Горькая карамель

      Под сводами церкви раздались саркастичные аплодисменты. Нарочно растянутые и не сулившие ничего хорошего.       Я обернулась, вцепившись в пиджак Уильяма. Он прижал меня к себе крепче, боясь отпустить. Мы оба смотрели на Роберта. Лицо несостоявшегося жениха кривилось от раздражения и отвращения. Широко раскидывая руки, он хлопал в ладоши, топчась на краю пьедестала. Папа прикрыл маму с Чарли рукой и попятился, вынуждая отойти подальше.       — Браво! — воскликнул Роберт и тяжело спрыгнул вниз. Грузный и высокий, он внушал страх. — Потрясающее представление, мистер Вонка! Признаться, я едва слезу не пустил.       Я чувствовала, как Уильям напрягся, внимательным взглядом следя за каждым движением Роберта. На губах его застыла настороженная улыбка.       — Теперь, если вы не против, разумеется, я бы хотел завершить церемонию, — Роберт вытянул руку и поманил меня, словно собаку, отбившуюся от хозяина. — Ну же, иди сюда, дорогая.       В его голосе звучали визгливые нотки. Было видно, что Роберт старался сохранять спокойствие перед журналистами, однако я слишком хорошо узнала его. Когда планы шли не так, как было нужно богатому наследнику, он выходил из себя. Вспыхивал, будто щепка, облитая керосином. В такие моменты я боялась его больше всего, и, чтобы не поддаться привычке, вбитой в подкорку, стиснула пиджак Уильяма пальцами. Ладонь пронзила острая боль. Тихо пискнув, я сжала кулачок и прижала к груди. Швы перчатки окрасились кровью, разбухли.       — Дорогая, — елейно повторил Роберт, медленно опустив руку. — Не заставляй достопочтенную публику ждать.       — Не валяй дурака, мальчишка, — рявкнул дедушка Джордж. — Проваливай, пока…       — Пока что? — с вызовом переспросил Роберт и сделал шаг к моей семье. — Что вы можете сделать мне?       Я подалась было к ним, желая защитить. Уильям удержал меня, обернулся и жестом подозвал отца.       — Абигейл — Уилбур Вонка, — быстро представил он нас друг другу, затем поднял мою руку и хотел снять кольцо, но замер. Глаза округлились от шока. — Аби…       На его пальцах остались следы моей крови, просочившиеся сквозь швы. Я хотела одернуть руку, однако Уильям не дал мне этого сделать. Рывком снял перчатку вместе с обручальным кольцом и отшвырнул. Зал наполнился вспышками фотокамер, а Роберт, заметив окровавленный кусок ткани, растерянно забегал глазами по толпе.       — Уильям, пожалуйста, — прошептала я, пока тот бережно осматривал мою ладонь. Нервничая, я принялась чесать шею. Ранка от пореза зудела. — Я сама поранилась, это вовсе не то…       — Господи, Аби, — Уильям убрал мою руку от шеи, мягко приподнял лицо за подбородок и осмотрел порез вместе с застарелыми синяками, оставленными грубыми пальцами.       Я вывернулась из его рук и опустила взгляд. Будто сама напросилась на удары, сама была виновата. Уильям стиснул кулаки. У висков заходили ходуном желваки от плотно сжатой челюсти. Свирепый, полный ярости взгляд устремился в сторону Роберта. Тот вскинул голову с вызовом и самодовольством. Он не сожалел, ни секунды, и всем своим видом это демонстрировал.       — Уильям, — шепнула я, хотя хорошо понимала, что конфликт был неизбежен. — Пожалуйста, не надо.       Он повернулся ко мне. Взгляд смягчился, губы дрогнули в легкой улыбке. Успокаивающей и теплой, словно ласковые объятия. Уильям поднял мою руку и поцеловал ледяные пальцы. Затем положил руки на мои плечи и осторожно передал отцу. Словно самое дорогое сокровище.       — Не бойся, — сказал Уильям, развернулся и направился к Роберту.       — Уильям, пожалуйста! — я дернулась к нему, но Уилбур придержал меня.       — Давайте-ка перевяжем вашу рану, милая, — сказал он и улыбнулся. Точно так же, как сын, легко и добродушно. — У вас нет аллергии на антисептик?       Я яростно замотала головой, не спуская с Уильяма испуганного взгляда. Он был ниже Роберта, стройнее и уже в плечах. Опираясь на трость, Уильям вальяжно прошествовал к нему. Повернулся к моим родным и кивком поприветствовал.       — Мистер Бакет, миссис Бакет, — произнес он весело, без толики страха или сомнения в голосе. Жестом указал на меня. — Не могли бы вы позаботиться об Абигейл? Думаю, ей сейчас нужна ваша поддержка.       Чарли первым бросился ко мне. Вслед за ним последовал священник, неся пластиковую аптечку с красным крестом. Уилбур усадил меня едва ли не насильно. Я не желала ни на секунду выпускать Уильяма из вида. Я знала, на что Роберт был способен и тряслась от страха за человека, которого любила. Пресса притихла в ожидании. Десятки камер были устремлены на двух самых обсуждаемых в последние недели мужчин. Богатого наследника знатной семьи и гениального кондитера, владельца шоколадной фабрики. Оба молчали, изучая друг друга. Роберт накручивал на палец усы, Уильям стоял неподвижно, опираясь на трость. Статный и гордый, каким Роберт не будет никогда.       — Ай, — зашипела я, когда порез нестерпимо защипала от антисептика.       — Простите, милая, — Уилбур тщательно протер мою руку, стирая кровь с пальцев. — Потерпите немного, прошу. Я все сделаю очень аккуратно. Даже шрама не останется.       — Спасибо вам, — я попыталась улыбнуться, но ничего не вышло. Тревога была слишком сильна.       — Как же вас угораздило? — причитал священник, качая головой, наливая зеленку на ватку. Пальцы его окрасились в благородный изумрудный цвет.       — Пыталась покончить с собой, — протараторила я, пока Чарли не подбежал.       Уилбур и священник замерли, настороженно переглянулись.       — Я исповедуюсь, — сказала быстро, потому что Чарли и мама с папой уже подходили. Беспокоить их не хотелось. — И к психологу тоже схожу, обещаю.       — Я проконтролирую, — строго произнес Уилбур, обращаясь к священнику.       Тот закивал. В глазах застыла острая жалость.       — Солнышко, — мама села рядом со мной, ласково погладила по голове, затем отстегнула фату и брезгливо отбросила в сторону. — Ты в порядке?       Чарли забрался коленками на соседнюю скамейку. Стянув зубами оставшуюся перчатку, я потрепала братика по волосам и наклонилась, чтобы видеть Уильяма. Словно могла помочь ему одним лишь наблюдением.       — Достойное представление вы обеспечили прессе, — заговорил Роберт и помахал журналистам. В его жестах — отрывистость, нетерпение. Он едва сдерживал себя. — Будет, что почитать завтра утром.       — Не самое достойное чтиво, — откомментировал Уильям, не двинувшись с места.       Внешне он был само спокойствие. Я волновалась за нас обоих.       Роберт подошел на два шага ближе к нему. Вытянулся, будто желал казаться ещё внушительнее. На Уильяма это не оказало никакого впечатления. Он поднял голову, стойко выдерживая насмешливый взгляд.       — О, вы у нас эксперт по части достойных развлечений. — слова полнились сарказмом. Роберт покосился в мою сторону. — Жаль, что с женщинами вам не так повезло.       Пальцы Уильяма сжали набалдашник трости. От взгляда Роберта, липкого, полного отвращения, я поёжилась, но тут же выпрямила спину и гордо вскинула подбородок. Теперь, когда Уильям был рядом, я ничего не боялась. Не ожидав подобного, Роберт прокашлялся и скрестил руки на груди. Поняв, что жест мог означать поражение, поставил руки на пояс, выкатив грудь колесом.       — Я бы предпочел обойтись без сцен, — сказал Уильям спокойно, наклонив голову. — Прессе хватит одного скандала. К тому же вашей семье скандал ни к чему.       — Скандал? — Роберт громко ухмыльнулся. Вытер губы от набежавшей слюны и закивал. — Да-а. Да, мы же не будем ссориться из-за какой-то жалкой бабы, верно?       Он пытался задеть Уильяма, но зацепил папу.       — Эй, ты! — крикнул он и ринулся было на Роберта. Мама вовремя удержала. — Следи за языком.       — О, прошу прощения, — протянул Роберт язвительно. — Я не хотел делать вашей продажной девке комплиментов.       — Мерзавец, — прошипел папа, отшвырнул мамину руку и двинулся на Роберта. — Довольно я терпел тебя, сволочь!       Уильям резко вытянул трость, закрывая рассерженному папе дорогу. Тот замер, удивленно уставился на него. Ни единый мускул на лице Уильяма не дрогнул. Он по-прежнему улыбался.       — Пожалуйста, мистер Бакет, — сказал он сдержанно, однако я слышала, как скрежетали металлические нотки в голосе. — Будьте рядом с Абигейл. Я сам разберусь.       Папа судорожно вздохнул, будто разъяренный бык и неохотно пошел обратно. Роберт, явно издеваясь, помахал ему рукой. Скрыв обиду от оскорбления, я опустила глаза. На платье виднелись алые следы крови и разводы от накапавшей зеленки. Наряд был безвозвратно испорчен, но я не жалела.       — Может, выпьем чего-нибудь покрепче, приятель? — Роберт подмигнул Уильяму. — Оставим эту девку и повеселимся, как настоящие мужчины. Знаю я одно местечко…       Уильям широко ему улыбался, был спокойным внешне и даже расслабленным. Потому-то я и вскрикнула, когда он размахнулся и ударил Роберта в челюсть. От неожиданности тот потерял равновесие и рухнул грудью на деревянные перила, едва их не сломав. В церкви повисла гнетущая тишина, затем журналисты разразились криками и принялись фотографировать наперебой, толкаясь и посвистывая в одобрении. Завтра на первых страницах будет красоваться настоящая сенсация.       Папа замер, явно не ожидав, что в понятии Уильяма «сам разберусь» было именно этом. Он с одобрением кивнул, наблюдая, как хозяин шоколадной фабрики, такой интеллигентный и сдержанный, снимал с себя пиджак, готовый отвечать за свои действия.       — Ах ты ж, — Роберт приподнялся и пальцами пошевелил челюсть. Утер кровь из разбитой губы. — А ты у нас прыткий парень, да?       Уильям не ответил. Напустив на себя былого спокойствия, он ожидал, хотя я видела, как напряглись руки под светлой тканью рубашки.       — А ведь я хотел уладить всё полюбовно, — рявкнул Роберт, круто развернулся и вслепую рассек кулаком воздух.       Уильям ловко увернулся. Роберт неуклюже выставил вперед ногу, чтобы не упасть. Он был бойцовской породы. Схватил с ограждения закрепленную вазу с лилиями и швырнул за спину. Пока Уильям отмахивался от цветов, Роберт бросился на него. Схватил за жилет и со всей силы ударил в живот.       Я вскочила на ноги. Уилбур выронил зеленку. Пузырек покатился по поду, оставляя за собой изумрудный след.       — Уильям! — крик сорвался с губ, зазвенел эхом под сводами церкви.       Роберт собирался ударить снова. Наклонившись, Уильям обхватил его руками через живот и толкнул назад. Взмахнув руками, Роберт врезался в ограждения, ломая дерево с оглушительным треском. Они оба неуклюже повалились на обломки и принялись наперегонки вставать на ноги. Роберту удалось подняться первому. Схватив кусок дерева, он запустил его в соперника. Уильям чудом увернулся, и снаряд полетел прямо в толпу журналистом. С криками те бросились врассыпную. Грозно зарычав, Роберт бросился на Уильяма, будто зверь. Глаза пылали, рот был перекошен в оскале. Уильям ловко извернулся, перехватил его руку за спиной, но пропустил удар головой. Из разбитого носа хлынула кровь. Следующий удар пришелся прямо в лицо. Тяжелый, оглушающий. В конце концов, Роберт был намного сильнее его. Уильям рухнул на пол, оглушенный, но даже в таком состоянии принялся подниматься. Роберт сделал шаг вперед и едва не упал. Нога запуталась в свадебных лентах.       — Чарли, беги за полицией, — я схватила брата за подмышки и перекинула через ограждения. — Скорее!       Чарли кинулся из церкви, расталкивая толпу зевак. В это время папа побежал вперед подхватил с пола брошенную трость.       — Вонка! — крикнул он и бросил её хозяину.       Роберт рванул ткань, снося ряд ваз с лилиями. Выпутался и бросился на соперника. Уильям ловко поймал трость, перевернулся на спину и защитился от удара. Рывком опрокинул Роберта на пол, собирался навалиться сверху, но тот ударом ноги свалил кондитера обратно.       — Безродная тварь! — рычал Роберт, схватив Уильяма за ноги и потянув на себя. — Вы оба пожалеете, что связались со мной. Ты и твоя чертова шлюха!       Крепко сжав трость, Уильям размахнулся и зарядил Роберту набалдашником по голове. От звука удара толпа снова вскрикнула. Где-то позади раздались приказы полицейских разойтись. Журналисты их не пропускали, стараясь урвать каждую секунду будущей сенсации.       Роберт растянулся на полу, не в силах подняться. Сплюнув кровь, Уильям запрыгнул на него и надавил тростью на горло. Волосы растрепались, рукав рубашки порвался.       — Если ты хоть пальцем её тронешь, — зашипел он с яростью прямо в лицо богатому наследнику. — Если только посмотришь в её сторону — клянусь, ты горько об этом пожалеешь!       Роберт хотел его сбросить. Задергался, будто рыба. Уильям отвел руку назад и ударил мерзавца в челюсть, окончательно оглушая.       — Ты понял меня?! — взревел он, схватив воротник заляпанного кровью свадебного пиджака. — Гростенсторн!       — П-понял, — выплюнул Роберт с презрением. — Я понял т-тебя…       Уильям рывком отшвырнул его на пол и тяжело поднялся, опираясь на трость. Сорвавшись с места, я подбежала к нему. Нырнула под рукой и поддержала, не дав упасть. Уильям держался молодцом, даже пытался мне улыбаться.       — Дурак, — бросила я, хотя внутри все трепетало от сложной смеси чувств.       Радости и страха, волнения и любви. Я уткнулась Уильяму носом в плечо, и тот поцеловал меня в макушку.       — Испугалась? — спросил он так, будто больше переживал за меня, нежели за собственное здоровье.       — Очень, — призналась я шепотом.       Уильям поцеловал меня в лоб и скривился от боли, когда я слишком сильно надавила ему на ребра. Мы сделали всего два шага, прежде чем навстречу побежали Уилбур и папа. Я отошла, и те подхватили побитого кондитера под руки.       — Ну, мистер Вонка, — вопрошал папа, проникнувшись уважением до глубины души. — Вы просто… не хватит слов, чтобы…       В церковь вбежала полиция. Я боялась, что Уильяма схватят и призовут к ответу. Однако они прошли мимо, принялись поднимать с пола Роберта. Тот брыкался, пытался отпихнуть руки полицейских. Кричал, что все они пожалеют.       — Не зря я полетел вместе с вами, — Уилбур Вонка весь раздулся от гордости за сына. Хлопнул того по плечу. — Молодец, сынок.       Уильям вовсе не чувствовал себя героем. Щурился от вспышек фотокамер, больше не улыбался. Держался за грудь, шипел от боли при каждом шаге. Я ощутила жалость к нему, вместе с благодарностью, которую не смогла бы выразить словами и за тысячу лет. Уильям вытянул руку, и я прильнула к нему, осторожно обнимая, чтобы не причинить боль. Слезы навернулись на глаза от счастья и беспокойства за его здоровье.       — Тебе бы в больницу, приятель, — сказал дедушка Джордж, хлопнув Уильяма по плечу. Легко, по-отечески и с уважением. — Выглядишь ужасно.       — Неправда, — возмутилась я. — Но в больницу тебе обратиться точно не помешает.       К нашей дружной компании подошел полицейский.       — Мистер Вонка, — произнес он.       — Да? — ответили одновременно Уилбур и Уильям.       Полицейский переводил растерянный взгляд с одного на другого. Затем прокашлялся, взял себя в руки.       — Не могли бы вы проехать с нами для дачи показаний? — осмотрев побитого бизнесмена, полицейский смущенно потупил глаза. — После того, как посетите травматологию, разумеется.       Уильям рассеянно кивнул и отпустил меня. Поддерживаемый отцом, заковылял к выходу. Спокойный, в отличие от начавшего верещать Роберта. Его родители о чем-то спорили с журналистами. Наверняка, требовали удалить снимки. У них не было ни единого шанса.       — Пустите меня! — закричал Роберт, вырвавшись из рук полицейских. На его руке болтались наручники. — Вонка!       Уильям обернулся. На лице застыла усталость. Он не был намерен продолжать перепалку. Было сказано и сделано предостаточно. Роберт тяжело дышал, дрожал от гнева. Плевался кровью, сверкая красными глазами.       Страшное предчувствие кольнуло сердце. Ожидание чего-то неизбежного. Мир вокруг будто замедлился. Возможно, это и сыграло роковую роль.       Я первой заметила неуловимое движение Роберта. То, как ловко рука его скользнула в кобуру полицейского и выхватила пистолет. Дуло нацелилось в противника, который опозорил его перед семьей, перед журналистами. Перед всем городом.       Не раздумывая ни секунды, я кинулась к Уильяму и оттолкнула. В тот же миг раздался оглушительный выстрел. И все вокруг застыло, словно окаменело.       Сперва я не поняла, что случилось, пока на тело не накатила жгучая, нестерпимая боль.       Тяжелая тишина прервалась моим сдавленным криком. Тело полностью вышло из-под контроля, и я рухнула на руки Уильяма, будто безвольная марионетка, которой перерезали нити.       — Абигейл! — закричала мама так громко, что задрожали витражи церкви.       Полицейские, замешкавшиеся от шока, скопом налетели на Роберта и скрутили, выбив оружие. Оторопевшие журналисты разразились криками и вспышками камер. Многие вышли в прямой эфир, другие проявили человечность и принялись торопливо набирать номер «скорой помощи».       Тяжело дыша, я хваталась за руки Уильяма, словно он мог ослабить боль. Тело будто пронзили раскаленным прутом и проворачивали, разрывая плоть. Вместо крика из горла вырывались лишь хрипы. Уильям в панике пытался зажать рану рукой, но кровь из груди бежала без остановки. Его глаза округлились от ужаса, губы беззвучно шевелились.       — Уильям, — шептала я, чувствуя, как силы стремительно утекали. Голова безвольно упала ему на грудь. — Уильям…       Я слышала, как папа кричал, угрожая убить Роберта. Двое полицейских едва смогли его удержать. Дедушка Джордж держал маму, Джо — прижимал к себе Чарли. Надо мной склонился Уилбур. По его глазам я поняла, что дело было плохо.       — Ей срочно нужно в больницу, — он с силой сжал плечо сына. — Немедленно!       Уильям рассеянно закивал. Стиснул зубы, с трудом встал и рывком поднял меня. От боли в голове помутилось. Я вскрикнула, задрожала всем телом. Меня бросило в жар, но руки онемели от холода.       — Потерпи, — успокаивал Уильям. Голос дрожал, срывался на испуганный визг. — Пожалуйста, Аби!       Мы выскочили на улицу. Журналисты расступились, не смея нас задержать. Поддержали, когда Уильям поскользнулся на крыльце и едва не упал.       — Уильям, — шептала я, не в силах сказать больше ничего.       — Зачем ты это сделала?! — закричал он в ярости. Глаза блестели от слезы. — Абигейл, зачем?       Я не ответила. Лишь смотрела, как лучи солнца играли на лице Уильяма. Каким же он был красивым…       Грохотнули двери стеклянного лифта. Все звуки остались по ту сторону, затихли. Я слышала, как сильно билось сердце Уильяма. Как тяжело он дышал, отчаянно нажимая на все кнопки разом. На панели остались следы моей крови.       — Не смей умирать, — шипел он сквозь зубы. Упрямо, словно ребенок. Держась из последних сил. — Ты слышишь меня, Аби? Даже не думай!       Лифт взлетел в воздух. Казалось, будто мы с Уильямом воспарили над землей, словно ангелы. Тело наполнила легкость. Боль начала отступать. На плечи навалилась усталость, глаза начали закрываться. Я из последних сил боролась со сном. Сердце билось отчаянно, упрямо не желало сдаваться.       — Уильям, — сделав усилие, я подняла руку и коснулась влажной от слез щеки.       — Что? — он наклонился ко мне и громко всхлипнул. Подбородок трясся, губы дрожали. В глазах застыло отчаяние. — Я не хочу… не хочу, чтобы ты…       — Тише, — выдохнула я и улыбнулась. Рука почти не слушалась, но я гладила Уильяма по щеке, желая ещё хоть немного побыть рядом с ним. — Все хорошо.       — Вовсе нет, — воскликнул он и проглотил слезы. — Нет, ты не должна была этого делать! Я должен был защищать тебя.       Его волосы золотились от света. Глаза сияли, словно в них застыли все звезды Вселенной. Каким же он был красивым.       Мой Уильям.       — Помнишь, — зашептала я угасающим голосом. — Как мы летели по цеху, где… умпа-лумпы стреляли конфетами?       — Что? — не понял Уильям, затем судорожно закивал. — Да, помню, конечно.       Он рывком перекинул меня в руках, попытался зажать рану.       — Я загадала желание, — в груди вспыхнул страх, когда я поняла, что перестала чувствовать ноги. — Самое заветное, самое…       Голос дрогнул, и я прервалась на полуслове. Уильям испуганно встряхнул меня.       — Абигейл!       — Я загадала… тебя, — продолжила я, поглаживая Уильяма по груди.       Как же сильно я его любила! И как не хотела отпускать вот так. Ведь счастье было так близко, совсем рядом. Оставалось только руку протянуть.       — Ты — моё заветное желание, — во рту появился привкус крови. — Уильям Вонка…       Я закашлялась, с трудом сохраняя сознание. Уильям притянул меня к себе, прижал так сильно, что я всем телом ощутила его дрожь. Услышала, как слезы клокотали в груди. Он целовал меня в лоб и плакал. Грудь содрогалась, с губ срывались сдавленные стоны.       — Уильям, — шепнула я, открыла глаза, но не увидела ничего, кроме света. Время утекало так быстро. — Уильям…       Его крик эхом зазвучал в голове. Рука моя опустилась и безвольно повисла. Перед глазами калейдоскопом замелькали образы. Картины из прошлого, детства и юности. Улыбка мамы, смех Чарли и объятия папы. Я видела Уильяма. Беззаботного, влюбленного в своё дело. Он старел на глазах, улыбка таяла, будто сладкая вата в воде. Он становился все меньше, худел и растворялся в воздухе, словно призрак. Меня не было рядом с ним.       Больше нет.       Свет ослепил. Я утонула в любимых фиолетовых глазах. Провалилась в их глубину и забылась тяжелым сном. Он затягивал все дальше и дальше, пока свет не померк, и вокруг не сомкнулись холодные объятия непроглядной темноты.