Горькая карамель

      Однажды, когда я задержалась допоздна, в кабинет ввалился Роберт. Ноги его заплетались, одежда была растрепана, а по душному помещению поплыл запах перегара. Я не закончила с тетрадями, работы было ещё на несколько часов. Но едва пьяно тело перевалилось через порог, как разум моментально забил тревогу. Вскочив, пока Роберт пытался справиться с гравитацией и ползком по стене топал к столу, я начала быстро собирать сумку.       — К-куда ты уходишь? — заговорил Роберт заплетавшимся языком. Его гадкая улыбка не сулила ничего хорошего. — Я соскучился по своей невесте.       — Я рада, что ты так обо мне заботишься, — от страха все внутри дрожало, спина покрылась ледяной испариной.       В школе не было никого, кроме сторожа. Однако вряд ли восьмидесятилетний старик сможет помочь мне отбиться от крепкого мужчины с весьма недвусмысленными намерениями.       — Аби, — прошептал Роберт и громко икнул. — К чему все эти формальности! Я знаю, ты же мечтаешь об этом…       Он зацепился ногой о край стола и рухнул на него всем телом. Тетради полетели на пол, рассыпались карандаши. Я покосилась на дверь, но слишком хорошо понимала, что выскочить не удастся. Прижалась спиной к подоконнику, вцепилась в сумку, будто в оружие перед боем. Я не намеревалась сдаваться легко. И как бы ни было страшно, должна была дать отпор.       С хищным оскалом Роберт выпрямился и на подгибавшихся ногах двинулся ко мне. Вскрикнув, я рванулась мимо. Цепкая рука ухватила меня за плечо и швырнула к доске. Роберт прижался ко мне грудью, коленом раздвинул мои ноги и вцепился в шею холодными губами. Я отвернулась, крепко зажмурилась.       Господи, это все дурной сон! Всего лишь кошмар, и я вот-вот должна была проснуться. Я так на это надеялась.       — Ну же, Абигейл, — бурчал Роберт, лапая мою грудь сквозь свитер и нервно похрюкивая над ухом. — Не строй из себя невинную девчонку. Я-то знаю, какие вы все.       — Отстань от меня! — выдавила я, едва шевеля онемевшими от паники губами. — Роберт, ты пьян…       — Да, я пьян, — рыкнул он и загоготал. — Пьян от любви к тебе, дорогая!       Шаловливая рука стала копошиться в юбке. И тогда я поняла, насколько велика была опасность. Судорожно пихнула Роберта в грудь, однако тот лишь рассмеялся мне в ухо. Грубо схватил меня за запястье и ударил о доску. Сустав прострелило острой болью, я вскрикнула, но Роберта это лишь позабавило.       — Сегодня ты будешь кричать моё имя от наслаждения, — он никак не мог справиться с тяжелым подолом, зашипел в ярости и на миг отстранился, обеими руками вцепившись в юбку. — Проклятая тряпка!       С разъяренных рыком Роберт разорвал её на бедре. В голове у меня помутилось от ужаса и злости. Не понимая, что творю, я схватила со стола увесистый журнал и со всей силы огрела Роберта по щеке. От неожиданного удара тот потерял равновесие. Пошатнулся, ухватился за край стола и взглянул на меня недоумевающе. Будто на миг протрезвел и сообразил, что произошло. Однако я не была намерена останавливаться. С боевым криком обрушила журнал на голову Роберта снова. На этот раз удар вышел нокаутирующим. Незадачливый любовник свалился на пол и застонал, прижал руку к голове и страдальчески завыл.       Меня трясло. Внутри все сводило судорогой от отвращения, страха и волны горячего адреналина. Подняв упавшую сумку, я кинулась прочь. Дернула дверь, но та не открылась. В панике я закричала, затем вспомнила, что открывалась та наружу, и выскочила в коридор, едва не сбив сторожа с ног.       — Мисс Бакет? — он удивленно вскинул брови и осмотрел меня шокированным взглядом. — Я услышал крики. Что с вами случилось?       Не обращая на него внимания, я пробежала мимо. Каблуки сапог скользнули по свежей наледи. Вцепившись в перила, я удержалась от падения. Ладони обожгло холодом металла.       Я бежала по улице, судорожно оборачиваясь. Лишь бы Роберт не побежал следом. Ледяной ветер трепал разорванную юбку, в панике я забыла надеть пальто. Я постоянно поскальзывалась, едва не падала, хваталась за фонари или стены домов. Редкие прохожие смотрели мне вслед косо. Будто они понимали. Будто знали, что произошло. Я не хотела думать об этом. Тело горело от адреналина, по горячим щекам катились крупные слезы. Я вытирала нос рукавом пальто, судорожно хватала ртом морозный воздух. В один момент, возле ворот фабрики, горло свело. Пришлось остановиться, чтобы перевести дух.       Лишь тогда я, наконец, осознала произошедшее. Тело начало колотить, ноги задрожали. Я рухнула на колени в снег, закрыла руками лицо и заплакала навзрыд. Плечи сотрясались, меня била крупная дрожь. Хотелось содрать себя кожу, чтобы забыть омерзительные прикосновения Роберта. Горло перехватило судорогой, я закашлялась, словно вот-вот должна была согнуться от приступа тошноты. Обхватив руками живот, я прижалась грудью к ногам и уронила голову. Растрепанные волосы нависши над лицом, закрыв его от света фонаря. На снег закапали слезы.       Не знаю, как долго я так просидела. Не ощущая ничего, кроме острого отвращения и желания исчезнуть из этого мира. Пальцы начали неметь. Плечи задрожали от холода. Медленно разогнувшись, я села на пятки, запрокинула голову и закрыла глаза. С неба начал сыпать легкий снежок. Невесомые хлопья подхватывал ветер и уносил далеко-далеко. Вот бы и я могла полететь куда-нибудь прочь, в неведомые края. Подальше от нищеты, Роберта и этого проклятого города!       Я вздрогнула от неожиданности, когда на плечи легло теплое пальто. Вскрикнула, вскочила на ноги и отбежала на несколько шагов. Неужели Роберт всё же последовал за мной? Но это оказался не он. Человек, которого я уже видела однажды. В той же забавной шляпе и совершенно неуместных темных очках.       — Это вы, — я шмыгнула носом и закуталась в пальто, вновь ощутив аромат сладостей. — Простите, я просто…       Слезы давили на горло. Я не смогла договорить, жалобно всхлипнула и рвано вздохнула. Стоило представить, как жалко я выглядела со стороны, как плечи вновь начинали дрожать. Незнакомец не осуждал меня. Он ничего не сказал, только стоял в стороне и наблюдал. Я была благодарна за это. Не хотела, чтобы ко мне в ближайшее время прикасались мужчины.       — Спасибо, — выдавила я слабым шепотом. — За зонтик и пальто. Я обязательно верну их, только скажите, куда.       И тогда незнакомец улыбнулся. Опираясь на трость, подошел ко мне, но не близко. Слегка наклонился и заговорил мягким, переливистым голосом.       — Не нужно, — он коснулся края шляпы и быстрым шагом направился прочь.       И тогда я догадалась. От неожиданности даже плакать перестала. Быстро обернулась и крикнула хрипящим от холода и возбуждения голосом.       — Мистер Вонка!       Мужчина резко остановился. Не стал оборачиваться, лишь запоздало и как-то нервно качнул головой. Словно я ошиблась, словно догадка была не верна. Однако я была уверена, как никогда прежде. Но что можно было ещё сказать ему? Снова осыпать благодарностями? Вряд ли в том была необходимость. Я не задавалась вопросами, почему он помог мне. В тот дождливый день и сейчас. Наверняка ответ бы мне не понравился. И я не стала ничего говорить. Уткнулась носом в воротник пальто и глубоко вдохнула его запах. Впервые за долгое время губы тронула легкая, совсем слабая улыбка.       Мужчина ушёл, не подтвердив мою догадку, не опровергнув её. Надев пальто, подняв повыше воротник, я направилась домой. Ветер утих, только снег медленно опускался на землю. Неожиданная встреча не смогла затмить ужаса произошедшего в школе, однако сбила мою истерику и успокоила.       Я долго стояла возле забора на заднем дворе. Приходила в себя окончательно. Даже не заметила, как скрипнуло крыльцо и захрустел снег от неторопливых шагов.       — Почему ты не заходишь в дом? — папа встал рядом. Возле нашего дома не было фонарей, и он не заметил другое пальто. — На улице холодно, ты можешь простудиться.       — Хочу подышать немного перед сном, — соврала я.       Когда адреналин спал, я почувствовала боль в запястье. Роберт мог растянуть его, когда ударил о доску.       Я видела, что папа мялся. Хотел рассказать о чем-то, но никак не решался. Мы долго стояли на улице, наблюдали, как красиво падал снег, прежде чем папа решил вывалить всю правду разом. Оторвал, как пластырь.       — В будущем нам предстоит нелегкое время, дорогая, — он приобнял меня и погладил по плечу, согревая. — Боюсь, сбылись мои худшие опасения.       Я вздрогнула, подняла на него ошарашенный взгляд. Папа с содроганием ожидал, что я скажу. Буду ли осуждать или злиться.       — Тебя всё же уволили? — спросила я, хотя догадка в подтверждении не нуждалась.       Он кивнул, медленно, не спуская с меня настороженного взгляда. Но я не стала ругаться. Не стала обижаться или обвинять его в чем-либо. Просто обняла, почувствовав, как напряженные плечи папы начали расслабляться. Он вздохнул с облегчением.       — Все будет хорошо, — прошептала я и ощутила смертельный холод, заполнивший сердце и заставивший его замереть. Тому, что совсем недавно казалось абсурдным кошмаром, теперь было суждено сбыться. — Доверься мне, я знаю, что делать.       Наверное, я смогла бы вытерпеть ненавистные лилии. Возможно, даже близость Роберта. Моя семья отчаянно нуждалась в спасении. Сейчас как никогда прежде. У меня не осталось выбора. Его не было изначально, но теперь я была твердо уверена, что брак с Робертом был неизбежностью. Скоро должен был состояться ужин у его семьи. Страшный вторник, который решит мою судьбу и захлопнет дверцу золотой клетки.       Но пока я была свободна, и не была намерена упускать возможности побыть с семьей. Утром же я позвонила в школу и сообщила Роберту, что заболела. Он не стал расспрашивать меня ни о чем. Говорил виновато, а после, когда я уже хотела положить трубку, принялся извиняться. Я бросила сухо, что все забыла, заставила себя улыбнуться. Роберт воспрял духом, начал обещать мне сладкую жизнь, и тогда я со всей силы швырнула трубку на аппарат. Старики недоумевающе обернулись, а бабушка Джорджина всхрапнула и воскликнула:       — Привезли курагу? Я обожаю вишневый пирог!

***

      Следующие два билета были найдены американцами. Я искренне жалела Чарли, однако он держался молодцом. После вести об увольнении отца он тоже начал чувствовать некоторую ответственность за семью. Вооружился щёткой, гуталином и отправился в город начищать ботинки. Монеток, которые он зарабатывал, хватило на ещё один кочан капусты. Но и этому семья была рада.       Незаметно пролетели выходные. В понедельник я снова взяла отгул. Роберт напомнил о встрече с его семьей, и я соврала, что собиралась подготовиться как следует. На самом деле я хотела побыть с родными. Помогала маме по кухне, собирала с отцом материалы для починки крыши. Смотрела телевизор, развалившись на общей постели. Бабушка Джозефин вязала мне варежки, а дедушка Джо снова рассказывал о тех временах, когда он работал на Вилли Вонку. Программы бесконечно крутили интервью со счастливчиками, выигравшими золотой билет. В конце концов, дедушка Джордж не выдержал и попросил меня выключить «эту проклятую машину». Чарли не было дома, и никто не стал упрекать его в сквернословии.       — Как дела на работе, Аби? — поинтересовался дедушка Джо, когда я доме стало совсем тихо. — Надеюсь, у тебя не будет проблем?       — Что ты, — успокоила его я, поднимаясь с постели и вытирая полотенцем ещё влажные после ванны волосы. — Наш директор был очень любезен.       Видимо, мои слова вышли слишком ядовитыми. Никого из стариков не удалось обмануть.       — Этот напыщенный богатей слишком много на себя берет, — буркнул дедушка Джордж. — Держись от него подальше, юная леди. Если не хочешь нажить себе проблем.       Я поджала губы. Как им сказать о помолвке? Новость была слишком абсурдной. По правде говоря, я до сих пор не верила. Для многих девушек моего положения подобное предложение стало бы настоящим чудом. Но только не для меня. Я знала Роберта слишком хорошо. Понимала, на что он был способен. Кольцо на пальце станет цепью, с которой я никогда не смогу сорваться. Прикованная к ногам домашняя собачка, вынужденная исполнять каждую прихоть ненавистного мужа ради благополучия своей семьи.       Глядя на дедушку Джорджа, я хорошо понимала, что он не простит. Любимая внучка не должна была жертвовать собой.       Я сделала укол инсулина и вышла к старикам, когда дверь неожиданно распахнулась и домой влетел Чарли. Быстро, словно камень, пущенный из рогатки. В его руках что-то ярко блестело с тусклом свете лампы.       — Последний билет! — кричал он, размахивая рукой. — Я нашел его! Нашел!       Мама с папой вбежали следом и замерли, не в силах пошевелиться. Я сперва не поняла, о чем Чарли говорил. Лишь когда он передал дедушке Джо золотой билет, неожиданно сообразила, что произошло. Душа ушла в пятки от волнения, радости и тревоги одновременно. Ноги перестали держать, и я осела на кровать, случайно прижав ноги дедушки Джорджа. Однако он того даже не заметил. Смотрел на билет широко распахнутыми от изумления глазами, хотя губы по-прежнему были недовольно поджаты.       Дедушка Джо медленно поднес билет к очкам. Всмотрелся как следует, а затем неожиданно вскрикнула радостно и вскочил с постели, будто был не дряхлым стариком, а юным мальчишкой. Я вздрогнула, едва не упала с кровати. Никогда прежде не видела его настолько прытким, вытанцовывавшим причудливый танец на тощих ногах. Бабушка Джозефин широко улыбнулась и крепко стиснула мою руку. От волнения её щёки порозовели. В глазах отразилась смесь негодования и радости.       Ноги все несли дедушку Джо в пляс. Я улыбнулась и прикрыла губы руками, боясь спугнуть мгновение нежданной радости. И того, что сердце старика не выдержит такой нагрузки. Слишком много эмоций нахлынуло на каждого. Мама выронила кочан капусты, и тот покатился по полу обратно к двери. Бабушка Джорджина вытащила руки из-под одеяла и захлопала в ладоши.       — С днём рождения! — воскликнула она.       Находка билета стала настоящим чудом.       Дедушка передал его папе и попросил прочитать мелкий текст на другой стороне. На бледном лице заиграли золотистые отсветы. Прокашлявшись, папа прищурился и начал читать торжественные слова. Вилли Вонка сердечно поздравлял счастливчика и сулил ему несметные угощения, каких хватит до конца жизни. А так же напомнил, что один из ребят получит восхитительный главный приз.       — То, чем ты не мог бы и мечтать, — прочел отец и замолчал.       Он был шокирован, как все присутствующие. Мама забрала билет и продолжила.       — Ты должен явиться к воротам фабрики первого февраля в десять утра, — она указала пальцем на Чарли, потом задумалась и высоко вскинула брови. — Но это же завтра!       — Нам нельзя терять ни минуты, — дедушка Джо подтолкнул Чарли в плечо. — Тебе надо привести себя в порядок, молодой человек. Умойся, причешись, найди одежду поприличней, подстриги ногти и выстирай носовой платок.       Дома началась суета. Мама полезла в чемодан под кроватью, за чистым свитером. Папа принялся собирать брошенные в порога дрова, запнулся о капусту и едва не упал. Я тоже вскочила. Пробежала мимо Чарли, чмокнула в макушку и присоединилась к маме. Вместе мы принялись судорожно перебирать одежду в поисках чего-нибудь менее потрепанного. Как назло, ничего путного не попадалось под руку.       — Прошу, успокойтесь, — папа подобрал с пола отброшенные нами свитера и сложил кучей на столе. Погладил маму по плечу, призывая остановиться. — Давайте не будем паниковать. Все будем делать по порядку. Для начала нужно решить, кто пойдет с Чарли на фабрику.       — Я пойду! — воскликнул дедушка Джо и поднял руку, словно исправный школьник. — Можете на меня положиться. Отправьте его со мной!       Мама с трудом разогнула колени и поймала обеспокоенный папин взгляд.       — Не знаю, дорогой, — засомневалась она. — Может, лучше тебе пойти? Или Аби.       Я встала с пола, присела на кровать и пожала плечом. Все произошло слишком неожиданно, никто из нас не был готов. Однако в одном я была уверена — дедушка Джо был замечательной кандидатурой. К тому же едва из штанов не выпрыгивал от желания вновь увидеть Вилли Вонку.       — Он работал на фабрике, — дополнила я защиту дедушки. — Всё там знает и не даст Чарли провалиться куда-нибудь или зайти в опасное место. К тому же он радуется ещё больше, чем Чарли.       В доказательство дедушка Джо даже подпрыгнул и широко раскинул руки, будто демонстрировал полную готовность отправиться с внуком.       Неожиданно наш спор прервал Чарли.       — Нет, — выкрикнул он едва ли не с отчаянием.       В комнате повила тишина. Все обернулись к нему с удивлением. Насупившись, словно взъерошенная птичка, Чарли смотрел на нас с твердой решимостью. Почему-то мне его взгляд не понравился. Атмосфера чуда начала рассеиваться, и на миг мне показалось, будто из всех присутствующих именно Чарли был взрослым и рассудительным человеком.       — О чем ты говоришь? — спросила я, нарушив немое замешательство.       — Мы никуда не пойдем, — заявил братик и весь сжался, будто был готов отчаянно защищаться. — В магазине дама предлагала мне пятьсот долларов за билет. Уверен, многие дадут намного больше. Деньги…       Он на миг запнулся, словно боролся с последними сомнениями.       — Деньги нам нужны намного больше, чем шоколад, — сказал Чарли, вскинув голову и обращаясь к дедушке Джо. Словно он отказывал не себе, а ему.       В душе что-то оборвалось. Нечто важное и крайне хрупкое. Я с сочувствием посмотрела на брата. Такой юный, он уже понимал, как обстояли дела на самом деле. Но… нет, он был слишком мал для того, чтобы приносить себя в жертву! Внутри всё воспротивилось этому решению. Важному, взрослому, но такому неправильному. Чарли должен был верить в чудо, в настоящую сказку. Верить, что на свете существовала не только корысть. Было ведь и нечто большее, нечто волшебное. То, о чем мечтали все дети.       О чем мечтала и я в его возрасте — лучшее будущее.       Я стиснула пальцами край покрывала. Каждая мышца напряглась, словно перед ударом. Прикрыв глаза, я судорожно вздохнула. Со стороны могло показаться, словно я злилась, но это было не так. То самое важное, оборвавшееся в душе, оказалось надеждой. Последней нитью, за которую я держалась, чтобы не утонуть в зыбучих песках неизбежности.       Моя заветная мечта не сбылась. Я не могла позволить Чарли поступить с собой так же жестоко. Он должен был положить конец жертвенности, должен был сделать нечто особенное. Пойти счастливой дорогой и дышать свободно, а не тянуть на себе проклятие бедной семьи Бакет.       И я приняла решение. Вернее, окончательно смирилась с неизбежностью.       — Чарли, — присела перед ним на одно колено и взяла за руки. — Послушай меня, очень внимательно. Все мы понимаем, что ты хочешь помочь. И, поверь, очень благодарны за это.       Он надул губы. Упрямый, как истинный Бакет.       — Денег в мире полным-полно, — поддержал меня дедушка Джордж. — Каждый день печатные станки выпускают целую уйму. А золотых билетов в целом мире всего пять. И больше их никогда не будет.       — Но как же мы все? — Чарли ещё держался за шанс помочь семье. — Что будет с нами, если я не смогу победить? У нас совсем не останется денег…       — Не волнуйся об этом, — я резко выпрямилась и обхватила плечи руками. Будто пыталась оградиться от того, что собиралась сказать. — В скором времени мы перестанем нуждаться.       Глаза Чарли загорелись любопытством и недоверием. Одновременно в их глубине вспыхнула надежда.       — В каком смысле, дорогая? — папа с мамой непонимающе переглянулись.       Я глубоко вздохнула. Ещё не успела ничего произнести, а слезы уже подступали к глазам. Большим усилием воли удалось взять себя в руки. Я была обязана быть сильной и принимать тяжелые решения. Чтобы Чарли никогда не пришлось этого делать.       — Роберт Гростенсторн сделал мне предложение, — голос дрогнул, горло перехватило, словно затянули удавку. — Завтра я намерена принять его.       Обычно на новость о предстоявшем браке с аристократом семьи, подобные нашей, радовались и ликовали. На них обратили внимание! Им была оказала огромная честь. Однако никто из родных не спешил меня поздравлять. Напряжение в комнате стало почти осязаемым. Я опустила взгляд, не желая видеть жалости в глазах семьи. Дай я слабину хоть на миг, то не смогла бы держаться. Внутри и без того все дрожало и переворачивалось. Сердце сжималось, грудь пронзала тупая боль. Я стиснула зубы, чтобы не расплакаться при всех.       — Прости, что ты сказала? — мама первой нарушила молчание. Подлетела ко мне и вцепилась в руку. — Мы не ослышались? Ты хочешь выйти замуж за этого гулящего пьян…       — Дорогая, — перебил её папа. — Не надо, успокойся. Мы сейчас всё обсудим.       — Нет уж, пускай договорит, — рявкнул дедушка Джордж. Судя по ярости в его голосе, ничего хорошего ожидать не приходилось. — Ты с катушек слетела, Аби?! Более глупого и легкомысленного поступка я не видел в своей жизни. А мне, между прочим, больше лет, чем всем им.       Он отрывисто обвел рукой стариков. Несмотря на деменцию, даже бабушка Джорджина потеряла улыбку и с подобием разочарования смотрела на меня.       О Чарли и золотом билете все позабыли.       — Как ты могла решить всё в одиночку? — не унималась мама. — Почему не посоветовалась с нами?       Я не удержалась и ядовито усмехнулась. Слезы сами собой хлынули из глаз, и это сбавило мамин воинственный пыл.       — А вы бы позволили мне? — я сердито посмотрела на дедушку Джорджа.       — Разумеется, нет! — выкрикнул он. — Знавал я старого Гростенсторна. Ничего путного эта семейка из себя не представляет.       — Тогда о чем речь? — я судорожно растерла слезы. — О чем можно было говорить, если все вы заведомо были бы против.       Мама упрямо тряхнула головой.       — Речь вовсе не о том. Милая, это же твоё будущее. Ты хоть представляешь, на что собираешься подписаться.       — Представь себе, прекрасно понимаю.       — Значит ты — настоящая идиотка! — выкрикнул дедушка Джордж. — Разумная Абигейл, та, которую я знал всю жизнь, никогда бы так не поступила.       В животе закипала злость и обида. Я стиснула плечи, напряглась, будто пружина, которая вот-вот готова была рвануть.       — Аби, — Чарли посмотрел на меня непонимающим взглядом. — Директор Гростенсторн плохой человек. Ты ведь знаешь.       — Знаю, — кивнула я и поджала губы.       Меня била крупная дрожь, словно от холода. Даже сидя возле ворот фабрики с разорванной юбкой, меня не трясло настолько сильно. Может, потому, что семья могла заставить меня передумать. Убедить, что все будет хорошо, и не следовало делать опрометчивых поступков.       Они заговорили. Наперебой. Мама спорила с папой, тот пытался её успокоить. Дедушка Джордж кричал, называя меня глупой девчонкой. Чарли продолжал преданно смотреть. И когда его глаза тоже наполнились слезами, я не выдержала.       — Хватит! — крик сам сорвался с языка, и в доме наступила тишина. — У нас нет другого выбора и вы все прекрасно это понимаете! Я была к этому готова и смогу выдержать. Ради нашей семьи!       — Аби, — начала было мама, но я не дала ей и слова сказать.       — Нет, не надо убеждать меня, что всё наладится.       Чарли дернул меня за рукав. Прикрикнуть на него духа не хватило.       — Я ещё могу выиграть главный приз, — пролепетал он. — Тогда тебе не нужно будет выходить замуж, да?       Улыбнувшись, я опустилась на одно колено и погладила его по плечам.       — Милый, я искренне верю, что у тебя получится. Поверь, я всем сердцем желаю, чтобы ты оказался тем самым счастливчиком. Но, подумай сам, если этого не случиться? Что будет тогда? Папу уволили с работы. Если я откажу Роберту, то меня тоже выгонят из школы. У нас совсем не останется денег.       Он понуро опустил голову.       — Мы могли бы продать мой билет…       — Нет, — я крепко взяла его за подбородок и заставила поднять лицо. — Даже не думай об этом, слышишь? Ты не должен колебаться ни секунды и хватать удачу за хвост, пока есть такая возможность. А за меня не волнуйся, — выдавила улыбку. — Я не пропаду.       Больше никто спорить не стал. Но и настроение в доме было далеко от радостного духа после находки золотого билета. Мама ушла помогать Чарли приводить себя в порядок. Папа начал собирать разбросанную одежду и поставил воду на суп из капусты. Дедушка Джордж сердито отвернулся, не желая меня видеть. Бабушки принялись укладываться спать, а дедушка Джо продолжал сидеть на месте и раздумывать о чем-то, глядя то на меня, то на золотой билет в своих руках.       Накинув на плечи одолженное пальто, я вышла на улицу, не в силах терпеть их молчания. Как ни странно, после признания стало намного легче. Словно камень, который я несла на душе, подхватили сразу несколько рук.       Мороз покрыл инеем ещё влажные волосы. Пальцы быстро замерзли, но я не спешила заходить в дом. Долго стояла у ограды, смотрела, как медленно опускался снег на побелевшие поля и лес вдалеке.       За спиной раздались шаги. Я обернулась, ожидая увидеть папу или маму. Однако ко мне подошел дедушка Джо. В старой куртке с надорванным рукавом, варежках и валенках, он выглядел маленьким и беззащитным. Теплая улыбка немного растопила моё сердце.       — Можно? — он указал на место рядом с забором.       Я кивнула. Дедушка оперся о хлипкие колья и тоже принялся смотреть вдаль.       — Не волнуйся, не буду тебя отговаривать, — сказал он. — Знаешь, в своё время я тоже наворотил немало дел. Какие-то прошли бесследно и теперь не имеют значения. О других я сожалею до сих пор. Но каждый мой шаг вел именно туда, где я сейчас нахожусь. К моей семье, к людям, которые любят меня. В дом, где от их любви тепло, несмотря на старую одежду и порванное одеяло.       Я слушала внимательно. Ловила каждое слово и совсем забыла про холод.       — В жизни ведь нет ничего важнее семьи. Я не знаю того человека, за которого ты собираешься выйти замуж. Спрошу лишь одно — считаешь ли ты его достойным?       — Нет, — ответила я, не задумываясь. — Нет, я…       — В таком случае, ответь себе на вопрос — зачем. Не говори мне ничего, ни единого слова. Разговаривай с собой.       — Дедушка, пожалуйста, — выдохнула я жалобно и покачала головой. Волосы упали на лицо. — Я знаю, что делаю.       — Я так не думаю. Ты хочешь помочь нам и игнорируешь то, что чувствуешь вот здесь, — он мягко коснулся моей груди в области сердца. — Твоё право, как поступить со своей жизнью. Я лишь хочу, чтобы ты хорошенько об этом подумала. Пока у тебя ещё есть время.       Он полез в карман, достал оттуда золотой билет и протянул мне. Удивленная таким жестом, я отступила на шаг. Упрямый, дедушка Джо взял мою руку и вложил драгоценный билет прямо в ладонь.       — Я хорошо помню, когда в твоих глазах потух тот свет, который делал каждый мой день счастливым. Когда ты перестала улыбаться и затих звонкий смех. Не знаю, изменится ли твоё решение. Но я хочу, чтобы завтра ты снова, пусть и ненадолго, почувствовала себя той самой девочкой, которая верила в волшебство и настоящую сказку.       Я сжала губы, не выдержала и заплакала, закрыв глаза, будто ребенок. Дедушка притянул меня к себе и обнял, мягко погладил по спине. Я обвила его руками и ощутила приступ острой, практически невыносимой любви и нежности к нему. Ко всем, кто был мне небезразличен.       — Я хочу, — прошептал дедушка Джо мне на ушко. — Чтобы завтра ты снова стала ребенком.