Со дня возвращения Лорда и его людей на родину успел минуть целый месяц. Середина сентября принесла за собой холодные ветра, тёмные тучи и жёлтые листья. Постепенно погода становилась всё холоднее и холоднее, готовясь к скорой зиме, а барабанящий в окна дождь порой сильно угнетал и без того мрачную атмосферу Тир на Нога.
За это время многое поменялось. Наконец Анвелл прилюдно объявил о помолвке своего сына, Идена, с Айрис Кемпел, и все мысли большинства из обитателей поместья были заняты только предстоящим торжеством. Кузина, на пару с Дариной, изъявила желание заняться организацией свадьбы сама, и с каждым днём становилась всё более нервной и напряжённой. Порой слишком беспокойная Айрис хотела, чтобы такой важный для неё день прошёл абсолютно идеально, и время от времени придиралась даже к самым незначительным деталям вроде оттенка салфеток или узора на серебряных вилках. Десмонд Кемпел довольно давно отбыл в Хэддл Холл, ведь не мог больше откладывать дела своей семьи из-за пребывания в поместье О’Дану, а Аластор, по настоянию Анвелла, остался здесь в качестве его представителя. И теперь он, вместе с Иденом, присутствовал на каждом собрании, являясь полноценным участником совета. Конечно же, большую часть из сказанного там он старался оставить в тайне, но порой настойчивость Висеньи давала свои плоды, и ей удавалось вытащить из него парочку интересных деталей.
Например, что совсем недавно произошёл очень странный прецедент в министерстве магии. А если конкретно, в отделе регулирования магических популяций и контроля над ними. Один из штатных сотрудников в один момент, просто в разгар рабочего дня, попытался выкрасть какую-то очень важную папку, и покинуть территорию министерства вместе с ней во время обеденного перерыва. Благо, один из его коллег заметил неладное, и этого человека вовремя схватили. Что за папка это была, и почему этот случай так привлёк внимание совета, Аластор рассказать отказался, но упомянул, что подобные случаи бывают довольно часто, и, как правило, являются единичными. Также, буквально несколько дней назад, Висенье удалось выяснить, что среди волшебников с восточной части острова ходят слухи о слишком частых случаях нападения на их дома, которые продолжаются уже далеко не один месяц. Большинство ирландских волшебников защищали свои жилища оборонительными чарами, и выигрывали себе этим время, чтобы успеть вовремя трансгрессировать. По возвращению обратно вместе с мракоборцами выявлялись кражи ценных вещей, но на этом всё и заканчивалось. Предполагалось, что это была какая-то организованная группировка, но их бесцеремонность и наглость по-настоящему поражала. Они просто появлялись на лужайках самых обычных ведьм и колдунов, и словно ждали, что те встретят бандитов как приглашённых гостей, и вынесут им всё нажитое на золотом подносе.
Что же это были за преступники Висенья не знала, но очень надеялась, что скоро ей удастся это выяснить.
Что касается её самой — после отбытия британцев жизнь девушки, к удивлению, стала куда насыщеннее.
За этот месяц она успела перечитать буквально всю имеющуюся в семейной библиотеке литературу о Болиголове, шалфее, и ещё целой куче различных растений и экстрактах, которые могли бы использоваться в приготовлении яда. Горестно было признавать, но совершенно ничего, кроме сухой теории, ей найти так и не удалось, что ни на йоту не приближало её к разгадке своего отравления. Всю информацию, которую она имела удовольствие прочитать о Болиголове, она и без того знала сама. Как и то, что его перетёртый корень используется как элемент Доксицида, какой, вероятно, ей и добавили в кружку вместо сахара.
А в Тир на Ноге его было полно. Дарина сама лично варила перед приездом Лорда чуть ли не целый котёл этого самого Доксицида, ведь в том количестве, какое ей было нужно, чтобы привести поместье в порядок, закупить это зелье было невозможно. Такими большими партиями его просто не продавали. И небольшой остаток всех необходимых для него ингредиентов, само собой, никто выбрасывать не стал.
Висенья старалась даже не допускать мысли, что Кири мог сделать это по своей воле. Она верила рассказу домовика, и за столько дней размышлений пришла к выводу, что его подвергли заклятию «
Империус», только вот непонятно было, кто именно. В то утро гостей в Тир на Ноге было хоть отбавляй. Очень многие чиновники остались тут вместе с семьями, и сделать это мог кто угодно. Но, уже совсем скоро стало ясно, что никому, кроме неё, до бедного Кири не было совершенно никакого дела. Все безоговорочно признали его вину, и абсолютно никто в доме не хотел даже слушать её теории о гнусной подставе эльфа. На все попытки с её стороны узнать что-то новое непременно закатывали глаза, и заявляли, что Висенья просто пытается найти то, чего нет.
Но она знала, что правда лежит на поверхности. И раз уж никто из семьи не желал ей помочь, была намерена докопаться до неё самостоятельно.
Помимо всего прочего её обычные тренировки с Коннелом периодически скрашивали занятия со специализированным отрядом, которые теперь девушка ждала с нетерпением. С каждым разом у неё получалось всё лучше и лучше, озвученный учителем результат постепенно увеличивался, а О’Дану не боялась больше из раза в раз падать. Каждое поражение подогревало в ней желание в следующую попытку продержаться хотя бы на секунду дольше. А тело, словно само собой, запоминало все необходимые движения, от чего уворачивалась от заклятий она куда проворнее, чем в первый раз.
И этот день не стал исключением.
По обыкновению, пятеро высоких и хорошо слаженных мужчин окружили в кольцо совсем маленькую на их фоне фигуру, вспышки заклятий раз в несколько секунд освещали тёмные стены, а небольшого роста мужчина с седыми волосами и такими же седыми бакенбардами, внимательно смотрел на карманные часы с золотой цепочкой, примерно раз в несколько секунд поднимая глаза с тикающих стрелок на свою ученицу.
— Виртуознее! Виртуознее! — большую часть своей жизни Коннел Кератри прожил во Франции, и несмотря на то, что происхождение он имел ирландское, собственно, как и имя, порой в речи его слышалась присущая французам картавость. — Ты должна быть как бабочка! Как бабочка! Лететь по воздуху, а не напоминать неуклюжего тролля в балетной пачке!
Двигаться в довольно узком кругу «как бабочка» было совсем непросто. Даже правильнее было бы сказать, невозможно. В меру своих возможностей девушка старалась непрерывно перемещаться из стороны в сторону, чтобы вспышки заклятий пролетали мимо неё, но ведь и противники то и дело меняли свое положение, делая этот бой по-настоящему сложным.
Капля пота скатилась по её спине, палочка отправила «
Протего» в одного из пятерых, ткань одежды уже начала неприятно липнуть к спине, а голос учителя проревел:
— Сорок секунд! — несмотря на то, что находился он за пределом тренировочного круга, Висенья услышала эти слова даже через громко грохочущий пульс. От интенсивности сражения дышать уже удавалось с трудом, но она принялась ещё яростнее обороняться от нападающих, надеясь, что сегодня она всё-таки сможет побить собственный рекорд. — Вперёд! Не останавливайся!
Удар со спины.
Отбито.
«
Петрификус Тоталус» где-то справа.
Снова отбила.
Прямо перед глазами появилась волшебная палочка лидера отряда, Теодора Флетчера. Мощного и крайне высокого волшебника с огненно-рыжими волосами и безобразным шрамом, что рассекал одну из его бровей. Из всех он был самым опасным и непредсказуемым дуэлянтом. Мало того, что силен физически, так ещё и после его заклинаний О’Дану ударялась об пол куда больнее обычного.
—
Отключись!
—
Протего!
Сейчас волшебная палочка чувствовалась как продолжение собственной руки. Адреналин ударил в голову, и вынуждал вытворять её на этой площадке что-то невероятное. Ещё никогда Висенья не стояла на ногах так долго. Ещё никогда не чувствовала вкус собственной победы так близко, как сейчас.
— Пятьдесят! — глаза Коннела метались от боя, что разворачивался перед ним, к часам на какой-то бешеной скорости. Большой палец напряжённо завис над маленькой кнопкой секундомера. — Пятьдесят пять!
«Уже почти! Почти!»
Парализующее заклинание едва не задело её ухо, но она вовремя успела увернуться, снова спасаясь. Заклинания всё летели в неё не переставая, а она всё переступала с ноги на ногу, словно танцуя какой-то вальс, лихорадочно метаясь взглядом от одного лица к другому.
— Минута!
И в этот самый момент она запнулась, всего на мгновение, но этого с головой хватило для того, чтобы басистый голос проревел позади
«Остолбеней!», и с широко раскрытыми глазами она отлетела к ближайшей стене и свалилась на спину, так и замерев в нелепой позе, в которой стояла. Руки и ноги девушки онемели, каждая клеточка тела, мышца, включая даже язык, замерла, не в силах пошевелиться. Одно только лишь сердце бешено колотилось о её ребра в ожидании, что же скажет учитель.
Перед глазами она могла видеть только потолок, но уже через секунду на его фоне появилось раскрасневшееся лицо Коннела, который развернул к лежащей на земле Висенье таймер.
— Минута и две секунды! — он радостно захохотал, и со взглядом полным гордости снова взглянул на циферблат, словно не мог поверить собственным глазам. — Ты побила свой рекорд на две секунды! Просто невероятно! Браво, Висенья!
Похоже только сейчас он заметил, что ученица не в силах ему ответить, и хлопнул себя по лбу, доставая волшебную палочку и проговаривая контрзаклятие. Конечности снова начали двигаться, и она приподнялась на локтях, с гримасой боли потирая ушибленный затылок.
Даже не поворачиваясь в ту сторону, откуда прилетело парализующее, она точно знала, что задеть её смог Теодор, как минимум по тому, настолько сильно её приложило о землю.
— Но ты всё так же очень-очень сильно спешишь, mon petit oiseau! — Коннел подал ей руку и она не без усилий поднялась на ноги, впиваясь взглядом в его карманные часы, чтобы убедиться самой. — Жажда победы ослепляет твой intelligence émotionnelle!
Висенья непонимающе выгнула бровь. Если обращение «моя птичка» за столько лет знакомства с учителем она успела усвоить, то для её ушей его прочие фразы на французском, которые тот регулярно использовал в своей речи, звучали как помесь непонятного набора букв, который О’Дану была не в силах разобрать.
— Эмоциональный интеллект! — сказал он с таким тоном, словно это было очевидно даже маленькому ребёнку. — Ты так сильно хочешь победы, что эта жажда тебя ослепляет! Бой — это тоже искусство, и чтобы профессионально вести дуэль, тебе нужно оставить все посторонние мысли, — он вдруг строго взглянул на её, явно собираясь начать отчитывать. — А вместо этого ты держишься за них как балласт! Я вижу это по тому, как скованно твоё тело! Окажись ты в ситуации опасной для жизни, то противник только и будет ждать возможности, когда ты оступишься!
Коннел активно жестикулировал, едва не задев её своей ладонью, и от греха подальше девушка отошла на несколько шагов от эмоционального учителя, пока, чего доброго, он случайно не выбил ей глаз.
— Я понимаю, учитель. Но всё же я не могу представить ситуации, в которой Теодор с парнями нападёт на меня по-настоящему, — и видя, как рот Коннела возмущённо открылся, чтобы перебить её, Висенья подняла руку вверх, опережая. — А среднестатистический волшебник никогда не будет сражаться наравне со специально обученным отрядом. Большая часть из штаба британского Лорда, я уверенна в этом, этим ребятам не годится даже в подмётки.
Мужчины согласно зашумели, а её учитель устало прикрыл глаза, но похоже решил, что спорить с ней бесполезно.
— Так или иначе, сегодня ты установила новый рекорд, mon petit oiseau, и за это заслуживаешь похвалы, — он спрятал часы в нагрудный карман своей светло-голубой мантии, и взмахнув палочкой потушил все настенные факелы, позволяя по комнате разлиться мягкому свету из высоких окон. А означало это, что тренировка на сегодня закончена. — Быть может, ты продержалась бы ещё больше, если бы monsieur не посчитал, что двух секунд для рекорда более чем достаточно.
— Извини, пташка, — Теодор вышел вперёд и лицо такого, казалось бы, опасного и свирепого мужчины в мгновенье ока разгладилось, в тот момент, когда губы его распылись в улыбке, — но я метко стреляю.
Девушка показательно подняла глаза к небу. За этот долгий месяц за ней уже успело закрепиться это дурацкое прозвище, которым её называли все участники специализированного отряда. Будто бы Коннела было мало.
— Я уже начинаю привыкать, — вопреки словам, спина её протяжно ныла, и Висенья уже знала наверняка, что перед сном обязательно выпьет заживляющее зелье, чтобы на нежной коже не осталось никаких синяков. — Но в следующий раз постарайся сделать моё приземление помягче.
Рассечённая шрамом бровь скептически выгнулась.
— Мы ещё даём тебе фору.
Все, включая её, громко рассмеялись, и вся толпа направилась в сторону выхода. Висенья шла впереди всех и к огромному удивлению вдруг заметила заглядывающую в зал голову своей кузины, которая застыла там в ожидании. Стоило только Айрис заметить её приближение, как она тут же махнула рукой, подзывая Висенью ближе, и попрощавшись со всеми девушка быстро направилась в коридор.
Стоило её ноге пересечь порог, как рука Айрис быстро схватилась за тонкое запястье, и девушка потащила Висенью за собой бегом по длинному коридору, в сторону главного зала.
— Айрис? — О’Дану прибавила шаг, едва поспевая за ней. — Что случилось?
— Срочное собрание прямо сейчас. Иден и Аластор только что поднялись туда.
Этих слов хватило мгновенно, чтобы Висенья крепко сжала руку кузины в своей и бегом понеслась мимо дверей приёмного зала, точно к каменной лестнице.
«Наконец-то! Наконец-то хоть что-то новое!»
После отбытия Лорда успело состояться только два собрания, на которых ничего важного, кроме того случая с кражей конфиденциальной информации, не было. Но Висенья очень надеялась, что сегодня им повезёт. Что сегодня эти люди вслух наконец озвучат то, что ей так хотелось узнать. Вопросов было очень много. Кто устраивает разбой на их землях? Что сейчас происходит в Англии? Зачем тот человек пытался выкрасть документы из министерства?
Такая скромная, не желающая практически никогда влезать в неприятности, Айрис чуть ли не тащила её за собой по лестнице, опасаясь, что они могут пропустить что-то важное. И стоило двум женским фигурам пробежать мимо вечно недовольных портретов и достигнуть второго этажа, как тут же дверь кабинета закрылась, и замок её щёлкнул. Оповещая о том, что собрание началось.
— Быстрее!
Панический шёпот Айрис пронёсся по коридору, и они тихо, словно мышки, прошли дальше по коридору, не доходя до нужной двери. Вместо этого они зашли в другую, намного более потрёпанную и в разы меньше. Стоило прокрутить круглую ручку, как тут же перед их глазами предстала самая обычная каморка, в которой эльфы-домовики хранили необходимые им для уборки вещи. В число таких входили мётлы, средства для чистки, и целая коллекция разноцветных щёток самых разных размеров. По классике жанра, пахло тут сыростью вперемешку с запахом моющих средств, но сейчас им было абсолютно всё равно. А всё потому, что совсем недавно Висенья обнаружила, что из этой маленькой, тёмной и совершенно невзрачной комнатушки которую она практически никогда не замечала, оказывается, может получиться просто отличная возможность для того, чтобы узнать, о чём будет говориться на собрании, даже не находясь там.
Если изъясняться более конкретно — душная каморка была отличным местом для подслушивания.
Именно из этой комнаты подслушивающие чары работали лучше всего, ведь люди разговаривали буквально за стеной. Заниматься подобным шпионажем в коридоре было крайне опасно, кто угодно мог в любой момент покинуть собрание, и объяснить отцу, что они забыли в абсолютно пустом коридоре в такое время, будет довольно сложно. А что ещё хуже, и лично Висенья боялась этого куда сильнее выговора от отца, их могла поймать с поличным Дарина. Гнев этой женщины по уничтожительности своей сравним с огненным дыханием свирепого дракона, так что злить её девушка не очень хотела. Сначала Айрис, конечно же, яро осудила её за этот поступок, но в последствии стала присоединяться к такому наглому вторжению в частную жизнь Анвелла и его советников, ведь выбора им, по сути, никто не оставил. Раньше Кемпел не было никакого дела до политики, но сейчас, когда её будущий муж находился в самой гуще событий, она просто не могла сидеть на месте в полнейшем неведении. И в последний их разговор, когда кузина очень яро высказалась по поводу несправедливого их отстранения от дел семьи, Висенья смотрела на неё взглядом полным восхищения и не могла поверить собственным ушам. Не могла поверить в то, что такая жуткая моралистка и блюстительница правил вроде Айрис, без зазрения совести готова пойти на что-то подобное ради Идена.
Само собой, этот секрет они решили оставить только между ними, не посвящая в их небольшие приключения Аластора.
Они прошли внутрь и синхронно достали волшебные палочки. Губы прошептали нужное заклинание, и в её ушах, как и в ушах Айрис, вдруг послышались голоса. От неожиданно громкого звука в голове против воли зазвенело, и Висенья на секунду зажмурилась, пытаясь разобрать, чей конкретно голос говорит в её собственных ушах.
— Это переходит все границы! — высокий, мужской голос сильно дрожал от плохо сдерживаемой ярости. Речь его была быстрой и нервной, явно показывая, что его обладатель уже находится на грани. — Это открытый выпад против власти О’Дану! Провокация! Эти люди решили, что могут распоряжаться чужими судьбами, и должны поплатиться за это! Уже не первый месяц жители Ирландии страдают от их террора, а министр только разводит руками! Нужно показать им, кто на самом деле управляет этими землями, напомнить, почему сам Гриндевальд не решался совать сюда носа!
Звучный удар, который заставил двоих испуганно подпрыгнуть на месте. Человек явно ударил кулаком по столу.
— Случившееся, конечно, возмутительно, — голос Гордена Фаррела Висенья узнала безошибочно, и по тому, как напряжённо сузились глаза кузины, поняла, что она узнала его тоже. — Но мы не можем вмешиваться. Это дело мракоборцев и министерства магии. Люди могут погибнуть.
Тут час же в ответ ему раздалось громкое:
— Пока мракоборцы прибудут туда, вся моя семья уже будет убита! Патронус моей жены появился в моем кабинете целых двадцать минут назад, а многоуважаемый министр до сих пор даже палец о палец не ударил! — послышались шаги. Кто-то напряжённо расхаживал по кабинету туда и обратно. Только сейчас девушка поняла, что человеком этим был Фредерик Билс. Под властью его семьи находились территории восточного побережья. — Грабежи, запугивания, беспорядки, на всё это я ещё могу закрыть глаза, но вламываться в мой дом, и просить за жизни моей жены и детей выкуп — это верх дерзости! Пусть только дадут мне повод, и я каждого из этих поганых щенков передушу собственными руками! Что они о себе возомнили?!
Две пары глаз, ярко-голубые и изумрудно-зелёные, встретились в воздухе, и в каждом из них промелькнуло нескрываемое ничем беспокойство.
«Выкуп? Боги, неужели его семью взяли в заложники?»
— Я понимаю твои чувства, Фредерик, — Анвелл говорил, как всегда, чётко и раздельно. Голос его был холоден, словно лёд. Но его дочь знала, что такая безучастная маска на лице отца могла означать только одно — он в ярости, но старается придерживаться голоса разума из последних сил. — И мы сделаем всё, что от нас зависит, чтобы твоя семья не пострадала…
Кажется, волшебник хотел сказать что-то ещё, но голос Фредерика бесцеремонно его перебил:
— Ну, так делайте! Делайте прямо сейчас! Почему мы до сих пор здесь?! — похоже, страх захватил мужчину настолько, что вменять речам других он уже просто не мог. Даже не видя его, Висенья отчётливо представляла, как и без того нервного советника трясёт от страха за родных. Как лицо его побелело, а руки нервно теребят излюбленную шляпу. — Моя семья поколениями клялась в верности О’Дану, с условием, что ваша семья будет защищать нас! Защищать наши права и наши земли! Так почему, когда твоя помощь необходима мне, Анвелл, ты не желаешь вмешаться? Или вопросом экстренной важности считается только угроза жизни твоих детей?
Повисла напряженная тишина. Висенья отчётливо слышала своё гулко бьющееся сердце.
Довольно жирный намёк насчёт её отравления не заметить было крайне сложно. В тот день вся ирландская свита была поднята на уши. Пусть и О’Дану не хотели придавать этому случаю такой сильной огласки, но факт оставался фактом.
— Не забывай, с кем ты говоришь, Фредерик, — голос брата заставил брови Айрис беспокойно свестись к переносице, и лицо её приобрело очень несчастное выражение. Она переживала. Переживала за то, чем этот конфликт может закончиться. — Наша семья сотни лет охраняет земли Ирландии верой и правдой, и ты это прекрасно знаешь.
— Так помогите! — теперь, в голосе мужчины слышалось настоящее отчаяние. Он явно надеялся, что экстренные меры будут приняты как можно скорее, в то время как остальные люди в комнате оказывать необходимую помощь не сильно спешили. — Седлайте драконов, и вперёд! Почему я должен умолять об этом?! Почему мне приходится распинаться ради того, чтобы люди, которым я служу далеко не один год, соизволили мне помочь?!
Висенья беспокойно металась взглядом по захламлённой комнатушке. Отчаянно смотрела то на средства для чистки, то на хозяйственные зелья, и с каждой секундой понимала, почему отец пытается избежать прямого вмешательства О’Дану любой ценой.
Далеко не один месяц некая группа людей очень показательно и нагло пыталась привлечь к себе их внимание, не получая никакой ответной реакции. Прекрасно зная, кто охраняет эти земли, они явно нарочно портили жизнь и терроризировали обычных граждан, вызывая среди них оправданное недовольство. А сейчас вдруг неожиданно нападают на дом одного из самых приближенных советников Анвелла и доброго друга их семьи, требуя выкупа.
Всё это проходило на очень странное совпадение. Настолько открытая провокация явно была организована не только из-за денег.
Фредерик был абсолютно прав, сегодня наконец произошло то, чего и следовало ожидать. Открытый вызов их семье, с расчётом на то, что именно Анвелл собственной персоной вмешается в этот конфликт.
«Ловушка. Явная ловушка, в которую им, ни в коем случае, нельзя попадать.»
— Мы поможем, — Анвелл говорил с сочувствием, и даже прямой выпад в сторону своих детей решил сегодня спустить советнику с рук. Как и все, понял, что в эту минуту готовый рвать волосы на голове Фредерик явно не следит за тем, что в порыве гнева срывается с его языка. — Я сейчас же отправлю сов и соберу людей, которые вместе с тобой отправятся в ваше поместье. Я думаю, что лучшим выходом из ситуации будет передать им выкуп, а после того, как они попытаются скрыться, устроить засаду, — послышался скрип дерева по каменному полу, похоже, мужчина опустился в одно из кресел за длинным столом. — какую сумму они требуют?
— Две тысячи галлеонов, — фыркнул Билс, сразу стало понятно, что деньги сейчас значение для него имели явно второстепенное. — Мне не нужны люди, Анвелл! Мне нужен ты, и твои драконы! Чтобы эти выродки раз и навсегда запомнили, что будет с теми, кто хотя бы попытается покуситься на мою семью! — снова шаги. Фредерик опять принялся напряжённо расхаживать по комнате. — А ведь я предупреждал тебя! Очень давно предупреждал, но ты не послушал! Говорил, что не нужно давать этим сукиным детям даже возможности думать, что за их преступления им удастся избежать наказания!
Громкий хлопок и Айрис тихо пискнула, прикрыв рот ладонью. На этот раз глава дома окончательно потерял терпение.
— Что ты мне предлагаешь, Фредерик?! Взять двух драконов, и спалить там всё к чертям? Эти люди должны быть осуждены визенгамотом, как положено законами, которым ты и я подчиняемся! Или ты хочешь устроить самосуд моими руками? — шаги остановились, и перед глазами вместо закопченных стен Висенья отчётливо увидела, как разрывающийся от ярости советник медленно поворачивается к главе дома, не веря своим ушам. — Я могу выделить тебе необходимую сумму, и собрать группу отличных бойцов, которые схватят преступников. Задержат их до прихода мракоборцев, но на этом всё. Никто из О’Дану, включая наших драконов, участвовать в операции не будет, — несколько секунд молчания, а после мужчина твёрдо закончил. — Это моё последнее слово.
Повисла оглушающая тишина, которая эхом отдавалась в ушах двух девушек, что со смесью страха и ужаса смотрели друг на друга, толком не зная, как реагировать на всё происходящее.
Несмотря на искренне сочувствие и жалость к Фредерику, обе понимали, что Анвелл абсолютно прав. Мало того, что от их личной помощи, кроме конечно вендетты, нет никакого смысла, так ещё и на появление там Анвелла, преступники, вероятно, и рассчитывают.
Невольно в мозгу назойливый червяк, которого можно было бы назвать совестью, надоедливо спрашивал:
«А если бы что-то подобное случилось с твоими близкими, ты бы тоже выбрала тихо отсидеться в сторонке?»
— Вероятно, захват твоих родных — это ловушка для Анвелла, — тихий голос Гордена Фарелла нарушил затянувшуюся тишину, вынуждая Висенью вновь вникнуть в происходящее. — Уравнители уже очень давно провоцируют О’Дану на прямой конфликт, и не получив должного внимания к своим действиям, решили действовать куда более радикально.
Неизвестное ей до этого название ударило по ушам, заставляя напряжённо прищуриться.
«Уравнители… вот как они себя называют.»
В эту же секунду раздалось протестующее:
— И мы снова выберем трусливо сидеть по углам, вместо того, чтобы открыто дать им бой? — девушка знала своего брата насколько хорошо, что ощутимый нажим в его голосе ясно дал ей понять, что позицию отца Иден не поддерживает, — Присутствие драконов может лишить нас элемента неожиданности, это понятно. Но, отец, как мы можем оставаться в стороне, когда эти люди нападают на семью, которую мы поклялись защищать? Дадим им ещё один повод считать себя слабыми?
— Осмотрительность — не есть слабость, — мудро заметил Аластор. Впервые сначала собрания он подал голос, причём звучал он твёрже любой стали. — Там нас ждёт очевидная западня. И лучшее, что можно сделать в такой ситуации, не позволить им заполучить то, чего Уравнители так сильно хотят. Инициатива в их наказании может расцениться министром как преступление.
— Плевать я хотел на мнение Фоули! — мгновенно взорвался Иден. — Ситуация не требует отлагательств! Люди уже находятся в опасности, и если вдруг мне придётся убить, ради того, чтобы сохранить жизнь этой женщине и её детям, то готов это сделать! Либо мы их, либо они нас!
— Иден, — имя своего сына глава семьи произнёс чётко и твёрдо. В пыльной каморке его дочь, хоть и не присутствовала при разгорающемся скандале, видела перед глазами яркие образы. Знала, что глаза отца опасно блеснули, — хорошего лидера отличает мудрость и осторожность, а не желание убить как можно больше людей. Каждый человек в этой комнате подчиняется министерству магии, и мы должны уважать принятые там законы. Убийство, как и любой другой вид причинения существенного вреда — наказуемо. Не позволяй гневу управлять разумом…
Его речь прервало яростное:
— Мы — драконы! Это они должны нам подчиняться! Каждый человек в Ирландии, включая Гектора Фоули, прекрасно знает, кто стоит у власти на самом деле! И чтобы ни у кого не возникло даже мысли вновь повторить нечто подобное, они должны начать бояться! Тебя бояться! И сегодня ты должен показать, на что способен дракон, если его разбудить! Это будет справедливо!
В своих собственных ушах Висенья слышала, как глубоко дышал её брат. Отчётливо представляла, как грудная клетка его вздымается, руки сжимаются в кулаки, а глаза напряжённо смотрят в лицо Анвелла.
— Ты хочешь крови своих врагов, а не справедливости, — проницательно заметил глава дома, — начиная с момента, когда Дану дала нам драконов, мы стали хранителями мира, но уж точно не предвестниками войны.
Вдруг сквозь одно из открытых окон в коридоре второго этажа послышался звук, после которого девушка не выдержала и приложила ладони к горячим щекам.
Громогласный рев Нуаду разлился по округе словно раскаты грома.
— Это как раз то, почему люди стали позволять себе выступать против нас. Они думают, что ты слаб, — сейчас голос Идена больше походил на злобное шипение. Никто из присутствующих не решался вмешиваться в противостояние отца и сына. — Из-за страха ты готов жертвовать чужими жизнями, но только не своей. О каком величии, в таком случае, может идти речь. Если наш дом прославлен только двуличием…
— Довольно!
Айрис вскрикнула, но Висенья успела вовремя закрыть ей рот рукой. Её собственное сердце вот-вот готово было уйти в пятки, в горле пересохло от страха, а в сознании появилась мысль, что за всю свою жизнь насколько яростного тона от своего отца она не слышала ещё никогда. Сейчас его реакция на выступление в защиту Кири казалась ей, всего-навсего, лёгким недовольством. Настолько громко прозвучал его голос, настолько отрывисто и настолько безжалостно. Будь покойный Вирмас жив, то от поместья не осталось бы и камня на камне.
Насколько рассерженным он выглядит Висенья не могла даже представить. Иден определённо перешёл черту.
— Усмири свое самолюбие, и послушай того, кто прожил жизнь в два раза длиннее твоей собственной! — громкий стук по твёрдому камню. Анвелл ударил деревянной тростью об пол. — И пока я действующий глава дома — ты будешь подчиняться моим приказам! Никто из О’Дану не покинет сегодня поместья, тебе это ясно?!
Повисла минутная пауза. Висенья чувствовала, как температура в маленькой комнате ощутимо подскочила на несколько десятков градусов.
— Я не стану сидеть сложа руки, — раздались звучные шаги, — и не буду позволять людям умирать за меня, как это делаешь ты.
Оглушающий удар вынудил двух девушек закрыть уши руками и мгновенно снять с себя подслушивающее заклинание, чтобы, чего доброго, перепонки из-за непрекращающегося звона не утратили своих функций. Брат покинул кабинет совета с силой толкнув дверь, которая ударом о стену едва не заставила его сестру и невесту на несколько секунд лишиться слуха. Они смотрели друг на друга в полнейшей тишине. Смотрели и слышали, теперь уже без всяких чар, как следом за Иденом из кабинета торопливыми шагами вышел ещё один человек, похоже Фредерик, и в какой-то момент обе поняли, что стали свидетелями самого первого и, пожалуй, крупного разногласия в их семье.
Весь следующий час Висенья провела беспокойно расхаживая кругами в своей комнате, не зная, куда себя деть. Чем занять, чтобы не думать, не прокручивать то, что им удалось услышать. Почти сразу же, после того как они убедились, что выходить безопасно, Айрис выбежала из их секретного убежища в поисках Идена, чтобы попытаться отговорить его от этой безрассудной вылазки, а она направилась дожидаться её в своих покоях. Минуты сменяли друг друга, а кузина всё не появлялась, и когда голубые глаза вновь бросили взгляд на часы и убедились, что с момента их расставания успел минуть целый час, она застыла на одном месте, решая, что же ей делать дальше.
«Раз за столько времени Айрис так и не вернулась то, видимо, разговор у них не заладился. Может, попытаться поговорить с ним самой?»
Сразу же после этой мысли до мозга дошло осознание, что очередная попытка отговорить его от вылазки Идена только разозлит. Сегодня и без того отец прямым текстом запретил ему покидать поместье, что уже говорить о её слабых попытках его убедить. Но ведь и отпускать его нельзя. Это глупость. Безрассудная глупость, на которую он готов пойти, только ради того, чтобы поучаствовать в спасении семьи Фредерика.
Висенья на секунду прикрыла глаза, чувствуя, как горечный ком застревает где-то на уровне глотки, не позволяя нормально вздохнуть.
Её разрывало. Буквально разрывало словно меж двух огней. Девушка понимала обе стороны, и сейчас отчаянно не могла разобраться, чья из них ей ближе.
Несмотря на то, что брат явно перешёл сегодня все дозволенные границы, в чём-то он действительно был прав. Он просто хотел оказать всю возможную помощь Билсам, пусть и мысль свою пытался донести слишком радикально. Неправильно давать невинным людям погибать из-за собственных страхов. Возможно, действительно нужно было поставить, так называемых, Уравнителей на место, но и за грани человечности выходить тоже нельзя. Оправдывать жестокость и месть тем, что ты О’Дану, или как он сказал, дракон. Из-за желания что-то кому-то доказать лезть в очевидную ловушку. Ведь отец предложил хороший, действенный план, простой и логичный. Благодаря которому можно было бы задержать преступников без ненужных смертей и придать тех закону, как и положено. Если гнев Фредерика можно было списать на потрясение и ужасный стресс, то Иден просто не мог смириться с тем, что Анвелл, по сути, отказывается от брошенного ему в лицо вызова. И всё-таки со стороны Висеньи, человека не ослеплённого гневом, такое решение выглядело куда мудрее, чем необдуманный поход точно в грозившую вот-вот захлопнуться мышеловку.
«Аластор выразился очень правильно. Осмотрительность — не есть слабость.»
Несмотря на полное отсутствие способностей к предсказаниям, где-то внизу живота всё закручивался и закручивался беспокойный клубок, вызывая в её душе ужасное предчувствие. Чувство полнейшего бессилия захватило девушку с головой, медленно, на подобии противных щупалец, окутывая её тело в свои объятия, вынуждая бестолково топтаться на месте.
«Он ведь может пострадать там! Как можно только из-за желания доказать свою правоту отцу вести себя настолько глупо, будто Идену совсем не дорога его жизнь!»
Страх за брата всё-таки пересилил все ненужные сомнения, и она метнулась к входной двери, намереваясь подобно кузине отправиться на поиски Идена. Но в ту же секунду, как пальцы её схватились за ручку, та провернулась без её помощи, а дверь со скрипом открылась, заставляя её едва не упасть прямо на стоящего в коридоре Аластора. Вид у кузена был донельзя мрачный. Плечи сильно напряжены, брови сведены к переносице, а на аристократических скулах пылает два ярко-алых пятна, ещё немного и О’Дану ничуть не удивилась бы, увидь над тёмной шевелюрой дождливую тучу.
Она отступила на несколько шагов, пропуская его в комнату, и закрыла за собой дверь, в ожидании новых подробностей.
— Ты уже знаешь? — первым начал Аластор, а после лаконично ответил на свой же вопрос. — Хотя, зачем я спрашиваю. Раз моя сестра в курсе, значит и ты тоже.
— Ближе к делу, — нетерпеливо перебила его девушка, — что происходит? Что, по итогу, решили?
Тот грустно улыбнулся и раскинул руками, от чего девичье сердце упало.
— Ничего, — он отвернулся от неё к окну. Несмотря на беззаботный тон, явное нежелание смотреть ей в глаза было признаком того, что Кемпел был сильно обеспокоен происходящим, как и она. — Твой отец сказал своё слово. Иден не согласился, и отбыл вместе с Фредериком через портал самостоятельно. Только что.
Висенья едва не взревела, и со злости сбросила с ближайшего столика на пол подсвечник. Вместе с тем, как по комнате прошёлся противный лязг она запустила пальцы в волосы, очень надеясь, что всё происходящее — просто плохой сон, и она, должно быть, очень крепко спит, раз сон этот никак не заканчивается.
— Оставь интерьер в покое, подсвечник не виноват в упрямстве твоего брата.
— Как он мог?! — слова Аластора она совсем не слышала, снова принимаясь в отчаянии измерять шагами площадь своей комнаты, словно это могло бы хоть как-то помочь — Он ведь просто пошёл на принцип! Решил доказать отцу, что тот не может ему указывать! — злость и беспокойство смешались в ней в огромный ком, который всё катился и катился вниз по склону, постепенно увеличиваясь. — Даже дураку понятно, что это, черт возьми, ловушка!
— Вероятно, что так и есть, и Иден прекрасно понимает это, — пальцы Кемпела схватили её за плечо, заставляя остановиться. — Но он считает, что сможет дать им достойный бой.
— Ну, почему он просто не может послушаться отца? Хотя бы раз в жизни сделать так, как его просят?
Их взгляды встретились, и тёмная бровь кузена насмешливо выгнулась.
— Наверное, потому, что пылкий нрав передаётся вам по наследству. Гнев дракона усмирить крайне сложно, — его рука, осторожно, даже как-то боязно, принялась успокаивающе поглаживать девичью спину. — Совсем скоро он станет следующим. Хочет к себе уважения.
Постепенно Висенья ощущала, как от присутствия тут Аластора ей становится чуть легче. Совсем немного.
— Уважение нужно заслужить, а не добиваться его с помощью розг, — зелёные глаза вдруг каким-то странным взглядом впились в её лицо, но захваченная рассуждениями девушка этого совсем не замечала. — Неужели он думает, что убив всех тех людей, он получит признание? Все будут смотреть на него как на убийцу. Ощущать страх. А страх заставляет идти на ужасные вещи, — голова была целиком и полностью забита самыми разными мыслями, и когда ответа на малую часть из них так и не последовало, она подняла глаза на кузена. Кемпел не отводил взгляда от её лица, и в глубине его виднелось что-то. Эмоция, которую она была не в силах понять. — Что?
Губы кузена расплылись в улыбке.
Странно было думать, что Висенья, сама того не понимая, в точности повторила слова Анвелла сказанные больше месяца назад. В тот день она лежала в постели без сознания, и абсолютно точно не могла слышать сквозь волшебный сон их разговора. Но даже посыл пыталась донести до него точно такой же.
— Ничего. Просто, ты говоришь совсем как твой отец.
Висенья, в ответ на эту фразу, только устало прикрыла глаза.
Весь оставшийся день время тянулось крайне медленно. Беспокойство за брата не позволяло ей заниматься своими делами, и то и дело голубые глаза поглядывали через окно спальни на каменную площадку перед домом и хмурый пляж. Постепенно погода менялась. До этого не такой уж и ветреный день становился всё холоднее и холоднее, чистое небо застилали чёрные тучи, а она всё сидела в кресле у окна, то и дело меняя своё положение на более удобное. После разговора с Аластором к ней успела заглянуть ужасно расстроенная Айрис. Лицо её опухло, глаза покраснели, а губы дрожали. Из рассказов кузины она поняла, что никакие уговоры ничуть Идена не смягчили, в конце концов он наотрез отказался слушать её, и ушёл вместе с Фредериком даже ни с кем не попрощавшись. Нуаду остался здесь, и во время их беседы Висенья видела, как большой, золотого цвета, дракон бесцельно летает вокруг, словно пытаясь найти своего хозяина, но его нигде не было. Всё поместье замерло в ожидании. Примерно к шести часам вечера Дарина позвала её на ужин, но Висенья не пошла. И, на самом деле, не была уверена, что за столом в приёмном зале появилась хотя бы одна живая душа. Несмотря на конфликт все, включая конечно же отца, ужасно переживали за Идена, и в момент, когда часы пробили восемь, девушка была готова вот-вот позволить истерическим слезам всё-таки скатиться по её щекам.
«Они покинули поместье около пяти часов назад. Почему до сих пор не вернулись?»
О’Дану была твёрдо намерена не сомкнуть глаз, пока не увидит фигуру брата у главных дверей поместья. И с решительным видом решила хотя бы попытаться скоротать время за книгой, совмещая приятное с полезным.
Сразу же после отъезда Лорда она взяла из семейной библиотеки «Историю Хогвартса», чтобы подробнее узнать об именитом предке главы британского сопротивления. Если говорить открыто, целый месяц книга эта была несколько раз ей начата и благополучно заброшена. Вечно находились куда более важные дела и задачи, да и сейчас, само собой, они были. Это был скорее жест человека в отчаянии, который с чего-то решил, что прочтение хоть какого-то текста поможет унять гул в голове от непрекращающихся мыслей.
Руки взялись за потрёпанный корешок и открыли книгу на одной из первых страниц, в то время как она сосредоточила всё внимание на том, чтобы не бросать косых взглядов в сторону окна. По стёклам и крыше принялся барабанить пока ещё слабый дождь.
«Хогвартс был основан примерно в X веке четырьмя могущественными волшебниками: Годриком Гриффиндором, Салазаром Слизерином, Кандидой Когтевран и Пенелопой Пуффендуй.
Основатели построили магическую школу и принимали туда всех детей с волшебными способностями, чему возражал Слизерин — он считал, что в школе не место маглорождённым. Основатели решили распределять к себе учеников по разным умениям и характерам, так в школе образовалось четыре факультета — эта традиция живёт в школе по сей день…»
Пальцы перелистнули несколько страниц, на которых рассказывалось об остальных трёх основателях, и остановились на том из них, который интересовал её больше всего.
«Салазар Слизерин — величайший колдун своего времени и один из четырёх основателей Школы чародейства и волшебства «Хогвартс».
Родился в одной из самых древних и чистокровных волшебных семей, в 1000 году. Отец: Салазар Слизерин (был назван в честь отца, всех мужчин в семье Слизерин называли так) Мать: Сольвейг О’Эйлин (тоже древняя и чистокровная семья, в данный момент представителей уже не осталось). Как и Гриффиндор получил образование дома. Их судьбы во многом схожи. Отцы погибли в восстании, но мать у Слизерина была жива и дожила до 103 лет.
Увлекался Темной магией и был известен как ярый борец за чистоту крови Волшебного Сообщества. В его честь назван один из факультетов школы. Символ Слизерина — серебряная змея на зелёном фоне. Был хорошо известен как змееуст (волшебник, что говорит со змеями). Ценил в людях целеустремленность, амбициозность, хитрость и чистую кровь. Руководствуясь этими критериями, подбирал себе учеников. Слизерин был вынужден покинуть школу из-за непонимания остальными основателями его принципов и идей.»
С неожиданной для себя же толикой разочарования она поняла, что вся информация о персоне Слизерина на этом заканчивается. О его жизни вне школы, что уж говорить о потомках, не было сказано практически ничего.
«Да уж, не густо. Сухие факты и никаких подробностей.»
Слегка приоткрытое окно с грохотом раскрылось от свистящего порыва ветра, и чувствуя, как плечи её зябко продрогли, девушка отложила книгу на подоконник и поднялась на ноги, намереваясь наглухо закрыть причину резко упавшей температуры.
Стоило её рукам схватиться за деревянную раму, как тут же в нос ударил тонкий запах дождя, мокрого леса и зелёной травы. Шум моря вперемешку с грозой вдруг натолкнули её на воспоминание, до сих пор очень яркое, заставляющее кровь с новой силой прилить к бледным щекам.
Примерно такие же тонкие нотки она ощущала, в тот момент, когда большие ладони человека, к которому она одновременно испытывала интерес и страх, убирали мешающие ему волосы с девичьих плеч. Насколько близко он был, что тела их буквально разделяло не больше нескольких дюймов. Это странное происшествие по сей день не давало ей покоя. Напряжение, которое она испытывала рядом с Лордом, нельзя было приравнять ни к одному чувству, которое она когда-либо испытывала до встречи с ним. Загадочность его персоны вызывала в ней опасение, и желание раскусить эту тайну словно настоящий цунами. Но его двойственное поведение по отношению к ней не давало для этого никакой возможности. В первый день его прибытия Висенье казалось, что она уже поняла, какого рода фрукт перед ней, но всё оказалось намного сложнее. Его жест в её сторону, его подарок ей в последнюю их встречу выбил девушку из равновесия. То, как он изъявил желание надеть ожерелье самому, не поддавалось никакой логике. Он уже оставил о себе хорошее впечатление перед Анвеллом после помощи с противоядием, чего ради ему строить из себя добродетель перед ней?
Издевательский голосок вдруг звучно пропел:
«А почему бы и нет? Если ты охотно позволяешь ему это делать?»
В горле мгновенно пересохло, и она быстро отошла от окна, снова усаживаясь в удобное кресло.
«Он спас её. Отказывать было бы просто неприлично, вот и всё. Это ничего не значит.»
Взгляд невольно упал на деревянную, отделанную разноцветными камнями и бисером, шкатулку, в которой среди нескольких её любимых серёжек и браслетов ждало своего часа кроваво-красное украшение. Единственное колье, которое она положила именно в это хранилище, для особенно памятных вещей.
«
Такой щедрый подарок. Очень необычный и значимый. Может, всё-таки этот мужчина может быть человечным, если по-настоящему захочет этого?»
Глаза напряжённо сузились.
«Если конечно он не причастен к случившемуся. Тогда, само собой, дарить ей украшения нужно было. Чтобы отвести от себя лишние подозрения.»
Вот уже целый месяц эта мысль не давала ей покоя. Несмотря на то, что Висенья понимала, что никаких доказательств у неё нет, и мало кто воспримет её доводы всерьёз, она чувствовала, что странное скопление неприятностей после приезда сюда Лорда Волдеморта явно не может быть совпадением. Большая часть её сознания была твёрдо убеждена, что сделал это именно он, и не только из-за собственного интереса пыталась как можно сильнее углубиться в его прошлое.
«Если посмотреть, хорошенько поискать, то что-нибудь обязательно найдётся! Может, стоить расспросить Аластора о той ночи? Может, Лорд говорил что-то полезное? Кажется, в одном из разговоров он упоминал, что уже встречался с чем-то похожим…»
Её мысли нарушил скрип открывающейся двери, и девушка повернула туда голову, ожидая увидеть лицо Дарины, но вместо этого глаза её в удивлении расширились, а руки впились в деревянные подлокотники, намереваясь подняться.
В дверях показалась высокая фигура мужчины, которого она ожидала увидеть тут меньше всего. Трость размеренно ударялась о каменный пол, сопровождая этим звуком каждый его шаг, а полы мантии следовали за ним, как тёмная тень. Анвелл медленно прошёл в комнату, и взглядом приказал ей сидеть на месте, от чего Висенья мгновенно обмякла в своём кресле, в душе чувствуя просто дикое беспокойство. Уже очень давно отец не приходил сюда сам, и в эту минуту она боялась, что заставило его сделать это нечто ужасное. Тем временем мужчина медленно прошёл в комнату, и переводя наконец взгляд с его лица Висенья увидела в свободной руке Анвелла поднос. Самый обычный поднос с узорчатым блюдцем и сладким, мягким, её самым любимым пудингом на ней. Помимо сладости на гладкой поверхности стояла красивая чашка, в которой, она точно знала это, был только что сваренный и очень горячий кофе.
После отравления чай она пить не могла. Хоть и понимала, что её жизни больше ничего не угрожает. Не могла и всё.
Одна рука мужчины крепко держалась за свою трость, в то время как другая, дрожа, цепко вцепилась в поднос. Но уже через секунду Висенья поняла, что шаг отца был неустойчивым, словно ходить ему было тяжело, а десерт вместе с горячим напитком вот-вот грозит упасть прямо на пол. Так что, всё равно поднялась с кресла и пересекая расстояние между ними, не замечая его протестующего взгляда, забрала поднос себе, осторожно оставляя тот на столе, неподалёку от книги, которую недавно имела удовольствие прочитать.
— Тебя не было на ужине.
Его голос раздался за её спиной, и она обернулась, наблюдая как глаза Анвелла впиваются в её лицо измученным взглядом.
— Не было аппетита.
Они впервые говорили вот так, только вдвоём, после произошедшего с Кири. Она знала, что сильно разозлила отца своей просьбой и не знала, как вести себя сейчас. Злится ли он ещё?
— Понимаю. Новости в этом поместье разносятся быстрее, чем я успеваю моргать.
— Домовые эльфы рассказали мне, — поспешила вставить девушка. Ещё не хватало, чтобы он узнал, что она нагло подслушивала их секретные переговоры. — А чуть позже Аластор заходил.
Мужчина кивнул, такая осведомлённость от дочери его явно ничуть не удивила, только взмахнул волшебной палочкой и наколдовал напротив её кресла ещё одно, почти точно такое же. После того, как волшебник опустился в сотворённое кресло на несколько минут комната погрузилась в тишину. Голубые глаза отца смотрели на запотевшие стёкла окон, через которые проглядывалась одна лишь плотная стена из дождя, скрывая за собой абсолютно всё. Сейчас едва можно было отличить в этой темноте очертания леса и пляжа, так сильно разбушевалась погода.
Висенья смотрела на свои руки. Чувствуя, как запах свежего кофе заполняет все её лёгкие, она с ноткой вины подумала о Мейле, которая сильнейшим дождём была вынуждена провести эту ночь в холодной пещере.
— Висенья, сядь, пожалуйста, — голос отца ударил по ушам, и она послушалась его мгновенно, устраиваясь напротив него. — Ты знаешь, из-за чего твой брат покинул сегодня поместье? — его глаза всё ещё непроницаемым взглядом сверлили бурю за ближайшим окном, и она кивнула, тем не менее уверенная, что отец это движение увидел, — Понимаешь, из-за чего у меня с Иденом случились разногласия?
Руки крепко вцепились в собственную коленку и она кивнула во второй раз, наблюдая, как взгляд голубых глаз снова возвращается к ней.
— И что ты по этому поводу думаешь? — вместе с тем, как брови девушки вопросительно изогнулись, Анвелл терпеливо пояснил. — Чья из сторон тебе ближе?
Этот вопрос, которого она так боялась с той минуты, когда нога отца перешагнула порог её комнаты, заставил её поджать губы и впиться взглядом в исходившие от чашки клубы пара, всё ещё отправляющиеся красивыми завитушками к потолку.
Она не могла выбрать. Не могла выбрать из них одного.
— Я считаю, что вы оба в какой-то мере правы, а в какой-то нет, — голос её слегка дрогнул и Висенья поспешила прокашляться. Так откровенно говорить с Анвеллом ей было тяжело. — Этим людям нужно помочь, но не обязательно кидаться в бой не обдумав чёткого плана, как сделал это Иден. Он хочет показать этим людям на что способен. Иден может умереть там, а посмертно никому уже ничего не докажешь. — глава дома внимательно слушал её, не перебивая, — Но и позволять другим сражаться за нас тоже нельзя. Билсы — добрые друзья нашей семьи, бросать Фредерика в такой ситуации, означает предать его доверие.
Девичья спина была необычайно прямой, плечи напряжены, а в мозгу то и дело проскальзывала мысль, что впервые на её памяти Анвелл спрашивает её имения в настолько серьёзном вопросе. Впервые он интересуется тем, что думает она.
— И как бы ты поступила на моём месте? — в голосе его не было слышно и толики злости, только сосредоточенность на их диалоге. — Отправилась бы туда?
Висенья кивнула.
— Да, но только с сильной поддержкой и чётким планом. Это очевидная ловушка, — мозг её лихорадочно соображал, слова, которые она так давно хотела сказать, вырывались быстрее, чем она могла контролировать их. — Лишний час никоим образом ситуацию не изменил бы. Если бы получилось окружить поместье по периметру, то тогда Иден без опасений мог бы показаться этим людям на глаза. Бой бы закончился, не успев и начаться, а мы доказали бы, что находящиеся под нашим покровительством волшебники могут рассчитывать на обещанную защиту. Мы ведь дали клятву их защищать, — мужчина напротив не вставлял никаких комментариев, только слушал, и сообразив, что никаких возражений её словам не последует, она принялась говорить дальше, так же быстро и нервно. — Если не их всех, то хотя бы часть точно можно было бы задержать до прихода мракоборцев, и отдать их на разбирательство в визенгамот. Как и положено законом.
Глава дома медленно кивнул, брови его напряжённо свелись к переносице.
— Хочешь сказать, что несмотря на варварский и откровенно бесчеловечный поступок этих людей, ты не желаешь им смерти? Не позволила бы совершиться расправе прямо там, в доме Билсов?
Этот вопрос заставил её глубоко задуматься.
«Конечно, в этих людях не осталось ничего человеческого, раз они позволяют себе вытворять подобные вещи. Но и убивать их, прямо там, не отдавая под суд, преступление куда более худшее…»
— Все мы обязаны соблюдать принятые законы, а убийство в министерстве магии считается преступлением куда более тяжким, чем вымогательство с захватом заложников, я думаю… — её губы пересохли и на секунду девушка замолчала, формируя в сознании свою мысль. — И это аморально. Если мы без разбора будем бросать убивающие в своих врагов, то чем мы тогда лучше их? Тем, что считаем себя хорошими людьми? Так, быть может, и они считают, что совершают преступление ради благого дела, — невольно она вспомнила текст одной из старых записей об Азкабане. Тюрьме, что находилась в северном море и являлась для волшебников адом на земле. Одно только описание этого места нагоняло на неё какое-то животное чувство страха и тоски. Охраняли крепость дементоры, которые медленно высасывали из заключённых всю жизнь, оставляя одну только человеческую оболочку. — Азкабан куда хуже смерти.
Закончив свои размышления она посмотрела на отца и осознала, что всё это время Анвелл не отрывал от неё взгляда. Внимательно вслушиваясь в каждое слово.
— Всё верно, — он слегка откинулся на спинку кресла и ярко-голубые глаза заметили, как на его груди блеснула металлическая брошь в виде головы дракона. Почётный знак главы О’Дану, который передаётся от наследника к наследнику. — Твой брат сказал мне сегодня, что дракон должен внушать страх. Что уважение людей можно заслужить только страхом, но он ошибается, — глаза мужчины сузились и голос его стал тихим, едва граничащим с шёпотом. — Дракон — животное опасное, без сомнений. Величественное. Они хищники, но хищники мудрые, рассудительные. Никогда не нападут без надобности. Не станут убивать только ради того, чтобы убить. В привычной своей среде обитания драконы являются защитниками леса. Круг жизни, Висенья, — молния на мгновенье осветила их лица и девушке вдруг показалось, что в яркой вспышке она увидела тёмные тени под глазами отца. — Дракон защищает лес, а лес защищает дракона. Даёт возможность добыть себе еду. Выжить.
Параллель с тем, что произошло сегодня, она провела мгновенно. И сразу поняла, что хочет сказать ей Анвелл.
«Убить можно только тогда, когда от этого зависит твоя жизнь. Не ради чужой крови.»
Невольно она вспомнила маленькую дрожащую фигурку Кири в главном зале её дома. Вспомнила, как горели глаза её дяди в момент, когда она ворвалась через дубовые двери. Он был готов отнять его жизнь, словно она ничего и не стоила.
И сейчас, смотря в глаза своего отца, она понимала, что не будь в том зале Десмонда Кемпела, то палочка Анвелла никогда не поднялась бы на настолько беззащитное существо. Конечно, он был в ярости, но убить бы точно не смог.
— Твой брат, в силу своего характера, не способен этого понять, и когда-нибудь это приведёт его к большой беде. Точно так же, как привело меня когда-то, — он указал рукой на одну из своих ног, что была повреждена тёмным проклятьем. Правда, сейчас вид на неё закрывала ткань мантии. — Но я вижу, что это понимаешь ты. Понимаешь куда лучше меня и твоего брата, — сухая ладонь накрыла её руку на подлокотнике кресла, и против воли Висенья почувствовала, как ледяная стена в её груди, которая неизменно стояла там много лет, начинает медленно трескаться, грозя очень скоро рассыпаться на кусочки. Уже очень давно она не слышала от него похвалы. — В день твоего отравления мои глаза застилала пелена страха и горя. Я хотел наказания для твоего обидчика, и был готов пойти ради этого на убийство. Мне казалось, что такая учесть для домовика, совершившего настолько тяжкое преступление, будет выглядеть в какой-то мере милосердно. Ведь в Азкабане он бы долго не прожил, как и на свободе, — он на секунду замолчал, переводя дыхание. — Сейчас я понимаю, что просто хотел оправдать свою жёсткость для себя самого. Вероятно, Кири сделал это по неосторожности, и не заслуживает за это смерти. Ты поступила очень благородно, вступившись за него.
Её губ коснулась ироничная улыбка. Вспомнился полный осуждения взгляд дяди.
— Дядя так не считает, — Висенья посмотрела отцу прямо в глаза, желая в полной мере вкусить реакцию на её следующие слова, — он думает, что я поступила глупо, просто отпустив его. Осуждает меня за этот поступок.
В глубине светлых зрачков она чётко увидела яркую искру негодования.
— Десмонду не по чину тебя осуждать. Тебе пора бы это запомнить. Ты — О’Дану, и до того момента, пока я не объявляю имя наследника, они обязаны тебя уважать. Хотят они этого или нет.
Висенья опустила взгляд на руку отца, что накрыла её собственную. Как бы сильно она не пыталась убедить себя саму, но то, что она собиралась сказать следующим, против воли вызывало в её душе целую волну чего-то крайне удручённого. Такое чувство нельзя было описать ни одним словом из существующих, кроме конечно смиренности.
— Иден — наследник. И мы все это понимаем.
Пальцы на её руке вдруг дрогнули и сжались чуть крепче.
— Я ещё не решил.
Шокированный взгляд метнутся к покрытому шрамами лицу и Анвелл улыбнулся, тяжело поднимаясь со своего места.
«Не может быть! Невозможно!»
Сердце её бешено застучало о рёбра. Пульс забарабанил в ушах и в девичьей груди поднялось ощущение надежды. Такой детской и искренней, какую никогда ещё в своей жизни она не испытывала.
«Не решил? Выходит, у неё всё ещё есть хотя бы один, маленький шанс?»
Из лихорадочных мыслей её вырвал голос:
— Поешь. Я попросил эльфов приготовить пудинг специально для тебя, — Висенья ошарашенно взглянула на поднос, что мирно покоился на столе, и губы её расплылись в улыбке. — Помню, что это твой любимый.
Висенья была уверена, что он забыл об этом. Ведь это было так давно, где-то в том светлом, совершенно беззаботном, прошлом, которое сейчас она едва помнила.
— Спасибо, — это было по-настоящему искренне. Тот факт, что несмотря на всё произошедшее Анвелл держит в памяти такие маленькие, но очень значимые, детали задел внутри неё что-то детское. Сейчас она опять чувствовала себя маленькой девочкой, которую любимый отец снова согласился покатать на плечах. — Спасибо,
папа.
Анвелл улыбнулся ещё шире и кивнул.
Подобное происходило между ними не часто. Вот уже два года между ней и отцом выросла кирпичная стена, что разделяла их жизни и миры. Они жили в одном доме, виделись абсолютно каждый день, но это было совсем не то. Не так, как раньше. После смерти Эйны всё свое внимание Анвелл уделял только Идену, чтобы сделать из него достойного приемника, и очень продолжительное время Висенья чувствовала себя белой вороной в их счастливой идиллии. Раньше она пыталась убедить себя саму, что одиночество нравится ей, что Висенье совершенно не интересны их засекреченные собрания, но в последние несколько месяцев заниматься самообманом становилось всё сложнее, а желание поговорить с отцом просто, по душам, всё росло и росло.
Она вдруг почувствовала прилив храбрости и собралась с духом, чтобы поднять наконец тему, которую им очень давно пора было обсудить.
«Разговор с Иденом в крипте натолкнул её на определённые мысли. А если точнее, на одну конкретную мысль. Оставить все свои обиды и попытаться понять сторону Анвелла. Услышать собственными ушами, почему он решил поступить так.»
Хотя, конечно же, причину она и без того знала. Висенья просто хотела убедиться, что он и правда раскаивается за то, чего стоило им его решение.
Помимо шума дождя за окном вдруг послышался какой-то громкий звук, и оба мгновенно забыли обо всём постороннем, переводя взгляды на виды за окном, которые в мгновения ока изменились. Сквозь плотную завесу дождя наступающей ночи огромное золотисто-жёлтое пятно, которое сейчас едва ли можно было чётко разглядеть, безостановочно кружило над пляжем. То, что она приняла сначала за гром, на самом то деле было громким ревом, что смешался со всплеском ударяющихся о скалы волн. Нуаду всё кружил и кружил над одним, конкретным местом, не желая менять место своего полёта, и чувствуя, как сердце её замирает в предвкушении, Висенья подлетела к окну и открыв его высунулась наружу, прикладывая руки к лицу и не обращая никакого внимания на бьющие о макушку капли дождя.
Там, у каменных ступеней, прямо на том месте, где над ними парил огромный дракон, проглядывались едва заметные фигуры двух человек. Только вот, почему-то люди эти совсем не двигались, или может ей так казалось с довольно приличного расстояния. Через несколько секунд стало ясно, что некое шевеление в их движениях присутствует. Один высокий мужчина стоял вплотную к другому, голова которого странно покачивалась из стороны в сторону, словно он был сильно пьян, или может…
Страх застрял в горле огромным комом, руки покрепче схватились за раму, когда она поняла, что первый мужчина, Фредерик, отчаянно пытался затащить по каменной лестнице бесчувственное тело её родного брата.
— Иден! — её истерический крик разнесся по округе, тело словно припечатало к одному месту, не давая ей пошевелиться, только смотреть. — Иден!
Похоже, что она звала его так отчаянно, что Фредерик смог услышать её зов даже через окружающий его шум урагана. Он тоже стал кричать, но со второго этажа она смогла разобрать его слова не с первого раза. Это было слово. Только одно слово, которое окатило её не хуже холодного дождя.
— Помогите!
Висенья мгновенно развернулась и взгляд её встретился со взглядом отца. Лицо Анвелла побелело, в глазах виделся животный ужас и оба одновременно бросились в сторону двери, спеша на подмогу. Девушка обогнала мужчину и первой вылетела в коридор, не жалея ног побежала по длинному коридору, и стоило ей достигнуть лестницы, как от громогласного грохота, что последовал сразу затем, как она прыжком преодолела сразу несколько из ступенек, большая часть из людей на живых портретах в страхе проснулись, но даже не успели бросить ей вслед и одного причитания. Когда первые из разбуженных сонно оглядывались по сторонам, не видя перед собой ничего, она уже пронеслась мимо дверей большого зала. Случайно сбила расписной горшок и едва не снесла с ног Аластора, который похоже направлялся в свою комнату. Кажется, кузен прокричал что-то ей в след, но поглощённая страхом Висенья не слышала ничего кроме собственного пульса. Рука на лету достала волшебную палочку, с губ её сорвалось громкое:
«Алохомора!»,
и уже запертые замки на дубовых дверях звучно щёлкнули, позволяя себя отворить.
В лицо тут же полетели капли холодного дождя, ветер ревел словно раненое животное, а ужасное чудовище внутри неё ревело так же громко и отчаянно. Резало когтями по лёгким, не позволяя нормально вздохнуть, мозг работал как бешеный, из раза в раз прокручивая перед глазами картины мёртвого тела её брата. Пусть, порой жутко заносчивого и невыносимого, но безумно любимого.
«Нет! Нет! Только не это! Пожалуйста, только не опять!»
Морозные порывы ветра пробирались под лёгкую ткань ночной сорочки, только сейчас она поняла, что в панике выбежала из комнаты босиком, но Висенье было абсолютно всё равно. Голые ноги наступали в лужи и грязь на каменной площадке, за каких-то несколько мгновений она уже успела промокнуть до нитки, но упорно продолжала сбегать по лестнице к пляжу, где среди темноты видела двух мужчин, так и не сумевших сдвинуться с места. Когда между ней и Фредериком остался всего один пролёт он поднял на неё голову. Лицо его было залито кровью, которая не прекращая сочилась из его рта. Рубашка полностью пропиталась бурыми пятнами, но он мужественно продолжал стоять на ногах и держать Идена в вертикальном положении, несмотря на то, что сам двигаться точно не мог.
— Он жив! — прокричал он, стараясь перекричать окружающий их шум. — Жив, но сильно ранен! Анвелл был прав, там была засада! — Висенья полетела к брату и мгновенно взяла того под свободную руку, сама толком не понимая, чем именно сможет помочь. Фредерик идти не мог, а она одна Идена по лестнице точно не дотащит. — Их было больше, чем нас. И они ждали, когда мы появимся. Были к этому готовы, — девушка попыталась сделать шаг, но тут же поняла, что тяжёлое тело Идена тянет её обратно вниз, не позволяя сдвинуться. — Мы смогли отбиться от них. Иден спас мою жену и детей, но пострадал сам. Я смог остановить кровотечение, но руку спасти не получилось… — её брови свелись к переносице, а глаза бросили быстрый взгляд на лицо Билса. Она отчаянно не могла понять, о чем он толкует. — Почти все наши люди погибли. Из двадцати человек в живых осталось только восемь.
Голос его был пропитан горечью просто насквозь, но Висенья этого уже не слышала. Перед ними вдруг возникла фигура Аластора, и тот занял место Фредерика, помогая ей сделать первые шаги вместе с бесчувственным братом по высокой лестнице.
Все посторонние звуки: шум дождя, рев дракона, что так и продолжал беспокойно кружить над ними, чувствуя боль своего хозяина, и речи пострадавшего мужчины она точно не слышала. Дурнота закрутилась в огромный клубок где-то в желудке, в ушах принялось громко звенеть, а глаза не были способны оторвать взгляда от ярко-алого обрубка у лица её кузена, который всего несколько часов назад был абсолютно здоровой рукой.
***
Зажённое пламя в камине слегка потрескивало и равномерно покачивалось, пропуская в едва освещаемую комнату тепло. Высокие пологи у постели шелестели об каменный пол, а на белых подушках покоилась голова мужчины с такими же белыми волосами, который после перемещения через портал ещё ни разу не пришёл в себя. Айрис осторожно гладила его лицо нежными руками и безудержно плакала, роняя слезы на чистые простыни, в то время как Висенья немигающим взглядом смотрела на то, что осталось от его левой руки. Теперь, повреждённая конечность начиналась только от локтя, кровь из неё не сочилась, но выглядела рана плохо, просто ужасно. Словно руку кто-то отсёк ему одним чётким ударом кинжала.
— Это был человек. Их лидер, я думаю. Мужчина в маске, который атаковал Идена из-за спины, пока он сражался с другими противниками, — Фредерик стоял у изголовья кровати и с болью в глазах смотрел на мужчину, который был готов оказать ему любую помощь, но горько поплатился за это. — Пытался полоснуть его заклятьем в спину, но я успел сбить этого урода с ног. Думал, что совсем не задело…
— Ты видел его лицо? — тут же спросил Анвелл. — Видел, что именно за человек сделал это?
Билс сокращённо покачал головой.
— Нет. Все они были в масках. И это не просто шайка бестолковых глупцов, а настоящие головорезы. Безжалостные, не знающие пощады. Мою жену и детей мучили под круциатусом, пока мы не появились, — мужчина вдруг громко выдохнул и на секунду прикрыл глаза, собираясь с мыслями. — Это моя вина, Анвелл. Иден лишился руки из-за помощи мне.
— Это было его решение. Он хотел пойти вместе с тобой и знал, что ждёт его там. Мы все пытались его уберечь, — глава дома, тяжело опираясь о свою трость, подошёл к широкой кровати и остановился у головы сына, кладя тому на лоб большую ладонь. — Но, несмотря на то, что Иден ослушался меня, я никогда и ни за что не хотел бы, чтобы за свой поступок он получил такой тяжёлый урок. Увечье теперь будет ему вечным напоминанием о произошедшем, — он убрал руку и в мгновение ока в той появилась волшебная палочка, которую мужчина направил на то, что осталось от руки Идена. — Благо, в отличие от меня, мы можем позволить ему чувствовать себя почти полноценно.
Висенья обменялась обеспокоенными взглядами с Аластором, а в следующую секунду увидела, как губы отца тихо шепчут какое-то заклинание, и из воздуха покалеченную кожу брата вдруг стала обрамлять отливающая в свете камина серебром жидкость. Она всё лилась и лилась вниз, пока наконец из неё не стало образовываться запястье, следом за ним ладонь, а после и уже палец за пальцем. Представляя собой абсолютно точную копию руки, что была у Идена до произошедшего. Только вот выглядела она теперь так, словно кто-то надел на неё блестящую, до локтя, перчатку.
Айрис снова всхлипнула, а Висенья впервые в жизни ощутила, как неконтролируемая ярость захватывает её с головой. В эту секунду ей хотелось увидеть, как человек ответственный за это страдает. Собственными глазами наблюдать, как он будет мучиться за содеянное в адском пламени.
— Займись безопасностью своей семьи, Фредерик, а как закончишь, найди для меня всё что сможешь об Уравнителях, — Анвелл выпрямился во весь рост, и почему-то казалось, что волшебник вдруг стал выше ростом. — Их поимка теперь является для нас первостепенной задачей.
