***
Громкий плач разносился по просторной комнате, эхом отражаясь от холодных стен. Птицы громко и радостно щебетали за закрытым окном, смешивая всю эту какофонию звуков в настоящую кашу в её голове. Висенья кругами ходила по собственной спальне, пытаясь отчаянно придумать, куда можно пристроить несчастного Кири, в то время как тот свернулся калачиком на полу и с громкими завываниями рыдал, то и дело сбивая её с мысли: — Мисс Висенье не нужно было этого делать! Мисс Висенья очень-очень разозлила отца! «Эльфы, домовые эльфы… где, помимо домов волшебников, их можно встретить чаще всего? Куда можно отправить Кири, так, чтобы никто не узнал о его прошлом?» Руки сцепились в крепкий замок за спиной, брови напряжённо нахмурились, а где-то совсем рядом Кири всё продолжал и продолжал поддаваться сердечным терзаниям: — Кири плохой эльф! Кири очень плохой эльф! Из-за Кири у мисс Висеньи будут серьёзные неприятности! «Кому ещё может понадобиться бесплатная рабочая сила? Где нужно постоянно изготавливать такое количество блюд, чтобы занимался этим далеко не один домовик?» Где-то на задворках мозга витало какое-то странное воспоминание. Быть может, какой-то повседневный разговор или строка из новостной колонки. Где-то совсем недавно Висенья встречала нечто подобное. — Позор! Страшный позор! — снова сбил её с наводящей мысли голос Кири, и тот принялся громко высмаркиваться в свое одеяние, вынуждая её с тяжёлым вздохом прикрыть глаза. — Нет большего позора для эльфа, чем изгнание из своего дома! Теперь Кири вынужден пожизненно бродяжничать, и скитаться… — Я не дам тебе бродяжничать, Кири. И никто тебя со службы не выгоняет, — тот направил на неё взгляд своих мокрых от нескончаемых слез глаз и звучно икнул, уши его были грустно опущены. — Мне нужно только придумать, куда я могу тебя спрятать… Девушка остановилась и закрыла лицо руками, надеясь, что это поможет ей прийти хоть к какому-то логичному решению. Далёкая идея издевательски водила по корке мозга кончиком пушистого пера, ускользая из её рук в самый последний момент. «Прислуга. Ну, куда нужна прислуга в виде крошки-волшебника, который всю свою жизнь только и знает, что мыть, и где убирать? Не оставлять же его на улице?» После случившегося её голова все ещё очень плохо соображала. Столько всего произошло за один день. Этот злосчастный чай, их побег, душный трактир, а теперь ещё и Кири… Висенья резко остановилась и глаза её широко раскрылись. «Бинго!» — Мисс Висенья очень добра к Кири, — жалостливо начал тот, — но Кири не заслуживаете ничего кроме смерти за свой проступок! Кири поступил гнусно! Очень гнусно! — маленькие ручки сжались в кулачки, и он принялся со всей возможной силой молотить теми себя по голове, громко крича. — Кири плохой! Кири плохой! Висенья, уже знакомая с любовью домовых эльфов к самобичеванию, в мгновение ока подлетела к нему и схватив за руки строго сказала: — Кири! А, ну, прекрати сейчас же! — но тот всё рыдал и рыдал, отчаянно пытаясь вырваться из цепкой хватки её рук и девушке пришлось пойти на крайние меры. — Кири, я запрещаю тебе себя бить! И вообще причинять себе какой-либо вред! Тот мгновенно обмяк, словно кто-то выключил спусковой рычаг, но по щекам эльфа всё так же мокрыми дорожками катились крупные слёзы. Хоть он и не пытался больше нанести себе ран, маленькое тельце в белом одеянии слегка потряхивало, а вид у него был настолько несчастный, что у неё невольно сжалось сердце от досады. «Пусть его и не убили, но проведя всю свою жизнь под крышей этого дома, покинув его, Кири никогда уже не будет прежним.» — У молодой мисс очень чуткое сердце, — совсем тихий голос достиг её ушей. — У вашей матери, моей хозяйки, было точь-в-точь такое же, — во взгляде его проступила боль, казалось, что эльф смотрит куда-то сквозь неё. — Кири очень сильно её любил, и горевал, когда хозяйки не стало. Узнай она, что Кири сотворил, что сказала бы? Влага вновь брызнула из его глаз, и сама Висенья почувствовала опасный ком, что появлялся в глотке каждый раз, когда кто-то в её присутствии начинал вспоминать Эйну. — Ты был её другом, Кири, и она тоже очень тебя любила, — её ладонь осторожно легла на содрогающееся плечо домовика. Девушка старалась говорить мягко, но чётко. Потому что была полностью уверена в собственных словах. — И она, как и я, никогда не поверила бы, что ты способен совершить нечто подобное. Не знаю, как это вышло, но я обязательно разберусь в этом, обещаю. Кири поднял на неё взгляд и попытался улыбнуться, но получилось это у него с огромным трудом. — Кири очень благодарен молодой мисс, — постепенно голос его приобретал ровность, а тело переставало трясти неудержимой дрожью, несмотря на то, что вид у Кири был, откровенно говоря, просто кошмарный. — Но Кири уже нужно уходить. Если хозяин увидит, что Кири ещё здесь, то скормит Кири золотому дракону… Девушка не смогла сдержать лёгкой улыбки. За столько лет Кири так и не смог запомнить их имена, так что называл Мейлу и Нуаду по-своему просто: «золотой дракон» и «красный дракон». — Да, ты прав, — она поднялась на ноги и подошла к рабочему столу у окна, довольно резко отодвигая немыслимое количество ещё не открытой почты. Пару писем даже свалилось на пол. — Признаюсь, постоянное место работы для тебя мне ещё предстоит найти, но на первое время я знаю, кто сможет тебя приютить, — пальцы достали из полки чистый лист пергамента и пододвинули поближе чернильницу, про себя задумываясь, с чего бы правильнее начать письмо. — Там, конечно, вряд ли тебе разрешат показаться на глаза людям, но это лучше, чем совсем ничего. А за это время я успею найти для тебя хорошее место. Откидываясь на спинку деревянного стула Висенья попыталась вспомнить название того невзрачного трактира, в котором имела удовольствие побывать. «Как он там назывался? Зов русалки?» — Кири отправится туда, куда скажет ему мисс Висенья! — кажется, домовик поднялся духом и теперь в голосе его появился хоть какой-то энтузиазм. — Хоть на край земного шара пойдёт! Рука уже вовсю писала строчку за строчкой, излагая основные детали ситуации и просьбу, которая адресату, она наверняка знала это, не сильно понравится. Ну, раз уж так вышло, что гадалка сама лично предложила в экстренных случаях обращаться к ней за помощью, то должна была ожидать, что рано или поздно этим предложением захотят воспользоваться. Особенно если учитывать, что Висенья, как она говорит, спасла жизнь её дочери. В голове появилась навязчивая мысль, от которой щеки её стыдливо загорелись: «Камила уж точно не думала, что Висенья так нагло воспользуется её помощью всего через пару часов. Как бы она, на радостях, не выставила ни в чем не виноватого Кири за порог…» Конечно, ситуация не самая лучшая, но другого выбора просто не было. Либо так, либо пробовать пристроить Кири в другое место, на что времени совершенно не было. — Так далеко уходить тебе не придётся, — перо поставило точку и сложив лист пополам Висенья написала на нем точный адрес и имя получателя. — Кири, послушай меня внимательно. Тебе нужно будет отправиться вот в эту деревню, это совсем недалеко отсюда, и найти в ней трактир, — перо заняло законное место в чернильнице, и девушка отдала письмо в протянутые руки эльфа. — На втором этаже трактира, в комнате номер восемь, живёт женщина. Зовут её Камила, и ты должен будешь отдать ей это письмо, — женский палец несколько раз постучал по белой бумаге, как бы наглядно показывая. — Она должна тебе помочь. Пристроит на первое время, а потом, я найду тебе место получше. Но учти, — Кири поднял взгляд с письма на неё и Висенья посмотрела ему прямо в глаза, отделяя каждое слово, — никто не должен тебя увидеть. Эта деревня почти полностью населена маглами. Ни одна живая душа, кроме Камилы, не должна знать, что ты там. Кири мгновенно кивнул и сузив глаза прочитал написанные летящим почерком строчки: — «Деревня Лисканнор, трактир: «Зов русалки». Второй этаж, комната номер восемь. Камила.», — чётко и раздельно проговорил он. — Кири всё понял, хозяйка. Кири всё сделает. — Хорошо, — на душе против воли появилась грусть. Хоть она и понимала, что расстаются они не навсегда, но уже сейчас не могла представить, как следующим утром откроет глаза и не услышит больше: «Молодой мисс пора просыпаться!». — только помни, несмотря на то, что жить ты будешь с другими волшебниками, я тебя никуда не отпускаю. Ты все ещё мой эльф. Домовик широко улыбнулся и в глазах его она прочитала искреннюю, неподдельную, благодарность. Наверное, только эти крошки-волшебники могут смотреть так. Отдавать всех себя только на службу своим хозяевам. Видеть в них смысл своего существования. За дверью послышались голоса. Кто-то явно приближался к её комнате, и Висенья поднялась на ноги, ожидая, что эльф перед ней через мгновение прокрутится в воздухе, но Кири почему-то застыл. Беспокойно сжимал своими пальчиками исписанный пергамент, а с каждой секундой времени оставалось всё меньше. — Кири, тебе уже по… Но он не дал ей договорить. — Хозяин видел всё в воспоминаниях Кири, но Кири совсем не помнит, как это случилось, — домовик шептал, беспокойно оглядываясь на дверь. — Кири помнит, как входил на кухню, а потом вышел в зал подать чай, — он указал пальцем на лысую макушку между огромными ушами. — Середины нет. Сердце гулко застучало в девичьей груди, кто-то громко чихнул за дверью и звук этот смешался с хлопком трансгрессии, а в следующую секунду дверь её комнаты открылась, пропуская внутрь настоящий ураган. Айрис быстро приближалась к ней. Выражение её лица было таким отчаянным, что на секунду Висенье померещилось, что кузина сейчас её ударит, но вместо этого она на лету бросилась к О’Дану на шею. Ей пришлось даже постараться, чтобы не упасть вместе с Кемпел прямо на пол. — Как же ты всех нас напугала! — женские руки прижимали её к себе так крепко, что кости вот-вот были готовы начать трещать, но Висенья всё равно обвила руками дрожащее тело подруги, хотя дышать становилось всё труднее и труднее, — Висенья, я клянусь тебе, ещё хоть раз ты выкинешь что-то подобное, и я убью тебя собственными руками! Айрис отстранилась и в глазах её стояли горькие слезы. Брови зло выгнулись, губы дрожали. А в зелёных глазах без труда можно было увидеть самый настоящий вихрь из радости, гнева, беспокойства, облегчения и непонимания. Словно Кемпел ощущала в эту минуту всё и сразу. — Я в порядке, — взгляд упал на застывшего в дверях Аластора, — со мной всё хорошо. Только сейчас она заметила, настолько истощёнными и измученными выглядели кузены. Темные круги залегли под глазами Айрис, всегда аккуратная прическа совсем разбросалась, но несмотря на всё это щеки её ярко пылали, а губы распылись в хоть и крайне усталой, но улыбке. В то время, когда как кожа Аластора напоминала собой девственно-чистый пергамент, одежда сильно помялась и испачкалась в кое-каких местах, лицо не выражало никаких эмоций, а ярко-зелёные, совсем как у сестры, глаза словно остекленели. Просто смотрели на неё непроницаемым взглядом, и будто бы не знали, какую конкретно эмоцию им можно выражать. — Где эльф? Без добавлений и предисловий. Как подумалось Висенье, чтобы хоть как-то заполнить образовавшееся между ними молчание. — Отпустила. Только что. Айрис обеспокоенно переводила взгляд с одного на другого. В нём не было сейчас и капли обычной уверенности или хотя бы самодовольства, которые девушка привыкла видеть на красивом лице. Аластор выглядел сейчас так, словно не знал, куда себя деть, не знал, позволительно ли ему после их разговора в трактире проявлять к ней что-то большее, чем дружеское переживание. Висенья первой сделала шаг навстречу и уже через секунду оказалась в крепких объятиях сильных рук. Он прижимал её к себе в разы крепче сестры. И она знала наверняка, когда она вошла в главный зал, облегчение испытал такое же сильное.***
— Г-г-готово, — из вороха мыслей её вырвал дрожащий голос. — Я выбрал более толстую и надёжную подпругу, по вашей просьбе сделал выше заднюю луку и обновил перетяжку. Теперь, полёты должны быть ещё комфортнее, госпожа, — Мейла резко ударила длинным хвостом по земле, и перепуганный седельщик подпрыгнул на месте, оглядывая тот полным ужаса взглядом. — Прошлая порвалась, из-за того, что ваш дракон растёт слишком быстро. Я думаю, что через несколько месяцев придётся менять её опять, — Висенья подошла ближе и весело хлопнула парня по плечу. Он, как и его отец, лучший мастер в стране по изготовлению сёдел и единственный, кто согласился сотрудничать с их семьёй. Всё-таки, не каждый, даже самый опытный волшебник, возьмётся за такую сложную работу. Речь ведь далеко не о какой-то лошадке. — Осталось только закрепить поводья… Он держал те в своих руках и стоило ему только произнести запретное слово, как кровная сестра повернула чешуйчатую голову и злобно оскалилась, довольно тонко намекая, что если он сделает это, то этот день станет последним в и без того недолгой жизни молодого мастера. — Нам не нужны поводья, — девушка обошла бедолагу и ладонь её опустилась на шею дракона. Нежная кожа коснулась шершавых чешуек алого цвета, и где-то на краю подсознания Висенья ощутила острое недовольство Мейлы, — она их терпеть не может. Да и нужны они, в первую очередь, чтобы держать лошадь под контролем. С драконом так не получится. Мейла тяжело тряхнула головой и поднялась на лапы. Роговые отростки вдоль длинной шеи слегка затряслись, а ноздри громко втянули в себя морской воздух. На небе не было и одного оболочка, ветер огибал высокие скалы лениво и небрежно, а кровная сестра, несмотря на пережитый недавно стресс из-за примерки нового седла, в настроении прибывала озорном и игривом, что могло значить только одно. Это день определённо был им дан для совместных полётов. — Конечно, конечно, госпожа… — лицо молодого человека приобрело смертельную бледность и брови его умоляюще выгнулись, когда он увидел, как Висенья настойчивым движением вынудила свирепого зверя опуститься вниз и подтянувшись забралась тому на спину, широко улыбаясь. — Но это нужно для вашей безопасности! Она его едва слышала. В то время, пока руки послушно закрепляли заколкой тёмные волосы на затылке, сердце её бешено колотилось о ребра, а предвкушение скорого полёта тлело огнями в девичьей груди. Всё тело напряглось уже готовясь вновь ощутить то чувство, которое ни с чем и никогда она не смогла бы сравнить. Это был не просто адреналин, не просто свобода. Находясь высоко над землёй О’Дану чувствовала, что способна абсолютно на всё. Ничего и никогда не смогло бы стать ей помехой. Все эти крошечные человечки и проблемы, что она оставляла внизу, не стоили ей и одного кната. Ведь за бесконечные луга и леса, за пушистые облака, и синее небо перед своими глазами, она была готова отдать хоть миллион золотых монет. «Ей это было нужно. Жизненно необходимо подняться высоко в небо, и хотя бы на время оставить всё то, что так сильно волновало её сознание последние дни.» — Брось, всё будет в порядке! — Мейла задрала вверх длинную шею и взревела, от чего девушке приходилось уже просто кричать, чтобы седельщик её услышал. — Если вдруг меня будут искать, то скажи, что я вернусь совсем скоро! Тот, казалось, уже находился на грани настоящей истерики. В момент, когда цепь, что крепко держала её в седле, звучно щёлкнула, а дракон размял передние конечности и развернулся в сторону скалистого обрыва, готовясь вот-вот взлететь, он приложил руки к лицу и воскликнул: — Госпожа! — первый шаг огромной лапы и он снова испуганно съёжился, но все так же упорно продолжал следовать за ними. — Прошу! Давайте проведём хотя бы один тренировочный тест! — Второй шаг. Третий. Мейла набирала скорость и упрямому седельщику теперь уже приходилось бежать, внимая голосу разума. — Вы можете пострадать! Руки намертво вцепились в переднюю луку, ноги стойко держались в стремени, холодный ветер ударил ей в лицо, и Висенья обернулась в последний раз, ощущая мощные движения Мейлы под собой и понимая, что уже через пару секунд их тут не будет. — Так это он и есть, глупый! Последнее, что она увидела, прежде чем вновь вернуть свой взгляд к бескрайним водам залива, это несчастное лицо мастера по изготовлению сёдел, а потом крепко сжала зубы и зажмурилась, готовясь к жёсткому прыжку. Крылья по обе стороны от неё крепко прижались к длинному, змееподобному телу, которое трясло всё больше и больше. И в ту секунду, когда когтистые лапы сделали последний шаг на твёрдой земле, Висенью рывком подбросило вверх, да так, что на какое-то жалкое мгновение она ощутила, как тело её отрывается от седла, а после свободный полет точно вниз, прямо к холодной воде. Сердце её колотилось словно в припадке, внизу живота скрутился напряжённый узел, слёзы полились из её глаз из-за воздуха, что бил девушке точно в лицо. До ушей долетал громкий свист и звук лязгающих цепей, пальцы вцепились в твёрдые перегородки с такой силой, что те грозили треснуть от такого дикого напора, но она не смела пошевелиться. Только сквозь едва открытые глаза наблюдала, как спокойная гладь залива приближается к ним всё ближе и ближе, а Мейла будто и не собиралась раскрывать крылья. Они всё падали и падали, словно очередная частичка высоких скал, грозя разбиться о плотную поверхность воды. Всё это длилось не больше нескольких секунд, но когда О’Дану поняла, что Мейла уже набрала бешеную скорость, а до воды осталось всего каких-то тридцать футов, невольно запаниковала. И уже открыла рот, чтобы прокричать той: «Пора!», но в следующее мгновение произошло сразу несколько поразительных вещей. Крылья по обе стороны от неё раскрылись, а тело девушки словно заклинанием намертво прижало к седлу. Дракон поддался точно вперёд, и на каких-то диких виражах их резко понесло вдоль кромки воды, разделяя ту приличных размеров полосой. Гигантская, крылатая тень подняла на своём пути высокие волны и те принялись ударяться о твёрдую поверхность утёсов, заливая их пушистой пеной. Холодные капли омывали её лицо со всех сторон, веки девушки поднялись, и в очередной раз дух её был на грани того, чтобы покинуть это бренное тело. Мало того, что её всё ещё била неудержимая дрожь, так ещё и перед глазами она видела невероятной красоты горизонт, у которого, как казалось, не было конца. И её сестра, её кровь, несла Висенью точно туда, навстречу яркому солнцу и синему небу. Куда-то в неизведанные края и места, туда, где их никто не знал, и никто не видел. Туда, где они могли быть свободны. Постепенно движения мощных крыльев стали спокойными и размеренными, позволяя нести себя медленным потокам ветра, и О’Дану нашла в себе силы зачерпнуть побольше воздуха в лёгкие. «Да, уж. Мейла похоже решила, что как-то маловато переживаний свалилось на неё в последнее время. Устроила такой взлёт, после которого грех не доплатить испуганному парнише за седло повышенной прочности.» Хотя, чего ещё она могла ожидать? Ещё ни один полет в её жизни не обходился без кручений, лавирования между острых скал и опасных для жизни разворотов. Спокойно пролететь несколько раз над крышами Тир на Нога и смиренно спустится на землю — уж точно не про её дракона. Мейла хоть и была меньше старшего сородича, но летала в разы быстрее и могла бесцельно парить по округе просто так, от скуки. А пугать развлечения ради местную живность было её любимым занятием. Висенья осторожно наклонилась и коснулась открытого участка ярко-красной чешуи, совсем рядом с крылом. — Могла бы сделать взлёт и помягче! Мы, на секундочку, ещё не совсем здоровы! До ушей долетел прерывистый утробный звук и явно нарочно Мейла резко поменяла до этого прямой курс сначала вправо, а после влево, вынуждая Висенью ещё крепче зацепиться за переднюю луку, чтобы не выпасть из седла прямо в холодные воды залива. — Ладно, ладно! — голова закружилась и она поспешила скорее исправить ситуацию, пока, чего доброго, кровная сестра не скинула её со спины. — Я не совсем здорова. За тебя говорить не могу. Мейла громко фыркнула, как бы говоря: «Вот именно.» Она плавно опустилась вниз и опустила задние лапы в воду, снова рассекая было успокоившуюся гладь. Висенья опустила взгляд и увидела собственное отражение. Видела, как веки дракона опустились, ярко-жёлтые глаза Мейлы на секунду закрылись, и невольно повторила это движение. Ощущения, что смешались в ней словно огромный ком, невозможно было описать существующими словами. Нельзя рассказать или описать полёт во всех красках, это просто невозможно. Нужно просто сделать это самому. Оседлать дракона. Самому вкусить этот запретный плод и желать возвращаться к нему снова и снова. Глубоко в груди словно раскрывала свои крылья гигантская птица, пела свою чудесную мелодию и провела в небе целую жизнь, пытаясь вернуться в родные края. Почему-то, чем дальше могучий зверь уносил её от поместья, тем свободнее она дышала, тем шире и шире становилась её улыбка и девушка невольно разомкнула пальцы и расслабила руки, позволяя себе просто лететь. Не думать, не переживать и не горевать. Как никогда она чувствовала единение её и Мейлы, как никогда эмоции их были схожи и желания, сомнений не оставалось, совпадали. — Когда-нибудь, мы с тобой отправимся дальше, — она говорила тихо, но не сомневалась в том, что сестра слышит её. — Улетим за горизонт. Только ты и я, и никто больше нам не нужен. Мейла мягко и нежно заурчала. Соглашаясь с её предложением. Сложно было сказать, как много времени они потратили, чтобы облететь все ближайшие леса, поля, луга и равнины. По ощущениям Висеньи прошло не больше получаса, но было это точно не так. До этого чистое небо уже успело затянуться плотными облаками, а кровные сестры как раз успели сломать несколько верхушек высоких деревьев, обвалить парочку старых окаменелостей и чуть было не врезаться в одну из башен родового поместья, за что получили покрасневшее от ярости лицо Дарины, тут час же показавшееся из ближайшего окна. Признаться честно, Висенья была готова проводить на спине Мейлы хоть сутки напролёт. Это было куда веселее и интереснее нудных банкетов и бестолковых танцев, и сегодня она как раз собиралась заниматься полётами вплоть до позднего вечера, пока вдруг не случилось кое-что другое. Гигантская тень как раз в этот момент кроваво-красным пятном огибала тёмную шапку густого леса, направляясь дальше, за его пределы. Тело Висеньи поддалось назад, без каких-либо поводьев направляя дракона всё выше и выше, прямо в пушистые облака над своей головой. Настолько сильно они понимали друг друга, так досконально выучили, что даже самого мимолётного движения мгновенно хватало, чтобы дракон понял, чего хочет его наездник, и поспешил выполнить его желание. Первый взмах. Потом ещё, и ещё. Яркое солнце ударило по глазам, и граница облаков оказалась где-то там, внизу, отделяя их белой и мягкой стеной от земли. Мейла замерла в воздухе, и девушка осторожно вытянула руку, поглаживая тот участок покрытого чешуйками тела, до которого она смогла дотянуться. Сложно представить, в скольких футах над землёй они сейчас находятся и, понятное дело, кровная сестра устала от такого тяжёлого подъёма. Ещё и за собой не такую и лёгкую Висенью унести смогла. Так что, О’Дану с радостью решила дать ей пару минут на отдых, с восторгом в глазах рассматривая окружающую их красоту. Куда не глянь, мягкие как пух облака и жёлто-оранжевые лучи палящего солнца. Сейчас ей казалось, что они вдвоём вдруг оказались в настоящем раю. Настолько тихо тут было, настолько спокойно и настолько красиво. Это место определённо не может находиться на этой планете, просто не может и всё. Облака двигались лениво и неспешно, птиц совсем не было, как и ни одной живой души кроме них. Разве что… Боковым зрением она вдруг заметила какое-то движение справа от себя, внизу. Сердце беспокойно застучало, и она проследила взглядом за чем-то, что рассекало облака вокруг них кругом. Будто бы это нечто кружило вокруг, невидимое для глаза. Инстинкт самосохранения поставил все предупреждающие датчики на красный свет. Чувство опасности захватило её с головой, и девушка покрепче схватилась за седло, отчётливо ощущая, как Мейла напрягла всё тело, готовясь к атаке. Облака пошевелить в нескольких футах. Секунда заминки. А потом, над ними пролетела гигантская, отливающая золотом в лучах солнца, тень, снова исчезая из виду. Висенья громко выдохнула и на секунду прикрыла глаза. «За целый год она уже успела отвыкнуть, что теперь дозволенное защитными чарами поднебесье делят два дракона, а не один.» Нуаду кружил вокруг них и в какой-то момент, когда он окончательно отогнал от этого места белый туман, ярко-голубые глаза с удивлением обнаружили на его спине человека. Её брат, Иден, как и она, надежно сидел в седле на спине своего дракона и стоило их взглядам встретиться, тут же указал рукой вниз. Висенья мгновенно поняла, что от неё требуется, и направила Мейлу на снижение. В голове то и дело возникали вопросы: «Неужели за эти несколько часов случилось что-то настолько серьёзное, что брат не смог дождаться её возвращения там, на земле? Или Кири вернулся обратно и рассказал всем, что никакой одежды ему Висенья так и не дала, как пообещала отцу?» Мейла плавно и осторожно приближалась к земле и первой достигла пляжа, тяжело приземляясь на серый песок и опуская тело настолько низко, насколько это вообще было возможно, давая Висенье возможность спрыгнуть. Большой и медленный Нуаду только через несколько минут показался у пляжа и приземляться ему пришлось у самой кромки воды, чтобы медленно и грузно опустить шею вниз, спуская своего наездника на землю. — В чем дело? — голос её звенел напряжением, глаза сосредоточенно рассматривали лицо брата, силясь понять по его выражению хотя бы что-нибудь связное, но ничего необычно девушка в поведении Идена, как и в его лице, заметить не смогла. — Что-то случилось? Тот широко улыбнулся ей и покачал головой, отряхивая свою одежду от песка, который прилип к ткани его рубашки после жёсткого приземления. Драконы, тем временем, активно переговаривались друг с другом издавая низкие, утробные звуки. — Нет, весенняя. Всё хорошо. Но ты так сильно увлеклась, что я устал ждать, пока ты спустишься. А у нас, вообще-то, есть одно важное дело. Её брови непонимающе выгнулись. — Дело? У меня сегодня нет никаких дел. Брат прошёл мимо, а после этой фразы обернулся и с энтузиазмом сказал: — Теперь есть. Пойдём. Висенья недовольно поджала губы, но спорить не стала. Послушно подымаясь по высокой каменной лестнице вслед за Иденом. Жизнь бурлила в стенах Тир на Нога сегодня. Время близость к ужину, и домовые эльфы торопливо заносили к столам приборы и посуду, непременно поклоняясь, проходя мимо них. Девушка быстро следовала за братом и от чего-то решила, что он хочет привести её на второй этаж, в кабинет отца. Но уже через несколько секунд высокая фигура мужчины прошла дальше, мимо широкой лестницы, и невольно чувствуя настороженность, О’Дану сверлила его спину взглядом, силясь понять, что брат решил для неё устроить этим вечером. Минуя двери главного зала он пошёл в сторону правого крыла дома, где располагалась семейная библиотека и тренировочный зал, в котором она занималась по нескольку раз в неделю со своим учителем, Коннелом. «Ну, вариантов не так уж и много. Иден, абсолютно точно, не ждал её так долго только ради того, чтобы заняться совместным чтением в библиотеке, а это значит, что идут они на тренировочный корт.» Так оно и оказалось. Стоило перед глазами появиться развилке, что отделяла дорогу от тренировочного зала к библиотеке, как мужчина перед ней повернул налево и толкнул деревянную дверь перед собой, пропуская её войти первой. Привычное помещение тренировочного корта от любого другого дня почти ничем не отличалось. Большое, почти достигающего размерами приёмного зала, с высокими потолками и окнами, позволяющими разлиться по каменному полу мягкому свету яркого солнца. Вдоль стен зачарованные факелы, что были сейчас потушены, а большую часть зала занимал расчерченный на полу квадрат, отделяющий зону для наблюдения от пространства для тренировок. Это самое пространство было заколдованно специальными защитными заклинаниями, чтобы лихое заклятие, чего доброго, не угодило вместо дуэлянтов прямо в лицо одного из зевак. Но кое-какие различия от привычных ей видов девушка всё-таки смогла уловить. А если конкретнее, группу рослых мужчин в чёрных мантиях, что кучей стояли прямо по центру зала и все, как один, повернули головы в её сторону, стоило только одной из девичьих ног переступить каменный порог. Висенья сконфуженно застыла и услышала позади себя лёгкий смешок от Идена. — Не нужно так пялиться, господа, вы смущаете мою сестру, — девушка возмущённо повернулась на него, и в ответ получила до крайности ехидную ухмылочку. — Не пугайся, Висенья. Это специализированный отряд нашего отца, созданный на случай экстренных ситуаций. Лучшие из лучших бойцов во всей Ирландии. С этими ребятами не так легко сражаться, можешь мне поверить. Не сосчитать, сколько раз парни вырубали меня на корте, да так, что я целую неделю нормально ходить не мог. Верно я говорю? Круг мужчин одобрительно зашумел, в то время как О’Дану ждала какого-то подвоха, невольно ощущая дикое желание сбежать отсюда как можно скорее. «Группа опытных бойцов на тренировочном корте в ожидании её? Дело пахнет жареным.» — Приятно познакомиться, — тихим и несмелым голосом начала она, нервно улыбаясь оглядывающим её мужчинам, — только не совсем понимаю, что забыла я на вашем… — Висенья на секунду замолчала, пытаясь подобрать особенно красноречивое слово. — Мероприятии. Большая ладонь брата настойчиво легла ей на спину и слегка подтолкнула, вынуждая идти вместе с ним. — Я позвал их сюда, — с энтузиазмом он пожал плечами, явно получая удовольствие от её растерянного вида. — Давно пора было сделать это, но после приезда у меня было много незаконченных дел. Сейчас всё более-менее устаканилось, Уильям сказал, что твоему здоровью больше ничего не угрожает, и я решил поболтать немного с твоим учителем. Её брови непонимающе нахмурились. — Ты говорил с Коннелом? — тот в ответ только взглянул ей прямо в глаза и кивнул. — Но, зачем? Я занимаюсь с ним по расписанию, которое одобрил отец. — Знаю, — они подошли к полосе, что разделяла зону для зрителей от тренировочной и мужчина остановился. Голос его мгновенно стал твёрже, лицо разгладилось, а озорные огоньки в глазах ушли на второй план, явно показывая, что несмотря на благодушное настроение, брат явно привёл её сюда не шутки ради, — но беспокоит меня не твоё расписание, а сама программа. Коннел сказал мне, что в основном он учит тебя нападению. И, если верить его словам, в дуэли один на один ты справляешься очень неплохо. Что правда, то правда. Висенья, конечно, не могла здраво оценить свои боевые способности со стороны, но на последних тренировках её преподаватель ободряюще улыбался и говорил, что справляется она всё лучше и лучше. В их занятиях основной акцент делался на скорости и точности заклятий, такой боевой стиль подходил девушке больше всего, и был для неё самым комфортным. На чистом инстинкте Висенья спешила отправить удар за ударом в слабые места своего противника, заставляя работать на себя окружение. Хотя, конечно, в такой стратегии были и свои минусы. Из-за желания сделать всё быстро и точно девушка крайне часто упускала из виду очень удачные возможности нападения. Так сильно сосредотачивалась на своём противнике, что застать её врасплох было проще простого, если бы с ними занимался кто-то ещё. Она в подтверждении кивнула, хоть и с долей сомнения. «Неплохо», понятие растяжимое. Коннела она знала очень давно и успела выучить все его лазейки и уловки во время дуэли, а вот против опытных бойцов, специально обученных боевой магии, это самое «неплохо», вероятно всего со спокойной душой можно было перефразировать в слово «кошмарно». Куда ей тягаться с волшебниками вроде этих амбалов? — И это отлично, — Иден, похоже, её душевных терзаний не заметил, и как ни в чем не бывало стал говорить дальше, — но ты должна уметь не только нападать, но и защищать себя тоже. Я понимаю, что защитные чары поставить ты сможешь, но потренироваться все равно не помешает, — сказал он быстро и поднял руку в воздух, сразу же как заметил, что сестра вот-вот собиралась ему возразить. — Бывают ситуации, когда противник загоняет тебя в угол, и тогда уже никакие щиты тебе не помогут, — голубые глаза вдруг обеспокоенно взглянули в её лицо и медленно скользнули к ожидающим их. — А особенно, когда враг тебя окружает, и далеко не один… И тут она всё поняла. В голове загорелась лампочка и она сбросила его руку с себя, расширенными глазами смотря на слегка покрасневшее лицо Идена. — Ты хочешь, чтобы меня окружили самые опытные волшебники в Ирландии и начали атаковать? Хочешь посмотреть, как я, в одиночку, попробую защититься от... — девушка быстро прошлась по высоким фигурам в центре зала, пересчитывая их. — Пятерых? Было видно, что он собирался преподнести суть этой самой «тренировки» помягче, но общий смысл девушка передала с поразительной точностью. — Нет, — гнев поднялся в ней опасной волной, и она направилась в сторону двери, говоря через плечо, — это просто абсурд. Если ты решил потешить свое эго за мой счёт, то мог бы так и сказать. Действительно, с её стороны выглядело всё так, словно блестящий брат решил понаблюдать за нелепыми стараниями сестры дать хоть какой-то отпор пятерым магам с огромным опытом за плечами. Прекрасно понимая, что больше чем несколько секунд Висенья против них просто не выстоит. Как такое вообще возможно? Какой силой и могуществом должен обладать волшебник, чтобы без какой-либо помощи, на открытом пространстве, отражать атаки сразу пятерых нападающих? На такое был способен, разве что, Гриндевальд! — Висенья! — Иден нагнал её и настойчиво развернул к себе, удерживая за плечи. — Это не так. Пойми, я хочу, чтобы ты могла себя защитить. Я — твой брат, и несу за тебя ответственность, — мужские пальцы покрепче стиснули под собой нежную кожу, и в каждой мимической морщинке брата Висенья увидела, что говорит он искренне. — А лучшее, что я могу для тебя сделать — научить сражаться самостоятельно. Коннел хороший учитель, но никто из нас не знает, когда и откуда грянет буря. И если никого не окажется рядом, ты должна уметь дать отпор самостоятельно. И далеко не одному врагу, — девушка устало прикрыла глаза. Разве что одна только Дану знает, как сильно ей не хотелось во всём этом участвовать, но несмотря на свой гнев она понимала, что брат рассуждает здраво. И от чистого сердца хочет помочь ей. — Конечно, быть готовым ко всему невозможно. Но, — он пожал плечами и обернулся на толпу позади, — по крайне мере, обстрел оглушающими тебе не грозит. Ярко-голубые глаза нерешительно опустили взгляд себе под ноги. Мужская рука осторожно взяла её за подбородок и приподняла лицо вверх, вынуждая смотреть точно в глаза. — Готова? Тяжёлый вздох вырвался из женской груди, и она кивнула, доставая ожидающую применения волшебную палочку. Уже через несколько минут по периметру зала её окружало пятеро мужчин, образовывая из себя что-то вроде кольца, в середине которого она и была заключена. Иден дал отряду распоряжение атаковать её только оглушающими заклятиями, и начать с более медленного темпа, постепенно тот увеличивая. Девушка, в свою очередь, могла использовать только щитовые чары, как сказал Иден, чтобы научиться использовать те положившись на свои рефлексы. Суть была в том, что Висенья должна была отражать обстрел с нескольких сторон и сразу, а в подобной ситуации в реальной жизни в первую очередь нужно думать о том, как бы спасти свою жизнь, а не отнять чужую. О’Дану с замиранием сердца пыталась запомнить хотя бы примерное расположение людей вокруг неё, но те специально ходили туда и обратно медленными шагами, в попытке запутать её. — Хорошо, палочки на изготовку! Со всех сторон и сразу на неё направились кончики волшебных палочек, и девушка заняла боевую стойку, готовясь отражать их скорые заклинания. — Помни, у тебя не должно быть слепых зон! — сам Иден остался стоять за пределами защитных чар. Он сложил руки на груди и прохаживался у запретной линии, словно настоящий учитель, наблюдая за каждым её движением. — Постоянно двигайся, как и они, не дай возможности достать себя слишком просто! По спине скатилась капля холодного пота. Подобной тренировки у неё ещё никогда не было. И мало того, что Висенья боялась страшно облажаться, так ещё из-за стресса древко волшебной палочки лежало в руке словно чужое. Как бы она этого не хотела, но в эту секунду девушка просто не могла очистить свой разум от посторонних мыслей. Сердце отбивало чечётку в её груди, пульс дико барабанил в ушах. Иден поднял вверх правую руку, и она едва успела перевести взгляд на человека перед собой. Рыжего мужчину со шрамом, рассекающим его бровь. — Начали! — Остолбеней! Басистый голос послышался где-то за спиной, и она метнулась в ту сторону. — Протего! Первое отбито. Успела сделать только шаг, как вдруг где-то справа раздалось: — Отключись! Палочка взмыла в воздух и заклинание вновь минуло её, но тут же последовали новые. — Конфундус! — Пертификус Тоталус! — Протего! — снова успела. — Протего! Чем быстрее становился темп их заклятий, тем больше и больше Висенья понимала, что совсем скоро одно из них всё-таки достигнет своей цели. С каждой секундой атмосфера вокруг накалялась от магических вспышек, пол под их ногами дрожал. Она фактически выписала настоящие пируэты в узком кругу, но запалы магии были настолько близко, что одно из них чуть было не угодило ей прямо в руку, задев край рукава. Лёгкие, от непривычки, уже начинали болеть, ноги запинаться друг о друга и в момент, когда она остановилась всего на мгновение, чтобы перевести дыхание, прямо перед ней возник человек. — Отключись! Последнее, что она увидела — яркую вспышку. А после всё вокруг померкло в давящей темноте. — Она в порядке? — спрашивал чей-то голос. — Да, сейчас придёт в себя. Она всё ещё находилась где-то на краю собственного сознания, как вдруг неожиданно слух к ней вернулся, помимо темноты перед глазами стали проглядываться отголоски света, и Висенья почувствовала, как кто-то настойчиво хлопает её по щекам. Веки поднялись и через мгновение зрение её сфокусировалось, наблюдая перед собой лицо старшего брата. Он довольно улыбался и бросил взгляд на наручные часы, озвучивая её результаты. — Ты продержалась двадцать две секунды, поздравляю, — наконец, непонятная дымка окончательно пропала, и девушка обнаружила, что всё так же продолжает лежать на каменном полу. — Для первого раза очень даже неплохо. Дальше сможешь ещё лучше. К щекам прилил жар, и она схватилась за протянутую руку, поднимаясь на ноги. Ладони сконфуженно попытались отряхнуть одежду от пыли. «Двадцать две секунды?! Какой позор…» — Ты смеёшься? — голос её насквозь был пропитан горькой иронией, и она грустно улыбнулась, не зная, в какой угол поместья ей спрятаться, чтобы никто не смог найти её, желательно, ближайшую неделю. — ещё ни разу в жизни у меня не было результата хуже этого. Её волшебная палочка отлетела в другой конец зала и Иден поднял её, внимательно рассматривая. — Ни капли. Я знаю, что со временем ты сможешь лучше, если действительно захочешь, — его пальцы крутили ту в своих руках, и он подошёл ближе, поднимая наконец взгляд на сестру. — Я видел, как ты обезоружила дядю тем утром. И понял, что в тебе есть потенциал, нужно только направить его в нужное русло, — похоже заметив, насколько сильно такой сокрушительный провал расстроил её, Иден протянул ей палочку, но прежде чем вернуть ту, чётко и раздельно проговорил. — Это вопрос жизни и смерти, Висенья. Прошу тебя, отнестись к этому серьёзно, — губы мужчины расплылись в лёгкой улыбке. — Ещё одну попытку? Спина сильно болела после падения на твёрдый камень, голова напряжённо гудела, а в мозгу возникло просто дикое желание отказаться, но она смиренно взяла свою палочку и кивнула, вновь принимая боевую стойку. Конечно, пока что результаты она показала кошмарные, и просто бросить всё и уйти было бы гораздо легче, но в какой-то мере Иден был прав. Без настойчивости и желания научиться у неё точно ничего не получится, а сколько ещё синяков ей предстоит получить, не так уж и важно. Если это когда-нибудь действительно поможет спасти ей жизнь, Висенья была готова продолжать обучение дальше. Сложно сосчитать, сколько ещё раз девушку успели полностью парализовать, оглушить, вынудили снова потерять сознание, и пару раз даже подвесить вверх ногами над землёй. Из раза в раз она больно падала прямо на землю, волшебная палочка вылетала из её рук, но она неизменно вставала на ноги и продолжала отражать летящие прямо в неё заклятия, с каждой попыткой начиная ощущать спортивный азарт. С каждым часом уворачивалась она всё более резво и бойко, волшебная палочка в её руке нагрелась от непрекращающихся выбросов магии, а её противникам явно стало в разы интереснее играть с ней в кошки-мышки, ведь желанная добыча наконец-то начала стараться убежать из их когтистых лап. Иден всё так же стоял за защитным барьером и крайне сосредоточенно следил за течением боя, периодически давая ей полезные советы и комментарии. А после того, как она вновь вставала на ноги, подходил и с совершенно нехарактерной ему дотошностью показывал, как правильно направлять руку и как нужно поставить ногу, чтобы стойка её была более надёжной. Она не могла сказать, сколько конкретно времени прошло с начала тренировки, сквозь высокие окна голубое небо уже успело окраситься в оранжевые оттенки и после того, как в очередной раз «Петрифиукус Тоталус» угодил ей точно в спину, Иден наконец-то поднял руку в воздух и громко произнёс: — Достаточно! На сегодня хватит! — его волшебная палочка выпорхнула из кармана мантии, и он произнёс контрзаклятие, после которого Висенья вновь могла шевелить собственными конечностями. — Отлично сработано, парни. Благодарю вас за помощь,— мужчина пожал руку каждому из пятерых и после того, как они перекинулись ещё парочкой слов, повернулся к сестре, которая уже успела встать на ноги и с выражением высшей муки на лице потирала ушибленный локоть. — Ты отлично справилась. Занимайся дальше и уже очень скоро сможешь обойти каждого из них, — их взгляды встретились в воздухе, и мужчина улыбнулся. — Молодец, весенняя. Она и сама её заметила, как и её губы расплылись в благодарной улыбке. Несмотря на то, что после возвращения Идена домой они практически не общались, и невольно девушка серчала на брата из-за той магической бреши, существование которой он и Аластор скрывали так долго, она не могла врать себе самой в том, что безумно скучала по нему весь этот год. Конечно, оба повзрослели за это время и из-за слишком разного положения общих тем для разговора у них уже почти не осталось, но ей было безумно приятно, что брат нашёл время и силы для её обучения. Лично контролировал всю тренировку и спешил помочь, когда ей это было нужно. Где-то в глубине души девушка, хоть и не слишком хотела принимать этот факт, завидовала его судьбе и будущему, что уготовил для Идена отец. Тоже хотела того уважения, что следует за правом наследования Тир на Нога, но вместе с тем понимала, что никогда и ни за что его права не оспорит. Она правда любила его, любила как брата, и была готова поклясться ему в верности на глазах у всех ирландских домов, принимая его кандидатуру в качестве приемника. «Кстати об этом. С приезда Идена домой прошло уже много времени, а отец пока ещё ни разу даже не заикнулся о церемонии, на которой он официально назначит его следующей главой О’Дану.» — Спасибо, Иден. Я правда ценю всё, что ты для меня делаешь. Мужчина улыбнулся ещё шире и обнял её за плечи одной рукой, направляясь в сторону выхода. Все уже успели покинуть тренировочный зал, так что они остались тут только вдвоём. — Брось, отряд был рад помочь немного тебя натаскать. И я попросил их периодически заглядывать сюда, чтобы устраивать подобные тренировки. Коннел будет тщательно всё контролировать, — она расстроено поджала губы. Исходя из его слов, это был первый и последний их совместный урок, но увлеченный своими рассуждениями брат этого не заметил. — Когда я был младше, статус старшего брата казался мне настоящим балластом. Помнишь, мама всю жизнь твердила, что никого роднее друг друга у нас с тобой нет и не будет? И стоило ей в очередной раз увидеть, как мы забрасываемся камнями, нас растаскивали по разным углам поместья, чтобы мы подумали над своим поведением? Висенья громко рассмеялась. Она уже и успела забыть, что примерно до десяти лет своей жизни она и Иден регулярно устраивали драки и ссоры. Буквально ни одного дня не могло пройти без очередного скандала или потасовки. Быть может, было это связано с тем, что их регулярно оставляли вместе, под присмотром одной лишь Дарины, и из-за этого они просто надоедали друг другу. А возможно, брату было тяжело принять после её рождения тот факт, что теперь внимание родителей ему приходится делить с кем-то ещё. Но, если говорить откровенно, и сама Висенья миролюбивостью не отличалась и всегда пользовалась шансом зло пошутить над ним или больно укусить. — Точно, — от вороха воспоминаний на душе появилось очень приятное и тёплое чувство, словно горящий камин, заставляющий даже самые твёрдые льды немного растаять, — она так сильно хотела, чтобы мы наконец-то подружились. Жаль, что она смогла увидеть это совсем ненадолго. Ярко-голубые глаза Идена на секунду задержались на её лице, и он тяжело вздохнул, переступая высокий порог и идя дальше по длинному коридору. — Верно. Увидь она нас сейчас то, вероятно, гордилась бы, — голос его стал звучать чуть тише и девушке пришлось напрячь слух, чтобы расслышать следующие слова. — По крайней мере, я очень на это надеюсь. Висенья остановилась и посмотрела ему прямо в глаза. Где-то в глубине их она увидела настолько же сильную, разрывающую душу в клочья, тоску по Эйне которую чувствовала и она сама. Впервые за целый год она получила подтверждение тому, что не она одна по сей день не может до конца справиться с тем, что случилось. Говорить об этом с Анвеллом она никогда не пыталась, да и не слишком хотела. О’Дану боялась того, что он может сказать ей, как объяснит свое решение, и потому решила всячески избегать этой темы в обсуждениях с ним. Конечно, Дарина первое время после её смерти регулярно придавалась воспоминаниям, домовые эльфы устроили настоящий траур по почившей хозяйке, кузены выказывали свои искренние соболезнования, но всё это было не то. Ей хотелось поговорить с человеком, который действительно понимает, а главное, разделяет эту боль. Как и она не может принять выбор их отца. Хотела убедиться, что Висенья не единственная во всем мире ощущает то, что из её жизни ушли яркие краски после кончины матери. Но первое время Иден закрылся от всех, а потом полностью погрузился в дела их семьи, не давая ей такой возможности. — Она гордилась бы, — голос её против воли дрогнул. — И сейчас гордится. Я это точно знаю. Иден на секунду прикрыл глаза, и в каждой мимической морщинке стала отражаться смертельная усталость. Девушка знала наверняка, что всё произошедшее гложет и его душу по сей день. Она чувствовала ту печаль, что повисла в тёмном коридоре словно липкая патока. — Пойдём. Давно пора было навестить её.***
Её ноги осторожно шагали по очень крутой каменной лестнице разнося по помещению звучный стук. Две фигуры медленно спускались всё ниже и ниже в окружении каменных стен, зажжённых факелов, запаха сырости и пыли. Здесь было настолько тихо, что Висенья отчётливо слышала прерывистое дыхание брата где-то позади и удары собственного сердца, что с каждым шагом беспокойно билось о грудную клетку. Направлялись они в крипту, что находилась глубоко в подземельях прямо под Тир на Ногом. Здесь, согласно традициям, нашли свое последнее пристанище все члены их семьи, и были обречены лежать здесь уже навсегда. Смотреть могли только безжизненными глазами каменных изваяний, что были созданы по их образам и подобиям, но не более того. Крипта уходила глубоко под землю, составляя из себя несколько этажей, которые были соединены спиральной лестницей с узкими и извилистыми ступенями. На самых нижних уровнях лежали самые древние из О’Дану, но за всю свою жизнь девушка ни разу так и не спустилась туда. Странно было думать, что в каждой из этих гробниц лежит тот, чья кровь течёт в её жилах и венах. Признаться, она никогда и не думала, что целенаправленно придёт сюда так скоро, к конкретному человеку. Долго спускаться не пришлось. Не так давно почившие из О’Дану находились на верхнем этаже, так что сразу же, как в узком коридоре показалась самая первая деревянная дверь, девушка с усилием толкнула ту, проходя внутрь. Звучный скрип эхом отразился от безмолвных стен и в глаза ударил яркий свет. Было это большое помещение с высокими потолками и холодным, словно морозным, воздухом. Всего-то четыре факела разбавляли тёмный полумрак подземелья, два у входа, и ещё два у самой дальней стены, но света тут и без того было достаточно. Десятки, если конечно не тысячи, свеч стояли по периметру у каждой гробницы, как говорил отец, чтобы освещать умершим путь в загробном мире. Для каждого О’Дану тут было отведено свое собственное место, вдоль стен, и углубляясь всё дальше и дальше можно было заметить, что своя статуя была далеко не у всех. Как правило, только действующему главе семьи после смерти посвящали собственный памятник, а остальным ставили таблички с именем, достижениями, датой рождения, смерти, и эпитафией. Куда не глянь, мужчины, покойные О’Дану, с фамильной брошью в виде дракона, которую после смерти своего отца сейчас носил Анвелл, и с волшебной палочкой в руках. Вид у них был грозный, величественный, и по сравнению с ними одна, единственная за всё существование их дома, каменная фигура женщины выглядела донельзя хрупкой и нежной. Заметить её труда не составило. Одна из немногих, чья поверхность блистала от чистоты, и единственная, у ног которой вот уже второй год каждый божий день лежали самые свежие и прекрасные цветы. Сердце её сжалось и Висенья медленно подошла ближе, заглядывая каменному изваянию прямо в глаза. Конечно, ни один скульптор никогда и ни за что не передал бы её красоты. Не изобразил бы доброго сердца и искреннего, чистого, смеха. Высеченные из камня черты были отдалённо похожи на те, что она помнила так хорошо, но не были такими мягкими и плавными. Эти глаза не сверкали, а руки никогда больше не смогут обнять своих детей, которые по ней так скучали. Здесь она была изображена в длинном, до пола, платье и с распущенными волосами. На голове покоился венок из цветов, а губы приподнялись в лёгкой, расслабленной улыбке. Эйна была единственной женщиной в крипте, которой поставили памятник после смерти, даже несмотря на то, что она была крови Кемпелов. Не имела своего дракона и, само собой, главой О’Дану никогда не являлась, дело было в другом. Анвелл был настолько убит горем, что распорядился сделать для неё личную статую здесь, нарушая все традиции. Ведь безумно её любил. В горле встал горестный ком, когда Иден остановился рядом с ней и взмахнув палочкой наколдовал прямо из воздуха прекрасный букет из белых лилий, её самых любимых цветов. Не обращая никакого внимания на грязь и пыль на полу, он сел перед статуей на колени, и рука его осторожно положила пышный букет у ног Эйны, а после коснулась холодного камня, словно мужчина до последнего надеялся почувствовать в нем тепло её ушедшей жизни. — Здравствуй, мама. Извини, что меня не было так долго. Девушка ощутила, как душу её разрывает на части, и она тоже поспешила последовать примеру брата. Взмахом палочки сотворила перед собой букет, на этот раз красных роз, и опустила тот рядом, опускаясь на колени. От чего-то в обычный день, когда мысли её занимали другие дела и заботы, она спокойно могла вспоминать о ней, говорить. Хоть и с толикой грусти, но Висенья понимала, что случившегося не изменить. Но именно здесь, в крипте, боль от потери резала её легкие острыми лезвиями. Осознание, что её мама, самый дорогой человек на свете, лежит погребенная в камень под памятником и даже не знает, как много все они плакали, как тяжело пережили её потерю. И что их отец, каждый вечер перед сном, вот уже два года спускается сюда и не оставляет её без свежих цветов. Не позволяет осесть и пылинке на то единственное, что ещё сохраняло её память на этой земле. — Привет, мам, — голос её осип, но она, совсем как Иден, опустила руку на памятник и закрыла глаза, так надеясь, что где-то там она слышит их. Видит. Знает, что никто из тех, кого она так сильно любила, её не забыл. — Я надеюсь, что там тебе лучше. Здесь порой тебя безумно не хватает. Ей казалось, хотя конечно это было только самообманом, что вместо сырости подземелья она чувствует аромат её любимых духов. Что вместо треска свечей слышит её нежный голос, чувствует, как материнские руки обнимают её за плечи, но точно не ткань светлой блузки. Висенья была готова обманывать себя сколько угодно, только бы эта чудесная иллюзия никогда не заканчивалась. Только бы Эйна вновь оказалась жива. «Но она умерла. Умерла в ужасных родах два года назад. Её нет.» Из груди вырвался рваный выдох. Глаза её всё ещё были плотно закрыты, но даже сквозь опущенные веки О’Дану чувствовала, как неконтролируемые слезы вот-вот готовы брызнуть из её глаз. Как рука на камне начинает трястись, и поспешила плотно сжать губы, только бы не позволить полному отчаяния плачу вырваться на свободу. «Умерла. Умерла.» — Она никогда не хотела бы лежать здесь, — тихий голос Идена раздался совсем рядом, но она не могла найти в себе сил открыть глаза, чтобы взглянуть на него. — Я просил отца похоронить её в саду. Под солнцем, в месте, которое по праву принадлежало только ей, — сквозь ворохи собственных мыслей Висенья чётко слышала, что голос брата звучал так же тихо и сипло, как и её собственный, — он не послушал. Всё так и было. Мама любила яркое солнце, свежий воздух и свой сад, который распорядилась посадить почти сразу же после свадьбы. Это место было её единственной отрадой в мрачных стенах Тир на Нога, из которого из-за любви к семье она не могла вырваться. Висенья знала это наверняка, узнай она заранее о том, что произойдёт той ужасной ночью, то попросила бы похоронить её среди зелени высоких деревьев, подле которых она могла проводить сутки напролёт. — Я бы тоже не хотела, — сейчас она говорила как никогда искренне, болезненный ком в горле нарастал с каждой секундой, не давая ей ровно вздохнуть. — Иден, если когда-нибудь со мной что-то случится, сделай всё, чтобы я нашла свой покой там, на поверхности. Продолжать свое существование в этой клетке ещё и после смерти я точно не смогу. — А ты сделай всё, чтобы мне не пришлось тебя хоронить, — она быстро открыла глаза и увидела, как в глазах Идена скапливаются слезы. — Постарайся научиться себя защищать. После того, что произошло с тем эльфом, я абсолютно точно не вынесу твоего предсмертного вида ещё раз. Изо рта вырвался какой-то странный звук, из её глаз по щекам покатились слезы и через мгновение она оказалась в его крепких объятиях. Тело её содрогалось от тихих рыданий, а руки Идена успокаивающе гладили дрожащую спину. Скупой на проявление слабости в любой другой день сейчас она чувствовала, как сердце его отчаянно колотится. Даже не поднимая головы, знала, что из глаз его ей на макушку капают слезы. — Я не могу смириться, — сказала она то, что терзало её душу каждый божий день. В чем она боялась признаться всем, но только не брату. Он, как никто, понимает, о чем она говорила. — Не могу простить его за это. Она говорила одними губами, но Иден и без того прекрасно расслышал каждое слово. «Его решение её убило. Отец так хотел ещё одного сына, что отдал за него её жизнь. И даже после смерти вновь запер в стенах поместья, которое она всей душой ненавидела.» — Он ошибся, — его руки ещё крепче прижали её к себе и Висенья заплакала ещё сильнее, уже зная, что брат скажет следующим, — и жалеет об этом каждый день. Прости его, Висенья. Прости и отпусти, — она открыла глаза и перевела взгляд на табличку у ног памятника, что слегка закрывали оставленные недавно цветы. — Её нет. На ней красивым летящим почерком была выгравирована эпитафия:«Пред скорбью бессильны слова,
Не мёртв тот, о ком память жива.»