленькой табуреточкой служило своеобразным камнем на распутье, от которого начинались три дороги. Одна — в спальню и по совместительству гостиную. Вторая — на кухню. Третья — в совмещенный санузел. И вновь на ум невольно пришло сравнение с апартаментами Сасори — то был дворец небожителей. Не только в отношении общей площади, но и отделки. Её же с Шу квартира занимала среднее положение между двумя крайностями — достаточно просторная, даже коридорчик имелся, но не блещущая дизайнерским ремонтом или дырами в обоях. Последние оставил Наруто, когда перетаскивал стул из спальни на кухню. «Фиг с ними, новые поклею, как только выселюсь… А пока просто припрячу за какой-нибудь фигнюшкой, чтобы хозяин не заметил», — так жизнерадостно объявил он Вэи, опешившей, когда впервые увидела эти следы вандализма. Она поспешила снять с себя обувь, пальто, повесить на плечико вешалки шарф в котиками. Рюкзак поставила рядом со скамеечкой. Затем прошлась по квартире, словно ревизор с проверкой. Результат которой, впрочем, был неутешителен. «Колготы придётся стирать и как-нибудь аккуратно повесить сушиться, чтобы не смущать Сасори… Полы, уф, грязные, как тротуар на центральной улице! Под диваном бумажки… Рядом с ним пустые жестяные банки из-под газированных напитков», — Вэи осторожно приблизилась к перекинутой через спинку футболке. — «По виду можно сказать, она после покупки так и не познакомилась с водой и порошком… И носки везде разбросаны». Устало выдохнув, она решительно сняла с себя пиджак. Повесила его в шкаф, рядом с курткой. Закатала рукава блузки, припомнив японский вариант такой пословицы, звучащий как: «подвязать рукава шнурками тасуки». После чего достала из ванной позабытые обитателем дома ведро, тряпку и моющее. Принялась за дело. — Онее-чан, ну зачем ты вечно запариваешься с этой уборкой?! — с негодованием воскликнул Наруто, когда Вэи пришла в кухню за веником и совком. — И так ведь нормально… — Ненормально, ото-то, ненормально, — Мотидзуки начала активно выметать из-под дивана залежи обёрток. — Стерильную чистоту наводить не нужно — никаких сил на это не хватит. Но хотя бы минимальный, пригодный для жизни, а не выживания порядок поддерживать нужно. — Кому? — Тебе. И здоровью твоему, — Вэи отнесла в кухню целую горку шуршащих бумажек. — А ещё кошельку. Вот поселятся с тобой неплательщики-тараканы, будешь после за них хозяину долю отдавать. Как минимум… — она вернулась в комнату, где уже суетился Узумаки, решительно собирающий носочный урожай, как раз поспевший для стирки. — Чтобы вывести их восвояси. — Ладно-ладно, онее-чан, твоя взяла… — исказив лицо в гримасе отвращения, Наруто держал на вытянутой руке оранжевый носок. — Ещё буду деньги на всяких тараканов тратить… — Вот это правильный настрой! — она подняла в воздух метлу с важным видом, словно победоносный полководец меч. — С таким каждый раз берись протирать пыль или, для начала, когда решишь бросить бумажку не на пол, а в мусорницу. — Идти до неё! — крикнул Наруто из ванной. — Найди специальную для бумажек и рядом держи! Я так делаю, чтобы не вырастить такую же плантацию обёрток! — бросила в ответ Вэи. Скрючившись, она с тщанием выдворяла из-под мягкой мебели всё, что не должно было лежать под ней. Хоть и упёрлась коленками в ковёр, однако, не смутные, а вполне явные сомнения терзали её. «Вряд ли ото-то пылесосил его за эту неделю… Если никто не ступал на него грязными ботинками, что маловероятно, учитывая привычку японцев разуваться сразу на пороге, тогда у меня есть шанс сохранить хотя бы видимость того, что на мне чистые колготки», — только успела она закончить свою мысль, а также подметать полы, как над головой громовым раскатом раздался голос Наруто. — Эхей, онее-чан, дай-ка я подсоблю тебе как-нибудь! Может помыть что? — Всё в порядке, ото-то, я сама разгребу этот беспорядок, — Вэи ободряюще улыбнулась юноше, потерянно озирающемуся по сторонам. — Лучше возьми в моём рюкзаке конспекты и ознакомься с ними. Пока я здесь, то объясню тебе что-нибудь, если вдруг не понятно будет. — Не «вдруг», а «точно» непонятно будет, — в задорном голосе Узумаки послышалось облегчение: убираться он любил ещё меньше, чем решать экономические задачи. — Никак не пойму, ну нафиг нам на факультете экономики нужна литература… Мне в отчётах писать не о всяких вымышленных героях и вечных смыслах нужно будет… — Кроме того, что университет развивает ум, он ещё развивает сердце, — говоря, она активно тёрла тряпкой подозрительное жирное пятно. — Это немаловажно для человека… Впрочем, и без моих скучных наставлений ты это знаешь. — Без этой, как её… импичмента… — Наруто, вернувшийся с ярко-розовой и лиловой тетрадями в руках, цокнул языков, когда понял, что не угадал «заумное» слово. — Нет… Импичмент тут вообще не причём… Ну там другое было… — Эмпатия? — услужливо подсказала «старшая сестра», силящаяся дотянуться шваброй до чего-то за тумбой, на которой гордо стоял старый телевизор. — О-о-о, да, она самая, эмпатия эта! — он с удовольствием плюхнулся на стул возле входа в комнату. На него юный Узумаки обычно скидывал вещи и… всё что придётся. — Без неё не проживёшь и не поймешь боль других людей… А как же общаться тогда, когда понять даже не пытаешься? Тяжёлый вздох вырвался из девичьей груди. И перед глазами отчего-то предстал образ сурового начальника, властвующего над компанией из мрачной твердыни своего кабинета… «Действительно… стоит попытаться», — искра решительности потухла, оставив после себя лишь лёгкий след благодарности «младшему брату». Он всегда неосознанно умудрялся учить старшую чему-то, что упускал её взгляд, замыленный быстротечной чередою будничных дел. — Ты так верно подметил, ото-то… совсем никак. Поэтому, прошу, постарайся понять тексты: они вовсе не такие скучные и плохие, какими могут показаться на первый взгляд. Совсем как люди. Стоит только немного подождать и углубиться, и ты откроешь для себя удивительный мир чьей-то души, — Вэи одарила устало-мягкой улыбкой задумчивого Наруто прежде, чем вышла из комнаты, чтобы поменять мутную воду на чистую. — К тому же изучение литературы учит искать нужную информацию из её огромного потока! Необходимое знание, в наш то высокотехнологичный век! — Ага, голова уже пухнет от всей инфы, которую нужно впитывать и обрабатывать как-то! Взять хотя бы… Ай! — Что случилось?! — Вэи бросилась в гостиную. Её охватил страх за друга. «Он же сидел… Я шума не слышала, значит, стул не сломался… Таракан всё же выполз?!» — в её голове родилось несколько предположений за те секунды, пока она пересекала крохотное пространство прихожей. Наруто всё так же сидел в гостиной, озарённой густым жёлтым светом. В комнате не изменилось ничего, кроме выражения лица юноши, который смотрел на онее-чан, как тот, кто забыл сообщить другу новость мировой значимости. — Говнюк же возвращается!!! Совсем сказать забыл! Вэи едва не выронила ведро. Сознание, ещё взбудораженное домыслами, решительно противилось восприятию неожиданных данных. — Ч-чего?.. К-кто? Она не смогла придумать ничего умнее, да, и к тому же, это было излишне, так как Наруто, начав размахивать её конспектами, точно отнятыми у врага знамёнами, затараторил: — Саске, Саске! Помнишь, я тебе о нём рассказывал?! — Помню-помню, — Мотидзуки с облегчением выдохнула, радуясь, что её предположения таковыми и остались. — Твой друг, который уехал в Америку учиться. Он на каникулы вернуться решил? Она начала повторное мытье полов. В это время Узумаки эмоционально описывал ей это знаменательное событие, а, заодно, и давал комментарии касательно аспектов уклада жизни одной из самых влиятельных и уважаемых семей Японии — Учих. — Не он решил, онее-чан, а его батя, Учиха Фугаку… Этот говнюшеныш ни за что не вылез бы из своих Штатов, я тебе серьезно говорю. Но ему батя такой ультиматум поставил: либо едь домой, либо получишь от банкиров фигу, а не деньги… Ну, а Саске, этот лоботряс, в отличие от меня не подрабатывает, тип, он не за тем, чтобы горбатиться на всяких богачей в Америку ехал. Пишет там работы учёные каике-то… В общем, делает всё, чтобы отмазка была назад не возвращаться на ближайшие каникулы! Вэи, знающая, как сильно на самом деле Наруто скучал по лучшему другу-говнюку, лишь покачивала головой. «Он тяжело переживает расставание… расстояние… Разный часовой пояс диктует свои условия. К тому же Саске на связь редко выходит, вот ото-то и бесится», — она бросила взгляд на раскрасневшееся от негодования лицо Наруто, насупившегося, удручённо смотрящего в чёрный экран телевизора. — «Но это бешенство, вызванное большой и чистой дружеской привязанностью». — Но почему он не хочет возвращаться? Разве не скучает по дому? — Он от него бежит, онее-чан. — Ками… как же так? — безмерно тоскующая по родным лишь удивлялась, подозревая, что за таким поведением явно кроется разлад в семье. «Понимаю его отчасти… Сама, вон, тёте позвонить скоро смогу, а боюсь так, что отсрочить этот миг хочется». — Саске говорит, что не хочет возвращаться к этим, щас точно скажу… Хм, как же он их так обозвал, а, вот: «шизики, мысленно застрявшие в эпоху Сэнгоку». Вечно выпендриваться любит, тип, посмотрите, я умею предложения красивые делать. — А почему бы и не повыпендриваться, если есть чем, — со смехом сказала Вэи, скрывшись за дверью. — Ой, было б чем!.. — бросил ей в ответ Наруто, скрестив руки на груди. — Ты тож, вон, красиво говоришь и не строишь из себя всю такую умную… А Саске… Эх, — в печальном вздохе послышался отзвук едва скрываемой горечи, — а Саске, наверное, корчит из себя профессора, чтоб почувствовать себя важным… Хоть где-то… Мотидзуки вернулась в гостиную с небольшой тряпочкой для протирания пыли. Первой жертвой тотальной уборки стала обшарпанная тумба. Её когда-то прикрывала декоративная салфетка с вышивкой цветов сливы мэйхуа. Только Наруто куда-то её снёс со словами: «На кой фиг мне нужны эти девчачьи цацки?» Сейчас же Узумаки снёс заставу сосредоточенности своей «онее-чан» потоком информации о несчастьях лучшего друга. — Ой, онее-чан, у него в семье такой вот выпендрежной речью ты фиг кого удивишь. Они там все как вот в этих книжках общаются, — он ткнул пальцем в лиловую тетрадь конспекта. — Я то тож так могу, ты знаешь, просто не хочу запариваться… Если и так поймешь, то нафиг выкручиваться? А вот у Саске… Там сложнее… Понимаешь, у него есть брат старший, Итачи. Такой вот идеальный весь из себя. — Сын маминой подруги, — Вэи, перекладывая стопки манги на журнальный столик, предложила хлёсткий русский вариант определения такого юного дарования. — Во-во, сын маминой подруги… Только он сын самой мамы Саске, а это хуже. Перед глазами вечно маячит, пример с него брать нужно… А Саске, ну, ты представляешь, как настрадался из-за примера этого?! — Наруто активно жестикулировал в такт речи, не будучи в силах выдержать давление эмоций. — Вечно ему тыкали в нос достижениями его аники! Тип: «вот, Итачи первое место на конкурсе юных пианистов занял, а ты ноту «фа» от «соль» отличить не можешь!» И всё равно, что Саске тогда шкетом пятилетним был, ведь Итачи в его возрасте уже концерт для фортепиано Листа играл!.. Или, вот, ещё: «ты стихотворение плохо выучил?! Что за бездарный мальчишка!» И всё потому, что его аники может процитировать чуть ли не любое из сборника с названием «Черта-с-два-ты-недоумок-произнесёшь»! И так по кругу, онее-чан, по кругу… Мотидзуки молчала, позволяя Наруто выплеснуть всю саднящую боль за несправедливость, из-за которой настрадался друг, и сам Узумаки, всегда принимающий печаль других близко к сердцу. И могла ли сама она не сочувствовать? «Бедный, бедный этот юноша… Саске… Бесконечные сравнения, соревнования, слёзы, разочарование, которое видишь в глазах возлагающих на тебя надежды», — так думала она, медленно протирая подоконник и вспоминая себя… Пожалуй, Вэи уже заочно прониклась пониманием к Учихе младшему. Но и старшего ей было не менее жаль. «Такой идеал недостижим без кропотливого труда. Уверена, этот «сын маминой подруги» сполна расплатился за право быть образчиком просвещения», — своё предположение Мотидзуки оставила при себе. Не к чему высказывать его сейчас, когда Наруто искал в ней поддержки, а не нравоучений. — Ужасно!.. — И не говори! Наверное из-за этого Саске выпендривается много… Хочет, чтоб хоть где-то его за значимого человека принимали, а не смешивали с грязью, как дома… Он, кста, поэтому в Америку и свинтил. Хотел увидеть как «адекватные люди живут», ну, как выразился он. После школы сразу в Гарвард свалил. — Его родственники обрадовались? Я слышала, кажется, это престижный университет. — Самый престижижный… тьфу, китайские словечки, — устало махнув рукой, мол, обречённое на провал дело, Наруто проводил взглядом Вэи. — А ты… — Говори-говори! Я пока приберусь в прихожей и остальных комнатах! — Аа-а-а, я щас к тебе подойду, хотя, хорошо, конечно, что стены тут картонные что ли — из этой комнаты слышно, что в туалете делается, — Узумаки хихикнул, но после его голос приобрёл былую удручённость. — Да его предкам то ли пофиг было, то ли они просто согласились с выбором Саске хотя бы раз в жизни. Больше орали старшие, там бабки, деды, дядьки и тётьки в возрасте. Обвиняли, что родину предал, свалил к этим «хамам» учиться… А Сорбонна, то, дескать лучше. Или там Высшую нормальную школу в Париже… Ну, идиотское название, серьезно. А что, ненормальные что ли бывают? Вэи лишь смущенно пожала плечами. Ей было совестно признаться, что обо всех названных университетах она и слыхом не слыхала. — В общем, Саске натерпелся и тут… Главе их клана, дядьке Мадаре, вообще до лампочки было. Вроде бы он сказал: «Пусть катится хоть к чёрту в пекло». Там только дядька Изуна одобрил выбор, тип, потому что его знакомый юрист там учился. — Семья твоего друга… — девушка даже не представляла, как бы помягче выразиться. — С приколом, да. — Верно подметила, онее-чан, с приколом! Только не смешным нифига, — Наруто вызвался оттирать пыль с подоконника на кухне. Работа пошла значительно быстрее. — Хотя, вот, сегодня у меня на работе смешной прикол был. С дядькой Мадарой как раз связан… Ух… — он вздрогнул, словно вспомнив нечто страшное. — Короче, наши гении из «Konoha Innovations» состряпали новый корпоративный мессенджер. Какой-то более крутой, быстрый, ну… в общем… более функциональный, если по-китайски выражаться. Другим втюхивают за долляры, мы, ясно, получили его бесплатно. И, в общем, были там всякие тренинги. Учили пользоваться программой… Мотидзуки, к этому времени закончившая подвергать полы водным процедурам, вымыла руки и приступила к сложному делу — приготовлению еды для «младшего». Она всегда наготавливала с расчётом, чтобы хватило на неделю и ещё с собой в университет или на работу оставалось. Внимательно вслушиваясь в звучание непрерывного речевого потока, Вэи повязала ярко-розовый передничек с «Хеллоу Кити» на кармашке. Эту явно «девчачью цацку» Наруто берёг, так как принадлежала она сестрёнке. Насколько она знала, ото-то с гордостью объявлял университетским приятелям, посмеивающимся с забавной вещицы, что «Вэи-чан, его названная старшая сестрёнка» приходит раз в неделю, чтобы приготовить ему обеды и помочь убраться. Тогда смешки сменялись завистливыми вздохами. — Позволь-ка я угадаю… — Мотидзуки начала промывать рис. Шипящий шум воды наполнил кухоньку два на два метра. — Ты не слушал, когда объясняли, как ею пользоваться? — Ага… — Наруто улыбнулся широко и гордо, будто это было величайшим из его достижений. — Дурак я что ли этот бубнёж слушать? Я домашку втихую делал… И, вообще, я там не один такой был! — И не сомневаюсь, — Вэи вспомнила похожие мероприятия в их фирме. Засыпала рис в рисоварку. Принялась разделывать рыбу. — Обычно на такое ходят по принуждению. Результат соответствующий… — Если бы там хотя бы объяснять потрудились не так скучно! Я тебе отвечаю, даже лекции по Экономике предприятия по сравнению с этим пипец каким интересным кажется. Прямо как новая глава «Легенды о героях Галактики»… Наруто уселся за небольшой квадратный столик, передвинутый им же к окну. В квартире, которую он снимал на свои честно заработанные деньги, юноша старался навести тот порядок, который соответствовал его желаниям и представлениям о комфорте. С другого же рода порядком, или, вернее, его отсутствием, ему помогала справляться «лучшая в мире старшая сестра». Сейчас она активно готовила несколько блюд сразу: пока варились рис и суп, Вэи разбиралась с рыбой. За окном, покрытым полупрозрачным, серым слоем грязи, тускло горели фонари, пронзительно завывал ветер. — Я, кстати, её скоро куплю! — После расскажешь, о чем там было? — И покажу, и расскажу! — горячо пообещал Наруто и, упершись локтями в стол, устроил подбородок на раскрытых ладонях. — И, в общем, об этом приколе… Я сегодня решил воспользоваться этой инновацией! Саю отправил картинку ржачную, с рыбой фугу. Она ещё так пялится удивлённо! Очень на него похоже, когда его Самуи из делегации отшила… Ну, там скучная история, что её рассказывать. Телячьи нежности да и только. Не склонный интересоваться романтичными похождениями других Узумаки сразу перешёл к кульминации истории. К сожалению Вэи, которой было всё же любопытно… — И, в общем, вот эту пикчу с офигевшей рыбкой и подписью: «На тебя, дебила, похожа», я отправил… — Наруто выдержал паузу, чтобы придать ситуации особый эффект драматичности. Которая, как была уверена побледневшая Вэи, тогда не заставил себя долго ждать. — Ото-то, не говори, что… — Ага, — Наруто кисло усмехнулся и тяжело выдохнул, явно припомнив не лучший момент своей жизни. — Я случайно дядьке Мадаре эту фигню скинул. Сам не знаю, как получилось! Вроде же правильно натыкал… И, ведь, ещё, эх, имя в самом тексте не написал. Так бы он хоть сразу не на свой счёт принял бы… — Раз ты не расстроен… Значит тебя не уволили? — Не-а, спасибо батеньке, заступился. Но, я тебе отвечаю, мне казалось, что дядька Мадара меня в окно прямо перед всеми вышвырнет! У него ещё взгляд такой был! Как…как… — призадумавшись Наруто на удивление воодушевлённо выпалил. — Как у кровожадного гуманоида! Во! — А-а-а… даже так, — протянула Мотидзуки, слабо представляющая, как выглядел гуманоид и насколько кровожадным может быть его взор. — По твоему сегодняшнему рассказу, я могу судить, что это ещё мягкое сравнение. — Тогда как у десяти тыщ кровожадных гуманоидов! — «младший брат» не растерялся. — Вот теперь мне по-настоящему страшно! — её смех выдался тихим из-за усталости, истомы, которая разморила тело после тяжёлого физического труда. — А мне то как было! Я чуть не обделался, когда он влетел в опенспейс! Да там весь отдел от страху полёг… У нас, в «Конохе», таких важных дядек только избранные видят. Благодаря мне в их числе оказался весь финансовый! Только они чёт не особо рады были… Да и мне после фразы: «Пойдем, выйдем» захотелось выйти в окно, желательно подальше от него… И этот взгляд кровожадного гуманоида… — Наруто, пока Вэи не видела, бросил в рот несколько сухих печенек, видавших многое на своём затянувшемся веку. — Вот поэтому я и сочувствую Саске, Вэи-чан… И дядька Мадара ещё меня не треснул просто потому что подчинённых по закону бить нельзя. Будь на моём месте Саске… По тяжёлому вздоху и слышанной ранее характеристике Вэи прекрасно поняла, что расправа над провинившимся племянникам была бы куда более жесткая, если не жестокая, чем грубая проволочка провинившегося подчинённого. «Бедное дитя!» — подумала она, содрогнувшись от ужаса. Хотелось прекратить говорить о плохом, перевести тему. И Мотидзуки это сделала, напомнив Узумаки о том, что в конце недели выйдет новая серия «Евангелиона». Остаток вечера, близящегося к ночи, они провели за поздним ужином и чтением старых конспектов по литературе. Вэи оставила сообщение на автоответчик Сасори. Предупредила, что вернётся поздно, ужин с завтрака лежит в холодильнике и заранее пожелала спокойной ночи. Уже позже, прежде, чем нырнуть во тьму пустынных улиц Аракавы, она на прощание крепко обняла Наруто, горячо пообещавшего ей, что: «Точно познакомлю тебя с Саске, как только он припрется!»***
В это время, в специальном районе Тиёда… Во мрачном кабинете идёт разговор. Диалог, более похожий на монолог. Из чёрной трубки доносится прерывистая с отдышкой речь. Владелец кабинета безмолвен, бездвижен, безэмоционален. — В общем… эта сволочь… поставки сорвала… на нашем районе показала харю свою… Я лично ему втолковывал, кто за нами стоит… Имён, разумеется, не называл, туману напустил… А ему, хоть бы хны, ржёт, мол, его покрывают Кинкаку и Гинкаку из сраной «Kumogakure»… Но ничего… кхе-кхе… голубчик понял, кто здесь всем заправляет… Тобирама устало слушал своеобразный доклад-благодарность главаря средней руки бандитской группировки. На массивном антикварном столе тёмного дуба глухо тикали часы. Тускло-жёлтый свет настольной лампы вырвался из-под изумрудного абажура и заливал разложенные в ряд отчёты. Осведомителю пришлось постараться, чтобы незаметно сделать фотокопии документов одной подвластной — удивительное совпадение! — «Kumogakure» фирм. Результат стоил потраченных усилий. Тобирама понял, что дело дрянь. Разожжённый камин горячил воздух. Однако ему не было жарко. Наоборот, чаще приходилось избирать способ согреться. Окна и двери плотно закрыты. Тяжёлые портьеры тёмно-изумрудной парчой касаются пола. Скрывают происходящее в кабинете дома английского стиля. Здесь были лишь четверо: кофейная горечь, пламя камина, изрыгающий звуки телефон и бесстрастный мужчина. До его слуха донёсся сардонический смех главаря Ииды: — Господин, с Вами тут говорить хотят… Издали, точно из-под толщи воды, донёсся отчаянный голос: — Господин!!! Молю!!! Пощадите!!! — Раньше, шваль, надо было пресмыкаться, когда припёрлись к нам! — прокуренный голос главаря срывался в гавкающий хрип. — У тебя всё? — с холодной отстранённостью спросил Тобирама, потянувшись за утренним выпуском газеты «Ёмиури Симбурн». — Да-да, Господин, всё-всё, — сквозь линию связи будто бы было слышно, как главарь Иида рассекает воздух низкими поклонами, отвешиваемыми при каждом слове. — Благодарствуем, что людей своих прислали! Очень помогли нам… Его «сладкие напевы» прерывал душераздирающий вопль несчастного — того самого, названного «сволочью от Кинкаку и Гинкаку», которому не повезло попасть в плен живым. — У-у-умоляю! Господин!!! Я всё… всё с-сделаю!!! Только оставьте в живых!!! Главарь Иида, взбешённый, гневно бросил, предварительно выдав нечленораздельный звук: — Эхгей, ребята! Кончайте его! Осипшим, севшим, срывающимся голосом пленник проорал: — П-п… Раздалась непрерывная очередь выстрелов. — Если всё, тогда до связи. Для вас работы пока что нет, — Тобирама отстранил трубку от уха, чтобы не оглохнуть от взрывающихся звуков. Тон и выражение лица остались неизменны: всё та же собранная безэмоциональность. — До свидания, Господин. Для группы Ииды честь работать под Вашим высоким началом, — пока главарь льстиво заканчивал обращение, крики и выстрелы потухли. Однако всё окончательно смолкло, когда Тобирама положил трубку. Он чертовски устал. С трудом поднялся, чтобы подойти к винному кабинету и налить виски. Его уже давно не трогало подобное произошедшему минуту назад. За чуть более, чем двадцать лет ведения теневых дел «Конохи» ему приходилось слышать и видеть такое часто. Когда-то даже слишком… После наступило затишье… И, вот, в период кризиса, «старые знакомые» подняли головы из пепла. «Лучше бы они сами стали им», — думал Сенджу, потягивая янтарный алкоголь. Он опёрся спиной о стену. Сквозь тонкий белый хлопок рубашки «Turnbull&Asser» чувствовался холод кирпичной стены. Глоток виски обжёг гортань, а взгляд на заблаговременно открытую страницу обжёг мозг осознанием неизбежности изменений в расстановке сил. «Это его рук дело», — Тобирама, сильно сощурив глаза, пересмотрел ещё утром зачитанную до дыр новость. Погиб при исполнении долга: Хара Сэтори, адвоката фирмы «Uchida&Co», обслуживавший громкий процесс «NaraGroup», повесился на кухне своей квартиры в Тиёда. Хриплый выдох сотряс широкую грудь. Остаток напитка горячим теплом разлился по телу, резонируя с холодом, исходящим от кирпича. «Хара Сэтори… Помню этого самонадеянного петушка. Он человек не того сорта, чтобы вешаться. Он из тех, кто берёт от жизни и ото всех всё», — Тобирама вырвал из текста отдельные предложения, словосочетания. — «Нашли начатую и не оконченную предсмертную записку. Знаки неровные. Почерк его. Значит, в последний момент отступил перед его угрозами? Остатки мужества заиграли в душе?» Он со стуком водрузил стакан на стол. Хрусталь запечатал в острых гранях оранжевые отблески пламени. Газета опустилась следом. А затем в воздух поднялся полупрозрачный серый дымок — хозяин кабинета закурил, вдумчиво смотря на бронзовую потолочную люстру. «Или это было отчаяние умирающей надежды?» Тобирама не знал. И, воистину, в этот момент его заботили отнюдь не последние минуты скорбно почившего адвоката. «Осведомитель и его группа выяснили, что «NaraGroup» уже долгое время находится под контролем «NihonSowftware, llc» — компании, которая, в свою очередь, держит у себя в совете директоров ближайшего прихвостня Мадары — Учиха Обито», — неспешным изящным жестом он стряхнул сербряный пепел на прозрачную поверхность пепельницы, полученной в подарок от бывшего премьер-министра. — «Сэтори убили свои же. Более чем уверен. «PaxGroup», начавшие процесс, не пойдут на такой идиотский, компрометирующий шаг. Несколько газет уже набросилось на них с уклончивыми, спекулятивными обвинениями». «Мадара убил одним камнем двух врагов: устранил провинившегося в чём-то Сэтори, бросил тень подозрения на «Паксов». Его стиль» Упершись затылком в стену, Тобирама сцепил зубы. Головная боль впилась в височную область, точно пиявка, и беспокойные подозрения лишь подкармливали кровожадное существо. Сигарету зажал между пальцами. Несмотря на мучительную мигрень и интенсивную мозговую активность, он невероятным образом смог найти баланс: не согнул сигарету пополам, хотя руки сводило судорогой. Он устал от всего. Желал отдохнуть, выпустить пар. Однако не мог. Не мог бросить свои войска во время решительной подготовке к большой войне. «Учихи тайно набирают влияние. Проклятье! Как втолковать этому жизнерадостному идиоту, что Мадара хоть и открыл карты, но козыри припрятал в рукаве? Он никогда… Никогда, блять, не играл и не будет играть в открытую», — Тобирама перевёл взгляд со статичной люстры на изменчивое пламя, скрытое за сетчатой решёткой камина. — «За последние двадцать лет «перемирия» между семьями, его влияние увеличилось в геометрической прогрессии». Раздражённо бросив тлеющий окурок в пепельницу, пошёл к рабочему столу с мыслью: «Я понятия не имею, насколько могущественен Мадара и его сволочь-братец на самом деле». Перед глазами замельтешил веер нелегальных фотокопий отчётов. Нехотя Тобирама потянулся к среднему — третьему по счёту — ящичку стола. Достал оттуда футляр коричневой кожи. Водрузил на нос очки в тонкой серебряной оправе. Как же он их ненавидел… Однако с наступлением тьмы глаза хоть и лучше различали объекты, только вот генетика вкупе с возрастом отняли у него возможность видеть нормально хотя бы ночью-вечером. От бессилия хотелось выть. Его взгляд был вперен в одни пункт «Прочие статьи». В сравнении с бухгалтерской отчётностью предыдущего года и года до, на этот пункт приходилось в три раза больше притока финансов. Это добавляло к общей сумме, по скромному и скомканному подсчёту — пятьдесят миллионов долларов. Безумные деньги, которые с явным умыслом скромно разделили на несколько пунктов, которые указали на последних страницах, где-то посередине. Всё, чтобы взгляд случайно не зацепился за сумму, кажущуюся не такой уж огромной, в сравнении с доходами продаж за квартал. Однако, даже при слабом раздумье, в голове невольно возникает вопрос: «Из каких таких прочих статей вырастают эти плантации «зелёных»? Тобирама догадывался. «Последовательный шпионаж за самим предприятием и основным — «Kumogakure», раз. А два — Мадара хочет купить совет и пропихнуть в него своих людей. Три — хрен его замыслы разбери», — спокойно собрав все документы в стопку, он скрыл её в сейфе, находящимся прямо за книжными полками. Хитро устроенный механизм, сделанный надёжными людьми из своей же специализирующийся на подобном компании, отодвигал в сторону часть книжной полки. За нею крылась узкая прямоугольная дверца на кодовом замке. Набрав сложную комбинацию совершенно случайных чисел, он опустил компромат к стопкам остальных. Это лишь малая часть его богатой «личной коллекции». Затем тщательно протёр салфеткой со спиртовым раствором кнопки. Дополнительная предосторожность на случай, если злоумышленник каким-то везением, чудом, небывалой проницательностью обнаружит сейф. По отпечаткам не сможет понять, какие кнопки и с какой интенсивностью использовались. Тобирама не видел в этом паранойи — лишь заботу о благополучии плодов, собранных титаническим трудом. Томик «Цветов зла» Шарля Бодлера закрыл этот вход в «Страну Чудес Корпоративного Шпионажа». Спрятав «улики» в одну из тумбочек под замок, Тобирама медленно опустился в кресло и принялся обдумывать сложившуюся ситуацию. За окном гудел, пронзительно завывал ветер, будто стеная, плача по чему-то. Мрак всё более сгущался в полутёмном кабинете. Лишь яркое пламя камина бросало осколки света в это царство тьмы. «Будем работать в этом направлении. Мы должны выяснить, где берёт начало этот денежный поток. Возможно распутаем один из клубков «карманных фирм» Мадары и его дебила-братца», — Тобирама отстранёно разглядывал уменьшенную модель позолоченного глобуса, вырванного на аукционе из лап одного богатого невежды, который желал его приобрести ради хвастовства, но не истинной, исторической ценности. — «Действуем с русскими. Группа практически подготовила отчёт о той нефтегазовой компании. Пока что пусть думают, что нам интересны одни лишь мелкие производства. В деле такого приобретения ни к чему лишний шум». Он посмотрел на экран мобильного, на котором высветилось уведомление о пришедшем СМС-сообщение. А затем внезапно поднялся. Сильно, с нажимом отодвинул кресло. На ходу прихватил мобильный телефон и пиджак. Уверенная поступь расплескала сгусток тишины на десятки оттенков звуков. В их какофонии, смешанной с треском огня, Тобирама, запирая кабинет на ключ, подумал: «Уверен, он расскажет больше о Сэтори. Его сети связей можем позавидовать даже мы с Мадарой. Главное, предупредить свой приход звонком. К тому же и предлог имеется».